* * *
Минуло полтора часа, а доктор Клейнберг по-прежнему сидел в смотровой, заново изучая медицинские записи о состоянии миссис Мур до и после исцеления, в то время как в соседнем кабинете сама миссис Мур завершала новую серию обследований и рентгеновских снимков.
Клейнберг забыл обо всем на свете, погрузившись в изучение диагностических заключений об остеосаркоме, поразившей у миссис Мур левую подвздошную кость. Все тщательнейшим образом было отражено на бесчисленных микрофотографиях, рентгеновских снимках, в анализах крови и биопсиях. Вот она, жестокая саркома,- и вдруг ее нет. Полное исчезновение инфильтрата костного мозга и восстановление элементов костной ткани.
Это было просто поразительно. За все годы практики Клейнберг еще не видел подобного случая самоизлечения.
Это было подлинным чудом - даже для человека его убеждений.
Он отложил материалы в сторону, искренне порадовавшись за добропорядочную и скучную английскую леди. Что ж, дело, можно сказать, в шляпе. Осталось только провести заключительный осмотр и последнее рентгеновское обследование. Тогда можно будет считать миссию выполненной. Он сможет подтвердить доктору Берье и священнику, которого зовут отец Рулан, что Бог действительно на их стороне и они вправе со всей помпой объявить об этом чуде на весь мир. Не стоит сомневаться, что подобная реклама вкупе с предполагаемым возвращением Девы Марии поможет им в следующем году привлечь в Лурд не пять миллионов верующих, а по меньшей мере шесть-семь.
Дверь открылась, и Клейнберг встал из-за стола. В комнату вошла миссис Мур, застегивая на ходу ремень на поясе юбки.
- Ну вот, все позади, и вы наверняка этому рады,- произнес он, не зная, что еще можно сказать человеку, которому повезло испытать чудесное исцеление.
- И в самом деле, приятно, что все уже в прошлом,- счастливо вздохнула она. На ее невыразительном лице играл румянец, и видно было, что ее душу обуревают эмоции.- Мисс Левинсон просила сказать вам, что рентгеновские снимки будут готовы минут через пять - десять.
- Прекрасно. Я взгляну на них, доложу о результатах доктору Берье и подготовлю заключительный отчет. Вам не придется долго ждать. Уверен, что Медицинское бюро свяжется с вами скорейшим образом. Благодарю вас за ваше терпение, миссис Мур. Больше мы не причиним вам неудобств.
Она сняла с вешалки свой летний пиджак.
- Это я вам благодарна, поверьте. Спасибо вам за все. До свидания, доктор Клейнберг.
Эстер Левинсон принесла свежие рентгеновские снимки, включила свет на смотровом настенном экране и прикрепила к нему все четыре снимка. Клейнберг поднялся с места и наметанным взглядом впился в негативы, в то время как Эстер встала за его спиной в ожидании слов одобрения.
- Мм, вот этот,- ткнул Клейнберг пальцем в третий снимок,- получился неважно. Нечеткий, размытый какой-то. Наверное, пошевелилась в этот момент.
- Она была неподвижна, как статуя,- возразила Эстер.- Ведь она стала профессионалом в этом деле. Ей, наверное, уже миллион раз приходилось проходить рентгеновское обследование. Госпожа Мур находилась в правильной позиции и за все время ни разу не шевельнулась.
- Ну, не знаю,- пробормотал Клейнберг.- Знаете что, уберите-ка все снимки, кроме вот этого, плохого. А рядом с ним повесьте два из более ранних, на которых есть эта часть подвздошной кости после излечения. Вы найдете их в папках с датами.
Пока сестра рылась в папках, Клейнберг продолжал изучать новые снимки. Подошла Эстер и, сняв три негатива, заменила их аналогичными, но сделанными ранее.
Закончив, она отошла в сторону, и Клейнберг уткнулся носом в освещенную рентгеновскую пленку. Изучая снимки, он не проронил ни слова, лишь несколько раз поцокал языком.
Наконец доктор выпрямился и произнес:
- Я уверен, что все в порядке. И все же хотелось бы получше разглядеть картину именно под этим углом. Возможно, я излишне педантичен, но, когда имеешь дело с так называемым чудом, появляется желание поближе ознакомиться с чудесными результатами.
- Мы можем снять ее еще раз, если вам так хочется.
Клейнберг кивнул:
- Именно этого мне хочется, Эстер. Чтобы больше ни к чему нельзя было придраться. Сделаем хороший снимок и тогда с легкой душой провозгласим нашу пациентку чудо-женщиной. Значит, так: отправляйтесь к секретарше доктора Берье. Она знает, где разыскать пациентку. Пусть позвонит миссис Мур и назначит ей еще одно рентгеновское обследование на два часа дня. Хорошо?
- Уже бегу,- ответила Эстер.
- Встретимся в приемной через несколько минут. Прогуляемся по городу, обещаю угостить вас обедом. А потом вернемся, завершим дела с миссис Мур и улетим в Париж. Как вам мой план?
- Замечательный,- улыбнулась Эстер, что было для нее большой редкостью.
* * *
Микель Уртадо вздрогнул и проснулся. Что-то словно пробежало по его щеке и коснулось губ, пробудив от глубокого сна. Он открыл глаза и увидел Наталию, которая, стоя на коленях, дарила ему уже третий поцелуй.
Микель потянулся, чтобы привлечь ее к себе, но она быстро отстранилась, будто заранее предчувствовала это его движение. Наталия передвинулась к краю постели и начала ощупывать прикроватную тумбочку в поисках своих темных очков. Найдя и надев их, она легко соскочила с кровати.
- Ну как, Микель, проснулся? - спросила она.
- Полностью и окончательно.
- Хотела убедиться, что ты не спишь, потому что мне надо сказать тебе одну вещь. Я тебя люблю.
Он сидел на кровати и смотрел на нее. Это было захватывающее зрелище: полностью нагая девушка от макушки до колен - нижняя часть ее ног скрывалась за кроватью. Крепкая, точеная фигура, казалось, излучала свет. И в довершение ко всему - солнцезащитные очки.
- А я люблю тебя,- мягко проговорил Микель.
Наталия на ощупь нашла свежий лифчик и трусики, висевшие на спинке стула.
- Ты самый чудесный любовник на свете,- сообщила она.
- Откуда тебе знать? - ворчливо поинтересовался он.
- Просто знаю,- ответила она.- Знаю, как мне хорошо с тобой. И знаю, что счастлива.
Ее подрагивающие груди с коричневыми сосками, пупок на плоском животе, темный треугольник волос между пышными бедрами - все это начало возбуждать его.
- Наталия, иди ко мне.
- Сама хочу, милый, но не могу, пока не могу. Позже, но не сейчас. Сначала - главное…
- Что может быть главнее нас?
- Микель, мне нужно принять ванну, одеться и идти к пещере на молитву. Который час?
Он взял с тумбочки свои часы.
- Пол-одиннадцатого утра. С минутами.
- Мне нужно поторапливаться. Роза водит меня в пещеру каждый день в одиннадцать пятнадцать.
- Роза?
- Да, друг нашей семьи в Риме. Она приезжает в Лурд каждое лето, чтобы поработать здесь волонтером. Она заботится обо мне.
Уртадо тут же припомнил, о чем думал, прежде чем его сморил сон.
В самом деле, сначала - главное. У него тоже была своя первоочередная задача, и он вполне представлял себе, как ее можно выполнить.
- Я сам отведу тебя в пещеру,- предложил он.- Давай пойдем вместе.
- Я бы рада, но, Микель, а как же полиция? Может, тебе все-таки лучше держаться от нее подальше, а то и вообще уехать из города?
- Полиция,- хмыкнул Микель.- Они заблуждаются. Я должен рассказать тебе, что происходит на самом деле.
Он не мог сказать ей правду - что находится здесь с целью разрушить то, что так много для нее значит. Тем не менее он рассудил, что для свершения ее надежд не обязательно нужен этот грот. У нее была вера, и этого достаточно. И ей не обязательно знать о его роли в грядущих событиях. Таким образом, он был готов сочинить для нее какую-нибудь историю позанятнее - о том, как его приняли за совершенно другого человека, как враг пустил ищеек по неверному следу, словом, что-нибудь эдакое.
- Позволь все объяснить…
- Ты не должен ничего объяснять,- отрезала она.- Я уже говорила тебе. Мне ничего не надо. Я верю тебе. Ты действительно хочешь отвести меня в пещеру? Думаешь, это безопасно?
- Ну конечно же! Вчера я не хотел, чтобы меня допрашивали в моей комнате. Но сейчас мне ничего не грозит.
Он и сам поверил в это. Он надеялся, что Лопес, хотя и способный на любые фокусы, все же не дал лурдской полиции его описание. Не вызывало сомнений, что Лопес хотел запугать его, но не желал, чтобы его в самом деле поймали.
- Тогда пойдем. Можем оставить Розе записку на двери.
- Давай я напишу.
- Хорошо, пиши: "Дорогая Роза. Я пошла в грот с другом. Сможешь найти меня там. Наталия". А теперь мне нужно в ванную и одеваться.
Она пошла, и он проводил ее взглядом.
"Сначала - главное",- напомнил он себе.
- Наталия, может, помочь тебе с чем-то еще? У тебя тут на столе сумка из самолета, ручной багаж. Какие-то пластиковые бутылки, свеча. Взять их с собой в грот?
Она остановилась у двери в ванную:
- Да, я собиралась положить все это в сумку. Хочу зажечь свечу, а бутылки наполнить водой - для моей родни.
У него сердце екнуло от радости.
- Тогда я все это упакую.
- Правда?
- В один момент. Итак, написать записку Розе и собрать сумку. Все?
- И еще любить меня,- жизнерадостно засмеялась она и закрылась в ванной.
Им овладело искушение побежать следом за ней, подхватить ее на руки, отнести обратно в постель и любить так, как ему еще не доводилось любить никого другого. Однако он сдержался.
Услышав, как в ванной зашумела вода, он вылез из постели. Нацарапал записку женщине по имени Роза. Опустился на колени, вытащил из-под кровати свой чемодан и открыл его. Бережно вынул динамитные шашки, детонатор, таймер, провод и перенес все это на стол. Все шло по плану, вернее, в соответствии с его надеждами. Он поместил упакованную взрывчатку в сумку Наталии, прикрыл сложенным полиэтиленовым мешком из магазина, а сверху уложил большую свечу и пластиковые бутылки и застегнул молнию.
Микель курил, ожидая, когда она выйдет в лифчике и трусиках. Он перехватил ее на пути к шкафу, сжал в объятиях и осыпал жаркими поцелуями.
- Ах, Микель, я так хочу тебя,- прошептала она, но отстранилась.- Позже. Потом. Мне нужно одеться.
- Хорошо, позже,- согласился он.- Мне тоже надо собраться.
Уртадо нашел в чемодане свои туалетные принадлежности и отправился в ванную. Он почистил зубы, побрился, быстро принял душ, вытерся, причесался и оделся.
- Ты готов, Микель? - услышал он ее голос.
- Один момент!
Через несколько секунд он вышел и увидел, что она шарит руками по столу.
Он подхватил набитую сумку, прежде чем Наталия успела до нее дотянуться.
- Твоя сумка у меня,- сообщил он.- А записку Розе я написал.
Свободной рукой он сжал ее ладонь.
- Ну что ж, в путь. К гроту.
Десять минут спустя они были у пандуса, ведущего на территорию святилища. К этому времени Уртадо уже составил четкий план.
Наверху пандуса, как и раньше, стоял полицейский кордон. Полиция останавливала лишь тех паломников и туристов, которые что-то несли с собой. Она осматривала каждую сумку, каждый пакет, прежде чем пропустить людей дальше.
Переведя Наталию через улицу, Уртадо сообщил ей:
- Здесь мы встанем в очередь на полицейскую проверку.
- Думаешь, все обойдется? - обеспокоенно прошептала она.
- Без проблем,- ответил он.
Ему очень хотелось надеяться на это.
Очередь двигалась черепашьими темпами. Они постепенно приближались к двум полицейским. Наступало время для решительного шага в соответствии с разработанным планом.
Он снова сжал руку Наталии:
- Querida, не возражаешь, если я отлучусь на пару секунд? Забыл, знаешь ли, сигареты. Здесь, конечно, курить не принято. Но мне как-то спокойнее, когда пачка сигарет под рукой. Вот сумка, подержи ее чуть-чуть. А я сбегаю в кафе - через улицу и обратно. Догоню тебя позже.- Он сунул ей сумку.- Тут до полиции всего десять шагов осталось.
- Ладно,- согласилась она, беря сумку за ручки.
Он быстро отошел и встал в хвост очереди, причем так, чтобы хорошо видеть, как протекает досмотр вещей. У него не было уверенности, что он сможет как-то помочь Наталии, если у нее что-то вдруг не заладится. Но ему почему-то казалось, что все должно получиться. Полиция хоть и власть, но и ей не чуждо ничто человеческое, в том числе сочувствие к увечным.
Микель вытянул шею, чтобы не упускать Наталию из виду. И он прекрасно видел, как она стоит со своей сумкой перед двумя полицейскими. Видел, как она водит рукой перед собой, пытаясь понять, дошла ли уже до пункта контроля. Видел, как эти двое полицейских осмотрели ее, устремив взгляд сначала на сумку, а затем на лицо. Один показал на собственные глаза, явно давая понять сослуживцу, что девушка слепая. Другой полицейский понимающе кивнул и легонько подтолкнул Наталию в плечо, позволив ей идти дальше без проверки.
Уртадо с облегчением выдохнул. Жить снова стало веселее.
Несколько минут спустя он уже сам стоял перед двумя полицейскими, и обе руки его были пусты. Полицейские внимательно посмотрели на него, и один небрежно махнул рукой, пропуская. Камешек в ботинке немилосердно тер ступню, но Уртадо был благодарен ему за это. Заметно прихрамывая, он пошел дальше по пандусу, в самом конце которого догнал Наталию.
- А вот и я,- объявил он, взяв у нее сумку.- Все в порядке?
- Спасибо за помощь, - сказала она. - Никогда бы не подумала, что сумка будет такой тяжелой.
- Виноват,- веселым тоном извинился он.- Под твои вещи я пихнул фотоаппарат и огромный бинокль. Хотел сделать несколько снимков и получше осмотреть святые места издали. Когда-нибудь и ты, Наталия, сможешь полюбоваться здешними святынями через бинокль.
- Если моя молитва дойдет до Пречистой Девы,- неуверенно произнесла она.- Но ты в любом случае расскажешь мне о том, что увидишь.
- Непременно расскажу,- пообещал он.
Теперь, когда взрывчатка была незаметно пронесена, им овладела эйфория. Цель была уже близка, и в успехе не приходилось сомневаться. Ведя Наталию к пещере, он увидел, что это место просто кишит молящимися. Кое-где можно было видеть и полицию. Взойти на холм над пещерой и незаметно заложить там взрывчатку - дело несложное. В этом Уртадо не сомневался. А вот установить взрывное устройство позади статуи Девы Марии и присоединить к нему детонатор, да еще среди бела дня, абсолютно невозможно. Придется прийти сюда еще раз под покровом темноты, примерно в полночь. Тогда и паломники улягутся спать, и полицейская охрана сдаст дежурство.
Впереди, с одного из последних рядов лавок, во множестве стоящих перед гротом, поднялась и ушла пожилая женщина. Он быстро подвел Наталию к лавке и усадил на освободившееся место.
- Ну вот, сиди тут и молись,- наказал он.- Асумку я заберу с собой. Позабочусь о том, чтобы свечу твою обязательно зажгли, и наберу воды в бутылки.
- Господи, Микель, до чего же ты мил.
- Я всегда такой, со всеми своими любовницами,- пошутил он и наклонился, чтобы поцеловать ее в улыбающиеся губы.- Скоро вернусь.
Неспешно и уверенно Микель прокладывал путь сквозь толпу у края пещеры. Окружающие были к нему совершенно равнодушны - их внимание было приковано к гроту. Задача казалась легкой до неприличия: отойти потихоньку в сторону, под сень деревьев на горном склоне, неторопливо отправиться вверх, будто любуясь травкой и цветочками, а потом окончательно скрыться в роще.
Подниматься пришлось недолго - пещера вскоре исчезла из виду. Уртадо поискал ямку за большим дубом, которую приметил раньше, и нашел ее, засыпанную сухими листьями, обломками ветвей и прочим растительным мусором. Поставив сумку Наталии на землю, он опустился на колени и принялся разгребать углубление обеими руками. Закончив работу, остался доволен: ямка была достаточно глубока, чтобы вместить и надежно скрыть все целиком.
Уртадо вынул из сумки бутылки и свечу Наталии, а затем начал быстро доставать собственные свертки с динамитными шашками, детонатором, часами и проводом. Не забыл про клейкую ленту и полиэтиленовый мешок. Обеспокоенно огляделся по сторонам, чтобы убедиться, не следит ли кто за ним и нет ли случайно поблизости других любителей побродить по склонам холма. Нет, вокруг никого не было. Он оставался в одиночестве, и это не могло не радовать. Микель снова принялся за работу. Он опустил свертки в яму и прикрыл их сверху сложенным мешком. Торопливо сгреб с боков листья, ветки, засохшую траву. Теперь все было скрыто - и мешок, и лежащая под ним взрывчатка.
Поднявшись на ноги, Микель оценил сделанное. Сухая листва, служившая маскировкой, выглядела нетронутой, словно ее расположила так сама природа. Он аккуратно положил обратно в сумку бутылки и свечу, принадлежащие Наталии, а затем свободной рукой тщательно отряхнул куртку и брюки, чтобы на них не осталось даже крохотного сухого листочка. Осторожно ступая, Микель начал спуск, по пути примечая каждую веху, которая поможет ему найти обратный путь позже, глубокой ночью.
Он спустился со склона в уверенности, что его никто не видел. А если и увидел, то вряд ли обратил внимание на чудаковатого любителя природы и пеших прогулок. Уже перед тем, как слиться с толпой, Микель вспомнил о сумке, которую держал в руке. Ведь он обещал Наталии заняться ее свечой и бутылками. Пришлось пойти по направлению к кранам, возле которых рядами стояли свечи с трепещущими огоньками. Микель благоговейно зажег свечу и поставил ее рядом с другими. Затем с той же похвальной исполнительностью приблизился к веренице кранов, у которых стояли паломники, набиравшие воду во всевозможные емкости. Наконец наступила и его очередь. Он открутил крышки с пластиковых бутылок Наталии, среди которых были выполненные в виде фигурок Девы Марии, и одну за другой наполнил все водой, якобы обладающей целебными свойствами. Прилежно закрутил бутылки крышками и поставил в сумку.
Оставалось только вернуться к Наталии и отвести ее обратно в гостиницу на обед.
Протискиваясь между людей, толпившихся в пещере, он думал о Наталии, о том, насколько к ней привязался. Он думал о ее природной живости, великолепном теле и страсти. Внезапно ему нестерпимо захотелось утащить ее в гостиницу, пообедать вместе с ней, если она, конечно, голодна, а потом вернуться к ней в комнату и предаться любви. Предвкушая эту радость, он думал и о другом. О том, насколько для него это серьезно, о том, есть ли для нее место в его будущем. Была ли она той самой женщиной его мечты, с которой он согласился бы не расставаться до конца жизни? Возможно ли отдать все свои годы женщине-инвалиду, обреченной остаться таковой навсегда? У него не было ответов на эти вопросы. Он даже, не знал, согласится ли она посвятить свою жизнь какому-то баскскому революционеру, которого не видит, и к тому же не самому удачливому писателю. Ладно, успокоил себя Микель, все как-нибудь утрясется само собой.