Но самыми страшными были его рассказы о карательных операциях, в которых Николаю пришлось участвовать. Такие операции проводились в мятежных кишлаках с целью наведения там "порядка". Происходило это обычно так: в кишлаках уничтожали запасы продовольствия у крестьян и забивали весь их скот, а сколько при этом было расстреляно людей, никто не считал. Десантники могли спокойно расстрелять любого человека, на свою беду повстречавшегося им на пути. Идет дехканин своей дорогой, ведет осла, а из оружия у него только длинная палка, которой он погоняет осла. Мимо него проезжает колонна десантников на БМД (боевой машине десанта), и, не слезая с брони, десантники срезают автоматной очередью дехканина вместе с его ослом просто так, для забавы. Встречавшиеся же на их пути караваны обязательно обыскивали, и если находили оружие, то убивали всех, кто был в караване, не щадя ни людей, ни животных. А если устраивали на караванных тропах засады, то "охотники на караваны" сначала расстреливали всех путников и только потом досматривали, что там вез этот караван, и все ценное забирали себе. У них это называлось "забить караван", как забивают скот на скотобойне.
Николай рассказал Джессике, как один его сослуживец даже восторгался тем, что они убивают всех подряд, а их за это еще и представляют к боевым наградам! Мол, он никогда не думал, что такое возможно! Оказалось, возможно, и лучшими подразделениями в Афгане признавались те роты и батальоны, у которых на боевом счету было больше забитых караванов и убитых "духов".
Однажды их полк получил приказ окружить большой кишлак. За время, пока они стояли в оцеплении, подвезли артиллерию и реактивные установки залпового огня "Град" и по кишлаку был нанесен массированный удар из всех орудий. После первых же залпов "Града" кишлак погрузился в сплошное облако пыли. Спасаясь от артобстрела, жители побежали из кишлака в поле, где их поджидал десантный полк, который начал всех расстреливать из пулеметов, пушек БМД и "Шилки" (самоходная установка с четырехствольной спаренной пушкой). Почти все солдаты их полка стреляли по бегущим людям из своих автоматов, как на учениях стреляли бы по мишеням, кося очередями и женщин, и детей.
Со слов Николая, он был, наверное, единственным, кто по людям не стрелял. Нет, он тоже, как и все, палил из своего автомата длинными очередями, но специально брал выше голов, чтобы его пули никого не зацепили. После артналета его полк зашел в кишлак зачистить всех, кто уцелел, чтобы не осталось ни одного свидетеля этой карательной операции. Когда все закончилось, весь кишлак был усыпан трупами, которых насчитали около двух тысяч.
Никаких доказательств того, что все было так, как он рассказывает, Николай не предъявил. Сказал лишь, что за время своей службы он наслушался столько историй, как десантники убивали мирных жителей просто так, и ни разу не слышал, чтобы они спасли кого-то из афганцев – такой поступок был бы расценен как пособничество душманам. Он не назвал ни одной фамилии своих сослуживцев, ни какой именно кишлак они уничтожили вместе с его жителями, но Джессика поверила каждому его слову, ведь она сама видела, как на ее глазах советская авиация стерла с лица земли такой же кишлак.
Солдаты правительственных войск Афганистана (сарбозы), в помощь которым был направлен ограниченный контингент советских войск, в бою демонстративно поднимали стволы автоматов вверх и стреляли в воздух. Афганцы не хотели и боялись служить в правительственной армии. Когда их насильно мобилизовывали и заставляли воевать против своих же соплеменников, сарбозы, боясь возмездия, уклонялись от боевых действий как могли и при первой же возможности переходили на сторону мятежников целыми подразделениями, что для этой войны стало обычным делом.
Николай тоже однажды участвовал в операции по мобилизации мужского населения в армию ДРА. Их подразделение совместно с афганским царандоем входило в какой-нибудь кишлак и окружало места скопления людей. Царандоевцы тут же подгоняли грузовики с открытыми бортами, пинками и прикладами загоняли всех задержанных мужчин в кузов, после чего вывозили их на окраину кишлака, где устраивали им тщательную проверку и отбор. Если это был душман, на которого указывал местный осведомитель царандоя, его отводили в одну сторону. Если мирный дехканин, то с ним беседовали представители правительственной армии. Мужчин, годных к воинской службе, сажали в кузов и увозили в воинскую часть. Выявленных душманов, которые днем занимались хозяйственными делами, а ночью брались за оружие, допрашивали сотрудники советской и афганской контрразведки. В зависимости от степени участия каждого душмана в борьбе против кабульского режима, одних контрразведчики увозили с собой, других расстреливали на месте. Иногда расстрел поручали десантникам. Называлось это "отправить в Кабул", что означало расстрел, и сослуживцы Николая охотно отправляли на тот свет всех, на кого им укажут контрразведчики.
Для Николая же это все было настолько дико и бесчеловечно, что он не видел для себя другого выхода, кроме как дезертировать из такой армии. Когда советские войска пришли в Афганистан, местные жители поначалу встречали их приветливыми улыбками, жали им руки, верили их речам о том, что советские солдаты пришли на их многострадальную землю сделать жизнь афганцев лучше. Никто из советских солдат и офицеров тогда не думал, что здесь им придется убивать людей. Они не хотели быть завоевателями, оккупантами, им не нужна была чужая земля и чужие богатства, ведь они пришли сюда по просьбе законного афганского правительства оказать афганскому народу помощь в строительстве развитого социализма. Они входили в Афганистан с добрыми намерениями, рассматривая свой интернациональный долг исключительно как помощь афганскому населению, а стали убийцами.
Николай, как и многие из тех, кого после учебки отправили в Афганистан, искренне верил в то, что они едут выполнять "интернациональный долг", воспринимая это как почетную миссию. Лично Николаю этого романтического запала хватило дня на три, до того момента, как он увидел все своими глазами: после освобождения кишлака от душманов афганские солдаты правительственных войск сразу начинали грабить свое же население, причем брали все подряд – одеяла, сундуки, посуду, керосиновые лампы, детские вещи, огородный инвентарь. Мародерствовали и доблестные воины-интернационалисты. Мотострелки и десантники грабили местных жителей, а командиры, как правило, смотрели на это сквозь пальцы, поскольку им перепадала часть навара.
При прочесывании очередного кишлака Николай стал свидетелем того, как десантники из его отделения вывели корову из крестьянского двора, привязали ее за рога к БМД, намереваясь тянуть упирающееся животное за собой. Из своего дома выбежал пожилой дехканин и начал возмущаться открытым грабежом. Недолго раздумывая, десантники его тут же расстреляли. Пока они тащили на привязи корову, та как-то отвязалась и убежала. Николай остался сидеть на броне БМД, а пятеро десантников пешком вернулись за коровой в тот же двор. Они увидели плачущих над трупом дехканина пожилую женщину и их несовершеннолетнюю дочь. Хозяйку они застрелили, а девочку изнасиловали, после чего закололи ее штык-ножом. Обеспокоенный долгим отсутствием боевых товарищей, Николай отправился на их поиски и застал своих сослуживцев со спущенными штанами рядом с истекающей кровью афганской девочкой, с которой была сорвана вся одежда. При виде этой ужасной картины у Николая потемнело от гнева в глазах. Не помня себя от ярости, он передернул затвор и положил всех пятерых насильников одной очередью.
Весть о случившемся мгновенно облетела кишлак, и местные жители помогли ему скрыться в каком-то подземном канале, прорытом, наверное, еще со времен Александра Македонского. В высушенном солнцем знойном Афганистане местное население выживало только за счет грунтовых вод, и поэтому из поколения в поколение афганцы копали кяризы – горизонтальные глиняные штольни, соединяющие место потребления с водоносным слоем, соединяя их между собой подземными ходами. Почти каждый кишлак имеет широко разветвленную сеть кяризов, по которым поступает вода, дающая жизнь их садам и виноградникам. Длина этих подземных водоводов может достигать десятков километров.
Скрываясь от преследования в таком туннеле, Николай не чувствовал себя в безопасности, ибо знал, как его сослуживцы умеют выкуривать "духов" из кяриза. Для этой цели в кяризные колодцы опускаются заряды взрывчатки, а подземные галереи забрасываются дымовыми гранатами и шашками. Но это еще можно было пережить. А вот как спастись, если к скважине подтянут бензовоз, сольют с него в колодец горючее и подожгут его из ракетницы? Так на одной из зачисток они однажды заживо сожгли деревенских жителей, нашедших убежище в таком подземном канале.
Теперь, когда Николай сам оказался в положении тех несчастных, ему оставалось только надеяться на то, что у его теперь уже бывших сослуживцев не окажется под рукой бензовоза. Держась за глиняные стены кяриза, он почти в кромешной тьме брел по щиколотку в холодной воде по дну глубокой пещеры. Подземный канал питался грунтовыми водами, которые сочились со стен и собирались в тоненький ручек. Он-то и вывел его к "зеленке" – густым зарослям виноградника. Там он встретил небольшой отряд моджахедов, подстерегавший колонну десантников на выезде из кишлака, и присоединился к ним.
Узнав от Николая-Мохамадуллы, при каких обстоятельствах тот дезертировал из Советской армии, Джессика сказала ему, что он все правильно сделал. Выступавший в роли переводчика Ренат добавил, что на его месте он поступил бы так же. Для Николая поддержка земляка была как бальзам на рану, ведь он знал, что на родине все его считают предателем.
Для Джессики афганская исповедь Николая стала настоящим откровением. Неужели в Советском Союзе люди ничего не знают о том, что творят их воины-интернационалисты в Афганистане? А если знают, почему не выходят на антивоенные акции протеста, как это было в США во времена американской интервенции во Вьетнаме? В Америке массовые протесты против войны во Вьетнаме начались сразу же после первых массированных бомбардировок ВВС США территории Демократической Республики Вьетнам. Советские бомбардировщики точно так же стирают с лица земли города и кишлаки в Афганистане, как Военно-воздушные силы США во время ковровых бомбардировок во Вьетнаме. Советские солдаты так же расстреливают мирных афганцев, как американские солдаты под командованием печально знаменитого лейтенанта Уильяма Келли расстреляли полтысячи мирных жителей вьетнамской деревушки Сонгми, не пощадив даже годовалых младенцев.
Но если в США военные преступления американской армии во Вьетнаме вызвали бурю антивоенных выступлений, кульминацией которых стал так называемый "поход на Пентагон", в котором приняло участие более двухсот тысяч человек, то в СССР даже намека на антивоенные настроения Джессика не почувствовала. И, судя по впечатлениям, которые у нее остались от недавней поездки в Москву, советским обывателям вообще не было никакого дела до того, что происходит в Афганистане. По телевизору им сказали, что ограниченный контингент советских войск в Афганистане оказывает помощь братскому афганскому народу, и назвали это интернациональным долгом. "Видимо, поэтому, – подумала Джессика, – в СССР никто и не протестует против войны в Афганистане". Ведь официально Советская армия ни с кем не воюет, а лишь оказывает помощь афганцам, причем по просьбе их собственного правительства. Формально это было действительно так. Но, как сказал ей в своем интервью Ахмад Шах, советские войска помогали режиму, который отвергло большинство населения Афганистана, и в этом была их главная ошибка.
Джессика Фоули не бралась судить, на чьей стороне правда. Да репортер-документалист и не должен брать на себя миссию судьи. Щелкая затвором своего фотоаппарата, она искренне считала, что пишет историческую хронику, и, когда Милтон Бирден предложил ей заснять "Черных аистов" в деле, Джессика, конечно же, согласилась.
По сценарию, "Черные аисты" должны были показательно уничтожить группу кандагарского спецназа, которую предполагалось заманить в ловушку. Приманкой для спецназа был сам Милтон Бирден. Через своего агента в разведуправлении афганского генштаба он запустил дезинформацию о своем местопребывании. Гульбеддин Хекматияр жаждал отомстить "шурави" за разгром своего элитного отряда, и Милтон Бирден ему такую возможность предоставил.
* * *
Ранние подъемы Илья возненавидел еще во время армейской службы, и, когда в полпятого утра заиграла мелодия на его электронных часах, он засунул их под подушку, намереваясь еще хоть чуть-чуть поспать. Вставать в такую рань совершенно не хотелось, но, раз вызвался идти с разведчиками в рейд, проспать было нельзя, и ровно в пять утра он прибыл в разведбат. Оказалось, что выход отложен на неопределенное время, чему Илья мог только порадоваться и с чувством исполненного долга отправился к себе в модуль досыпать.
После завтрака в офицерской столовой к нему подошел начальник политотдела Руслан Хасанович Акиев и предложил Илье нанести вместе с ним визит дружбы их афганским товарищам по оружию. И, хотя Илья собирался первым делом проведать Настю, ему пришлось поехать с Акиевым в подразделение местного царандоя. Там его с восточным гостеприимством принял афганский полковник Гулям Тарун, отвязаться от которого не было совершенно никакой возможности. Впрочем, знакомство с начальником отдела агитации царандоя было для Ильи весьма кстати, ведь в АПН давно ждали от него материалов о советско-афганской дружбе, а Гулям мог рассказать о ней.
А дабы у Ильи остались об этом визите дружбы незабываемые впечатления, начальник политотдела организовал ему полет на истребителе афганских ВВС. Подполковник Акиев легко договорился с советским советником в афганском авиаполку полковником Левченко, чтобы тот слетал на "спарке" с корреспондентом АПН. Илья вначале не поверил, что все это всерьез. Он уже не раз имел возможность убедиться в том, что Афганистан – настоящая страна чудес, но чтобы простой журналист мог вот так запросто полетать на истребителе? Да его, наверное, просто разыгрывают, подумал Илья, но полковник Левченко с абсолютно серьезным видом выдал ему летный защитный шлем, оборудованный светофильтром и креплением для кислородной маски, и повел его к похожему на ракету с крыльями двухместному истребителю, попутно сообщив, что они полетят на учебно-боевом истребителе МиГ-21УС.
Афганские техники установили для Ильи стремянку, по которой он забрался в заднюю кабину, и пристегнули его к парашютным лямкам. Затем к нему по той же стремянке поднялся полковник Левченко и провел с ним предполетный инструктаж.
– Запомни главное: в кабине все, что красное, руками не трогать! – строго предупредил он. – Например, вот эта сдвоенная красная ручка – для катапультирования. Но про катапульту ты забудь! Я тебя в любом случае посажу, так что прыгать не придется, – заверил его Левченко.
– А если не сможете посадить? – спросил Илья на всякий случай.
– Тогда я дам тебе команду: "Приготовиться к катапультированию!" По этой команде ты должен опустить светофильтр на своем защитном шлеме и принять изготовочную позу: плотно прижаться плечами к спинке кресла, а головой к подушке заголовника. Предупреждаю: ставить ноги на рычаги ножных захватов запрещается! После принятия изготовочной позы ты докладываешь мне: "Готов!", берешься обеими руками за сдвоенную ручку катапультирования ладонями внутрь и сжимаешь рычаги стопорения рукоятки. После этого я даю команду: "Катапультируемся!", и ты должен будешь сжать рычаги стопорения и с силой потянуть сдвоенную ручку катапультирования вверх, а после катапультирования нужно крепко удерживать ее в руках до начала спуска вместе с креслом. До этого момента тебе все понятно?
– Да ничего сложного вроде нет, – пожал плечами Илья. – По команде "Катапультируемся" я должен сжать эту сдвоенную ручку, потянуть ее вверх и удерживать ее в руках до начала спуска вместе креслом.
– На самом деле не все так просто. От двадцатикратной перегрузки при катапультировании у тебя позвоночник может ссыпаться в трусы, – предупредил Левченко. – Правда, эта перегрузка очень кратковременная, как мощный пинок по заднице, и если занять правильную изготовочную позу, как я тебе говорил, то травмы при срабатывании пиропатрона катапульты бывают очень редко. По большей части при катапультировании летчики травмируются уже потом – незакрепленные руки-ноги может сломать скоростным потоком, а прыжок с парашютом в сильный ветер, на лес, в горах, на воду опасен уже сам по себе. На высотах до трех тысяч метров, а выше мы с тобой сегодня подниматься не будем, через три секунды после катапультирования нужно продублировать работу автоматики кресла – расстопорить и потянуть на себя до упора ручку аварийного открытия замков фиксации летчика в кресле, расположенную на правом щитке чашки кресла, и энергично оттолкнуться от кресла. Свой парашют надо раскрыть вытяжным кольцом через три секунды после отделения от кресла. Ты с парашютом прыгал когда-нибудь?
– Прыгал. У меня десять прыжков на "дэ" пятом.
– Значит, тебе не надо объяснять, как управляться с парашютом. По катапульте вопросы еще есть?
– Нет.
– Тогда продолжим инструктаж. Ты сейчас находишься в кабине инструктора, и все управление переключено на переднюю кабину летчика. Во время полета ты из своей инструкторской кабины в управление самолетом, понятное дело, не вмешиваешься. Все, что от тебя требуется, – это после опускания откидного фонаря повернуть до упора вперед ручку закрытия фонаря и ввести ее в вырез в борту кабины. Затем тебе нужно будет дожать вверх до отказа гашетку герметизации фонаря. При закрытом фонаре и загерметизированной кабине у тебя должна погаснуть лампа "ЗАПРИ ФОНАРЬ". На откидной части фонаря у тебя есть перископ для улучшения обзора при взлете и посадке. Все полеты на МиГ-21 независимо от высоты выполняются в загерметизированной кабине с включенным наддувом, поэтому открытие фонарей производится только после полной остановки самолета на земле. Температурный режим в кабине во время полета поддерживается автоматически, для чего переключатель "АВТОМ – ГОРЯЧ – ХОЛОД" должен быть установлен в положение "АВТОМ". При запотевании фонаря в полете нужно увеличить подачу горячего воздуха в кабину переключением тумблера с "АВТОМ" на "ГОРЯЧ". Когда запотевание устранится, переключишь обратно на автоматический режим. Уяснил?
– Уяснил!
– Ну, тогда у меня, в принципе, все. Общаться в полете мы с тобой будем по СПУ – самолетному переговорному устройству. Предназначено СПУ для ведения переговоров между членами экипажа и связи с наземными службами. Защитный шлем у тебя оборудован средствами связи, а управлять СПУ так же просто, как обычным радиоприемником. Кроме ручки громкости, крутить и переключать во время полета тебе ничего не нужно. Когда наберем достаточную высоту, могу дать тебе поуправлять самолетом. Если захочешь, конечно.
– Вы еще спрашиваете?! Конечно захочу!
– Правильно! Когда б ты еще на настоящем истребителе полетал?
– Да мне и сейчас как-то не очень верится, – признался Илья.
– В Союзе тебя к полету на истребителе никто, конечно, не допустил бы. А здесь слетаем с тобой пострелять душманов без проблем. Закрывай фонарь – и на взлет! Готов?
– Всегда готов! – бодро отозвался Илья.