Оказалось, что среди пустыни на берегу пока самого чистого Красного моря вырос маленький оазис, который назывался Хургадой, оазис с пальмами, пресной водой и не очень дорогими квартирами в специальных русских кварталах, которые так и назывались Путин 1, 2, 3 и так далее.
Мало того, в придачу ко всему этому хозяйству, было с десяток всегда готовых размножаться в русских женщинах египетских знойных мужчин. А что и говорить о богатых россиянах, которые тоже иногда не прочь погреть свои телеса на золотистом песочке, наесться и напиться вдоволь по программе "всё включено" и поплавать с маской или аквалангом, иногда засматриваясь под водой не на рыб и кораллы, а на проплывающих мимо них полуобнажённых женщин? Куда же ещё ехать красивым, зрелым и незамужним?
Но путёвка была не очень дешёвая, а на двоих всё-таки экономнее, поэтому Лида предложила съездить Надежде, занудной и невзрачной сотруднице их фирмы, которая целыми днями не вылезала из монитора компьютера, была одинока и отморожена в нескольких частях тела, о которых обычно женщины предпочитают молчать.
– Вот и прогреешься там, – убеждала её Лида, в тайне надеясь, что эта невзрачная женщина легко оттенит Лидину неотразимость и составит ей компанию на охоте за мужчинами. Одна она всё-таки ярко выражать себя побаивалась. Ей всегда нужна была свита и поддержка. Да и может быть, после этой поездки Надежда заинтересуется чем-нибудь более существенным для жизни и станет меньше сидеть за компьютерным столом, являя из себя похвальный образ для подражания, которым всегда восхищается их начальник и из-за этого урезает премиальные остальных, менее усидчивых сотрудников.
Надежда была не только невзрачной, но с какой-то странной печатью обречённости. Она столько плакала в своей жизни, столько просила о пощаде, что казалось, выражение отчаяния навсегда отпечаталось на её лице, следуя тем же принципам, по которым в давние времена маленьким девочкам надевали кольца на шею, чтобы удлинить её или заматывали ноги, чтобы не увеличивался размер стопы. Так же и мышцы лица, опущенные уголки губ и привыкшие подниматься в мольбе брови, остались как бы навсегда поднятые к её переносице, несколько напоминая образ Пьеро, а пухлые щёки дополняли это выражение трагической комичностью.
Но Надя этого, казалось, не замечала. В глубине души, она почему-то верила, что со стороны, в глазах окружающих, она выглядит строгой интеллигентной дамой, пока однажды её случайно на улице не сняли на телекамеру, задав не особо важный вопрос, о важности поддержания общественных организаций и не показали по телевизору.
Поначалу она даже себя не узнала. Как-то не клеился этот её образ с тем, что она привыкла видеть каждый день в зеркале. И было совершенно непонятно: то ли зеркало было неправильным, то ли она каким-то образом меняла лицо, когда в него смотрелась.
Так или иначе, она впервые за много лет увидела себя так, как видели её со стороны люди.
"Странно, но я похожа на побитую собаку", – удивилась она.
"Я не виноват, просто у тебя такое лицо, что хочется тебя ударить или сделать больно", – вспомнила она слова своего бывшего мужа, который часто её избивал, и поняла, что может быть, именно поэтому её так часто обманывали и предавали?
– Просто людям нравится делать больно тем, кто не может ответить, – сказала бабушка, единственный человек на земле, который её любил.
– Что же мне делать?
– Спроси у него… – показала она куда-то далеко в небо, и, шепча своими бескровными губами, начала свою вечернюю молитву.
3
Туристическое агентство "Tez Tour" было на высоте. В аэропорту их встретили сотрудники фирмы и полностью провели по всем частям регистрации для законного пребывания в этой стране. Потом, посадив на ярко раскрашенные автобусы, с фирменным логотипом, доставили в небольшой отель под названием "The Desert Pose". Лида подумала, что именно про него пел Стинг из альбома "Brand new Day", но спросить постеснялась.
У женщин кружилась голова, они были вне себя от счастья, потому что Хургада им понравилась, как и понравилась череда отелей, похожих на сказочные дворцы, как и понравилась голубая прозрачная вода, зелёные газоны и пальмы, которые были центральным атрибутом дизайнерского ландшафта.
Гуляя по территории этого райского уголка, Лидия недоумевала, почему такие же курорты не в состоянии сделать на юге России? Например, в Калмыкии на Каспийском море? Если египтяне смогли, то почему же это не может сделать страна, в которой гораздо больше возможностей? И тогда бы люди получили хорошую работу, край – процветание, а кто-то полноценный отдых без огромных затрат на межконтинентальные авиаперелёты?
– Представляешь, здесь канализационная вода не выбрасывается в море, а фильтруется и идёт на полив газонов и пальм, – промолвила с улыбкой Надежда.
– Да, это очень здорово, – кивнула подруга.
– Удивительно, – восхитилась опять Надежда, притрагиваясь к цветам, – и это сделали "бедные" египтяне! А мы загрязняем наши реки и озёра!
Рай заканчивался небольшой лагуной и берегом моря, который упирался в глухую стену, граничащую с территорией соседнего отеля и сторожевой будкой с прокопченным охранником.
Он также неожиданно оборвался у Лиды в душе, когда она неожиданно обернулась на знакомый голос и увидела сидевшего под шезлонгом рябоватого мужчину в окружении худосочной молодой женщины и двух маленьких девочек.
Лида ухмыльнулась себе самой. Стоило же ехать так далеко, чтобы совершенно случайно встретиться с этим, ненавистным ей человеком.
Это был Виктор, когда-то они учились в одном колледже и на одной из вечеринок, оказались так близко друг от друга, что их близость стала очень интимной. Но тщедушный, слегка напоминающий общипанного петуха, с большими красными прыщами на лице, Виктор был совсем не похож на образ рыцаря, которого всё ещё ждала гордая Лидия, поэтому их отношения она не стала афишировать. Просто иногда по ночам, она слышала условный сигнал, который тихо раздавался за окном, открывала дверь и впускала его в маленькую, но уютную комнату с оторванными обоями в некоторых особо прикасаемых местах, которую она снимала в ближайшем Подмосковье. Они долго и упоённо занимались сексом, пробуя разные позы, приёмы, следя за ощущениями собственного тела, а наутро, как правило, просыпались поздно, и опаздывали на занятия.
Но однажды произошло неожиданное, хотя по логике вещей вполне закономерное событие, не совсем ещё опытная во всех тонкостях предохраняющих противозачаточных средств, Лида оказалась беременной.
Вернувшись из женской консультации, она прямо и без обиняков сообщила о случившемся Виктору и потребовала деньги на аборт.
Виктору это известие совсем не понравилось, но не потому, что ему было жалко убивать ещё невидимого и родного человечка, а потому что ему стало жалко денег.
Деньги у него были, но родители дали эти деньги ему на компьютер, а компьютер для его учёбы был очень важен. В те времена он жил в основном на стипендию, подрабатывать не собирался, а до диплома оставалось, как минимум, ещё три месяца.
Он сидел на кровати в одних плавках, мял простынь и часто моргал глазами.
– А может быть, как-нибудь обойдётся?
– Что обойдётся? – спросила Лида, уже подозревая что-то не ладное, – ты, что хочешь на мне жениться?
Но эта идея Виктору тоже не очень понравилась, хоть он и был нежно привязан ко всем бугоркам, изгибам и запахам её тела, однако семья тоже не входила в его планы, а если и входила, то чуток попозже, и как минимум на женщине с собственной жилплощадью и московской пропиской. Лида была для него неровня, потому что была родом из деревни, а он приехал в Москву из города Тулы. А город Тула вошёл в историю своими Тульскими пряниками и Ясной поляной, по которой, как он знал из достоверных источников, ходил босиком сам Лев Николаевич Толстой.
Губы Виктора мелко задрожали:
– Нет, выдохнул он, – но может быть, это решить как-то иначе?
– Как? – уже не сдерживала своего гнева Лида, – мне бросить колледж, родить и растить одной твоего ребёнка?
– Но… я не уверен, что это мой ребёнок, – несколько секунд он пытался вникнуть в смысл собственных слов.
И тут его осенило. Он понял, что он на верном пути. К нему пришла идея, как можно выйти из этого щекотливого положения. И эта идея ему явно понравилась больше.
И смело взглянув в глаза своей девушки, он сказал:
– Да, не уверен. Ребёнок может быть, чей угодно, я же не знаю, с кем ты спишь, когда меня здесь нет. Мы, как ты знаешь, встречаемся только два-три раза в неделю. Тем более что я видел, как ты целовалась с Валеркой на дискотеке!
– Да я же тебе объяснила, что мы просто танцевали, а он стал ко мне приставать.
– К нормальным девушкам не пристают, – пробурчал все более успокаиваясь Виктор, и стал натягивать слегка замусоленные джинсы на свои белые волосатые ноги.
Лидия от такой наглости потеряла дар речи, она только стояла и хлопала ресницами, ловя ртом воздух.
– Ах, ты сволочь! – наконец-то вырвалось у неё из груди.
– Ну, сволочь, – подтвердил Виктор, – что поделаешь.
Он ушёл, не попрощавшись, просто хлопнув дверью. Мало того, через какое-то время расползлись по техникуму слухи, что Лида является самой настоящей шлюхой, и "даёт" всем подряд.
Он больше не приходил к ней ночью, а при встрече отворачивал лицо в сторону, как будто её не видел. Лида сделала аборт, и аборт оказался очень неудачным. После него у неё начались всевозможные воспаления, и ей пришлось тратить много времени, денег и сил, чтобы их лечить, но в результате, врач сказал, что ещё раз забеременеть ей будет крайне сложно и маловероятно.
От нахлынувших воспоминаний у неё совсем испортилось настроение. Ей хотелось тут же подойти к нему и плюнуть прямо в лицо, но она сдержала себя.
– Давай устроимся здесь, – предложила она, показав на свободный шезлонг, который находился чуть в стороне, но откуда прекрасно можно было рассмотреть это явленное семейство.
Лидия поправила тёмные очки, уверенная, что с ними, и с перекрашенными в другой цвет волосами, он вряд ли её сразу узнает.
Виктор почти не изменился. Только стал чуть сутулее, а из длинных плавок, похожих больше на трусы, вываливался уже дряблый живот, а торчащий кадык всё так же придавал ему образ общипанного петуха. Его жена деловито натирала гелем для загара его тело, успевшее местами покраснеть на солнце, а он стонал и кривил лицо, что-то постоянно приговаривая. Женщина была небольшого роста, с преданными интеллигентными глазами, со слегка вздёрнутым носиком и острыми скулами. А девочки, из которых одна была немного старше, внешне были похожи словно двойняшки, белобрысые и голубоглазые, они постоянно отвлекали мать, показывая ей ракушки и камешки, которые им удалось раздобыть в песке на берегу лагуны.
Хоть изначально Лида и не собиралась за Виктора замуж, а держала только для секса, однако вид его жены и детей очень болезненно ударил по её самолюбию. "Как он мог предпочесть её, такую броскую, яркую и стильную этой невзрачной маленькой женщине? И почему он позволил появиться этим девочкам, а от её ребёнка отказался? Чем она хуже?"
– Ты знаешь, этот человек был моим парнем и меня предал, – проговорила она тихо Надежде, показывая пальцем на Виктора. Казалось, что вместо пальца она наводила дуло пистолета, такая ненависть и решимость выражалась в её глазах.
– Бывает, – ответила Надя, посмотрев в сторону, куда указывал палец подруги и перелистнула страницу книги.
– И надо же мне было его встретить через несколько лет здесь, в другой стране, почти на другой стороне земли и когда так хочется быть счастливой.
– Отпусти, – опять сказала сочувственно Надежда.
– Нет, ты ничего не понимаешь. Тебе легко так говорить, а он мало того, что обрюхатил меня и не заплатил за аборт, он ещё и опозорил меня на весь колледж!
– Аборт – это действительно ужасно, убивать собственного ребёнка…
– Да причём тут убийство, я говорю об аборте.
– Да, но даже в животе ребёнок уже живой, и аборт – это самое натуральное убийство. Даже есть такой документальный фильм, как маленького ребёнка снимают в животе матери. Он там шевелит ручками, морщится, когда надавливают на живот беременной, и даже слышит её голос. А потом показывают, как его начинают резать, живого плачущего, вытаскивать отрезанные части тела наружу, и как он умирает.
– Господи, ну ты и зануда, – единственное, что смогла ответить на это Лида, поворачиваясь на другой бок и подбирая свалившееся на песок полотенце. Было что-то болезненное в Надиных словах, и вместо желанного успокоения они ещё больше бередили её рану.
На минуту она заметила, как Виктор обернулся в их сторону, остановил взгляд на ней, но вероятно не узнал.
"Если он опять появился в моей жизни, значит, я должна, как-то подвести итог всей нашей истории. Значит, у меня ещё есть шанс сделать так, чтобы он получил по заслугам".
И Лида стала обдумывать план своей мести.
4
Надежда была уже неприлично красной, но продолжала читать на пляже свои книги, который она зачем-то привезла с собой. Лидия изнывала под солнцем, распластавшись на кушетке, ей было невыносимо скучно. В центре пляжа лагуны весёлый египетский аниматор учил молоденьких девушек танцевать танец живота, который раз повторяя одну и ту же композицию, а вокруг в радиусе видимости располагались только пузатенькие мужчины на тонких ножках и такие же, местами отвисшие и заплывшие, тела женщин. Так как Лида половину своей жизни тратила на поддержание своей фигуры, то ей было вдвойне неприятно лицезреть такое окружение. Всё внутри у неё возмущалось и клокотало. Как бы ни так, но беря путёвку в пятизвездочный отель, она надеялась на более изящное общество. Было совсем непонятно, как при таком количестве фитнес центров и всевозможных препаратов для похудения человек может безнадёжно запустить свою материальную оболочку, и, дав своему образу принять уродливые очертания, без стеснения показывать его миру?
Она придирчиво оглядела своё тело и заметила, что оно тоже стало наливаться чем-то лишним. Было понятно, что режим "всё включено", уже начинал отражаться на её фигуре. В ресторане отеля, где можно было набирать пищи сколько угодно, всегда хотелось набрать как можно больше, даже когда кушать совсем не хотелось. Казалось, что в противном случае, ты будешь чем-то ущемлена, так как уже заплатила деньги, которые копила на эту поездку целый год, отказывая себе во многом другом.
Лидия ещё раз обвела пляж своим придирчивым взором, отметила, что египетские мужчины намного превосходят российских мужчин своей яркой внешностью, подтянутыми торсами и жаркими взглядами, которые они то и дело бросали на полуголых женщин. Она вздохнула, было понятно без лишних слов, почему женщины её страны, стали часто выезжать заграницу.
Лежать надоело, ей хотелось пройтись по пляжу, показать свою, ещё не расплывшуюся фигуру, кому-нибудь подмигнуть и даже завязать знакомство, но одна она это делать стеснялась. Ей нужна была напарница, а напарница уже который час, не отрываясь, читала книгу. Лида уже не знала, что предпринять, чтобы растеребить Надежду на какой-нибудь подвиг. Несмотря на обилие возможностей, её соседка, казалось, совсем ушла с головой в другой мир.
– Надя, перед тобой проходит жизнь. Неужели ты так далеко ехала, чтобы лишь почитать, то же самое ты могла бы делать на диване в московской квартире.
Надежда подняла свои ещё наполовину не сфокусированные на действительном времени глаза и непонимающе посмотрела на Лиду:
– Жизнь жутко примитивна, и если бы люди не дофантазировали её в книгах, то можно было бы умереть со скуки.
– Посмотрите-ка, ты так говоришь, потому что считаешь себя всех умнее?
– Да, нет. Этого мнения придерживались и другие великие люди… – Надя улыбнулась своему собственному остроумию, так как, судя по реакции подруги, для неё эта фраза была недоступна для восприятия. Но потом, помолчав, всё-таки продолжила, – Например, Сартр называл людей только бледными копиями, по сравнению с их прототипами.
– Это просто надменность. И кто такой этот Сартр?
Надя хмыкнула, но тут же, сделав совершенно серьёзный вид, ответила:
– Да это мой сосед, который иногда заходит в гости.
– Ааа… – протянула Лида, – ну так он, наверное, тоже думает, что умнее всех.
– И, может быть, у него есть на это основание… – Надя немного помолчала, залюбовавшись скользящими бликами солнца по поверхности воды, потом похлопала веками, как будто приводя глаза в соответствующее измерение, и промолвила:
– Но ты однако тоже права, надо немного вернуться к жизни.
– Знаешь, Надя, мне бы тебя хотелось попросить об одном одолжении.
– Да, я тебя слушаю.
– Не могла бы ты сыграть небольшую роль, для того, чтобы я могла отомстить за мою искалеченную жизнь вон тому мужчине, который лежит около лагуны в окружении двух крикливых детей и костлявой очкастой стервы?
– Зачем тебе им мстить?
– Это мой бывший парень, который в студенческие годы обрюхатил меня и бросил, опозорив на весь институт.
– Да, я уже об этом слышала. Так таких историй масса, зачем тебе мстить?
– Должен же кто-то восстанавливать справедливость в этом мире. Вот почему он имеет двух детей, а я в результате ни одного? Я хочу, чтобы его жена бросила, а для этого прошу тебя, зайди в мужскую раздевалку, когда он туда пойдет и закричи на весь пляж, будто он к тебе пристал… пожалуйста… я тебе заплачу… хорошо заплачу… мне это очень важно…
Под их зонтом нависла напряжённая пауза.
– Нет, – сказала Надя. – Я не хочу и не смогу это сделать.
– Почему?
– Потому что ничто в этом мире не происходит просто так. Всему есть свои причины.
– Бред. Какая может быть причина, что он предал девушку, которая была перед ним честна?
– Не знаю. Может быть, так проявилась темнота твоей души?
– Ты кто такая, чтобы судить о моей душе? – вспылила Лида.
– Я не сужу, а просто выдвинула свою версию случившегося, – сказала Надя, потянулась, встала, и, потряхивая целлюлитом, бодро направилась к лагуне.