Уртадо вышел из номера и двинулся по коридору. Через пятнадцать минут, несколько раз спросив дорогу, он присоединился к плотному людскому потоку, двигавшемуся по круто уходящей вниз дороге, и вскоре оказался в том месте, которое на карте было названо площадью Процессий. Не обращая ни малейшего внимания на три церкви слева от него, он целеустремленно шел к гроту, лавируя между паломниками.
Через несколько минут Уртадо подошел к толпе, которая волновалась как море. Послышался крик:
- Время вечернего шествия!
Людское море выплеснулось в разные стороны, а потом, словно по волшебству, забурлило и приняло некую организованную форму. Тысячи паломников стали разбредаться, шатаясь, ковыляя, кренясь вбок, многие - на креслах-каталках, опираясь на костыли, в сопровождении священников, монахинь или медсестер с повязками на предплечьях. Уртадо с удивлением смотрел, как пустеет окружающее пространство, и вскоре он оказался чуть ли не единственным живым существом, стоящим у входа в грот. Теперь он мог спокойно осмотреться.
Он стоял у того места, где начинались длинные ряды скамеек и стульев. На некоторых из них сидели паломники, перебирая четки и бормоча молитвы, но лиц их в опустившихся сумерках разглядеть было невозможно. Желтоватым светом множества высоких восковых свечей освещался лишь сам грот. Выше их Уртадо разглядел побитую непогодой, невзрачную статую Девы Марии. Богородица молитвенно сложила руки, словно просила его о пощаде.
А вот сам грот его удивил. Когда, узнав о наступлении Недели Новоявления, Уртадо рассматривал фотографии Лурда, грот представлялся ему весьма внушительным, однако в реальности он оказался гораздо меньше и неказистее. Уртадо даже показалось, что это непрезентабельное сооружение не стоит того риска, который связан с его уничтожением. Однако в глазах Луиса Буэно и Лопеса грот являлся святыней и имел огромное значение, поэтому он должен быть взорван.
Уртадо тщательно осмотрел грот. Над ним уходил вверх крутой склон холма, вершину которого венчала Верхняя базилика. Мужчина посмотрел вправо, и в голове его мгновенно созрел план. Паломников и туристов обычно выстраивали в очередь, и они непрерывным потоком заходили в грот. Каждый закуток, каждая расселина внутри были открыты их взглядам, а значит, в гроте динамит не спрячешь. Но справа от грота и чуть выше его располагалась внушительных размеров ниша, в которой стояла мраморная фигура Девы Марии. Вокруг ниши росли густые заросли кустарника, а близлежащий склон зарос подлеском, утоптанная тропа через который вела к статуе.
В удобное время, когда весь Лурд спит, он вернется сюда, сделает вид, что молится, и незаметно спрячется в этих зарослях, а затем взберется наверх и установит бомбу прямо за спиной статуи Богородицы. Таймер он поместит чуть выше по склону, и зеленый провод, который будет тянуться к нему от бомбы, окажется абсолютно незаметным в буйных зарослях. Через пятнадцать минут после того, как таймер будет установлен, Уртадо уже окажется далеко от этого места, а в тот момент, когда грянет взрыв, он будет ехать в арендованной машине по направлению к Биаррицу и Сен-Жан-де-Люсу, к границе. Тогда еще никто толком не успеет понять, что же произошло.
Думая о том, как это будет выглядеть, Уртадо облизнул пересохшие губы. Мощный взрыв обрушит половину склона, уничтожит алтарь и другие артефакты внутри грота, выпустит на волю подземный источник, который затопит тут все вокруг. Бывшая святыня превратится в груду руин, обломков и гранитных булыжников. Даже Дева Мария, если она взаправду решит объявиться в гроте, нипочем не отыщет его. Улыбка Уртадо стала шире. Уничтожение грота оказалось не только осуществимым, но и весьма простым делом.
Весьма удовлетворенный результатами своей вылазки, он вдруг вздрогнул от неожиданного прикосновения, когда кто-то взял его за левую руку. В ночи прозвучал женский шепот:
- Ну наконец-то, Кен! Я тебя обыскалась!
Уртадо резко развернулся и увидел перед собой привлекательную молодую женщину.
- Я не Кен,- пробормотал он.- Вы, должно быть, обознались.
- О черт! - вскрикнула женщина и тут же стала извиняться: - Простите меня, ради бога! Я повсюду искала своего мужа. Его зовут Кен, Кен Клейтон, а здесь так темно, и я приняла вас за него. Вы с ним одного роста, и на вас такая же вельветовая куртка, как у него. Вы уж меня извините.
Уртадо с удивлением смотрел на нее.
- Не стоит извиняться, мадам. Должен заметить, что ваш Кен - настоящий счастливчик.
Она отпустила его руку и отступила на шаг.
- Спасибо. Я - Аманда Спенсер Клейтон из Чикаго.
- Рад познакомиться, - ответил Уртадо, однако сам не представился.
- Ну что ж,- испытывая очевидную неловкость, проговорила Аманда,- я, пожалуй, пойду. Сделаю еще одну попытку найти мужа, а затем вернусь в гостиницу.
- Если хотите, я мог бы вам помочь,- проговорил Уртадо, ковыляя позади женщины.
Аманда заметила, что он хромает.
- Вы приехали сюда из-за ноги? - поинтересовалась она.
- Артрит замучил, знаете ли,- экспромтом выпалил Уртадо.
- Ну, это не самая опасная болезнь. По крайней мере, не смертельная, это уж точно.
- Да, конечно, но зато крайне болезненная и причиняющая массу хлопот.
- А вот у Кена болезнь неизлечимая,- с горечью проговорила Аманда.- Какая-то разновидность рака костной ткани. Ему могло бы помочь хирургическое вмешательство - в некоторых случаях оно приводит к полному выздоровлению. В Чикаго уже была назначена операция, но Кен отменил ее из-за этого… возвращения Девы Марии. Он вдруг ударился в религию и заявил, что намерен искать исцеление не на операционном столе, а здесь, в Лурде.
Они вышли на широкую площадь Четок. Аманда в поисках Кена смотрела по сторонам, и тут Уртадо сжал ее руку и выдохнул:
- Господи! Вы только взгляните! Что это на нас катится?
Аманда посмотрела вперед и увидела огромную армию, целеустремленно марширующую прямо на них.
- Да их здесь тысячи! - пробормотал Уртадо, моргая от удивления.
- Более тридцати тысяч,- уточнила Аманда.- Я слышала и читала об этом. Это так называемое вечернее шествие. Дева Мария сказала Бернадетте: пусть ходят сюда процессии. С тех пор и существует эта традиция. Ежедневно проходят две процессии: одна - после полудня, а вторая, с факелами,- вечером. Сначала они собираются у грота, а потом…
- Да, я знаю,- подтвердил Уртадо,- я видел их здесь сегодня.
Уртадо потянул Аманду за руку и увлек ее с площади, где уже стояли сотни любопытствующих, уважительно наблюдающих за торжественным факельным шествием.
Следя за тем, как приближается процессия, разделяясь на две части, чтобы пройти по двум противоположным сторонам парка, он обратил внимание на то, как четко организовано и срежиссировано это действо. Два человеческих потока, змеящиеся параллельно друг другу, представляли собой вавилонское смешение рас и людских типов. На многих были экзотические одеяния, подобных которым Уртадо еще не приходилось видеть. Руководители различных групп паломников несли знамена своих епархий. Тут были аббаты в фиолетовых одеяниях, священники в черном, девушки из числа Детей Марии и мальчики-певчие, одетые в белое, а также простые верующие в разнообразных нарядах всех цветов и фасонов. В руке у каждого трепетала пламенем свечка, засунутая в картонную подставку, напоминающую перевернутую игрушечную шляпу.
- Эти картонные штуки предназначены для того, чтобы ветер не задувал пламя,- пояснила Аманда.- Они тут продаются в любой сувенирной лавке по два франка за штуку. Видите, все участники шествия одновременно поднимают свечи, когда раздается "Аве, аве, аве Мария". Впечатляющее зрелище!
Действительно, от этого зрелища дух захватило даже у Уртадо. Во главе каждой группы паломников шел ее руководитель, чаще всего священник, и нес в руках табличку с названием страны или географического пункта, из которого прибыла группа. Перед глазами Уртадо проплывали высоко поднятые таблички с надписями "Бельгия", "Япония", "Алжир", "Мец"… Да, участников шествия действительно были тысячи, и эти названия доказывали, что они и впрямь прибыли из всех уголков света.
А потом откуда-то сзади и сверху, из громкоговорителей, спрятанных в кронах деревьев, зазвучала музыка и стихи. Это был "Гимн Лурда". Уртадо стал вслушиваться в слова:
Мы молимся во славу Божьей милости.
Пусть придет царствие Его!
Мы молимся за Его наместника,
Отца нашего, и Рим.Мы молимся за Матерь нашу,
Церковь земную,
И благослови, сладчайшая Дева,
Землю, где мы рождены.Мы молимся за всех грешников,
Заблудшие души которых отбились от стада
Иисуса и Марии,
Погрязнув в ереси.Для бедных, для больных
Мы милосердия просим,
А тех, кто умирает,
Пусть свет Твой озарит.Аве, аве, аве Мария!
Аве, аве, аве Мария!
И следом за этими словами из тридцати тысяч уст вырвалось торжественное и протяжное:
А-аве-е, а-аве-е, а-аве-е Мари-и-я!
А-аве-е, а-аве-е, а-аве-е Мари-и-я!
Уртадо невольно сглотнул и, обернувшись, встретился взглядом с Амандой. Она вздохнула:
- Да, это действительно впечатляет.
- Очень,- подтвердил Уртадо.
- Но с другой стороны, если задуматься, это же полная чушь! Любой здравомыслящий человек знает, что никаких чудес нет, не было и не будет! Это просто спектакль, устроенный церковниками.
- Судя по всему, вы не очень набожный человек? - спросил Уртадо.
- Я врач, психолог,- ответила Аманда.- Я прекрасно знаю, каковы могут быть последствия истерии, перевозбуждения, самоубеждения, когда разум человека временно парализует тело, а затем неожиданно для всех этот эффект пропадает и наступает "исцеление". Уверяю вас, если кто-то из собравшихся тут калек и излечится, это произойдет вовсе не благодаря какомуто там чуду, а только потому, что они сами хотят выздороветь. Они сами вылечат себя, хотя и не будут знать об этом.
Аманда отвела взгляд от процессии и посмотрела на Уртадо.
- А вы? - спросила она.
- Что - я?
- Вы верующий? Я подумала, что, возможно, слишком откровенно выразила свое мнение и могла обидеть ваши чувства.
Уртадо был целиком и полностью согласен с мнением Аманды, но решил, что с его стороны будет умнее продолжать играть избранную им роль.
- Могу только сказать, что я вырос в религиозной семье. Именно поэтому сегодня я здесь.
- Что ж, каждому свое,- пожала плечами Аманда и отвернулась.- Кен, вероятно, марширует в рядах этой армии, так что я лучше вернусь в гостиницу и буду ждать его там.
Они в молчании поднялись на холм, перешли через дорогу и завернули за угол.
- А вот и моя гостиница,- сказала Аманда. - Мы с Кеном остановились в гостинице "Галлия и Лондон".
- Да ведь и я там живу! - воскликнул Уртадо.
Они вместе вошли в вестибюль и сели в лифт. Уртадо вышел на втором этаже.
- Ну, спокойной ночи, миссис Клейтон. Рад был с вами познакомиться.
- Я тоже рада. Вы, наверное, устали. Отдохните как следует.
- Как только войду в номер, рухну как подрубленный,- заверил баскский террорист.
Однако он знал, что долго спать ему не придется. Он поставит будильник на предрассветный час и затем вернется к гроту. Ему предстояло выяснить кое-что очень важное, причем чем скорее, тем лучше.
* * *
Они сидели на заднем сиденье такси. Голова Кена Клейтона лежала на плече Аманды Спенсер. Она в который уже раз посмотрела на его лицо. Бедняжка спал как убитый, отключившись сразу после того, как они сели в такси, уносившее их теперь от Лурда.
В полутьме Аманда попыталась разглядеть время на циферблате наручных часов. Оказалось, что они уже в течение полутора часов едут по волнистым Шалосским холмам, поросшим благоухающими хвоей сосновыми лесами. Ей говорили, что дорога до города Южени-ле-Бен займет именно столько времени, поэтому она стала нетерпеливо высматривать в окно "мерседеса" отель "Ле-Пре-д-Южени".
Она до сих пор лелеяла воспоминания, оставшиеся у нее от двух дней, проведенных в этом живописном и шикарном загородном отеле-курорте во время ее последнего визита во Францию. Она принимала лечебные ванны, играла в теннис, наслаждалась изумительной французской кухней, бродила по огромному - в тридцать пять акров - парку, окружавшему отель.
Здесь Кен обретет наконец столь необходимый ему отдых. В этой расслабляющей атмосфере он сможет отдохнуть от жуткой гостиницы Лурда, от глупых паломников, и, возможно, здесь ей удастся уговорить его как можно скорее вернуться в Чикаго. Если же перед отъездом Кен с присущим ему упрямством захочет снова вернуться к этому дурацкому гроту, она свозит его туда на такси. Разок-другой, но не больше.
Увезти его из Лурда для Аманды не составило труда. Она велела спустить их багаж в вестибюль, но выписываться из этого свинарника не стала - на тот случай, если они вдруг вновь окажутся здесь и Кену понадобится отдых. Затем она вызвала такси и стала ждать возвращения Кена.
Он вернулся вместе с остальными паломниками, спотыкающийся, с сонными глазами, бледный как мел - ни дать ни взять ходячий мертвец. Он шел, словно лунатик. Да, признался Кен, он прошел не меньше мили в составе процессии, и, наверное, с его стороны это был перебор. Теперь ему было нужно только одно - лечь и уснуть. Аманда уверила его в том, что он сможет поспать в такси, сказав, что она нашла более уютный отель. Но вряд ли Кен ее слышал. Он был в полном изнеможении, поэтому не только не пытался сопротивляться, но и вообще едва ли понимал, что происходит. Аманда велела гостиничной прислуге отнести их чемоданы к такси, а сама, бережно обняв Кена, отвела его к машине. Как только они устроились на заднем сиденье, он тут же уснул.
- "Ле-Пре-д-Южени", - объявил водитель.
Аманда посмотрела в окно и увидела величественное, освещенное сотнями огней здание.
Такси остановилось на асфальтовой дорожке, которая вела мимо целой череды фонтанов к открытой террасе, уставленной плетеной мебелью. Там же располагался и вход в отель. Аманда потрепала Кена по плечу. Он с трудом разлепил веки и заморгал.
- Где мы? - пробормотал он, когда Аманда вытаскивала его из такси.
Но она не ответила, понимая, что он все еще находится в ступоре и не нуждается в ответе.
Таксист вытащил из багажника чемоданы и передал их на попечение гостиничного служки. Аманда жестом подозвала водителя и попросила помочь ей довести Кена до номера. Вдвоем они взяли его под руки и повели по дорожке мимо статуи какой-то полуобнаженной дамы к скромному входу в отель. Кен шел спотыкаясь. Когда они оказались в вестибюле, Аманда направилась к стойке регистрации, а таксист остался с Кеном.
- Для вас забронирован чудесный номер в новом корпусе,- сообщила девушка-регистратор.- Уверена, он вам понравится.- Она подозвала коридорного: - Проводи мадам и месье Клейтон в апартаменты "Ильский лес" и отнеси туда же их багаж.
Аманда расплатилась с таксистом, полуобняла Кена и повела его следом за коридорным по направлению к кабине лифта. Их угловой номер располагался на третьем этаже, неподалеку от лифта.
Номер был просторным и полным воздуха. Обстановка гостиной представляла собой причудливую, но весьма элегантную и со вкусом подобранную мешанину антикварных и современных предметов: старинная мебель и часы, новенький телевизор, свежие цветы, вырезанные из дерева фигурки животных. Какой разительный контраст с гнусным свинарником, из которого они уехали!
Проведя Кена по номеру, Аманда попыталась обратить его внимание на красивую обстановку: белые диван и камин, плетеные стулья.
- Давай закажем в номер что-нибудь выпить, - сказала она.- Посидим, а потом, если захочешь, сходим поужинать.
- Я хочу спать,- промямлил Кен.- Позволь мне прилечь.
Он был настолько изможден, что Аманда пожалела его и не стала мучить, расписывая прелести их нового жилища. Она отвела его в спальню. Покрывала с большой двуспальной кровати уже были сняты. Аманда раздела Кена до трусов, но не стала распаковывать чемодан, чтобы найти его пижаму. Она подвела его к кровати и осторожно уложила, а когда Кен устроился поудобнее, свернувшись калачиком, накрыла его одеялом. Он заснул мгновенно.
Усталость Кена была вызвана, разумеется, не коротким переездом в это курортное местечко, а суровым испытанием, которым обернулось для него участие в вечерней процессии вместе с остальными фанатиками. Это сломило его. Это и, конечно, болезнь.
Аманда послонялась по спальне. Поначалу она хотела распаковать чемоданы, но вдруг осознала, до какой степени голодна. У нее во рту не было и маковой росинки с тех пор, как они перекусили в поезде. Взяв из сумочки косметичку, она зашла в устланную ковром ванную комнату, подкрасила губы, припудрила нос и щеки, несколько раз провела щеткой по волосам, а затем вышла из номера и спустилась вниз.
Сидя на бежевом диване в современном баре первого этажа, Аманда гордилась собой как никогда. Причиной этой гордости являлось то, что ей все же удалось привезти Кена в этот отель. Что касается воспоминаний о первом дне, проведенном в Лурде, то она всячески пыталась выкинуть их из головы. Теперь, когда Аманда перестала волноваться и почувствовала себя более уверенно, она была вынуждена признать: действительно, все эти святыни способны до определенной степени поднять дух малограмотных набожных паломников, вселить в них надежду на исцеление. Но затем она передернула плечами. Для Аманды с ее профессиональной подготовкой в области психологии это все равно оставалось бредом.
Покончив со вторым мартини, она поднялась с дивана и направилась в зал ресторана, где на сервированном столе ее уже дожидались заказанные блюда. Несмотря на обилие посетителей, свободные столики в зале все же были, и метрдотель нашел для нее один тихий, расположенный в углу. Взяв в руки красивое меню, она подумала о том, насколько умно было со стороны владельцев отеля сделать убранство ресторана столь скромным, но компенсировать эту скромность роскошным, изысканным меню. Пробегая глазами различные разделы меню - "Выбор гурмана", "Ужин по-деревенски", "Обильная нива",- она решила не отказывать себе в удовольствии и заказать все самое дорогое.
Аманда остановила свой выбор на кушаньях из раздела "Ужин по-деревенски". Стоимость набора блюд составляла двести тридцать пять франков плюс пятнадцать процентов чаевых за обслуживание. Когда подошел метрдотель, она заказала салат с перепелиным мясом, утиную печень со спаржей под уксусным соусом, мясной рулет с простым соусом и - какого черта! - роскошный десерт, сладкий пирог с горячим шоколадом.
Ужин занял у нее почти два часа, и, закончив есть, Аманда с трудом могла двигаться. В ее душе шевельнулось чувство вины за то, что Кен не разделил с ней этот праздник чревоугодия, однако она успокоила себя мыслью о том, что завтра вечером они будут сидеть за этим же столом, но уже вдвоем.
В голову ей пришла мысль: а не пойти ли на лужайку перед отелем, чтобы прогуляться и немного растрясти жирок после обильного ужина? Но затем она все же решила вернуться в номер. А вдруг Кен проснулся?