- Задубеют. У меня во - ножом не порежешь.
- Задубеют, - усмехнулась Алена. - Буду по клавишам мозолями стучать… Я сегодня первый раз в жизни чистила рыбу. Думала, не смогу. Я ее боюсь. Первый раз на костре готовила… Смешно, да?
- Да нет… Чего смешного? - неуверенно сказал Борька.
- Первый раз одна из дому уехала… Мне справку достали. Освобождение. А я все равно поехала - выдержу или нет?.. Я ведь московский абориген. К асфальту привыкла, к метро. Горячую воду на день отключат - катастрофа! Я без театра не могу. Ты любишь театр?
- Не знаю…
- Ты что, не был? Ни разу не был в театре?!
Борька виновато помотал головой.
- Мы с тобой будто на разных планетах живем, - удивленно сказала Алена. - Вот прилетела я на твою планету - все незнакомо, все в первый раз.
- А какая она, твоя Москва? - спросил Борька.
- Разная… Как большая река, - улыбнулась Алена. - Протоки, притоки, старицы. И эти… соры…
Стройотрядовцы собрались в кружок у догорающего костра, Витя играл на гитаре. Борька не стал лезть в круг, расстелил спальник в лодке, присел на борт покурить. Ему было хорошо.
Подошел Степан, сел рядом. Они курили, глядя издалека на костер, на один общий, многоголовый, многорукий силуэт поющих ребят.
- А ты чего же? - спросил Борька.
- Пускай резвятся, - сказал Степан. - Вырвались из гнездышка… Здесь все москвичи. Я-то сам из-под Калуги, из деревни. Насмотришься в универе на этих, сытых, розовых… У нас там Ломоносова памятник - слыхал про такого?
- Но.
- Подойду, бывало, хлопну его по плечу: "Что, Михайло, двое нас здесь, крестьян, одни сынки кругом…" Вот любого из них брось в тайге, без еды, без огня - выживет?
- А чего? Иди по берегу, к людям выйдешь. Не дадут пропасть…
- Вот и я в Москве так же, - не дослушав, сказал Степан. - Только я-то выживу! У нас в деревне мужики крепкие. Я в жизни никому не кланялся. Все сам, вот этими руками, - и навоз кидал, и в районку заметки писал.
Стройотрядовцы разбрелись по палаткам, Алена одна осталась сидеть у костра, обняв руками колени.
- Расскажи про море? - попросил Борька.
- А что море? - Степан затянулся последний раз, глядя на Алену, бросил бычок. - Много воды… Ну ладно, бывай.
Он вразвалочку направился к костру, будто мимоходом задержался около Алены.
- О чем мечтаем?
- Так. Думаю… Тихо как… В Москве ведь такой тишины не бывает… Сто лет так же тихо было…
- И еще через сто будет. Может, погуляем?
- Нет, спасибо. Извини.
- Как хочешь, - Степан ушел.
Борька лежал в спальнике, через борт тайком смотрел на Алену. Здорово, наверное, жить ей на своей планете, среди таких же красивых людей, где нет гадов вроде Феликса…
В узкий круг мерцающего света шагнул из темноты командир.
- Ты почему не спишь?
- Тебя жду, - просто сказала Алена. - Посидим?
Борька отвернулся, чтобы не подглядывать, но все равно слышал тихий разговор.
- Не надо, Лен, - попросил командир.
- Увидят? - усмехнулась она.
- Ты же все понимаешь…
- Понимаю…
- Тебе завтра раньше всех вставать. Иди в палатку.
- Опять приказываешь?
- Прошу…
С утра до подъема Борька ушел выбирать сеть, но провозился, латая рваную ячею, и когда вернулся, на просеке уже вовсю кипела работа: собирались конструкции опор, гремела бетономешалка, ревел бульдозер, за рычагами которого сидел Степан, тянулась очередь с носилками - бетон заливали в опалубку.
- Трудовой привет! - крикнул Борька, подходя.
- О-о, Абориген!
- Здорово, рыбак!.
- Как улов?
- У нас говорят - чо добыл? - поправил Борька.
- И что добыл?
- Ничо. Ерш, чебак и дырявый башмак, - отрапортовал Борька. - Ну, куда встать, чего копать?
- Вот это дело! Второй бригаде скорая помощь прибыла, - крикнул Сан Саныч.
- Куда пристроим, командир? - спросил Витя.
- Пусть бетон грузит, если хочет. Каску только дайте ему.
- Дело привычное: бери больше, кидай дальше, пока летит - отдыхай! - Борька разделся по пояс, взял лопату и встал у мешалки - в броднях и оранжевой каске. В паре с молчаливым медлительным стройотрядовцем он нагрузил первые носилки и, пока их поднимали, бросил еще пару лопат.
- Эй, эй, куда через край! Хватит!
- А? Как ухи - так с добавкой, как бетону - так хватит? А ну, налетай, подешевело! - заорал Борька, помешивая лопатой в жидком бетоне. - Кому наваристого, густого, с пенкой - ложка торчком! Подходи со своей посудой! - орал Борька, работая лопатой. - А ну, кому еще? Торопись, пока повар добрый!
- Не части, Абориген, загоняешь!
- Вот кого не хватало!
- Кури, ребята! Он один опалубку зальет и опоры поставит!
Стройотрядовцы оживились, работа пошла веселее.
- Следующий! - заливался счастливый Борька. - Отскочи - не задерживай!..
Обед девчонки готовили без него, опоздали, намучились и разварили уху в кашу. За ужин Борька взялся сам. Пока ребята умывались в реке, он разгребал лопатой угли костра.
- Опять колдуешь, Абориген? Чем сегодня удивишь? - спросил Витя, который всегда был в первых рядах.
- Печенка сегодня.
- Печенка? Где ж ты здесь печенку достал?
- Печенка, говорю. Рыба печеная, - Борька выковыривал из земли спекшиеся куски глины, отбрасывал в сторону. - Это по-нашему, по-рыбацки. Глиной ее обмажешь, картошку туда же. Сверху костерок. Пока чай закипит - и печенка готова. И посуду не мыть, - он подмигнул Ирине.
Стройотрядовцы брали куски глины, обжигались, катали по траве.
- Как ее есть, печенку твою?
- Смотри сюда! Отколупывашь, где треснуло - глина-то вместе с кожурой отходит, ага. Да гляди, чтоб сок не тек, самое вкусное…
Ребята очищали рыбу, дули на дымящееся рыбье мясо.
- Избалуешь ты нас, Абориген, - сказал Сан Саныч.
- Все, мужики, - сказал Витя. - Ну ее, Москву! Переселяюсь сюда. Каждый день буду печенку есть.
- Нет, лучше ты к нам, Абориген, - предложил кто-то.
- Точно! У тебя каникулы ведь будут?
- Москву покажем!
- В метро прокатишься!
- Не морочьте ему голову, - сказал командир. - А жить он где будет?
- Нас двадцать человек! Не найдем, где устроить?
- Будешь сын полка.
- Сын отряда. Ребята, такого еще не было - сын отряда! Командир, что там в уставе про это сказано? Положено, нет?
- Адреса оставим.
- И телефоны. Позвонит - встретим, заблудится ведь.
- А чо. Приеду, - сказал Борька. - Если не шутите.
На всех напало вдруг веселье. После ужина вынесли магнитофон - Борька такого никогда не видел, в метр длиной и с двумя кассетами сразу - врубили на полную гарь, Витя объявил людоедский танец, и пошла пляска вокруг костра. Девчонки танцевали в центре, вывернув колени в стороны и растопырив руки, ребята прыгали перед ними и поклонялись им - богиням огня, хранительницам рода.
Борька стоял столбом, в восторге вытаращив глаза. За мельканием спин и рук казалось, что Алена танцует прямо в огне. Она резко поворачивалась - и багровые волосы взлетали над головой…
Ирина засмеялась и крикнула ей что-то, указывая на Борьку. Алена тоже улыбнулась, но укоризненно кивнула подруге: зачем, не надо.
Борька сконфузился и ушел на берег. Степан подсел к нему, как вчера.
- Что, понравилась?
Борька независимо пожал плечами.
- Слушай, позови-ка ее на лодке прокатиться.
- Чо вдруг? - испугался Борька.
- Давай-давай. Не бойся, я ж поеду.
- Не пойдет она.
- Пойдет! Я-то их-знаю: ночь, звезды. Романтика! Вон, расходятся уже. Давай, пока командира нет!
Борька неуклюже, сунув руки в карманы, подошел к Алене. Она смеялась, часто дыша после танца, заправляя выбившуюся из волос невидимку.
- Это… хочешь, пойдем сеть выбирать, - грубовато сказал Борька.
- Ты меня приглашаешь? - Она вскинула брови. - Спасибо… Иду выбирать сеть! - объявила она.
Вокруг засмеялись:
- Сама не попадись…
Борька правил посреди протоки. Уреза в темноте не было видно, вода, без морщинки, без складочки, стояла в берегах, как черное зеркало, береговые сосны незаметно переходили в свое отражение, тянулись к отраженным звездам, а временами казалось вдруг, что воды и вовсе нет, бездонный провал, и лодка плывет, невесомо покачиваясь, в межзвездном пространстве.
- Как здорово… - сказала Алена. Она опустила пальцы в воду. - Сверху звезды, снизу звезды… И этой красоты я тоже могла никогда в жизни не увидеть?..
- В Москве такого нет? - сказал Степан, подмигивая Борьке.
- Ой, звезда падает, смотрите! - крикнула Алена, указывая вниз, в воду. - Загадывайте желание, скорее!
- А может, это НЛО на посадку пошел? - сказал Степан.
- Чего? - не понял Борька.
- НЛО. Не слыхал, что ли?
- Не. Аны у нас летают, Илы. Ту садятся.
Степан захохотал.
- Ну ты даешь, Абориген! Аны, Ту!.. НЛО - неопознанный летающий объект.
- А чо это? - виновато спросил Борька.
- Космические корабли другой цивилизации. Ну как бы тебе попроще… Марсиане! Мичман один говорил - он на камчатском рейсе из отпуска возвращался, так за ними через всю Сибирь летающая тарелка шла… А может, сейчас какие-нибудь трехглазые, с антенной во лбу, кружат вон там и за нами следят. На Алену вот любуются.
- Ты чо! - Борька задрал голову и стал оглядывать ночное небо.
- Очень может быть. Теория есть на Западе: почему мы до сих пор разум во Вселенной не обнаружили - потому что мы у них вроде заповедника, цивилизация в чистом виде. Наблюдают за нами, как мы развиваемся. Диссертации про нас пишут… А иногда людей крадут для контакта. Вот пойдешь однажды в лес, а там на поляне - тарелка. Тут трехглазые тебя за руки, за ноги - и на Марс. Как представителя земной цивилизации. Будешь на Марсе лекции про нас читать…
- Ты можешь хоть немного помолчать? - досадливо спросила Алена. - Просто молчать и смотреть!
- Вот невидаль! - буркнул Степан.
Впереди перечеркнула небо тетива с берестяными поплавками. Борька заглушил движок, протянул Степану весло.
- Ты табань помаленьку, чтоб бортом не развернуло. - Он перелез через ветровой щиток на бак и стал выбирать сеть.
Лодку медленно сносило течением. Борька хотел уже крикнуть Степану, чтоб не спал, но лодка вдруг резко качнулась.
- А руки мы уберем и положим на место, - тихо сказала Алена. - Вот так. Молодец… И не будем снова ссориться.
- Лен… - так же тихо сказал Степан.
- Все, Степа, все.
- Ну поговорить хотя бы можно по-человечески?
- Сто раз уже говорили. Все кончилось, Степа. Понимаешь? Было - и кончилось… Можешь считать меня дрянью, если тебе так легче жить.
- Мне… Плохо без тебя, Лен… - треснувшим голосом сказал Степан.
- Я люблю его, Степа… - устало ответила Алена.
Борька боялся обернуться, стоял на коленях на баке, чувствуя, как жар заливает лицо.
- За идейную стойкость и за внутренний мир! Полюбил комсомолку молодой командир! - вдруг проорал на всю реку Степан.
- Вот только этого не надо, - досадливо сказала Алена…
Обратно шли молча. Степан угрюмо курил. Алена зябко куталась в штормовку. Борька беспомощно переводил глаза с одного на другую.
- Можно, я поведу немножко? - спросила Алена.
- Ага, садись, - Борька уступил ей сиденье и руль. - Левее чуть возьми, там прижимник сильный.
- Что?
- Течение к берегу жмет. Чуешь, сносит… А здесь вправо. Видишь, вода играт, значит, дно близко, а там чилим? - он на глубине растет…
Перед самым носом лодки возник из воды черный сук карчи. Борька автоматически схватил румпель поверх Алениной ладони, выправил. И тут же отдернул руку, будто обжегшись. Алена улыбнулась в темноте.
Степан увидел приклад бельгийки под брезентом, вытащил, переломил стволы.
- А патроны есть? Или так, для мебели?
Борька достал из кармана патрон. Степан зарядил, встал в лодке, огляделся. Над черной стеной тайги медленно поднялась птица. Он вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Подранок громко, почти по-человечески вскрикнул, заплескал по воде где-то у берега.
- Зачем? - крикнула Алена.
- Что, жалко? Птичку жалко?
- Живая же, - сказал Борька.
- Сам не стрелял, что ли?
- Так я чтоб съесть. Чо зря бить-то!?
На берегу около спящего лагеря стоял командир. Он внимательно посмотрел на Борьку и на Степана, подождал, пока Алена подойдет к нему.
- Думать надо! - резко сказал он. - Хотя бы иногда!
Алена сразу погасла и, опустив голову, побрела к себе.
Степан посидел еще, покурил, играя желваками.
- Вот такая жизнь… - сказал он. Выплюнул папиросу и ушел в палатку.
Борька долго лежал в лодке, закинув руки за голову, смотрел на звезды. Чуть слышно набегала вода под днище.
Звезд было много. Они перемигивались в бездонной высоте и будто бы тоже смотрели на Борьку.
Борька вылез из спальника, шагнул босиком на берег. Отвел полог палатки. Степан спал с краю, Борька тихонько потормошил его.
- Слышь, Степан…
- Что? Подъем уже? - забормотал, захлопал глазами спросонья тот.
- Да нет, - шепотом сказал Борька, - Я вот чего… Кого они берут-то?
- Кто?
- Марсиане. Зачем им я? Они, должно, ученых или еще кого.
- Отстань! Кто подвернется, того и берут, - Степан перекатился на другой бок.
- Я вот чего думаю. Вот прилетят они, возьмут меня. Как представителя. Вот прилетим мы на Марс, и спросят они, трехглазые-то: расскажи нам, мол, Борька, про свою Землю. А чо мне им сказать? Чего я им могу рассказать - как сети ставить? Как от колчаков в затонах прятаться? Чо я знаю-то! Я ж не видел ничего. Я моря не видел… А, Степан? Ты спишь, чо ли? - Он наклонился над сладко сопящим Степаном, опять сел и тоскливо задрал голову к звездам…
Борька разобрал утренний улов, отобрал покрупнее и развесил сушиться на бечевке между палатками. Бечевку они с ребятами натянули неделю назад, теперь она основательно провисла под тяжестью метровых щук и здоровенных, как лапти, чебаков. Мелочь - для жарехи - он сдал девчонкам.
- Слышь, Лен… - Борька помялся. - Я это, уехать мне надо.
- Совсем?
- На день только. Отпроситься мне надо.
- Найди командира, какие проблемы?
- Строгий он. Скажет - не положено.
- Ну, пойдем вместе, - усмехнулась Алена.
Они вышли на просеку, и Алена помахала командиру.
- Ему уезжать надо, а он спросить боится. Запугал ты всех…
- Неделю не проработал - уже дезертируешь? - строго взглянул на Борьку командир.
- Мне на день только. У матери это, день рождения.
- Тогда и вопросов нет. Поезжай, конечно.
- Я рыбы-то наловил, - оживился Борька. - Они сготовят, я ж показывал. А я к завтрему обернусь.
- Перекур! - Командир поднял скрещенные руки над головой. - Кому что в городе надо?
- Кому гостинцев? - закричал Борька. - Купец на ярмарку собрался!
- В штаб зайди - нет ли писем.
- Сигарет! Сигарет купи!
- Яблок килограмм. Во сне уже вижу.
- Ладно, ладно, запомнил, ага, - Борька рассовывал деньги по карманам.
- И от комаров чего-нибудь, - жалобно сказал Сан Саныч.
- От комаров в гробу хорошо, - посоветовал Борька.
Он прибрался в лодке, перелил в бачок оставшийся бензин и вернулся к Алене.
Алена, закинув полог, подметала в палатке. Брезент просвечивал на солнце, в палатке была зеленоватая мгла, как в омуте.
- Лен, а духи какие надо дарить?
- Смотря для какого случая. - Она выпрямилась в зеленой глубине. - Легкие или вечерние.
- Не, мне рублей за десять. И чтоб побольше.
- Я не знаю, какой у вас здесь выбор. "Джи-джи", "Фея ночи". Мне больше "Флер де флер" нравятся. Вот, понюхай, - она отвела волосы. - Иди сюда…
Борька осторожно подошел, увидел перед самыми глазами ее маленькое, крепкое ушко с камушком в нежной, пушистой мочке. Зажмурился, потянул носом…
Алена обернула к нему зеленое русалочье лицо и тихо, непонятно засмеялась, глядя на ошалевшего, глупо улыбающегося Борьку.
- Нравится?
- Ага… - Борька вдруг смутился до слез, стоял, не зная куда девать руки. - Отец каждый год, где б ни был - хоть в Мансийске, хоть в Вартовске - приходил, духи дарил французские и розы с рынка. Хоть на час приходил - и обратно. Даже когда Феликс появился… Я французские-то не вытяну, дорого…
- А что, у вас тут французские духи есть?
- Да вон в Банном, в сельмаге - залейся. Кому они нужны, за полста рублей… Я розы ей подарю и духи какие-нибудь. Как ты думашь, поймет она?
- Поймет, Борька. Конечно, поймет, - серьезно ответила Алена.
Борька правил вниз по Тромъегану, подставив лицо холодному ветру. Время от времени он вспоминал крошечное Аленино ушко, и тогда будто горячая волна накрывала с головой, рот сам собой разъезжался в дурацкой счастливой улыбке, и Борька воровато оглядывался по сторонам - не видит ли кто.
А недавно с ней и вовсе чуть со стыда не помер. Шел на гребях в полкилометре от просеки, увидал издалека, как Алена купается в чистой песчаной заводи, плывет с заколотыми на макушке волосами. Когда обед готовили, Борька так и сказал ей - что видел, мол.
- Да?.. - Алена подняла глаза в упор и непонятно улыбнулась, как сейчас в палатке.
Борьку аж пот прошиб, когда понял, про что она подумала.
- Да не… Я это… - растерялся он. - Не ходила б ты одна. Лето же…
- Лето. Август, - подтвердила Алена, все не отводя глаз. - Ну и что?
- Как чо? Зэки бегают… Лагеря ж кругом… - еле промямлил Борька…
Потом вдруг развеселился, вспомнив, как Сан Саныч бросился записывать про то, что от комаров в гробу хорошо. Бородатый Сан Саныч ходил за Борькой с тетрадкой и все писал чего-то, а вчера подсел, стал расспрашивать, как рыбалят с острогой.
- С гребенкой-то? Баловство это, - сказал Борька. - Не столь набьешь, как покалечишь.
- А все же?
- Ну, как - светишь в воду, рыба на свет и идет.
- Тут ее… - Сан Саныч лихо размахнулся.
- Зачем? Тихонько к хребту опускашь и накалывашь.
Сан Саныч записал.
- А светят как? Фонариком?
- Не, зачем? Колчак накроет - бросать надо… Кирпич жгут.
- Кирпич? - Сан Саныч аж зашелся от восторга.
- Но. В керосин на день ложишь, он всосет - потом долго чадит.
Борька недоуменно смотрел, как Сан Саныч быстро чирикает красивой ручкой в тетрадке, почесывая от нетерпения другой рукой бороду.
- А зачем тебе?
Сан Саныч неожиданно смутился.
- Да так… Рассказами балуюсь…
Борька спустился до Оби и пошел направо, к Сургуту. Он понемногу успокоился от долгого треска мотора, шума воды за кормой и привычно задумался про жизнь.