Глава восьмая
По воскресеньям завтрак накрывался на час позже, чем в будни, и Присцилла, которая обычно не появлялась до середины дня, на этот раз удостоила его своим присутствием. Одетая в черный шелк, с рубиновым крестом и привычной ниткой жемчуга на шее, она сидела во главе стола. Огромная воскресная газета скрывала от внешнего мира все, за исключением самой вершины ее прически.
-Смотрите-ка, "Суррей" выиграл, - говорила она с набитым ртом. - Солнце сейчас в созвездии Льва, этим все и объясняется!
- Прекрасная игра - крикет, - пылко воскликнул мистер Барбекью-Смит, не обращаясь ни к кому в особенности. - В высшей степени типичная для Англии.
Сидевшая рядом с ним Дженни внезапно вздрогнула и оглянулась.
-Что? - сказала она. - Что?
- Типичная для Англии, - повторил мистер Барбекью-Смит. Дженни удивленно посмотрела на него.
- В Англии? Конечно, я родилась в Англии.
Он начал объяснять свою мысль, но тут миссис Уимбуш опустила воскресную газету и открыла взорам свое квадратное, багровое, напудренное лицо в обрамлении оранжевого великолепия ее прически.
-Они начинают новую серию статей о мире ином, - сказала она. - Сегодняшняя называется "Земля вечного лета и геенна".
-Земля вечного лета, - повторил мистер Барбекью-Смит, закрывая глаза. - Земля вечного лета. Прекрасный заголовок. Прекрасный.
Мэри заняла место рядом с Дэнисом. В итоге тщательных размышлений минувшей ночью она остановила свой выбор на нем. Он, возможно, не так талантлив, как Гомбо, ему, быть может, немного не хватает серьезности, но зато он как-то надежнее.
- А вы много пишете стихов здесь, вдали от Лондона? - спросила она приветливо и серьезно.
-Совсем не пишу, - отрывисто ответил Дэнис. - Я не взял с собой пишущей машинки.
-Но неужели вы хотите сказать, что без машинки не можете писать?
Дэнис покачал головой. Он терпеть не мог разговаривать за едой и, кроме того, хотел послушать, что говорил на другом конце стола мистер Скоуган.
- Мой проект церковной реформы замечательно прост, - говорил тот. - В настоящее время англиканские священники носят свои воротники задом наперед. Я бы обязал их носить задом наперед не только воротники, но и всю одежду - сюртук, жилет, брюки, ботинки, - с тем чтобы каждое духовное лицо являло миру гладкий фасад, который не портили бы запонки, пуговицы или шнурки. Введение подобного костюма послужило бы полезным средством сдерживания для тех, кто намеревается посвятить себя служению церкви. В то же время это значительно прибавило бы, как справедливо требовал архиепископ Лод, "красоты святости" тем немногим неисправимым людям, кого не удастся удержать от принятия сана.
- Оказывается, в аду, - сказала Присцилла, продолжая читать воскресную газету, - дети развлекаются тем, что сдирают кожу с живых ягнят.
- А, дорогая леди, но это только символ, - воскликнул мистер Барбекью-Смит. - Материальный символ духоовной истины. Ягнята символизируют...
- А кроме того, есть еще военная форма, - продолжал мистер Скоуган. - Когда ярко-красные и нежно-белые цвета были заменены на хаки, некоторые люди с ужасом думали о том, как дальше пойдет война. Но затем, увидев, насколько элегантен новый мундир, как плотно он облегает талию, как боковые карманы подчеркивают бедра, когда эти люди осознали все блестящие потенциальные возможности бриджей и высоких ботинок, - они успокоились. Устраните этот изысканный военный стиль, введите для всех форму из мешковины и прорезиненные плащи, и вы скоро увидите, что...
-Кто-нибудь поедет со мной в церковь? - спросил Генри Уимбуш. Никто не ответил. Он попытался сделать свое предложение более заманчивым. - Тексты читаю я. А проповеди мистера Бодиэма иногда заслуживают того, чтобы их послушать.
-Спасибо, спасибо, - сказал мистер Барбекью-Смит. - Я, со своей стороны, предпочитаю молиться в безграничном храме природы. Как это у нашего Шекспира? "Проповедь в книгах, камнях и бегущих ручьях..."
Он взмахнул рукой, заключая эти слова жестом в сторону окна, но тут же у него появилось сначала смутное, а затем все более отчетливое ощущение, что в его цитате было что-то неточное. Но что, что именно неточно? Проповедь? Камни? Книги?
Глава девятая
Приходский священник мистер Бодиэм сидел у себя в кабинете. Псевдоготические окна девятнадцатого века, узкие, цветные, пропускали свет очень скупо, и в комнате, несмотря на прекрасную июльскую погоду, было темно. Коричневые лакированные полки, вытянувшиеся вдоль стен, ряд за рядом были заполнены теми толстыми тяжелыми богословскими сочинениями, которые букинисты обычно продают на вес. Коричневая лакированная каминная доска, резное украшение над ней. Коричневый лакированный письменный стол. Такие же стулья, такая же дверь. Пол покрывал темный красно-коричневый ковер с узорами. В комнате все было коричневым и удивительно пахло коричневым.
В центре этой сумрачной коричневой картины сидел за столом мистер Бодиэм. Это был человек в Железной Маске. Серое металлическое лицо с железными скулами и узким железным лбом. Железные складки, твердые и неподвижные, прорезали щеки сверху вниз. Нос как железный клюв небольшой изящной хищной птицы. Карие глаза в глубоких, будто оправленных железом впадинах, вокруг них - темная, словно обуглившаяся кожа. Густые черные жесткие волосы уже начинали седеть. Уши очень маленькие и изящные; тщательно выбритые щеки, подбородок, верхняя губа были темными, железно-темными. Голос, особенно когда он возвышал его во время проповеди, звучал резко, как скрежет железных петель редко открываемой двери.
Приближалась половина первого. Мистер Бодиэм только что вернулся из церкви, охрипший и усталый после проповеди. Он читал ее с яростью, со страстью - железный человек, бьющий цепом по душам своей паствы. Но души верующих в Кроме были сделаны из резины, из твердой резины: цеп отскакивал. В Кроме привыкли к мистеру Бодиэму. Цеп безжалостно молотил по резине, но чаще всего резина спала.
В это утро он, как нередко и раньше, читал проповедь о сущности Бога. Он пытался заставить их понять сущность Бога и то, как страшно оказаться под его рукой. Бог - они представляли себе нечто доброе и милосердное. Они закрывали глаза на факты. Более того, они закрывали глаза на Библию. Пассажиры "Титаника" пели, когда пароход погружался на дно, "Ближе к тебе, Господи!". Осознавали ли они, к чему хотели быть ближе? К белому пламени праведности, яростному пламени...
Когда проповедовал Савонарола, люди громко рыдали и стонали. Но ничто не нарушало вежливой тишины, в которой Кром слушал мистера Бодиэма, - лишь кашель время от времени да иногда тяжелый вздох. На передней скамье сидел Генри Уимбуш - невозмутимый, воспитанный, прекрасно одетый. Случалось, мистеру Бодиэму хотелось прыгнуть с кафедры и встряхнуть его как следует - или же избить и убить всю свою паству.
Подавленный, он сидел за столом. За стеклами готических окон земля дышала теплом и великолепным покоем. Все было как всегда. И все же, все же... Вот уже почти четыре года прошло с тех пор, как он произнес ту проповедь на тему стиха седьмого 24-й главы Евангелия от Матфея. "Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам..." Почти четыре года назад. Он издал эту проповедь-было так ужасно важно, насущно необходимо, чтобы все люди узнали, что он хотел сказать. Экземпляр небольшой брошюры лежал на столе - восемь маленьких серых страниц, отпечатанных шрифтом, который ступился, как зубы старого пса, от бесконечного чавканья печатной машины. Мистер Бодиэм открыл брошюру и снова, в который раз, начал перечитывать ее.
"Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам..." Девятнадцать столетий минуло с тех пор, как наш Господь произнес эти слова, и ни одно из этих столетий не прошло без войн, болезней, голода и землетрясений. Могущественные империи обращались в прах, болезни уносили половину человечества, тысячи людей погибали, в катаклизмах природы - от наводнений, пожаров и ураганов. Это происходило снова и снова в течение девятнадцати столетий, но ни разу не заставило Христа вернуться на Землю. Это были "знамения времени", поскольку говорили о гневе Божьем, обращались к неизлечимым порокам человечества, но они не были знамением второго пришествия.
Если благочестивый христианин воспринял нынешнюю войну как истинный знак приближающегося возвращения Господа нашего, то это не просто потому, что она охватила весь мир и унесла жизни миллионов людей, не просто потому, что голод сжал своими объятиями все страны Европы, не просто потому, что самые разные болезни - от сифилиса до сыпного тифа - распространились среди воюющих народов. Нет, не по этим признакам мы считаем эту войну истинным знамением времени, а потому, что в своей первопричине и в своем развитии она отмечена определенными чертами, которые почти несомненно связывают ее с пророчествами о втором пришествии Господа.
Я хотел бы перечислить те черты нынешней войны, которые наиболее ясно указывают, что она - это знамение близкого второго пришествия. Наш Господь сказал, что "проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей Вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец". Хотя было бы самонадеянным с нашей стороны сказать, когда Бог сочтет, что человечество в достаточной степени обращено в христианскую веру, мы можем по крайней мере твердо надеяться, что столетие неустанного миссионерского труда, во всяком случае, приблизило выполнение этого условия. Верно, немало из тех, кто населяет Землю, все еще глухи к проповеди истинной религии. Но это не изменяет того факта, что Евангелие проповедуется "во свидетельство" всем неверующим - от паписта до зулуса. Вина за продолжающееся распространение неверия лежит не на проповедниках, а на тех, к кому их проповеди обращены.
Далее, слова о высыхании вод великой реки Евфрата в шестнадцатой главе Откровения Иоанна Богослова подразумевают, по всеобщему мнению, ослабление и полный упадок турецкого могущества и являются признаком приближающегося конца мира, как мы его понимаем. Взятие Иерусалима и успехи в Месопотамии - крупные вехи на пути к сокрушению Оттоманской империи, хотя галлиполийский эпизод, надо признать, показал, что турки все еще обладают значительной силой. В историческом плане это иссыхание оттоманского могущества продолжается на протяжении вот уже целого столетия. В последние два года мы стали свидетелями значительного ускорения этого процесса, и не может быть сомнения в том, что близится его полное завершение.
Непосредственно за словами о высыхании вод Евфрата следует пророчество об Армагеддоне, этой мировой войне, с которой так тесно связывается второе пришествие. Начавшись, мировая война может окончиться только возвращением Христа, и придет он скоро и внезапно, как появляется тать в ноши.
Давайте рассмотрим факты. В истории - точно также, как в Откровении святого Иоанна - мировой войне непосредственно предшествует высыхание вод Евфрата или ослабление турецкого могущества. Уже одного этого факта было бы достаточно, чтобы связать нынешнюю войну с Армагеддоном Откровения и, следовательно, указать на приближающееся второе пришествие. Однако можно привести и другие, более существенные и убедительные доказательства.
Армагеддон вызывается действием трех духов нечистых, подобных жабам, выходящих из уст дракона, зверя и лжепророка. Если мы сумеем опознать эти три силы зла, то прольем на весь этот вопрос значительно больше света.
Дракон, зверь и лжепророк - все они могут быть опознаны в истории. Сатана, который способен действовать лишь через посредство человека, использовал эти три силы в долгой войне против Христа, наполнившей последние девятнадцать столетий религиозными раздорами. Дракон, как установлено с достаточной убедительностью, - это языческий Рим, а дух, вышедший из его уст, это дух безбожия. Зверь, иногда изображаемый также в виде женщины, - это, без сомнения, власть папы римского, а дух, который она изрыгает, - это папизм. И есть только одна сила, которая отвечает описанию лжепророка, волка в овечьей шкуре, слуги дьявола, притворяющегося ягненком, и эта сила - так называемое "общество Иисуса". Дух, выходящий из уст лжепророка, - это дух лжеморали.
Мы можем, таким образом, исходить из того, что три злых духа - это безбожие, папизм и лжемораль. Стали ли эти три силы подлинной причиной нынешнего столкновения? Ответ ясен.
Дух безбожия в высшей степени свойствен немецкой критической мысли. "Школа критического осмысления Библии", как ее, словно в насмешку, называют, отрицает возможность чуда, предсказания и истинного наития и пытается объяснить Библию с точки зрения естественной истории. Медленно, но верно в течение последних восьмидесяти лет дух безбожия отнимал у немцев Библию и веру, так что Германия стала сегодня нацией неверующих. "Школа критического осмысления Библии" сделала, таким образом, возможной нынешнюю войну, ибо для любой христианской нации было бы совершенно немыслимо вести войну так, как ведет ее Германия.
Мы подходим теперь к духу папизма, который способствовал возникновению войны почти в такой же степени, как дух безбожия, хотя, возможно, не столь очевидно. Со времени франко-прусской войны власть папы постоянно и неуклонно слабеет во Франции, в то время как в Германии эта власть усиливается. Сегодня Франция - антипапское государство, а Германия располагает могущественным католическим меньшинством. Два государства, контролируемых римским папой, Германия и Австрия, находятся в войне с шестью антипапскими государствами - Англией, Францией, Италией, Россией, Сербией и Португалией. Бельгия, конечно, полностью папская страна, и присутствие на стороне союзников элемента столь чужеродного немало затруднило победу нашего правого дела и объясняет наши временные неудачи. То, что дух папизма стоит за этой войной, достаточно ясно видно, таким образом, уже из того, как группируются противостоящие силы, а мятеж в католических районах Ирландии просто подтверждает вывод, очевидный для любого непредубежденного человека.
Дух лжепророка сыграл в этой войне такую же значительную роль, как и два других злых духа. Инцидент с "клочком бумаги" - самый последний и наиболее очевидный пример приверженности Германии этой по своей сущности нехристианской иезуитской морали. Цель - мировое господство Германии, и для достижения этой цели оправданы любые средства. Это подлинный принцип иезуитства в применении к международной политике.
Итак, все три злых духа опознаны. Как предсказано в Откровении, они появились, как раз когда приближался к своему завершению процесс упадка Оттоманской империи, и объединились, чтобы подготовить мировую войну. "Се иду, как тать" - сказано, таким образом, для нынешнего периода - для вас, для меня, для всего человечества. Нынешняя война неизбежно приведет к Армагеддону, и конец ей будет положен лишь личным возвращением Господа.
И что же случится, когда он вернется? Те, кто во Христе, говорит нам святой Иоанн, будут званы на вечерю Агнца. Тех же, кто окажется в войне против него, позовут на великую вечерю Божию - эту страшную трапезу, где не они, а ими будут пировать. "И, - говорит святой Иоанн, - увидел я одного ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громовым голосом, говоря всем птицам, летающим посредине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих". И все враги Христа будут убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст его, и все птицы напитаются их трупами. Это и будет великая вечеря Божия.
Это может быть скоро, а может не скоро, в зависимости от того, как люди считают время. Но раньше или позже Господь неизбежно придет и избавит человечество от его нынешних бед. И горе тем, кого позовут не на вечерю Агнца, а на великую вечерю Божию. Они осознают тогда - но слишком поздно, - что Бог-не только прощение, но и гнев. Бог, который послал медведей, чтобы разорвать тех, кто дразнил Елисея, Бог, поразивший египтян за их неисправимые пороки, - этот Бог, без сомнения, покарает и их, если они только не поспешат раскаяться. Но, быть может, сделать это уже слишком поздно. Кто знает, возможно завтра, возможно даже через мгновение, Христос окажется среди нас, неузнанный, как тать? И вскоре - кто знает? - ангел, стоящий на солнце, возможно, будет сзывать воронов и ястребов вылететь из щелей в скалах и напитаться разлагающимися трупами миллионов неправедных, которых поразил гнев Господний. Посему готовьтесь: пришествие Господа близится. Да будет оно для всех вас освящено надеждой и ни на мгновенье не заставит ожидать его с ужасом, трепетом".
Мистер Бодиэм закрыл брошюрку и откинулся в кресле. Доводы его были убедительны, совершенно неотразимы. И все же... Четыре года прошло с тех пор, как он произнес эту проповедь. Четыре года, а в Англии установился мир, солнце сияло, жители Крома были греховны и равнодушны, как всегда, - более, чем всегда, пожалуй, если это только возможно. Если бы он только мог понять это, если бы небеса подали хоть какой-нибудь знак! Сидя здесь в коричневом лакированном кресле у окна в стиле Рёскина, он готов был громко кричать. Он сжал подлокотники кресла - сильнее, сильнее, чтобы восстановить самообладание. Суставы его пальцев побелели. Он прикусил губу. Через несколько секунд он был в состоянии расслабиться и начал корить себя за свою мятежную нетерпеливость.
Четыре года, думал он. Что такое, в конце концов, четыре года? Неминуемо понадобится намного больше, чтобы Армагеддон созрел, взошел, как на дрожжах. События 1914 года - лишь первое столкновение. Что же касается окончания войны - оно, конечно же, иллюзорно. Война все еще продолжается, тлея в Силезии, в Ирландии, в Анатолии. Недовольства в Египте и Индии, возможно, расчищают путь к распространению кровопролития среди нехристианских народов. Китайский бойкот Японии и соперничество между этой страной и Америкой в Тихом океане, возможно, становятся семенами новой большой войны на Востоке. Будущее, старался уверить себя мистер Бодиэм, сулит надежду. Настоящий, подлинный Армагеддон, быть может, скоро начнется, и тогда, как тать в нощи... И все же, несмотря на утешительные объяснения, его томили грусть и неудовлетворенность. Четыре года назад он был таким уверенным. Помыслы Бога казались такими ясными. А теперь? Теперь он был разгневан и в гневе своем прав. Но этого мало: он страдал...
Тихо и внезапно, как призрак, появилась миссис Бодиэм, бесшумно скользнула по комнате. Бледное лицо над черным платьем отливало матовой белизной, глаза бесцветны, как вода в стакане, соломенные волосы почти так же бесцветны. В руке она держала большой конверт.
- Это пришло для вас по почте, - тихо сказала она.