- Ну, - сказала она. - Я не могу представить себе хотя бы одного судью, которого привела бы в восторг мысль о том, что он получит в коллеги судью телевизионного. А вы можете?
Декстер задумчиво насупился:
- Что же, именно к этому я вас и подводил. Итак, вы полагаете, что могли бы стать в суде поводом для раздоров?
- Возможно. С другой стороны, они там и так уже перегрызлись, не дожидаясь, когда к их компании добавится приблудная корова.
- Как-как? - переспросил окончательно растерявшийся Декстер.
- Простите. Еще одно техасское выражение. Когда я нервничаю, они из меня так и прут. Приблудная корова - это человек, которого никто не ждал и который никому не нужен.
- По вас вовсе не скажешь, что вы нервничаете, - сообщил Митчелл и поддернул вниз оголившую часть его икры штанину.
- Ну, я умею это скрывать. Итак, вернемся к делу. Вы ведь собираетесь распять меня, как распяли двух предыдущих кандидатов?
Декстер учтиво улыбнулся:
- Мы здесь ничем подобным не занимаемся.
- Да? Странно. Я просмотрела запись ваших слушаний. Все это сильно смахивало на реконструкцию событий Страстной пятницы. Вроде тех пьесок, которые немцы каждый год показывают перед Пасхой, не помню, как они их называют.
- Я не знаю, о каких записях вы говорите, однако могу с абсолютной уверенностью сказать: эти двое получили те слушания, каких они заслуживали. Почему вы улыбаетесь?
- Мистер Кленнденнинн сказал мне, что вы произнесете именно эти слова. Ладно, хорошо, как бы там ни было, это ваше шоу. Однако имейте в виду, при всем моем уважении к вам, я не собираюсь падать перед вашим комитетом навзничь и изображать покойницу.
- Этого я от вас и не жду. Вы тоже получите то слушание, какого заслуживаете.
Пеппер усмехнулась:
- Да уж, не сомневаюсь. Скажите, могу я называть вас просто Декстером - всего пару секунд?
- Как вам будет угодно.
- Прекрасно, Декс. Как вы насчет того, чтобы мы перестали швыряться друг в друга конским навозом и поговорили как юрист с юристом?
- Буду только рад, - ответил Декстер.
- Так вот, вам не нравится во мне все, начиная с того, что я сижу в вашем кабинете и не пытаюсь лизать вам задницу, к чему вы давно привыкли. Я понимаю. Это нормально. Но давайте начнем с того, что я не оказалась бы здесь, если бы вы и ваш комитет не отправили на виселицу судью Куни и судью Берроуза. Нет, дайте мне закончить. Я не знаю, какого рода судилище над ведьмами вы приготовили для меня, однако, поскольку я здесь с визитом вежливости, позвольте сказать вам, как именно собираюсь играть в вашей пьеске я. У меня телешоу, которое занимает в стране первое по популярности место. Что касается вас, то популярность конгресса составляет на нынешнее утро - я проверила - восемнадцать процентов. Так что речь пойдет о моем рейтинге против вашего, сенатор. И если вы с вашими досточтимыми коллегами попытаетесь утопить меня в дерьме, я залезу на ваш замечательный деревянный комитетский стол и позашибаю вас всех до единого вашими же микрофонами. Вы меня поняли, Декс?
Сенатор Митчелл ничего не ответил.
- Ладно, - сказала Пеппер, вставая. - Я получила от этого визита вежливости большое удовольствие. Спасибо, что уделили мне время.
Сообщения новостных агентств о первом дне Пеппер на Капитолийском холме сопровождались фотографиями, на которых она выпрыгивала из вишнево-красного пикапа. Через несколько часов производитель этой модели сообщил, что ее продажи скачкообразно пошли вверх.
Глава 9
Стараясь умиротворить Бадди, Пеппер неустанно записывала один эпизод "Шестого зала суда" за другим. То обстоятельство, что это шоу вышло в стране - о чем Пеппер и уведомила сенатора Митчелла - на первое место, лишь ненамного подсластило уныние, в которое вгоняла Бадди перспектива утраты его звезды. Вел он себя так, точно выдвижение кандидатуры Пеппер в члены Верховного суда было и предательством, и большим неудобством сразу. Однако что именно представлялось Бадди более мерзким, первое или второе, Пеппер пока сказать не могла.
В свободное, если его можно было назвать так, время она пыталась зазубрить содержимое толстенного руководства, которое составили для нее подчиненные Хейдена Корка. Том этот содержал конспективный обзор важнейших постановлений Верховного суда и расшифровку стенограмм прежних слушаний, на которых решалась судьба того или иного из кандидатов в его члены, плюс "возможные ответы" на предположительные вопросы - ответы эти представлялись Пеппер подобиями дымовых шашек, предназначенных исключительно для того, чтобы доводить задавшего вопрос человека до помутнения рассудка.
Судья Картрайт, как вы относитесь к применению принципа stare decisis в отношении дела "Роу против Уэйда"?
Ответ. Я очень рада возможности обсудить этот наиважнейший вопрос, сенатор. Stare decisis - концепция, разумеется, очень важная, существовавшая еще во времена Римской империи, в которой все говорили на латыни. Хотя мы, разумеется, делаем многое не так, как делали римляне. Мы не скармливаем преступников зверью, не распинаем их, не отправляем гребцами на галеры. Собственно говоря, мы даже галеры не используем, хотя, если бы мы поручили двум миллионам имеющихся у нас заключенных приводить в движение корабли нашего военно-морского флота, это могло бы дать значительную экономию энергетических ресурсов. Что же касается вашего вопроса…
Назначение таких ответов состояло, насколько смогла понять Пеппер, в том, чтобы вгонять сенаторов в сон. Она и сама-то клевала, читая их, носом.
Как-то вечером, после одного особенно утомительного дня, когда Пеппер, свернувшись калачиком на кушетке, корпела над очередным домашним заданием, вернувшийся с затянувшегося допоздна обеда Бадди объявил:
- Я не собираюсь переезжать в Вашингтон. Ты - пожалуйста. А я не стану.
Пеппер, оторвав взгляд от толстенного тома, ответила:
- Ладно.
- Да и дел у меня тут по горло, - сказал Бадди.
- Я понимаю.
- Там же ни одного хорошего ресторана нет.
Пеппер тихо вздохнула:
- Как хочешь, Бадди.
- Это все, что ты можешь сказать?
Пеппер, снова уткнувшаяся в книгу, поинтересовалась:
- А что я должна была сказать?
- Могла бы хоть огорчение изобразить.
- Бадди, милый, если тебе не терпится поскандалить, спустись вниз и дай по морде швейцару. А мне нужно заучить наизусть эту галиматью.
- То есть ты не хочешь, чтобы мы жили вместе?
- Конечно хочу. Но не хочу, чтобы ты чувствовал себя несчастным. К тому же Вашингтон расположен не так уж и далеко отсюда. Я буду приезжать к тебе на выходные.
- Отлично, - фыркнул Бадди. - Великолепно.
Пеппер сняла очки для чтения:
- Может, сыграем это сценку еще раз? Ты входишь и тоном владыки Священной Римской империи объявляешь, что не намерен жить со мной в Вашингтоне. Я отвечаю - ладно. Я как-то не припоминаю закона, согласно которому отсутствие хороших ресторанов является основательным поводом для расторжения супружеских уз. Вообще говоря, мне всегда казалось, что Вашингтон - город хотя бы наполовину цивилизованный, что в нем имеются рестораны по меньшей мере приличные и даже изысканные и пищу в них подают вполне съедобную. Однако я понимаю, что жить там тебе будет неудобно, и потому соглашаюсь с тобой. Делай как тебе лучше.
- Законница, - буркнул Бадди.
- И что это, черт побери, значит? - Она захлопнула книгу. - Нет, если тебе приспичило поругаться, пожалуйста. Насчет чего будем собачиться? Насчет твоей жизни, которую я погубила?
- Ты работай, работай, не отвлекайся.
- Малыш, - нежным голоском произнесла Пеппер. - Я хочу задать тебе серьезный вопрос.
- Валяй.
- Сознаешь ли ты, что с самого начала вел себя в этой ситуации как последняя задница?
- Вот как. - И Бадди издал горький смешок. - Понятно. Спасибо, что объяснила мне, кто я такой. Задница.
- Ладно, рада, что мы хоть о чем-то договорились, - отозвалась Пеппер и, вернув очки на нос, снова открыла книгу.
- А как, собственно, я должен был реагировать? - поинтересовался Бадди. - Визжать от восторга, глядя, как ты выбрасываешь на помойку все, над чем мы столько трудились?
- Малыш. Твою жену попросили занять место в Верховном суде. По-твоему, согласиться на это значит выбросить все на помойку? Послушай. У нас больше денег, чем у Господа Бога. У тебя денег больше, чем у Святой Троицы - в полном ее составе. К тому же сенаторы мою кандидатуру, скорее всего, не утвердят. Но если утвердят, ты примерно за двадцать секунд найдешь, кем заменить меня в "Шестом". А кроме него у тебя на ходу еще шесть шоу. И два из них входят в первую двадцатку.
- Ну да. Про людей, которые прыгают с мостов или обжираются до смерти.
- Милый, ты ведь сам же их и придумал. И зарабатываешь на каждом по состоянию.
- Они - дерьмо.
- Ну, не стоит судить себя так строго. Как-никак, ты привлекаешь внимание общества к проблемам, из-за которых люди прыгают с мостов. А Ч.О… тот эпизод о весящей семьсот пятьдесят футов составительнице кулинарных книг, как ее звали - миссис Стерн? - которую пришлось хирургическим путем отделять от ее кушетки, был просто-напросто… социально действенным. Готова поспорить, он затронул немало струн в душах страдающих ожирением людей, заставил их подняться с кушеток еще до того, как эти несчастные к ним приросли.
- Дерьмо это все. Вонючее. А "Шестой зал" - наша витрина. Не будет тебя, не будет и "Шестого". Если ты уйдешь, я лишусь настоящего класса. Вот так. Поняла? Усвоила суть проблемы?
- А то, что твоя жена заседает в Верховном суде, - это, по-твоему, не "класс"?
- Ну да. И теперь я, по-видимому, должен сказать тебе - в восемнадцатый раз, - как я тобой горжусь, правильно? Хорошо. Отлично. Я охеренно рад за тебя.
Пеппер закрыла книгу, уложила ее в кейс, затем поднялась с кушетки и удалилась в спальню, из которой через несколько недолгих минут с вышла небольшим чемоданом в руке.
- Замечательно. И что это ты делаешь? - осведомился Бадди тоном, позволявшим предположить, что ответ ему хорошо известен.
- Перебираюсь в отель, - сообщила Пеппер. - Там я хоть буду знать, что, если мне среди ночи вдруг страшно захочется, чтобы кто-то поздравил меня с моими достижениями, я всегда смогу позвонить консьержу, и тот пришлет какого-нибудь мужика, готового погладить меня по спине.
- Ну, давай, давай, - сказал Бадди. - Тебе уже не впервой бросать все и убегать, настоящей специалисткой по этому делу стала. Заходи как-нибудь в гости.
- Гостить я буду в отеле, - сердито ответила Пеппер, - но расплачиваться там стану по твоей кредитной карточке.
Нью-Йорк есть Нью-Йорк, и это означает, в частности, что всего в нескольких кварталах от дома Пеппер, немного не доходя до Колумбус-Серкл, находился пятизвездный отель. Пеппер получила номер на пятьдесят восьмом этаже, выдала проводившему ее туда посыльному чаевые и теперь стояла у огромного, от пола до потолка, окна, любуясь раскинувшейся перед ней черно-белой панорамой: миллионами огней, буксирами, тянувшими вверх и вниз по Гудзону большие суда, далеким, смахивающим на ниточку бус мостом Джорджа Вашингтона. Единственным, чего тут не хватало, была Гершвинова "Рапсодия в стиле блюз".
Конечно, в отеле ей было спокойнее, чем в квартире, рядом с вечно ноющим Бадди. И все же она отыскала глазами свой дом, возвышавшийся среди других зданий на краю парка. Отсюда различались окна супружеской спальни и ее кабинета. В какой из комнат сидит сейчас Бадди? И что он думает? "Я и вправду задница" или "Ну и сучка"? Ответа Пеппер не знала, и это, если вдуматься, было не очень весело. Они провели вместе семь лет. Бадди сделал ей предложение в тот день, когда их шоу приняли для показа. И сейчас, оглядываясь назад, она сообразила, что согласилась на его предложение почти автоматически, без особой радости. И ей впервые пришло в голову, что чувства, которые она питала к Бадди, могли бы быть чуть более… последовательными, что ли? Или - голова Пеппер работала сейчас четко и ясно - ей самой следовало относиться к себе с чуть большим уважением? Из человека, попавшего на телеэкран, нередко вылезает наружу сидящий в нем Нарцисс. Действительно ли они любили друг дружку - или любили всего лишь успех, который принесли один другому? Прозрение не из приятных, унизительное, вообще-то говоря, прозрение, и Пеппер решила больше на нем не задерживаться - пока. Что, тут же поняла она, и было лишь подтверждением его вероятной, сущностной истинности. "Ладно, к черту, - подумала она. - Да, ты пустышка. И заслужила все, что получила, до последней капли. Каждый пинок в зад. Никакого брака у тебя не было. А было деловое соглашение".
Запел сотовый. Пеппер торопливо порылась в сумочке и, вытащив телефон, увидела: звонит Джи-Джи.
- Привет, - сказала она.
- Что не так? - спросил он.
- Да ничего. Как ты?
- Ничего по фамилии Биксби? - Большим поклонником Бадди Джи-Джи никогда не был. Он вообще с подозрением относился ко всякому, кто подвизался на телевидении, делая исключение только для внучки.
- Он стал настоящей занозой в заднице. Однако из дома ушла я. Впервые в жизни.
- И где ты?
- В отеле.
- В отеле? Где это?
- Неподалеку от моей квартиры. Мне оставалось либо убраться из дому, либо дать Бадди по кумполу одной из моих "Эмми". Только не думай, что у меня не было такого искушения.
- Черт, надо было его в отель отправить. Пфт. - Произносимые Джи-Джи фразы обычно перемежались этим коротким звуком, сообщавшим, что он сплюнул скопившуюся у него во рту табачную жижу.
- Не волнуйся. Я расплачиваюсь по его пластиковой карточке, - сказала Пеппер.
- Надеюсь, отель ты выбрала достаточно дорогой.
- О да. Я собираюсь слопать все австралийские орешки - макадамия, знаешь? - какие найдутся тут в мини-баре. Это добавит к счету около тысячи баксов. Ладно, что там у вас-то творится?
- У нас тут все бьются в совместном припадке, вынь им да положь этот дурацкий билль о минировании границы, - ответил Джи-Джи. - Пфт.
Сенатор штата Техас выступил с законопроектом, предлагавшим штату заминировать его границу с Мексикой, - на том основании, что федеральному правительству остановить приток незаконных иммигрантов не удается. Все началось как чисто символический протест, однако Америка есть Америка - а уж Техас-то это точно Техас, - и потому идея, появившись на свет, зажила собственной жизнью, и теперь у билля набралось столько приверженцев, что он вполне мог пройти через сенат на предстоящей его сессии. Пфт.
- Мне иммиграция тоже не по душе, не меньше, чем другим, - сказал Джи-Джи, - да только не думаю, что взрывать мексиканцев - это правильное решение. Тут может такая каша завариться. Однако что-то делать надо. Хотя Хуаниту эта история здорово злит.
- Да уж наверное, - отозвалась Пеппер. Хуанита была подругой Джи-Джи. Пока не умерла его жена, Перл, Хуанита прибиралась и стряпала в их доме. Собственно, она и сейчас прибиралась и стряпала в нем, просто к этому добавились и кое-какие другие обязанности.
- Постой-ка, - сказала Пеппер. - По-моему, у меня должно быть мнение на этот счет. У меня обо всем должно иметься мнение, даже о спутниках Юпитера. Сейчас, погоди…
Пеппер раскрыла свой талмуд, перелистнула несколько страниц.
- Вот оно. Послушай-ка это пустозвонство.
И она стала читать вслух:
- Вопрос. В случае, если инициатива по укреплению границ Техаса (ИУГТ) стала бы законом штата, который был бы оспорен в федеральном суде, - как почти наверняка и случится, - за какое решение вы отдали бы ваш голос?
Ответ. Я очень рада, что вы подняли этот вопрос, сенатор. Проблема нелегальной иммиграции действительно очень сложна и чревата серьезными последствиями на любом уровне - федеральном, уровне штата и определенно на локальном. С моей стороны было бы неуместным комментировать это, да, собственно, и любое другое гипотетическое дело, какое могло бы рассматриваться высоким судом, тем не менее я хотела бы указать на то, что в ходе слушания в Девятом судебном округе дела "Хименец против штата Калифорния", касавшегося найма самолета базирующейся вне пределов штата корпорацией, было указано, что законы штата позволяют обстреливать с бреющего полета нелегальных чужаков, нарушающих "Временно приостановленное положение о торговле". С другой стороны, в деле "Монтец против народной милиции штата Аризона", Пятый судебный округ, рассматривался еще один случай, связанный с наймом частного самолета базирующейся вне пределов штата корпорацией, и при этом был применен раздел 14-266 аризонских "Статутов с внесенными в них поправками 19b", допускающий сбрасывание зажигательных устройств на нелегальных иммигрантов, нарушающих "Временно приостановленное положение о торговле". Так вот, для того чтобы примирить эти противоречащие одно другому положения…
- Что это за чертовщина? - спросил Джи-Джи. - Я ни единого клятого слова не понял.
- А это мое домашнее задание, - ответила Пеппер. - Я обязана выучить наизусть и эту страницу, и еще с тысячу таких же.
- Иисусе Христе! Ты уверена, что тебе так уж нужна эта работа?
- Да вроде бы.
- Вроде бы? Что-то я не слышу в твоем голосе никакого восторга.
- Я не знаю, Джи-Джи, - сказала Пеппер и вдруг почувствовала, что того и гляди расплачется. - Это же Верховный суд, так? Разве я не должна стремиться попасть в него?
- Мне-то без разницы, попадешь ты туда или нет. Мы гордимся уже и тем, что тебе предложили сделать это. Хуанита даже новое платье купила, чтоб было в чем покрасоваться на слушаниях. Ах да, она хотела, чтобы я спросил у тебя - следует ей приседать в реверансе при встрече с президентом?
- Нет, Джи-Джи. Это Америка. Тут никто ни перед кем в реверансе не приседает. Ради этого мы и сражались когда-то.
- Вот и я ей так сказал. Пфт. Но ты же знаешь, какая она. Черт, да она первый в ее семье человек, у которого есть во что обуться.
- В общем, скажи ей: никаких реверансов. Скажи, что я так сказала. Послушай, а с епископом ты разговаривал?
Епископом Пеппер и Джи-Джи называли между собой преподобного Роско.
- Да позвонил ему в понедельник. Пфт. А он перезвонил мне аж в четверг. "Я так давно звонил тебе, - говорю, - что уж и не помню зачем". У этого малого манеры…
- Ну перестань, Джи-Джи, - сказала Пеппер. - Ты же знаешь, у папы всегда дел по горло.
Пфт.