Он ожидал найти Наталию на скамейке, где оставил ее ранее, в молчаливой молитве или медитации под защитой темных очков. Но увидел, как она оживленно беседует с женщиной более солидного возраста, в которой было что-то знакомое. Эта женщина, довольно высокая, с черными волосами, безжалостно стянутыми на затылке в пучок, сидела рядом с Наталией.
Несколько озадаченный, Микель приблизился к парочке. В это время говорила женщина постарше, а Наталия внимательно слушала. Дождавшись, когда женщина умолкнет, он сделал шаг вперед и тронул девушку за плечо.
- Наталия,- проговорил он,- это я, Микель. Все твои бутылки наполнил…
Наталия мгновенно обернулась и запрокинула голову. Ее лицо озарилось улыбкой. Девушка нащупала его руку.
- Микель, познакомься с дорогим для меня человеком. Дама, с которой я разговариваю,- Роза Зеннаро, друг нашей семьи из Рима и моя помощница здесь, в Лурде.
- Очень рада,- произнесла Роза.- Наталия мне все о вас рассказала.
- Ну, не совсем все,- пробормотала Наталия, покраснев от смущения.
- Включая то, что вы настойчиво стремитесь занять мое место, став ее поводырем,- закончила Роза.
- Вряд ли это мне под силу,- поднял руки Уртадо.- Вы были так увлечены беседой, что мне было даже боязно прерывать ваш разговор.
- Можно подумать, что мы беседовали о чем-то важном,- усмехнулась Роза.- Я просто рассказывала Наталии о статуе Девы Марии в нише рядом с пещерой.- Она махнула рукой.- Вон там, прямо перед вами. Ее невозможно не заметить.
Уртадо посмотрел в указанном направлении. Ему было немного неловко, поскольку он не мог признаться, что хорошо знает эту статую, подбирался К ней ближе, чем любая из его собеседниц, и у него есть план ее уничтожения.
- Да,- промямлил он,- довольно красивая.
- А вот Бернадетта так не думала, - снова повернулась к нему Наталия и потянула Розу за руку.- Роза, расскажи Микелю о статуе. Ему будет интересно.
Роза без возражений начала терпеливо и подробно рассказывать историю во второй раз:
- Раньше в нише рядом с гротом стояла гипсовая статуя Девы, воздвигнутая местными жителями. Заменить ее задумали две сестры из Лиона, обе большие поклонницы этого грота. Они считали, что необходимо установить более крупную и точную статую Богородицы - в том виде, в каком она появилась перед Бернадеттой. Для создания статуи они наняли известного скульптора Жозефа Фабиша из Лионской академии искусств. Фабиш ездил в Лурд, чтобы расспросить Бернадетту, как именно выглядела Пресвятая Дева, когда пришла, чтобы объявить: "Я есмь Непорочное зачатие". Описывая то, что видела и изобразила сама Бернадетта, Фабиш позже свидетельствовал: "Бернадетта поднялась и застыла в позе, которая была проникнута величайшей простотой и безыскусностью. Она сложила ладони и подняла глаза к небу. Я никогда не видел ничего более прекрасного… Ни Мино да Фьезоле, ни Перуджино, ни Рафаэль никогда не создавали ничего столь трогательного, но в то же время глубокого, как болезненно хрупкий образ этой девочки". Отчасти основываясь на рассказе Бернадетты, но в то же время позволяя себе определенную свободу художественного самовыражения, Фабиш изваял большую статую из каррарского мрамора. Когда отец Пейрамаль получил статую в Лурде и показал ее Бернадетте, та вскричала: "Нет, не то!"
Наталия отреагировала с явным одобрением:
- Вот видите, Бернадетта никогда не притворялась!
- Бернадетта не побоялась высказать критику,- продолжила Роза. - Статуя показалась ей слишком высокой, слишком тяжеловесной и в то же время вычурной. По ее словам, заставив Богородицу поднять к небу глаза, но не лицо, скульптор словно наградил изваяние зобом. Как бы то ни было, статую с пышными церемониями установили в нише четвертого апреля тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. Бернадетте присутствовать на этом событии не разрешили, якобы для того, чтобы оградить ее от приставаний любопытствующих. Но мне сдается, ее решили держать подальше, поскольку она со свойственным ей прямодушием могла нелестно отозваться о статуе.
- Забавно,- заметил Уртадо, вновь испытав угрызения совести.- Может, пообедаем все вместе? Не хотите ли присоединиться к нам, госпожа Зеннаро?
- Спасибо, не откажусь,- ответила Роза.
- Микель, пожалуйста, иди вперед. А мне хотелось бы поговорить с Розой наедине, обсудить кое-что личное. Мы пойдем следом.
- Хорошо,- согласился Уртадо и зашагал первым.
Но не успел он отойти достаточно далеко, как до него донесся сзади драматический шепот. Наталия и Роза перешептывались по-английски.
Наталия шептала:
- Скажи, Роза, ведь правда он прекрасен? Я бы все на свете отдала, лишь бы увидеть его. Расскажи мне хоть в двух словах, как он выглядит.
И Роза ответила:
- Он страшен как смертный грех, словно сошел с картины Гойи. Глаза навыкате, нос приплюснутый, зубы кривые. И здоровенный, как горилла.
- Вот и врешь,- рассмеялась Наталия.- Ведь шутишь надо мной? Шутишь?
- Ясное дело, шучу, милая. Красавчик, о каком только мечтать можно. На художника похож…
- Он писатель,- тут же вставила Наталия.
- Нетрудно в это поверить. Рост у него под метр восемьдесят. Худощавый, но жилистый. Лицо смелое, глаза темные, чувственные. Нос прямой, довольно длинный, губы полные, челюсть волевая, волосы темно-каштановые, коротко подстрижены. В целом очень энергичен. Производит впечатление человека, который знает, чего хочет, и своего добьется.
Прислушиваясь к их разговору, Уртадо беззвучно прошептал: "Слава богу!" - и ступил на пандус.
* * *
Для Жизель Дюпре это утро выдалось спокойным. Первая туристическая группа, которую ей предстояло сопровождать, ожидалась лишь после полудня. Подольше повалявшись в постели, Жизель оделась и вышла на улицу, собираясь заняться разными мелочами.
На улице Бернадетты Субиру она остановилась у ближайшей лавки и приобрела кое-какую косметику - подводку для век, губную помаду, увлажняющий крем,- чтобы подкрепить свою решимость вновь начать краситься. Потом дошла по бульвару Грота до магазинчика кожгалантереи. Там лежал давно приглянувшийся ей красный кошелек, и она наконец решилась купить его. В последний момент, перед тем как приступить к закупкам провизии, Жизель вспомнила о фотопленке, которую отщелкала позавчера в гроте для группы паломников из Нанта, пообещав отпечатать снимки в течение двух суток. Пришлось несколько отклониться от маршрута, чтобы зайти в фотомастерскую. Забрав там цветные фотографии, она напомнила себе: не забыть занести после обеда снимки в гостиницу, где остановилась группа. Заталкивая пачку фотографий в сумочку, Жизель отправилась по продуктовым лавкам. Она пообещала себе до конца недели питаться только в квартире Доминик, сэкономив таким образом на ресторанных счетах за обеды и ужины.
На обед Жизель разогрела себе томатный суп, приготовила салат из рубленых крутых яиц и намазала джемом круассан. Сидя в крохотной столовой прохладной квартиры, она взялась просматривать номера газеты "Фигаро", накопившиеся за несколько дней. Ей хотелось поспеть за новостями, но новости быстрее успевали безнадежно устареть. Едва начав их читать, Жизель вспомнила о пачке фотографий, и ей тут же понадобилось посмотреть, достаточно ли хорошо они получились. Такое желание было вполне обоснованным, поскольку к лучшим фотографам мира она себя не относила. Жизель достала пакет из сумочки, вынула из него фотографии и разложила их на столе, а затем снова принялась за яичный салат.
Снимки группы, на которых люди преимущественно застыли в неестественных, статичных позах, тем не менее вышли не так уж плохо. По крайней мере, все до одного оказались в фокусе. Просматривая фотографии по очереди, Жизель насчитала девять групповых снимков. Кроме них, к ее удивлению, в пачке оказались еще три снимка совершенно незнакомого человека. Возле грота на солнце стоял какой-то немолодой мужчина. Фотографии были сделаны в очень быстрой последовательности. На первой этот господин просто стоял под лучами солнца. Одежда облепляла его тело - видимо, он принимал лечебную ванну. При этом перед его рубашкой маячило какое-то размытое пятно, напоминающее перья небольшой птички. На втором снимке мужчина наклонялся, чтобы поднять что-то напоминающее птичку с распростертыми крыльями. А на третьем - прикреплял эту птичку, нет, не птичку, а фальшивые усы к верхней губе. На этой фотографии он перестал быть незнакомцем. Жизель узнала его.
Это был Сэмюэл Толли - ее клиент, профессор из Нью-Йорка.
Тут же вспомнилось, как все было. Фотографируя группу, она заметила Толли, стоявшего особняком неподалеку от кучки людей. Жизель в шутку навела на него объектив и сделала в автоматическом режиме три кадра быстрой очередью. То ли она решила позабавиться, то ли сделать приятное человеку, сфотографировав его на память у грота, четко видневшегося за его спиной. А может быть, ею двигал другой мотив - подспудное желание вытянуть у него чаевые. До курсов переводчиков в Париже было ох как далеко. А чаевые тем временем копились, причем каждый франк был на счету.
Как бы то ни было, фотографии Толли получились на редкость странными.
Жизель перестала есть и еще раз внимательно изучила их по отдельности. Поначалу их последовательность казалась бессмысленной, но потом до нее дошло: странной деталью были усы, летающие усы Толли. Они были фальшивыми. Жизель восстановила в памяти эту сцену во всех подробностях. Он вылез из ванны, и у него отвалились усы, потому что намокли. Человек остановился, чтобы поднять их и приклеить обратно.
Забавно.
Но в то же время и подозрительно. Густые усы Толли казались ей настоящими. Однако снимки уверенно доказывали, что это фальшивка, маскировка.
С чего бы это никому не известному профессору с другого конца света маскироваться в таком месте, где он и без того является иностранцем, до которого никому нет дела?
Разве что ему необходимо остаться неузнанным, потому что не такой уж он неизвестный. По всей вероятности, мы имеем дело с приезжим, которого могут узнать, но который предпочел бы находиться в Лурде инкогнито.
Интрига нарастала со скоростью одна миля в минуту, как говаривала сама Жизель, употребляя полюбившееся ей выражение, вывезенное из Америки. Ее любопытство обострилось до предела.
Какого черта этот профессор боится быть узнанным в Лурде? Опасается столкнуться со старой французской подружкой, которая может находиться здесь же? Или пытается улизнуть от местного кредитора, которому задолжал за прежние развлечения, оказавшиеся не по карману? Или…
Не исключено, что этот человек никакой не Сэмюэл Толли. Может быть, имя его точно такая же подделка, как и усы. Что, если он какое-то другое, более значительное лицо, которому вовсе не надо, чтобы его засекли в Лурде?
Какая-то важная шишка?
Жизель отбросила вторую и третью фотографии, сосредоточив все внимание на первой, где Толли получился безусым. Пожилой мужчина со своим собственным лицом - реальным, неприкрытым. Жизель поднесла фото к самому носу и прищурила глаза. Это лицо имело явно славянские черты. В мире насчитываются тысячи важных лиц, а ей были известны лишь немногие, в основном из мира шоу-бизнеса и политики, да еще кое-какие из тех, что мелькают в ежедневных газетах. И все же в этой фотографии человека, который называл себя Толли и носил накладные усы, было что-то знакомое.
Где-то она его раньше видела.
Да, явно славянская внешность. Плюс характерная верхняя губа, которую теперь можно было рассмотреть во всех подробностях. Бородавка на этой губе. Славянская внешность вовсе не удивительна у американца русского происхождения, который преподает русский язык в Колумбийском университете. И все-таки вполне возможно, что он не тот, за кого себя выдает…
Жизель заморгала. А если он русский, настоящий русский?
И тут ее словно громом ударило. Она узнала его!
Она точно видела этого мужчину или его двойника. В том числе в газетах! Жизель постаралась восстановить в памяти недавнее прошлое, месяцы, проведенные в ООН. Да, именно там встретилось ей это лицо с бородавкой. Ее любовник Шарль Сарра повел ее как-то на прием в ООН, и она увидела там этого великого человека, испытав восторг и благоговение от близости к нему. А не далее как позавчера она видела его фото на первой полосе "Фигаро".
Жизель начала быстро перебирать кипу непрочитанных газетных номеров. Ага, позавчерашний выпуск, первая страница. Вот он, перед ней! Один из трех кандидатов, которых прочат в преемники больному председателю правительства Советского Союза. То же самое лицо, что и на цветной фотографии, сделанной у грота.
Сергей Тиханов, министр иностранных дел Союза Советских Социалистических Республик.
Нет, это невероятно, просто невероятно! Но тем не менее очень похоже на правду. Должна же она верить собственным глазам.
Жизель быстро положила обе фотографии рядом: одну из парижской газеты и другую, сделанную накануне ею самой рядом с гротом. Еще раз сравнила оба снимка.
Сомнений быть не могло: на снимках запечатлен один и тот же человек. Сэмюэл Толли с фальшивыми усами - это не кто иной, как знаменитый и могущественный Сергей Тиханов.
Господи Иисусе, подумать только!
Ее аналитический разум лихорадочно перебирал возможные объяснения. Напрашивался один логический вывод.
Тот, кто должен взять на себя руководство Советским Союзом, болен. Представляясь в качестве американца Толли, он сам признавался, что болеет. Перед ним открывалась высшая должность в России. Но его подтачивала болезнь, и врачи, должно быть, не слишком обнадеживали его. А потому он искал исцеления любым путем. Между тем в последние недели газетные заголовки только и кричали о Лурде. Отчаявшись, министр решился на поездку в Лурд. Однако, будучи одним из руководителей крупнейшей атеистической державы в мире, он не мог допустить огласки столь идеалистического и эксцентричного поступка со своей стороны, как попытка выпросить исцеление у Девы Марии в наиболее уважаемой католической святыне. Таким образом, ему пришлось приехать сюда, изменив имя и внешность.
Жизель откинулась на спинку стула, потрясенная масштабами своего открытия.
А вдруг это и в самом деле так?
Открытие тянуло на крупную премию, но должно было соответствовать истине. Его необходимо было проверить и подтвердить. Здесь недопустима ошибка. Единственным свидетельством было очень четкое фото Толли-Тиханова, снятое возле пещеры. Этот человек поразительно напоминал главу советского МИД, которого ей довелось мельком видеть на приеме в ООН. Но память могла подвести ее, поскольку память не в состоянии удержать все детали. Была еще, конечно, фотография в газете - четкая, но не в достаточной мере, воспроизведенная по дешевой полиграфической технологии.
Какие еще нужны доказательства?
Прежде всего фотография лучшего качества, более четкая, чем в газете. Необходим качественный отпечаток, который она могла бы смело сопоставить с безусловно четким снимком, сделанным ею у грота.
И еще одно. Надо получить неопровержимое свидетельство того, что имя Толли - выдуманное, что оно на деле не принадлежит ему и является такой же маскировкой, как и накладные усы. Если удастся доказать, что Толли на самом деле никакой не Толли, и раздобыть более достоверную фотографию Тиханова, которая подтвердила бы, что у грота находился именно он, то сомнений больше не останется. И она сможет разоблачить того, кто всеми силами хотел бы избежать разоблачения. Это был бы действительно крупный улов, крупнейший за всю ее молодую жизнь.
Но сначала - улики.
Жизель стала обдумывать следующий шаг, вернее, два шага, которые ей предстоит предпринять. Ей хватило нескольких секунд, чтобы понять, что именно нужно сделать.
Первое - более надежная фотография министра Тиханова. Как только у нее будет это свидетельство, можно переходить ко второму этапу. А первый этап - получение более качественного снимка - невозможен без помощи со стороны. По всей видимости, со стороны какого-нибудь фотоагентства или отдела фотохроники какой-то газеты. С этим возникали проблемы. Никакого фотоагентства в Лурде не было и в помине, а местная газета была слишком мала и провинциальна, чтобы иметь в своем досье раздел с портретами советского министра иностранных дел. Такую папку может вести только газета в каком-нибудь крупном городе вроде Марселя, Лиона или Парижа. Вот если бы удалось связаться с одной из таких газет… И ее тут же осенило, как это можно организовать.
С этим ей поможет закадычная подруга - Мишель Демайо, начальница пресс-бюро святилища.
Жизель посмотрела на часы. Времени сбегать в пресс-отдел и поболтать с Мишель уже не оставалось. Тогда бы она точно не успела в город к началу тура. Но кто сказал, что нужна личная встреча с подругой? Достаточно поговорить по телефону. Решительно отодвинув в сторону тарелку с недоеденным салатом, Жизель побежала в гостиную и отыскала красно-белый телефонный справочник, озаглавленный "Верхние Пиренеи". Эта книга содержала телефонные номера Лурда и Тарба. Найдя там телефон пресс-бюро святилища, девушка подсела к аппарату и набрала номер.
Ей ответил незнакомый женский голос.
- Мишель Демайо на месте? - осведомилась Жизель.
- Выходит в эту секунду за дверь. У нее обед начинается. Постараюсь ее перехватить.
- Будьте так добры! Скажите ей, что звонит Жизель Дюпре.
Жизель в напряжении прижимала трубку к уху. У нее отлегло от сердца, когда она услышала знакомый голос.
- Привет, Мишель! Это Жизель. Не хочу отрывать тебя от обеда, но мне действительно нужно от тебя одно одолжение.
- Всегда пожалуйста. А какое?
- Мне нужны снимки министра иностранных дел Советского Союза. Ну, знаешь, Сергея Тиханова. Как можно скорее.
- Зачем они тебе?
- Потому что… Потому что когда я была в ООН - помнишь? - я там с ним как-то встретилась. И один маленький журнальчик просит меня написать о нем заметку. Но у них нет его фотографии, а без фотографии они у меня заметку не возьмут. Вот я и подумала, не приезжает ли к тебе в Лурд сегодня-завтра кто-нибудь из прессы. Кто-то, кого ты могла бы попросить прихватить с собой несколько фоток Тиханова. Тебе никто на ум не приходит?
- Видишь ли, сюда уже почти все съехались - ждут Новоявления. Но кто-то еще может приехать. Погоди, дай проверю.
Мишель молчала полминуты, а потом снова взяла трубку.
- Проверила. Может, тебе и повезет. Приезжает тут один вечером из Парижа - фотокор "Пари матч". Будет делать целый разворот о том, что здесь происходит. Собирается рыскать тут, чтобы сфотографировать того, кто узрит Деву Марию, если, конечно, кто-нибудь сподобится. Я могу позвонить ему в "Пари матч", вдруг еще застану. Значит, тебе нужна фотография Сергея Тиханова?
- Да, четкий глянцевый портрет из их досье. Я заплачу. А если у них окажется пара снимков, то будет еще лучше. Можешь мне позже отзвонить? Я сейчас по этому номеру.
Она продиктовала телефонный номер Доминик.
- Ладно, Жизель, договорились. Звоню в Париж сию же секунду. Если в ближайшие пять минут у меня не получится, дам тебе знать. А если он сможет привезти тебе снимки, то перезванивать не буду. В таком случае просто знай: получишь их сегодня вечером. Заберешь их в пресс-бюро примерно в восемь вечера. Ну как?
- Супер! Мишель, ты лапочка. Спасибо тебе миллион раз!
Она положила трубку, а в голове все звенело: "Миллион, миллион…" Бог знает, сколько это действительно стоит, если окажется правдой.