В казино, а именно так теперь прозвали кафе, в котором играл Петрович, было переполнено. Я зашёл в него в тот момент, когда Серов проиграл все акции, которые только вчера приобрёл на аукционе.
– Ну ничего, в следующий раз отыграешь, – успокаивал бригадира его противник, снимая очки и укладывая их в футляр.
– Почему в следующий раз? Я их сегодня отыграю, – сказал я победителю.
Все повернули голову в мою сторону.
– Директор! Директор пришёл! – пролетел по кафе шёпот.
– Это пожалуйста, молодой человек, – вежливо ответил мне Стас, – только сегодня у меня нет времени. Приходите в следующий раз.
– А я сегодня хочу! – настаивал я.
– Так не годится! Ты должен сыграть с директором, – недовольно загудела толпа. Десятки пьяных и злых глаз уставились на Стаса.
– А я желаю сегодня, – мои глаза налились кровью.
Стас не выдержал психологического напора и сдался. Он снова вытащил из футляра свои очки.
– Я буду играть только на акции, – предупредил он.
– Нет, на деньги, – не соглашался я.
Пьяная толпа метала в сторону Стаса разъярённые взгляды.
– В таком случае, это будет очень дорого стоить.
– Не дороже денег, – ответил я.
Я выставил на кон всё, что получил в банке.
– Ничего себе! – ахнули зрители.
Игра началась, замелькали карты, зрители замерли.
– Девятнадцать! – крикнул я и бросил карты на стол.
– Двадцать, – улыбаясь, ответил Стас.
Он сгрёб в кучу деньги с акциями и стал убирать их в спортивную сумку.
– Может быть, ещё желаете? – спросил Стас с издёвкой.
– Желаю! А вот теперь на акции!
– Воля ваша, – Стас вытащил из сумки акции и положил на стол. Я положил рядом свои.
Снова замелькали карты. Вдруг гробовую тишину нарушил ропот болельщиков.
– Хозяин, хозяин, – шептали они друг другу.
Я оторвал взгляд от карт и посмотрел в сторону двери. На пороге кафе стоял отец. Он медленно осмотрел всё кафе и подошёл к игрокам. Стас снял очки и тоже стал наблюдать за отцом.
Тот подошёл к Стасу и стал в упор смотреть на него.
– Играем? – спросил он его?
– Играем, а что? – Стас положил очки на стол.
– Да нет, ничего. – Отец взял очки и стал их рассматривать. Ничего особенного в очках не было. Обыкновенные очки с розоватым отливом.
– Что вам, собственно говоря, надо? – снова спросил Стас.
– Да нет, ничего, играйте. – Отец взял очки, размахнулся и изо всех сил ударил их об пол. Очки разлетелись вдребезги.
– Ты что, старый козёл, делаешь? – Стас замахнулся на отца.
– Продолжай играть, – зарычали болельщики.
– Как же я играть буду, если он мне очки разбил?
– Врёшь ты всё! Видели, как ты деньги без очков пересчитывал. Он их для понта носит, – выкрикнул чей-то голос. – Играй, или сейчас всё отберём.
Стасу и на этот раз пришлось уступить. Он взял карты в руки и начал играть. Я взял две карты и прижал их к груди.
– Себе! – еле слышно сказал я.
Стас стал тянуть себе. Его лоб покрылся крупными каплями пота. Он вытянул три карты, облегчённо вздохнул и бросил их на стол.
– Двадцать!
Я бросил свои карты.
– Двадцать одно!
В глазах у меня всё закружилось, я обмяк и потерял сознание.
Очнулся я уже дома. Мать натирала мне вески нашатырным спиртом, а отец сидел рядом и курил. Я оглядел комнату и сразу всё вспомнил.
– Ну и наделал я делов!
– Да, дела интересные… Ещё бы знать, кто это всё затеял?
– Как кто? Я, конечно. Это же моя инициатива устраивать эти аукционы.
– Положим, идея по уменьшению числа акционеров была не твоя, а моя.
– Но аукционы-то организовал я?
– Интересно, а как бы ты мог сделать по-другому?
– Значит, ты бы тоже так поступил?
– Думаю, что да.
– Интересно, а как бы ты поступил на моём месте, когда оказался в такой ситуации?
– Надо было просто разбить очки, – отец заулыбался и посмотрел на мать.
– Папа, кстати, а для чего ты ему очки расквасил?
– Не знаю, спроси у мамы, это её идея.
Я удивлённо посмотрел на мать.
– Я и сама не знаю. Я так почувствовала. Наверное, нельзя смотреть на мир через очки.
– Тем более, если они розовые, – добавил отец.
– Нет, я серьёзно.
– И мы серьёзно. Понимаешь, в жизни не всё подчиняется законам логики, иногда необходимо доверять чувствам. Мне интересно, кто стоит за всем этим. Не Серов же, в самом деле, пытался оттянуть у нас фирму? Саня, ты этого Стаса когда-нибудь раньше видел?
Я молча помотал головой.
– Ну ничего, он ещё объявится. Раз кто-то положил глаз на нашу фирму, то обязательно попробует зайти с другой стороны.
– У нас ещё одна большая проблема есть, – виновато сказал я. – Чтобы отыграть акции, я квартиру и дачу заложил в банке. А деньги все у Стаса остались.
– Я предупреждала тебя, – сказала мама отцу. – Очки – это не панацея. Неприятности всё равно будут большие.
– Правда, не смертельные, – добавил Сергей Михайлович. – Однако хватит о грустном. Саня, а ведь мы сегодня стали обладателями контрольного пакета акций!
– Точно! Я же всё, что скупил Серов, выиграл!
– Вот это мы сейчас и отметим, – обрадовался отец.
– Но что же делать с квартирой и дачей? – напомнила мама.
– А это ты теперь у сына спроси, – ответил отец, – как-никак, он теперь не только директор, но и фактический хозяин фирмы.
Раб сидел в своём кабинете и недовольно барабанил оправой разбитых очков по столу. Перед ним с опущенной головой стоял Стас.
– Владимир Николаевич, ей Богу, всё было сделано, как договаривались. Он уже все свои акции на кон поставил. Оставалось только взять их.
– Так что же ты не взял?
– Кто же знал, что этот псих очки разобьёт?
– А без очков, значит, играть ты не умеешь?
– Так, карта выпала.
– Почему же он всё-таки разбил их?
– Не знаю. Подошёл, посмотрел, да как шарахнет об пол. На это никто не рассчитывал.
– А надо было рассчитывать.
– Да разве возможно это рассчитать?
– Запомни, рассчитать можно всё. Абсолютно всё, ты понял? Значит, была утечка. Значит, кто-то пронюхал про очки.
– Бог с вами, Владимир Николаевич, кто же мог пронюхать? Да если бы пронюхали, они бы меня на клочки порвали.
– Это уж точно.
Дома весь вечер Раб был тоже задумчив и неразговорчив.
– У тебя неприятности на работе? – спросила его Катя.
– Почему ты так решила?
– Сидишь, о чём-то думаешь…
– Значит, если человек о чём-то думает, то у него неприятности на работе?
– Нет, я же чувствую, что у тебя что-то не так.
– Что значит, чувствую? Объясни, что ты вкладываешь в это слово. Должны же быть какие-то аргументы. А то чувствую, и всё. Мне не понятно.
– Я не могу тебе объяснить, просто чувствую. Но я ведь правильно догадалась?
– В том то и дело, что правильно. Если бы нет, то и разговора не было. Я и пытаюсь понять, как можно о чём-то узнать без информации, без логики, а просто так чувствую, и всё. Бред какой-то. У меня действительно на работе неприятности. Сорвалась сделка, а я не могу понять, почему. С точки зрения логики, всё было сделано правильно. Утечки информации никакой не было, а сделка взяла, и сорвалась.
– Ты потерял много денег?
– Нет, денег вообще не потерял, наоборот, даже немного заработал. Не могу понять, почему люди иногда поступают вопреки логике? Что их заставляет это делать? Второй раз с этим сталкиваюсь, и не могу понять.
– А что было в первый раз?
– Первый раз вы голые бегали у реки. Ну, с тобой всё ясно. Ты упала в воду и промокла. А остальные? Зачем они это сделали? Кто их заставил?
– А, ты про это? – Катя улыбнулась и о чём-то задумалась. – Ты знаешь, а я часто вспоминаю этот случай.
– Да? – Раб недоумённо посмотрел на жену.
– Вот если бы кто-нибудь сказал мне: отдай всё: и коттедж, и деньги, и всё, что ты нажила за столько лет, а взамен получишь возможность вот так же побегать голышом вдоль реки, ей Богу, отдала бы не раздумывая.
– А зачем? – ещё больше удивляясь, спросил муж.
– А затем, чтобы потом всю жизнь вспоминать об этом.
– Что-то у тебя дороговато получается! А что тебе мешает вспоминать об этом, не лишаясь всего? Насколько я помню, ты принимала участие в этом стриптизе?
– Увы, но, к сожалению, – нет. Там я действовала под давлением обстоятельств, а все остальные от избытка чувств. Как ты этого не понимаешь?
– Нет, этого я не понимаю. А ты всё понимаешь?
– Нет, тоже не всё. Я не понимаю, например, как мы с тобой живём. Вроде ты всё делаешь правильно, вроде заботишься, вроде любишь, а всё вроде не ты, а кто-то другой. Иногда ты меня просто пугаешь. Мне кажется, что ты давно мёртвый, но почему-то остался тут на земле. У тебя нет того, что отличает мёртвого человека от живого. У тебя нет чувств. Мало того, ты даже не знаешь, что это такое. Поэтому и получается, что ты иногда не понимаешь людей, а люди не понимают тебя.
Раб задумался, а потом вдруг неожиданно рассмеялся.
– Увы, дорогая, но на твоих чувствах кашу не сваришь. Чтобы человек чувствовал, организм должен быть сыт. Я мужчина и должен добывать хлеб насущный в поте лица своего. А вот как я добуду этот хлеб, как накормлю, так и чувствовать можно сколько угодно.
– В этом как раз и состоят наши разногласия. Я считаю, что чувство первично, а мысль вторична, а ты наоборот.
Разговор так ничем и не закончился. Муж остался при своём мнении, а жена – при своём. Раб вообще не любил эти разговоры. Эти философские беседы раздражали его. И происходило это не потому, что они с Катей всегда занимали диаметрально противоположенные позиции, а потому, что его жена всегда затрагивала ту единственную тему, которую Раб не понимал, и поэтому считал себя ущемлённым. То ли дело на работе! Там совсем другое дело. Там все и вся подчинялось тем правилам, которые Раб сам и устанавливал. И уж, конечно, ни о каких чувствах там не могло быть и речи. День, как правило, начинался с совещания, где он распекал своих подчинённых. Причём, его нисколько не волновало, заслуживает сотрудник порицания или нет. Он получал разгон просто так, чтобы служба мёдом не казалась. При этом, никому и в голову не приходило сказать, что начальник был не прав. Да что там, сказать, об этом и подумать не могли. Такого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда.
Раздав всем сестрам по серьгам в очередной раз, Раб отправил всех работать, оставив у себя только Стаса.
– Ну что мне прикажешь делать с этой макулатурой? – директор бросил на стол пачку акций фирмы "Энергия".
Стас хотел, было, что-то ответить, но потом, видимо, решил, что промолчать будет разумней.
– Куда мне их девать? – продолжал заводиться директор. – Раньше у него не было контрольного пакета, а теперь, благодаря твоей виртуозной игре, у него он есть! Ты знаешь, что такое контрольный пакет?
Стас открыл рот, но шеф не собирался его слушать.
– При контрольном пакете я не могу повлиять ни на одно его решение. Да мне и не нужны вообще никакие решения. Я не могу сделать то, ради чего всё затевалось. Я не могу продать его контору.
– Может быть, продать эти акции? – робко вставил Стас.
– Что продать? Да кто купит теперь эти акции? Ты думаешь, по ним теперь будут выплачивать дивиденды? Не смеши людей. Не для того он забрал себе всё, чтобы потом отдать. Я тебе буду этими акциями зарплату платить, а ты уж продавай их, кому захочешь.
– А если купить ещё акций, чтобы можно было продать контору.
– У кого? Контрольный пакет же у них!
– У них и купить.
– Ты в своём уме?
– У меня информация есть.
– Какая ещё информация?
– Молодой директор, чтобы выиграть у меня, заложил в банке квартиру и дачу. Акции он у меня отыграл, а деньги-то нет. У них сейчас за душой и гроша ломанного нет. Их скоро из квартиры выгонят. Они без пяти минут бомжи. Я думаю, в таком положении они не станут кочевряжиться. К тому же, в фирме у них дела обстоят не лучшим образом. В долгах, как в шелках. Денег им взять неоткуда.
Раб почесал затылок и улыбнулся.
– А почему, собственно, и нет? Как-никак, он мой школьный товарищ. Да я просто обязан помочь ему.
– Он ваш школьный приятель? – удивился Стас.
– Только не будем торопиться. Подождём, когда их из дома выселять начнут.
– Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из компаньонов иск подал на контору, а в качестве обеспечения своих исковых требований арест на расчетный счёт наложит. Дела в судах у нас долго тянутся, поэтому, вряд ли он сможет воспользоваться своим счётом, чтобы дачу и квартиру выкупить.
– А ты ничего, соображаешь, – похвалил его Раб. – Неплохо было бы и налоговую наслать. Так, для полного комплекта. Ты вот что сделай: состыкуйся с нашим юристом и со своими предложениями – ко мне. Да не затягивайте. Тут ложка к обеду дорога.
Стас ушёл. Раб довольно потёр руки и тихо сказал:
– Ну, что ж, я предоставлю тебе, Саня, возможность побегать голышом. И сделаю это так, чтобы ты об этом мог вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Своих помощников не пришлось долго ждать. В этот же день они представили своему шефу план мероприятий, который он одобрил.
Никак не мог предположить отец, что его отпуск закончится так быстро. И уж совсем в голове не укладывалось, что за столь непродолжительный отрезок времени стройная, годами отточенная система, по которой работала организация, даст сбой. Да если бы только один сбой! За одной неприятностью сразу же следовала следующая. Не успел он с сыном вывернуться из ситуации с продажей акций, как внезапно нагрянула налоговая с проверкой. И, хоть никаких серьёзных нарушений она не нашла, всё равно от работы отвлекала. А тут ещё этот нелепый иск от заказчика… Мы с отцом целыми днями сидели в кабинете и думали, как увернуться от ударов, которые сыпались на нас с разных сторон.
– Понять не могу, какие такие нарушения условий поставки? – возмущался я отцу. – Это просто бред какой-то! Неужели они надеются что-то выиграть по этому иску?
– Здесь дело не в иске, – рассуждал отец. – Видишь определение суда об удовлетворение ходатайства? Они арестовали наш расчётный счёт. Вот, что им надо.
– Но зачем?
– Я бы тоже хотел это знать. Кто-то положил глаз на нашу фирму. Кто-то очень хочет нас с тобой из неё выкинуть.
– Но история с акциями, налоговая проверка и этот иск не связаны между собой. Я вообще не вижу перспектив этих дел. Проверка скоро закончится, судебный процесс мы выиграем на первом же заседании, и арест будет снят. Для чего всё это надо?
– Говоришь, на первом же заседании?
– Да, а что?
– Значит, заседания этого не будет.
– Почему?
– Ну, я не знаю, почему. Может быть, судья заболеет, или у истца появятся какие-то проблемы, одним словом, заседание перенесут.
Как всегда, неслышно, в кабинет зашла Надежда Петровна и поставила на стол две чашечки кофе.
– Вам два письма пришли, – сказала она мне, протягивая конверты.
Я вскрыл конверт и начал читать.
– Что там? – спросил отец.
– Определение из суда, – ответил я. – Заседание переносится на следующий месяц.
– Что я только что и предполагал, – сказал отец.
– Ты что, экстрасенс? Может быть, ты знаешь, что во втором конверте?
– Думаю, что да, – твёрдо ответил отец.
– И что же?
– А ты попробуй сам догадаться?
– Ты хочешь сказать, что из второго письма мы узнаем, для чего всё это надо?
– Вот видишь, ты не хуже меня можешь читать запечатанные письма. Давай проверим.
Я вскрыл конверт.
– К сожалению, ты не отгадал. Это совсем из другой оперы. Нас просят вернуть деньги в банк или освободить квартиру и дачу.
– К сожалению, это из той же самой оперы. Ты теперь понял, зачем арестован наш расчётный счёт?
– Нет…
– Для того, чтобы нам денег неоткуда было взять, чтобы вернуть кредит, ты понял? Сколько у нас есть времени?
– Неделя, – растерянно сказал я.
– Значит, в течении недели придёт тот, кто нас захочет спасти.
– Кто это нас захочет спасти?
– А я-то почём знаю? Да ладно, не суетись, скоро всё узнаем.
Отец взглянул на часы и замахал руками.
– Боже мой! Я же опаздываю! У меня подписание договора через час. Вот что, Саня, я побегу, а ты сходи-ка пообедай. Запомни, на голодный желудок никогда ничего путного в голову не придёт.
Отец ушёл, а я послушно пошёл в кафе обедать. Но и в кафе голова не переставала думать о делах в фирме. Я никак не мог понять кому, а главное, зачем понадобилось затевать весь этот сыр-бор с фирмой.
Я не заметил, как ко мне кто-то подсел.
– О чём задумался, философ? – вывел меня из раздумий чей-то знакомый голос.
Я повернулся и не поверил своим глазам.
– Раб, это ты?!
– Во всяком случае, с утра был им, – шутливо ответил Раб.
– И надо же, именно в этом кафе! Помнишь, когда мы с тобой встретились в институте, мы именно здесь наотмечались так, что еле домой дошли!
– Ну, насчёт дошли – это громко сказано. Кто дошёл, а кого и довели.
– Да, я тогда сильно перебрал! Но куда же ты пропал? Ушёл из института, ничего никому не сказал… Это что, как-то связано с той историей? Ну, помнишь, с Катей?
– Катя сейчас моя жена.
– Да, я слышал, но думал, что это сплетни. А помнишь тот пикник, на берегу реки? Ты тогда сказал, что женишься на ней.
– Как видишь, я вас не обманул.
– Да, сколько лет уже прошло! Я всё не могу забыть той истории с Димкой. Он ведь тебя тогда ножом пырнул.
– Брось ты вспоминать об этом, всё давно быльём поросло.
– Да, действительно. Ну и куда ты потом пропал? Что делаешь сейчас?
– Куда я мог пропасть? Служил в армии. Вернулся, создал фирму, работаю потихонечку. А что у тебя? Где работаешь? А может быть, у тебя тоже своя фирма?
– Ой, лучше и не спрашивай! Когда работал с отцом, всё было хорошо, а потом отец передал бразды правления в мои руки, тут всё и началось.
– Что началось?
– Да, одни неприятности. Сначала чуть акции все не проиграл, потом налоговая проверка, судебные тяжбы, а теперь это… Одним словом, сплошные неприятности.
– А что – это? Ты уж договаривай, раз начал.
– Понимаешь, я квартиру с дачей заложил. Надо выкупать, а у меня денег нет. А тут ещё расчётный счёт арестовали. Деньги есть, а взять нельзя.
– Послушай, если твоя фирма должна тебе денег, то подай на неё в суд. По решению суда тебе даже с арестованного счёта снимут.
– Да ничего мне фирма не должна. Это я всем задолжал. Понимаешь, я эти деньги в карты проиграл.
– В карты? – Раб чуть не поперхнулся. – Так ты игрок?!
– Да какой я игрок? Так получилось. А что теперь делать – ума не приложу.
– Да перезайми – вот и всё.
– Не у кого перезанять.
– Машину заложи. Машина-то у тебя есть?
– Машина-то есть. Да сумма очень большая.
– Ну что-то у тебя есть?
– В том то и дело, что ничего.