- Нет.
- Тогда, может, ты влюблен в…
- В этой бутылке еще осталось шампанское?
- Неужели ты не можешь видеть меня трезвой?
- Нет.
- Все равно там ничего нет. И не будет, если ты не откроешь новую бутылку. Давай действительно откроем еще шампанского.
- Не стоит беспокоиться!
- На самом деле в том закутке, что Харви называет кухней, есть немного виски. Достань себе стакан и заодно плесни мне.
Клемент принес себе чистый стакан и початую бутылку виски. Он налил Джоан и себе.
- Дать тебе полотенце вытереть волосы?
- Не надо.
- Ладно, делай что хочешь. Будем здоровы, Арлекин. Почему ты не заходил раньше?
- Дела. Ты ничего не слышала о Лукасе?
- Нет, я ничего о нем не знаю, да и откуда. С чего это ты решил спросить меня о нем?
- Просто я спрашиваю о нем всех знакомых.
- Харви тоже был у меня, несчастный хромоножка.
- Да, бедняга.
- Ты не должен испытывать чувства вины из-за его травмы.
- А я и не испытываю.
- Впрочем, возможно, и следовало бы. Не важно. Он сам допрыгался, будто специально устроил свое возвращение. Расскажи мне что-нибудь. Дождь, похоже, прекращаться не собирается. Придется довольствоваться такой погодой, ничего не поделаешь.
- Я лишь надеюсь, что Харви не впадет в депрессию.
- Если и соберется, то Тесса излечит его.
- Ты виделась с Тессой… Ну да, разумеется, ты же только что сказала, что она заходила сюда.
- Как ты рассеян. Еще немного, и ты спросишь меня, не видела ли я в последнее время Джоан. Неужели ты не рад нашей встрече?
- Рад, конечно рад.
- Разве ты не знаешь, что здоровый секс возносит настроение мужчины на недосягаемую высоту? Сие подразумевает, что если нет сексуальной жизни, то нет и оживления.
- Не понимаю, на что ты намекаешь или что подразумеваешь.
- Ах, секс… Он подобен тропической грозе, ты мгновенно промокаешь насквозь и во время вспышки молнии успеваешь вобрать в себя всю яркость и пронзительность стихии, включая хищника, что готовится к прыжку.
- Ты по-прежнему живешь в той квартире на улице Верцингеторикса?
- Да, разумеется, почему нет?
- Ты говорила, что собираешься переезжать.
- Я не могу себе этого позволить. Не волнуйся, мне не нужны твои деньги.
- А я и не предлагаю.
- Ты бываешь порой невыносим.
- Нет, Джоан, извини, я вполне выносим, просто изрядно вымотался и ужасно волнуюсь из-за Лукаса.
- Все только об этом и говорят. Но, черт возьми, он же способен сам о себе позаботиться! Я его знаю, я отлично знаю Лукаса, инстинкт самосохранения у него развит гораздо лучше, чем у всех нас. Ты пытаешься раздуть из мухи слона. Будь добр, освежи мой бокал, да не скупись, наливай побольше.
- Не многовато ли ты пьешь? Ладно, ладно.
- Ça revient au même de s'enivrer solitairement ou de conduire les peuples . Так говорил кто-то из великих мира сего.
- Великие тоже бывают чертовски глупы.
- Так же, как и мелочные грубияны. Значит, ты не забыл наше милое гнездышко?
- Не наше, Джоан, а твое гнездышко.
- Ну, ты же понял, что я имею в виду.
- Твои смыслы слишком разнообразны. С чего ты, вообще, прицепилась ко мне?
- Ах, как же свежо и молодо ты выглядишь, неудивительно, что твои предпочтения обращены теперь на поколение наших детей! Вот и Алеф уже вполне созрела, и Розмари, и…
- Джоан, дорогая, не пори чепухи, пожалуйста, ведь я действительно хочу поддерживать с тобой спокойные дружеские отношения.
- Спокойные! Бывали ли у меня спокойные дни? Жизнь постоянно подкидывала мне досадные сюрпризы.
- Ради бога, то была одна-единственная ночь, и…
- Таково твое мнение. И ты, конечно, скажешь, что мы оба напились.
- Конечно. Одна-единственная безумная ночь…
- Какова ее протяженность? В чувствах и в душе она длится века, нескончаемо, она все еще продолжается. Я чувствую, как твои руки обнимают меня, вкус твоих поцелуев еще не развеялся. "Ты научил меня любить, теперь же учишь забывать о счастье!" Я попрошу наших девочек спеть мне эту грустную песню и буду оплакивать вместе с тобой нашу любовь.
- Я не хочу ничего оплакивать.
- А я не хочу забывать. Верность и великодушие не относятся к числу твоих достоинств.
- Это серьезное обвинение, старушка.
- Ах, так я уже записана в старушки? Ты ничего не помнишь.
- Да мне почти нечего вспомнить.
- "Почти" может вмещать множество грехов. Неужели ты не помнишь, как я говорила: "Si çа ne vous incommode pas je vais garder mes bas"? Самая эротичная экипировка, по мнению Сартра. Не беспокойся, я не болтлива. И все же… улица Верцингеторикса. Это воспоминание мне нравится, должна же я обладать тайной, дающей мне власть над тобой.
Харви сидел на кровати Тессы. Тесса сидела рядом с ним. Их рукава соприкасались. Харви вытянул свою травмированную ногу не для того, чтобы показать живописные украшения гипса, по поводу которых Тесса уже высказала неодобрение. Он тщетно пытался найти менее болезненное положение. Тесса также вытянула вперед ноги, обутые в грубые ботинки. Доходившие почти до колен шерстяные гольфы придавали ее брюкам сходство с бриджами. Бледное "ангельское" лицо Тессы, обычно исполненное внимания и убедительной силы, частенько озаряемое сардонической или изумленной улыбкой, порой становилось удивительно невыразительным, словно она временно отстранялась от жизни, опустив веки и слегка приоткрыв рот. Несомненно, она совершенно вымоталась и отдыхала, отключившись, чтобы восстановить силы. Харви с уважением отнесся к ее отстраненности, гордясь тем, что она доверчиво отключила внимание в его присутствии.
Дождь закончился. В этом пустынном доме, стоявшем в ряду себе подобных обветшалых строений на улице Килбурна, обычно всегда бывало довольно холодно и сыро. Здесь Тесса жила, спала и занималась осуществлением "общественных проектов". Общежитие, принимающее несчастных женщин, находилось на одной из соседних улочек. (Ходили слухи, что где-то в Лондоне у Тессы имелась шикарная квартира, в которую она тайно удалялась, когда ей становилось "совсем невмоготу".) На нижнем этаже, выходившем в неухоженный садик, размещалась ее контора, состоящая из комнаты для собеседований, оснащенной печатной машинкой, и изолированной простенькой кухни. На втором этаже находились спальня, ванная комната и кабинет, вмещавший одежду, книги и прочие вещи хозяйки, а также картонные коробки, набитые предназначенной для раздачи одеждой. На верхнем этаже, теперь также занимаемом Тессой, раньше обитал еще один жилец, мистер Бакстер, вносивший более чем скромную плату за свои апартаменты, но потом он внезапно пропал, то ли попал в тюрьму, то ли, что вероятнее, отправился в мир иной. С холодом в этом доме боролись только изредка включаемые маленькие электрические печки. В квартире мистера Бакстера стояла электрическая печка со счетчиком, но она исчезла незадолго до его собственного исчезновения. Тесса как-то раз объяснила Харви, что секрет поддержания тепла зимой заключается не в увеличении температуры, надо просто положиться на теплую одежду, впустив мороз в дом. Тесса понимала в этом толк, учитывая, что в лагере протеста прожила морозную зиму в самодельной палатке, едва вмещавшей ее саму, и целыми днями занималась поисками топлива. (Харви подумал, что там они, по крайней мере, жгли костры.) Тесса говорила, что подобный закон хорошо известен биологам: хочешь не чувствовать голод - откажись от еды. Крошка съеденной пищи разжигает аппетит. Люди привыкают к голодному посту за пару дней. Следуя такому правилу, можно легко научиться обходиться без завтрака и обеда. Харви нуждался в пище как в удовольствии и пока еще не воспринимал ее как необходимость, поэтому такой ход мыслей совершенно не заинтересовал его.
Послышалась трель дверного звонка. Тесса в шесть часов уже заперла дом, поэтому безжалостно проигнорировала режущий слух звук. Она заявила, что вечер в ее распоряжении. Зачастую Тессы вообще не было дома: возможно, опять-таки судя по слухам, она щеголяла шикарными нарядами на роскошных приемах. Тесса слегка отстранилась от Харви, они переглянулись. Звонок прозвучал еще раз. Потом наступила тишина. Телефон, кстати, также был отключен.
- В крайнем случае, могут трезвонить полчаса, - проворчала она.
- Возможно, это твой друг.
- Нет. Друзья имеют совесть.
- Не дразнись. Меня сейчас обижает все, за исключением полнейшей доброжелательности.
- Я не могу гарантировать ее в такое время.
- Прости. Мне не следовало намекать, что я хочу навестить тебя. Очень любезно с твоей стороны, что ты пригласила…
- Ладно, ладно. Так ты хочешь поговорить о твоей матери?
- Ты побуждаешь людей рассказывать о проблемах с их родными и близкими.
- Только если у них есть такое желание. Высказывания людей о своих родных и близких во многом показывают, каковы они сами.
- Я боюсь, что она начнет принимать наркотики. Она говорит о "растворении в тумане забвения", заявляет, что доведена до отчаяния и подумывает о самоубийстве. Или это притворство?
- Точно, притворство. Следующий вопрос.
- Пожалуйста…
- У нее потрясающая энергия и потрясающее желание жить. Не думаю, что она склонна к самоубийству. Свойственное ей отчаяние, то есть страсти, просто подогревает в ней интерес к жизни.
- А-а, ну ладно… значит, ты навещала мою бабушку.
- Уж не ревнуешь ли ты, мальчик?
- Да. Это очередная душевная травма. Тесса, не будь со мной такой равнодушной и колючей. Мне не хочется говорить о матери, мне хочется говорить о себе. Мною овладевает настоящая тоска. Приходится изображать радость и весело шутить, а на самом деле хочется разреветься.
- Тогда пореви, не смущайся, здесь все так делают.
- Тебе, должно быть, осточертели плаксы и нытики.
- А что, клифтонские девицы все еще хнычут? Ты говорил, что они любят всплакнуть.
- Да. Не сердись на них.
- Я и не сержусь, мне просто интересно. Я уважаю Сефтон. Но все они там свихнулись на моральных ценностях и благопристойных манерах. Кстати, я им завидую. Возможно, они еще вступят на тропу порока. А та собака еще у них?
- Ну вот, теперь тебя заинтересовала собака. Конечно у них.
- Беллами не следовало отказываться от своего питомца. Собаки чертовски преданные существа. Этот пес сбежит от них и погибнет. Вот тогда там будут настоящие слезы.
- Боюсь, ты права.
- Беллами совершенно заблуждается на свой счет. Он глупец.
- Возможно, святой глупец.
- Нелепое словосочетание. Святость требует интеллекта. Лучше всего это понимают лицемеры.
- Не злись на меня.
- Харви, я не злюсь. Я попросту вымоталась. Извини, я пригласила тебя прийти, но ничем не могу тебе помочь.
- Мне помогает уже одно твое присутствие, я чувствую, что ты достигла настоящего понимания.
- Откуда ты набрался таких вычурных выражений?
- Ты считаешь, что моя мать страдает, что ей требуется повышенное внимание?
- Ты предпочитаешь видеть ее в таком свете. Тебе хочется думать, что кто-то заботится о ней. Я люблю ее, успокаиваю, она на редкость колоритная личность, она же ведьма, эльф с волшебным шиллингом в кошелечке, совершенно бесшабашная особа. Своеобразный тонизирующий напиток.
- Я никогда не понимал, как эта особа может быть бесшабашной.
- Это доступно только юным красоткам.
- Ох, Тесса, мне так плохо, я начисто потерял ощущение реальности, чертовски неприятное чувство, меня словно выпотрошили и внутри осталась полная пустота. Я действую как марионетка, во мне все умерло, мне хочется, чтобы ты взялась за мое лечение.
- Это невозможно, милый мальчик.
- Почему невозможно? Ты даже не представляешь, как я несчастен.
- Представляю. Но твой вид несчастья самоисцеляющийся. Целительное средство находится в тебе самом, в твоей собственной душе, оно называется бесстрашием. Твоя мать тоже обладает им. Призови его на помощь, дай ему вырваться на свободу. Кроме того, ты молод, у тебя есть чем жить и за что бороться. Читай, учись, думай.
- Не могу. Я сирота. Впервые я вдруг осознал это. Моя мать, вот кто самый настоящий ребенок. Я не могу сблизиться с Луизой, это табу, в любом случае, она не нуждается во мне…
- Так, пожалуйста, Харви, притормози, не стоит выбирать меня на роль матери. Скажи-ка мне кое-что. Есть известия от Лукаса?
- Насколько я знаю, нет.
- Именно он тебе нужен.
- С чего ты так решила?
- Он способен привести тебя в порядок. Он заставит тебя прыгать. Он инспектор манежа.
- Не знал, что он тебе нравится.
- Вовсе нет. Но он-то как раз живет в самом что ни на есть реальном мире.
- Давай пойдем куда-нибудь, выпьем.
- Нет. Меня еще ждут в других местах. Как говорят в Испании, Дева Мария не всегда следовала по пятам за бородатым святым Иосифом.
Покинув свою "утешительницу", Харви вернулся в квартиру Эмиля и устроился на софе в гостиной. Многочисленные лампы под абажурами отбрасывали мягкие тени, за окнами слышался приглушенный шум уличного движения на Бромптон-роуд. Эмиль коллекционировал картины. В его собрании были работы таких художников, как Боннар, Виллар и Макс Эрнст, Кайботт и Нольде, а также рисунки Пикассо и Отто Дикса и даже несколько ранних работ Хокни.
Трепетно относясь к таким ценностям, Харви никогда не забывал перед уходом включать охранную сигнализацию и таскал с собой целую связку звенящих ключей. Персиково-розовые стены были увешаны картинами, однако имена некоторых художников Харви так и не выяснил у Эмиля, хотя частенько бывал у него. Эмиль любезно согласился предоставить ему свою квартиру, хотя Клайва, как догадывался Харви, не слишком порадовала такая щедрость. Сегодня днем Харви сделал попытку позаниматься. Всем знакомым он говорил, что тем для занятий у него более чем достаточно, к примеру, углубленное изучение Данте. Но его "занятия", похоже, состояли из чтения любимых отрывков и обнаружения того, что их очарование слегка поблекло. Вернувшись от Тессы, он поджарил яичницу на изысканной кухне Эмиля, после чего аккуратно прибрал за собой. Луиза обеспечила Харви продуктами, также создав в квартире изрядные запасы сладостей, но они уже истощились. Вскоре ему самому придется ходить по магазинам: первый признак того, что о нем постепенно начинают забывать. Приглашение Луизы прозвучало неопределенно: "Заезжай к нам в любое время, заглядывай к ужину". Для Харви оно послужило вторым удручающим признаком, и ему все больше не хватало смелости навестить их, хотя очень хотелось увидеться с Луизой, поболтать с Алеф. Он боялся, вернее, стыдился того, что стал неполноценным. Жалость была ему совершенно невыносима, сочувствие могло довести до малодушных слез. Длинноногого и спортивного красавца Харви с недавних пор просто не существовало. Ему теперь даже вымыться толком не удавалось. Он потерпел поражение, смертельный удар, навсегда погибли чувства юношеской гордости, независимости и уверенности в себе. В будущем ему придется довольствоваться лишь попытками скрыть размеры своей ущербности, причем наверняка тщетными. Переключая телевизионные программы, Харви посмотрел какую-то военную передачу, футбольный матч и историю о людях, ведущих достойную жизнь в креслах-каталках. Размышляя о своем отце, он подумал, посещали ли его когда-нибудь воспоминания об оставленном сыне. Сломанная нога постоянно ныла, вызывая тревожные чувства. Врачи сказали, надо будет еще раз снимать гипс. Что, интересно, они там увидят? Может, резкое ухудшение или гниение, требующее немедленной ампутации?
- "…И в объятьях своих согревал ее стан, не давая замерзнуть в холодной и стылой росе!"
- Мне нравится такой вариант исполнения, - сказал Клемент Луизе, слушая доносившееся из Птичника девичье пение.
- Это Алеф.
- У нее красивое сопрано, ей следовало бы позаниматься с учителем.
- В школе у них были уроки музыки.
Клементу хотелось возразить на этот безрадостный и неуместный ответ, но он задумался, почему же сам не догадался нанять Алеф учителя пения. Последнее время жизнь, казалось, стала чаще сообщать ему, что все слишком поздно. Маленькая квартира в Фулеме уже много лет считалась всего лишь скромным pied à terre . Конечно, он частенько бывал в разъездах, и фал в провинциальных театрах или ездил со знакомыми труппами на гастроли в Париж. Одно время он даже подумывал перебраться в Париж на постоянное местожительство. В общем-то, квартира в Фулеме нравилась Клементу, но все-таки он воспринимал ее как временное жилье и не покупал туда хороших вещей. Как говорила Луиза, держал ее в "черном теле". Единственной ценностью была ранняя картинка Мой, изображавшая девочку среди цветов. Клемент все еще ждал того штормового ветра или цунами, способного вынести его на более высокий уровень жизни.