Поднявшись на третий этаж и войдя в номер, Аманда первым делом направилась в спальню. В свете ночника она увидела, что Кен по-прежнему спит, причем даже не изменив позы. Ей стало ясно, что он не проснется до самого утра.
Осторожно ступая, чтобы не потревожить Кена, она стала разбирать их багаж, развешивая платья и костюмы в стенном шкафу. Когда с этим было покончено, в ее дорожной сумке осталось лишь с полдюжины книг, которые она взяла с собой в путешествие. Аманда вынула из сумки два томика романа Золя, взяла их под мышку и, прихватив с тумбочки оставленные горничной мятные пастилки в шоколаде, вышла в гостиную. Там она устроилась в кресле и вновь перечитала отмеченные ею отрывки из книги французского писателя. Затем положила книги на кофейный столик, подошла к телефону на письменном столе и взяла лежавшие там фирменные гостиничные блокнот и карандаш. Если Кен проснется и встанет раньше ее, возможно, ему захочется почитать что-нибудь, потягивая апельсиновый сок и дожидаясь пробуждения жены.
Раскрыв блокнот, Аманда написала: "Кен, дорогой, надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше. Если ты проснешься, пока я еще буду спать, почитай вот это за завтраком. Весь роман читать необязательно, обрати внимание лишь на те места, которые я отметила. Люблю тебя. Твоя Аманда".
Дописав записку, она положила ее поверх книг и только теперь почувствовала, как сильно устала. Нужно немедленно отправляться спать. Завтра их ожидает чудесный день в этом чудесном месте, и, чтобы насладиться им в полной мере, нужно быть отдохнувшей.
Раздевшись, Аманда зашла в ванную за халатом и задержалась перед зеркалом, глядя на свое обнаженное тело. Она помнила, как наслаждался им Кен, как часто и пылко они занимались любовью, причем он казался ненасытным. Вот оно, ее тело, зрелое, крепкое, но в то же время мягкое и с нетерпением ждущее того момента, когда Кен, оправившись от болезни, вновь станет тем же страстным, атлетически сложенным мужчиной, каким он некогда был. Сейчас на постели лежала лишь оболочка, жалкое подобие прежнего Кена, но Аманда как никогда была уверена в том, что операция спасет его и вернет к жизни, что они будут заниматься любовью еще сотни, тысячи раз и любовь эта подарит им не только неземное наслаждение, но и детей.
Надев ночную рубашку и выключив свет, Аманда вернулась в спальню, легла на свою половину кровати, и вскоре сон окутал ее мягкой непроницаемой пеленой.
Она не знала, сколько времени прошло, когда она приоткрыла глаза, щурясь от бьющих в лицо солнечных лучей. За окном щебетали птицы в кронах платанов и тюльпановых деревьев. Зевнув и полностью проснувшись, Аманда повернулась в сторону Кена, но его половина кровати оказалась пустой. Однако Аманду это не удивило. Он спал достаточно долго и, должно быть, сидит сейчас в гостиной и завтракает, а возможно, даже валяется на диване с книгой Золя.
Аманда отбросила одеяло и спрыгнула с кровати. Сунув ноги в шлепанцы, она решила поздороваться с Кеном, прежде чем идти в душ и чистить зубы.
- Кен, как ты? - позвала она, выходя в соседнюю комнату, но ответа не последовало.
Она огляделась. Его здесь не было. Аманда посмотрела в сторону балкона, предположив, что Кен решил позавтракать на балконе, но его не было и там. Что ж, судя по всему, он решил погулять и она найдет его внизу.
Аманда направилась в сторону ванной комнаты, но тут боковым зрением заметила листок бумаги, прилепленный клейкой лентой к входной двери. Подойдя к ней, она сорвала записку с деревянной поверхности и сразу же узнала почерк Кена. В записке говорилось:
"Аманда, дорогая и любимая!
Черт возьми, не смей вытворять со мной такое!
Ты можешь верить во что угодно, а мне позволь верить в то, во что верю я. И не пытайся подорвать мою веру! Ты и представления не имеешь, насколько она глубока. Я верю в то, что Бернадетта говорила с Пресвятой Девой, я верю в Непорочное зачатие, я верю в то, что Дева Мария вернется, я верю, что каждый случай исцеления, которое она даровала страждущим,- чистая правда. Я надеюсь стать одним из них, и не только ради самого себя, но ради нас обоих.
В тот день, когда ты будешь способна доказать - именно доказать! - что моя вера - обман, я выслушаю тебя, но до той поры не смей посягать на нее!
Что же касается этого дурацкого напыщенного отеля, в который ты меня притащила, то я не желаю тут оставаться. Мне здесь не место. Мое место - в гостинице в Лурде, где живут другие паломники, мои друзья, собратья по несчастью. Я должен находиться как можно ближе к святому гроту.
В Лурд я вернусь на такси. Если пожелаешь, можешь присоединиться ко мне там, если же нет, то встретимся в Чикаго, куда я вернусь исцеленным.
Несмотря на твои проделки, я по-прежнему люблю тебя, Аманда.
Кен".
Прочитав эти сердитые, несправедливые строки, Аманда не испытала ни обиды, ни злости. Она лишь почувствовала растерянность и полную беспомощность. Скомкав записку Кена, она вернулась в спальню и обнаружила там два томика романа Золя и свою записку, оставленную для Кена. Она подошла к книгам в надежде выяснить, просмотрел ли он их. Выяснилось, что да, поскольку в самом низу ее собственной записки рукой Кена было нацарапано: "К черту Золя!"
Ей хотелось плакать из-за самоубийственной глупости Кена, его святого идиотизма, его безумной надежды вырваться из лап неминуемой смерти с помощью вмешательства каких-то потусторонних сил. Но Аманда не позволила себе заплакать. Она вернулась в спальню, чтобы одеться и отправиться в Лурд следом за Кеном.
Рядом с ним должен быть кто-нибудь более земной, чтобы присмотреть за ним, и она, черт побери, это сделает!
7
ПОНЕДЕЛЬНИК, 15 АВГУСТА
Стрелка часов переместилась на одно деление вправо от цифры "12", и в Лурде наступил второй день Недели Новоявления.
Ровно в два часа ночи заверещал дорожный будильник, стоявший на тумбочке в номере Наталии Ринальди в гостинице "Галлия и Лондон". Немедленно проснувшись, Наталия протянула руку и нажала на кнопку, чтобы прекратить противный навязчивый звон. Затем она села на кровати, перейдя из темноты сна в темноту бодрствования, и вспомнила, что накануне вечером установила этот уникальный будильник, изготовленный специально для слепых с использованием системы Брайля, ровно на два часа ночи. А затем, не раздеваясь, чтобы быть полностью готовой после пробуждения, легла спать, сбросив только туфли, которые теперь лежали возле кровати.
Поскольку Роза, ее добровольная помощница, не смогла проводить ее к гроту накануне вечером, Наталия решила отправиться туда сама, когда все кругом будут спать и она сможет побыть там одна, никем не потревоженная, и помолиться без помех и толчеи.
Спустив ноги с кровати и сунув их в туфли на низком каблуке, она вдруг испытала внезапный приступ безотчетного страха. Удастся ли ей найти дорогу к гроту, вспомнить все повороты, число шагов? Наталия наморщила лоб и тут же с облегчением вздохнула: все воспоминания о вчерашней прогулке, все числа были на месте, аккуратно разложенные на полочках ее памяти. Она помнила, куда поворачивать, выйдя из номера, в какую сторону идти после того, как она окажется на улице Бернадетты Субиру. Схема маршрута до грота высветилась перед ее мысленным взором отчетливо, словно на мониторе компьютера.
Страх отступил. Наталия встала с постели, прошла в ванную комнату, причесалась и умылась холодной водой.
Через несколько минут она вышла из номера, заперла дверь и сунула ключ в средний карман сумочки, висевшей у нее на плече. Повернув направо, девушка зашагала к лифту и безошибочно нашла его. Прикоснувшись к лежащим в сумочке четкам, она попыталась нарисовать себе картину предстоящего бодрствования возле грота и уже сейчас стала беззвучно шептать молитвы, которые будет возносить невидимой Деве.
Услышав, как открылись двери лифта, она смело шагнула вперед. Ничто не могло удержать ее и встать на ее пути к Той, которую она любила и с которой мечтала поговорить наедине.
* * *
Анатоль дремал, обмякнув на стуле позади стойки регистрации и свесив голову на волосатую грудь. Его разбудил какой-то звук, знакомый, но необычный в столь поздний час. Звук спускающегося лифта.
Бросив быстрый взгляд на циферблат висевших в вестибюле часов, Анатоль увидел, что они показывают начало третьего. Это было неслыханно, чтобы кто-то из постояльцев пользовался лифтом среди ночи. С тех пор как Анатоль приехал из Марселя в Лурд и устроился на эту скучную работу, он не мог припомнить случая, чтобы кто-нибудь выходил из этой наводящей тоску гостиницы в такое время. В течение всей недели, что он здесь проработал, между часом ночи и примерно пятью часами утра гостиничный вестибюль напоминал морг.
И вот теперь, в пять минут третьего, кто-то спускался на лифте.
Анатоль поднялся со стула, облокотился о стойку и стал вглядываться в полумрак вестибюля.
Меньше всего он ожидал увидеть ее - молодую, потрясающе красивую девушку, которую приметил еще вчера. Слепую красавицу. Безумие, чистое безумие, но это была она! И совершенно одна. Что она тут делает в этот час?
Впрочем, незрячая красотка двигалась уверенным шагом, направляясь к двери гостиницы и, судя по всему, намереваясь выйти на улицу.
Анатоль вспомнил, что до того, как его сморил сон, он в соответствии с инструкцией запер входную дверь. Куда бы ни собралась эта милашка, она наткнется на крепкий засов и наверняка не сумеет справиться с ним самостоятельно. Надо ей помочь, сказал себе Анатоль, а заодно и рассмотреть ее поближе.
Девушка уже дошла до дверей, когда он окликнул ее:
- Мадемуазель!
Она вздрогнула, остановилась и повернула голову.
- Меня зовут Анатоль, я ночной портье,- торопливо объяснил он.- Вам известно, что сейчас только два часа ночи?
- Да, я знаю,- без колебания ответила она.
- И вы хотите выйти на улицу?
- Мне назначена встреча,- сказала девушка.
- Входная дверь заперта. Мы всегда запираем ее после того, как все постояльцы улягутся спать. Хотите, чтобы я открыл ее для вас?
- Сделайте одолжение.
Анатоль подошел к двери и отодвинул тяжелый засов.
- Если вы намерены скоро вернуться, я могу оставить дверь незапертой.
- Я была бы вам крайне признательна.
Анатоль протиснулся мимо девушки, словно невзначай прикоснувшись локтем к ее молодой и фантастически упругой груди, и встал чуть поодаль, пожирая красотку глазами. Черные очки подчеркивали мраморную белизну ее лица, короткое платье обтягивало бедра, оставляя стройные ноги открытыми.
- Дверь уже открыта? - осведомилась она.
- Да,- выдавил Анатоль, с трудом контролируя свой голос. - Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?
- Спасибо, я справлюсь сама.
Девушка прошла мимо него и, оказавшись на улице, повернула направо. Она шла не быстро, но вполне уверенно, чуть ли не пританцовывая, как манекенщица на подиуме. Анатоль ухмыльнулся. Самоуверенная сучка! Наверняка в постели она такое вытворяет, что ахнешь. Он глядел на ее безупречные ноги, округлые бедра, и его охватило желание, подобного которому он еще никогда не испытывал.
В Марселе у него было много баб, в основном шлюхи. Он расплачивался с ними из тех грошей, которые получал за грязную, тяжелую работу. Время от времени в его постели оказывались подвыпившие матроны в возрасте. Денег они не брали, но были готовы трахаться с кем угодно и где угодно. А вот таких, как эта - молодых, красивых, явно высокого полета,- у него еще не было никогда.
Анатоль все еще смотрел вслед удаляющейся фигуре, которая то возникала в полосах света от уличных фонарей, то снова скрывалась в темноте. Дойдя до перекрестка, она сошла с тротуара, пересекла улицу и двинулась мимо кафе. У нее назначена встреча… С кем, черт побери?
А потом до него дошло. Она идет к гроту! Она собралась туда, чтобы ждать появления Богородицы. Глупая девка! Неужели она и вправду верит в это? Но с другой стороны, когда она сообразит, что Девы ей не дождаться, может, ей захочется чего-нибудь другого? Кого-нибудь более реального, кто сможет составить ей компанию?
При мысли об этом у него возникла столь мощная эрекция, что, возвращаясь к стойке, он с трудом передвигал ноги.
* * *
Никакого другого источника света, кроме трепещущих далеко внизу огоньков свечей, не было, но, несмотря на это, Микель Уртадо продолжал карабкаться на четвереньках, удаляясь от кустов, окружавших нишу со статуей Девы Марии, в сторону более густых зарослей низкорослых деревьев и кустарника.
Проснувшись в своем номере с полчаса назад, он поначалу собирался взять с собой динамит и другие компоненты бомбы и либо спрятать их здесь, либо сразу собрать и установить адскую машину. Однако пока он одевался, в голову ему пришла другая, более удачная мысль. Вчера он видел грот и прилегающую к нему территорию при вечернем свете, и ему показалось, что они идеально подходят для осуществления его плана, но теперь он подумал, что неплохо бы предпринять еще одну вылазку - ночную - и осмотреть грот в отсутствие других паломников. А вдруг по ночам там выставляют охрану? Опыт подпольной борьбы в Испании научил Микеля, что, прежде чем наносить удар по тому или иному объекту, необходимо досконально выяснить, как организована его охрана. Поэтому, не взяв с собой ничего, он спустился в вестибюль и после того, как заспанный ночной портье выпустил его из гостиницы, направился по пустынной улице к святилищу.
Из густых уличных теней он смог произвести предварительный осмотр близлежащих окрестностей. На первый взгляд все выглядело спокойно. На площади Четок, а также на параллельных пандусах, поднимавшихся к Верхней базилике, не было ни одной живой души, у входа в грот - тоже. Столь же пустынна была и площадь Процессий.
Уртадо вышел было из тени, как вдруг невдалеке от него появилась человеческая фигура. Это был пожилой ночной сторож в синей рубашке и с наплечной кобурой. Он даже не шел, а плелся, шаркая ногами. Судя по всему, он двигался от расположенных в дальнем конце святилища ворот, направляясь к базилике Четок. Он напоминал лунатика, вышедшего на ночную прогулку, и шел, не глядя по сторонам. Дойдя до лестницы, ведущей к базилике Четок, сторож присел на нижнюю ступень и закурил. Через пять минут он кинул окурок на землю, затоптал его носком ботинка, поднялся и продолжил свой обход.
Наблюдая, как удаляется охранник, Уртадо решил засечь время, чтобы выяснить, за сколько тот делает полный круг. Скрючившись на краю пандуса, чтобы его не могли заметить с улицы, Уртадо терпеливо ждал. Прошло чуть больше двадцати пяти минут, прежде чем сторож вновь показался в дальнем конце святилища. Он шел тем же маршрутом, направляясь от ворот к церквям. Через тридцать минут после того, как баск засек время, сторож вновь опустился на нижнюю ступеньку лестницы, поднимавшейся к базилике Четок, и закурил новую сигарету. Еще пять минут - и стражник продолжил обход.
Микеля удовлетворял такой расклад времени. Сторож появлялся в этом месте раз в полчаса. Дождавшись, когда он уйдет отсюда в очередной раз, Уртадо направится к гроту. Там он осмотрит заросли, кусты и деревья, растущие вокруг входа в пещеру и над ним, и спокойно уйдет, поскольку будет уверен, что сторож находится на другом конце территории. Никаких проблем!
Как только сторож скрылся из виду, Уртадо спустился с пандуса и, стараясь производить как можно меньше шума, завернул за угол церкви и пошел к гроту. Тут тоже никого не было. Паломники спали в своих постелях, и, вопреки пословице, свято место было пусто.
Минуя ряды скамеек и подставки со свечами, Уртадо даже не взглянул на грот. Он сразу направился к крутому склону, пытаясь найти наилучший путь наверх. Он не хотел идти по тропе, которая вела к вершине холма и начиналась гораздо дальше. На его счастье вскоре он обнаружил некое подобие тропинки, которую протоптали неугомонные паломники, желавшие полюбоваться видом святилища сверху. Взобравшись по склону примерно до того уровня, на котором находилась ниша со статуей, Уртадо изменил направление и по-крабьи пополз влево, чтобы подобраться к ней поближе и решить, куда он поместит динамит.
После того как эта задача была выполнена, Уртадо полез выше, чтобы найти подходящее - темное и незаметное со стороны - место, где он установит детонатор, соединив его с зарядом электрическим проводом. Меньше чем через десять минут он обнаружил такое местечко - естественное углубление в горе, расположенное позади широкого ствола дуба. Отметив это место в памяти, он решил, что можно уходить. Завтра ночью он доведет дело до конца.
Он поднес к глазам светящийся циферблат часов и понял, что сейчас самое подходящее время, чтобы ретироваться, поскольку именно в эти секунды сторож уходит в дальний конец территории.
Медленно поднявшись на ноги и едва не поскользнувшись на глинистой почве, Уртадо тронулся в путь, и вскоре его взгляду предстали колышущиеся огоньки свечей внизу. Он остановился и, нагнувшись, осторожно раздвинул ветви руками, чтобы удостовериться в том, что возле грота по-прежнему никого нет.
Но там кто-то был!
Ухватившись за ветку низкорослого дерева, Уртадо подался вперед, пытаясь лучше разглядеть человеческую фигуру внизу. Это оказалась молодая женщина с темными волосами и в солнцезащитных очках. Она стояла на коленях и, по всей видимости, молилась. Ее ладони были сложены на груди, а губы шевелились. Что-то в ней - то ли поза, то ли почти полная неподвижность - подсказывало Уртадо, что молится она истово, находясь чуть ли не в трансе. И еще что-то в облике этой женщины показалось ему удивительно знакомым, как если бы он уже видел ее раньше.