С каждым шагом ожидая падения, Илья благополучно пробежал метров двадцать. Приблизившись к иве, он оглянулся, чтобы убедиться, не гонится ли кто за ним. Но никто за ним не гнался, и никто его больше не подсекал. Люди в чёрном стояли на прежнем месте, словно раздумывая, что делать дальше, или уже смирившись с тем, что сделать ничего нельзя.
Пройдя по инерции ещё пару шагов, Илья снова обернулся и с удивлением обнаружил, что никого на прежнем месте не было. В одно мгновенье люди в чёрных шляпах пропали, словно испарившись в воздухе или провалившись под землю.
В недоумении он остановился и с беспокойством оглянулся по сторонам. За его спиной стоял русоволосый. Отпрянув, Илья с ужасом уставился на него. Как удалось ему вновь так быстро обогнать меня?
– Так что? – схватил русобородый его за грудки и неожиданно легко поднял его на вытянутых руках в белых перчатках перед собой, явно намереваясь сбросить его с обрыва в заросший очеретом котлован.
– Ничего, – ошеломлённо ответил Илья.
– Молодец! – радостно воскликнул русоволосый и кинул его вниз в волнуемый ветром тростниковый омут.
Там байкера бережно подхватил на руки чернолицый в чёрных очках и в белых перчатках, мгновенно выскользнувший из зарослей очерета. Небрежно бросив затем Илью на землю, чернокожий с удовлетворением отметил:
– Это то, что мы и хотели от тебя услышать. Нам нужны люди, умеющие хранить тайну. Хотя нам и так уже всё давно известно.
– Что именно?
– Что бригадир ваш хочет сделать Лысую гору зоной, свободной от дурмана, – пояснил чернокожий, нависая над ним. – Только вряд ли у него это получится.
– Это почему же? – попытался приподняться он на локтях.
– Потому что того, кого вы называете Змеем дурмана, невозможно одолеть. Ещё никому не удавалось. Весь мир поклоняется ему. Потому что он даёт не только опьянение, но ещё и наслаждение. И, кроме того, и это самое главное, он даёт людям знание. Тайное знание.
Пока тот горделиво похвалялся перед ним, Муромскому удалось выскользнуть и рывком подняться на ноги.
– Да, ладно, – мигом встал он в стойку, сжимая кулаки. – Пускай он мне только встретится!
– И что тогда?
– Башку ему нафиг оторву!
– Что, серьёзно?
Чернолицый усмехнулся и вдруг, резко уменьшившись в росте, превратился в чёрного карлика без ног, но с довольно длинным змеиным хвостом. Свернувшись кольцами, он тут же приподнялся на своём змеином туловище, как кобра. На груди его блеснула толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вниз. В сам треугольник были вписаны две буквы S.
Получеловек-полузмея сняла очки и открыла ему своё истинное лицо. Лицо аспида. Отвратное чешуйчатое лицо рептилии, не раскрывая рта, выстрелило и, как бы в насмешку, показало ему длинный раздвоенный на конце язык.
– Ты… змей? – поразился Илья увиденному.
– Я не просто змей, – ответила рептилия, вновь водружая солнцезащитные очки на переносицу. – Я – Сверх-Змей. Я – Super Snake. Поэтому башку оторвать мне невозможно. И даже если, случайно, это произойдёт, – предположил он, повернув свою голову на 180 градусов, – то она сразу же отрастёт вновь. На самом деле, я – гидра.
Илья с ужасом глядел в затылок гидре. Продолжая поворачивать голову дальше, аспид вернул её в прежнее положение.
– Поэтому не противься мне, – осклабился Змей и неожиданно, метнув к нему кончик своего хвоста, крепко оплёл его ноги тремя кольцами. – И делай, что изволишь.
– Делай, что захочешь? – удивился Илья.
– Э, нет, – усмехнулся Змей. – Так ты можешь захотеть и невозможного. Например, вырваться из моих объятий. А это априори неосуществимо. Поэтому делай, что изволишь. Что требует твоя воля. Таков закон. Найди, в чём твоя воля и исполни её.
– В чём же моя воля? Если я в неволе, – подметил Илья, кивнув на свои стреноженные ноги.
Змей в ту же секунду освободил их.
– Ты свободен. Я даю тебе возможность наслаждаться жизнью, чего не давал господь. Я даю людям знание, наслаждение и опьянение. Поэтому пей, вожделей и разумей. Любовь превыше всего. Любовь в соответствии с волей.
Спустившись в котлован, к ним подошёл русобородый.
– Даже не рыпайся, – предостерёг он Илью. – С ним бесполезно воевать, – добавил он, кивая на аспида. – Даже я не могу одолеть его.
– А ты кто? – спросил Илья. – Соловей-разбойник?
– Нет, – покачал головой русобородый и, сняв солнцезащитные очки, показал ему своё истинное лицо. Лицо русоволосого красавчика – херувима. – Я тот, кто на страже. И по идее должен с ним бороться. Но… – в его правой руке вдруг появилось нечто похожее на мощный шокер, – сколько я не испепелял его этим пламенным мечом, всё без толку.
– Поэтому я предлагаю тебе, – вновь обратился к нему аспид, – бороться не со мной, а с теми, кто против меня.
Невиданная наглость чёрного карлика со змеиным хвостом обескуражила Илью.
– Что, против своих же?
– Ага, – кивнул ему аспид.
– А хер тебе, идолище поганое!
– Неправильный ответ, – улыбнулся тот.
Ослабив узел галстука, он снял его с себя и пошире раздвинул петлю, недвусмысленно намекая этим, что в умелых руках любой галстук вполне может стать удавкой.
– Извини, – осклабился он, – но на моё предложение ты можешь ответить только "да".
Мгновенно приподнявшись на хвосте, он накинул удавку ему на шею и, слегка затянув петлю, добавил:
– Иначе… Сам понимаешь, мы открылись перед тобой. И если ты отказываешься, тебя ждёт только смерть.
Илья показал ему средний палец.
Херувим за его спиной слегка коснулся его плеча пламенным мечом. Поражённый мгновенным разрядом молнии, Илья упал навзничь. Намотав белый галстук себе на руку, аспид потянул бездыханного велосипедиста к противоположному берегу высохшего озера, туда, где возвышался крутой песчаный утёс. Под зеленеющей акацией аспид свалил безжизненное тело в яму и закидал сверху хворостом.
Вернувшись к стоявшему возле плакучей ивы херувиму, он окинул взглядом котлован: отсюда сверху явно был виден проход в сухостое, по которому он тащил жертву.
– И как теперь замести следы? – подумал он вслух.
– Только огонь сметает все следы, – намекнул херувим.
Он коснулся пламенным мечом тростниковых волн, и сухие стебли очерета мгновенно вспыхнули. Через минуту всё озеро заполыхало огнём. Пламя поднялось до небес. Херувим с аспидом отступили назад, чтобы не опалиться, и с восхищением наблюдали за удивительным зрелищем. Огненное озеро на земле чем-то напоминало им сейчас адский пейзаж. Представление, правда, оказалось не долгим: через пару минут огонь угас, обнажив почерневшее дно.
12. Беркуты
Справа от дороги, по которой поднимались Димоны, пролегал глубокий ров, а за ним возвышался заросший травой вал, за которым скрывался первый полубастион лысогорской крепости. Во рву находились несколько парней в камуфляжных штанах и куртках. Двое сгребали мётлами мусор в кучи, третий держал мусорный мешок, а четвёртый наполнял его совковой лопатой.
– Туда лучше не соваться, – покрутил головой Димон-А.
Они пошли дальше по дороге и сразу за поворотом увидели на поляне оранжевый мусоровоз. Возле него сновали ещё двое чистильщиков. Один за другим они подносили к машине наполненные мусором пластиковые мешки и забрасывали их в кузов.
Из кузова доносились истошные крики милиционеров.
– Выпустите нас! Здесь воняет!
– В натуре, мусоровоз, – усмехнулся О`Димон.
Его неожиданно пробило на смех.
– Мусоровоз, – заржал он, как ненормальный, – мусоровоз.
Услышав смех, очень похожий на смех обкуренных торчков, чистильщики в оранжевых комбинезонах мгновенно обратили на них внимание.
– Не ржи, – предупредил приятеля Димон-А.
Но О`Димон никак не мог успокоиться.
– Замолчи, придурок, – замахнулся на него Димон-А, – они уже идут сюда.
Чистильщики, действительно, направлялись к ним. Они были уже совсем близко, и в их глазах читалось явное намерение схватить наркоманов.
– Валим отсюда!
Димоны, что есть духу, побежали прочь. Белые подошвы их кроссовок так и засверкали на солнце. Вскоре дорога перед ними сделала ещё один поворот. Оглянувшись, Димоны обнаружили, что их преследователи остались далеко позади. Более того, поняв, что наркоманов им не догнать, чистильщики махнули на них рукой и повернули назад.
Слева на обочине Димоны заметили полуразрушенный дом без окон и без дверей. Лишённое крыши обгоревшее здание стояло на краю крутого обрыва.
– А это что ещё за дом такой? – спросил О`Димон.
– Сатанисты здесь собираются, – пояснил ему приятель.
Одна из стен дома была полностью отдана сатанистскому творчеству. Главный мессидж сразу бросался в глаза: "сюда приходит она – сотона". Ниже виднелась стихотворная приписочка: "а меня это не … (неразборчиво) – сотоне той дам я в … (также неразборчиво)".
– А раньше что тут было? – спросил О`Димон.
– Пожарная часть.
– Да, сгоревшая пожарная часть, – это очень символично.
Неожиданно они заметили приближавшийся к ним по дороге джип. Когда тот подъехал совсем близко, они заметили по надписи на дверце, что джип этот – милицейский. Димоны тут же бросились к развалинам. Джип резко затормозил, и из него выскочили два бойца "Беркута".
– Куда? На землю! Лежать!
Как только наркоманы оказались на земле, стражи порядка принялись для порядка пинать их ногами.
– Ах вы ж сатанисты долбанные!
– Мы не сатанисты! – запротестовал О`Димон.
Пинки в печень показались ему настолько болезненными, как если бы в бок его клевал орёл или, по крайней мере, беркут. Повернув голову, он и в самом деле заметил клюв нависшего над ним беркута.
– А что же вы тогда тут делаете? – спросила грозная птица и вновь клюнула его в правый бок.
– Ай! – завопил от боли О`Димон, – мы просто… зашли сюда… посмотреть.
– Ну, тогда мы просто зашли сюда проверить ваши личности, – заявила другая грозная птица и клюнула его в левый бок.
Дёрнувшись, О`Димон счёл нужным помолчать некоторое время и на всякий случай притворился мёртвым. Димон-А, тем временем, привстал на колени и призвал беркутов к милосердию.
– Ну, какой я сатанист? Разве я похож на сатаниста?
Беркуты переглянулись между собой: с одной стороны, вроде, похож, а с другой стороны, вроде бы, нет.
– Я в бога верую, – умоляющим голосом произнёс Димон-А.
– В какого бога? – уточнил второй беркут.
– В нашего, – показательно и старательно перекрестился Димон-А.
– А ну, помолись, – не отставал от него первый беркут.
– Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, – с благостным видом начал Димон-А читать молитву, но забыв дальнейшие слова, тут же её закончил, – и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
– А разве бог может ввести в искушение? – спросил его второй беркут, привыкший всё подвергать сомнению и дедуктивному анализу. – В искушение вводит совсем не бог.
– А кто?
– Тебе это, видимо, лучше знать! – взмахнул крыльями первый беркут, – от лукавого хочешь избавиться?
– Нет, – замотал головой Димон-А.
Беркут задал вопрос иначе:
– Значит, не хочешь избавиться от лукавого?
– Хочу! – заверил его Димон-А.
– А раз хочешь, значит, он в тебе сидит, – вывел умозаключение беркут и в очередной раз клюнул Димона-А в печень, – кто твой бог, признавайся!?
– А-а-а, – завопил Димон-А, – только не в печень!
Беркут уважил его просьбу и клюнул в почку.
– Кто твой бог? – подступил к нему другой беркут.
– Имя его произносить нельзя! – испуганно произнёс Димон-А, завалившись на бок.
– Ах, нельзя! – озверел первый беркут и клюнул его в левую ягодицу. – Значит, твой бог – дьявол!
И в этот момент – ба-бах! – Димона-А накрыла волна. На лице его появилась блаженная улыбка, которая, как маска, прилепилась к нему.
– О-о-о, – сладостно застонал Димон-А и подставил для удара правую ягодицу. – А теперь сюда… если можно, – с умоляющим видом попросил он другого беркута.
– Пожалуйста, – выполнил его просьбу другой беркут.
– Какие хорошие вы беркуты! – восхищённо произнёс Димон-А.
И тут его накрыла вторая волна, которая окончательно снесла ему крышу. Он вновь приподнялся и увидел у себя над головой два облачка, похожие на рыбок, плывущих в противоположные стороны.
– Беркуты! – тут же с воодушевлением воскликнул он и простёр к ним руки. – Наши доблестные защитники! Братья наши меньшие! Блин, как я вас всех люблю! Возлюбите же бога, как возлюбил его я!
– Какого именно бога? – вновь потребовал разъяснений второй беркут.
Димон-А с радостной улыбкой на лице принялся разъяснять:
– Не того бога, который, на самом деле, дьявол, а того дьявола, который, на самом деле, бог!
– Чёрт, я уже совсем запутался с тобой, – покачал головой второй беркут.
Димон-А же со счастливой улыбкой на лице продолжил:
– Именно он дал нам любовь! Самое прекрасное на свете это любовь! Любовь живёт в каждом из нас! Любовь помогает нам прощать! Нужно всех прощать! Я вас всех прощаю!
– Ты чё, совсем сдурел? – с недоумением покосился на него первый беркут.
Второй беркут почему-то махнул на него рукой:
– Да, ну его! Брось! Пошли отсюда! Видишь, он не в себе.
– Да, – согласился с ним первый беркут, – на сатанистов они вроде не похожи. Неувязочка вышла.
Беркуты покинули полуразрушенное здание бывшей пожарной части, сели в джип и уехали.
13. Наш человек
– А хотите увидеть, как Лысая гора выглядит из космоса? Вернее, крепость.
Гид включил планшет и показал экскурсантам снимок. Лысогорская крепость выглядела на нём как громадный распустившийся цветок с тремя чётко очерченными лепестками. Симметричные края других трёх лепестков были размыты.
– Как видите, крепость своей замысловатой формой чем-то напоминает шестиконечную звезду, разделённую пополам.
– А почему одни концы у неё чёткие, а другие – нет? – спросила женщина в очках.
– Чётко очерченные лучи – это бастионы, которые встречали противника со стороны плато: остроугольный северный полубастион, рассечённый надвое, равноугольный центральный бастион и полигональный южный, самый большой из них. С противоположной стороны, где Лыбедь впадала в Днепр, находилась водная преграда. Высокие берега здесь сами по себе были неприступны, поэтому и надобность в постройке подобных бастионов отпала сама собой.
Если присмотреться, то можно обнаружить на Горе ещё кое-что, приводящее в изумление. Сверху из космоса на её поверхности чётко читается печать Великого Зодчего – тайный масонский знак – графическое изображение циркуля, нависающего над наугольником.
Ножки гигантского циркуля составляют две узкие степные полосы, словно под линейку прорезанные в лесном массиве и развёрнутые под углом в сто двадцать градусов, а исполинский наугольник образовывали раньше русла рек, а сейчас две пересекающиеся под прямым углом автотрассы.
Заключённая между ними гексаграмма и есть искусственно созданные укрепления Лысогорского форта, и на самом деле, вся Лысая Гора является неприступной крепостью, попасть в которую не так-то просто.
Самый большой в Европе форт был построен сто сорок лет тому назад под руководством генерала Тотлебена. Примечательно, что фамилия его в переводе с немецкого означает "мёртвая жизнь". После завершения работ Лысогорская крепость представляла собой сложную систему бастионов, равелинов, редутов, теналей и люнетов. В казармах могли разместиться несколько тысяч солдат.
План крепости держался в строгой тайне. Наказанием за его раскрытие была ссылка в Сибирь, в военное время – расстрел. Строители же форта, крепостные крестьяне, были утоплены в колодцах, которые сами же и построили.
Но крепость была здесь построена напрасно, она так никогда и не была использована в оборонных целях, за исключением нескольких месяцев в начале великой отечественной войны. Напрасно здесь была расположена и секретная ракетная часть. В годы перестройки её отсюда убрали, как убрали отсюда и глушилки "дружеских" радиоголосов.
С тех пор всё здесь заброшено и перестало функционировать, казармы и склады покинуты и растащены по кирпичику, осталось лишь несколько полуразрушенных строений, но вскоре их ожидает та же участь.
Лысая Гора сама по себе избавляется от всего наносного и лишнего, ей не присущего. Как ни странно, лишь валы, рвы и редуты с потернами прекрасно сохранились и до сих предстают перед посетителями в первозданном виде.
Но всё это не просто так. Всё это является частью задуманного Великим архитектором плана, что и видно на снимке из космоса.
По тропинке вдоль берега выгоревшего дотла озера, со дна которого поднимались тонкие струйки дыма, бодро шагали два строителя нового мира в синих рабочих комбинезонах с белыми пластмассовыми касками на головах и с белыми хлопчатобумажными перчатками на руках. Спереди их прикрывали синие прорезиненные фартуки, пошитые в форме конверта и отороченные белой тесьмой. Один строитель был с чёрной бородой, другой был темнокожим.
Свернув на широкую тропу, ведущую в Ведьмин яр, они натолкнулись на горный велосипед, брошенный Муромским.
– А с велосипедом что делать? – озаботился тот, кого звали Лиахим.
– Туда же, куда и хозяина! – махнул рукой тот, кого звали Нэд.
– А может, проще вернуть хозяина? – не захотел утруждаться Лиахим.
– Хочешь его воскресить? – усмехнулся Нэд.
– А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он и одумается.
Херувим и аспид, в очередной раз поменявшие свой внешний вид, спустились в дымящийся котлован, пересекли испепелённое озеро и поднялись к акации с пожухлыми и свернувшимися от огня листьями. Поспешно раскидав хворост, лишь слегка тронутый огнём, они склонились над прекрасно сохранившимся трупом Муромского.
– Фу, как смердит, – помахал белой перчаткой у себя перед носом херувим.
– Думаешь, он уже начал гнить? – заметил аспид.
Наклонившись к телу, Лиахим попытался вытянуть его за руку из ямы. Но сделать это оказалось херувиму не под силу: под тяжестью тела безжизненные пальцы Ильи неожиданно выскользнули из-под его белой перчатки.
Крепче схватив байкера за руку, Лиахим повторно потянул его к себе. Поддавшись, тело Муромского стало медленно подниматься из ямы. Но в последний момент рука его вновь вырвалась из-под белой перчатки, и Илья во второй раз обрушился в яму.
– Так его не поднимешь, – покачал головой аспид. – Это надо делать со словами.
Он схватил Муромского не за пальцы, а выше – за запястье. Крепко удерживая его так называемой "львиной хваткой", он осторожно принялся поднимать его из могилы.
– Именем господа, восстань из мёртвых! – воскликнул он.
Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Илья в своём велосипедном, плотно облегающем тело чёрно-красном трико, встал перед ним на вытянутых закостеневших ногах, как оловянный солдат.
– Во имя бога – стань живым! – вновь воскликнул аспид.
Труп байкера вдруг вздрогнул.
– Ты был во тьме, а теперь пришёл к свету, – торжественно объявил Нэд.