С каждой минутой эта история нравится мне все меньше и меньше.
- Он достает… ну это… товар… Достает, приносит, а я продаю.
Теперь жалею, что спросил, лучше было не знать, но отступать поздно.
- Какой товар, Уиллард? Я ведь правильно понимаю - наркотики?
Уиллард кивает.
- Совсем немного, по чуть-чуть. Никаких больших партий, контейнерами не возил. То героин, то гашиш, то кокаин - когда как. Раз на раз не приходится. Один раз договорились, чтобы я вход на склад на ночь не запирал. Он оставит товар, а я с утра заберу. Я ж всегда первый прихожу. Только я про это забыл, запер дверь на ключ и ушел, вот он и положил товар снаружи.
Снова переглядываюсь с Себастьяном. Вижу, мы оба прекрасно помним то утро, когда я обнаружил его спящим под полкой. А потом мы вместе наткнулись на мусорный пакет, где лежали вовсе не украденные книги.
- Так это был твой гашиш, или героин, или как там его?..
Звучит не как вопрос, а как утверждение.
Уиллард кивает.
- Уиллард, у тебя совсем крыша поехала?! - хватаюсь за голову я. - Проворачиваешь свои темные делишки прямо в магазине?!
- Не-ет, - ноет Уиллард. - Всего пару раз… И вообще, я в магазине только товар принимал, больше ничего… Тот чувак, он в ресторане дела делать не хочет, там недавно одного из владельцев замели…
- Значит, теперь с тебя требуют двадцать пять тысяч долларов? А если не заплатишь, что будет? - интересуюсь я.
Все понимаю, но трудно сочувствовать человеку, который бог знает сколько времени вытворял такое прямо у меня под носом. Можно даже сказать, под моим руководством.
- Что с тобой сделают - ноги переломают? Поедут рыбачить на озеро Онтарио, а тебя захватят в качестве приманки?
- А от нас ты чего хочешь? - уточняет Себастьян. - За друга отвечать не берусь, но лично у меня под матрасом двадцать пять штук не припрятано.
- Ну, не знаю, - бубнит Уиллард. - Вроде у твоей матери денег много. Ты ж рассказывал, сколько она отвалила на адвоката с Бей-стрит.
- Адвокат - это совсем другая история, - отвечает Себастьян. - Боюсь, если речь пойдет о наркотиках, ее действия будут несколько иными.
- А ты? - устремляется ко мне Уиллард. - Вроде Леа недавно роль получила…
Смеюсь ему в лицо. Ни разу этого не делал. Приятно, между прочим.
- Шутишь? Из-за тебя к нам в магазин поставляют наркотики - которые мы, кстати, нашли и передали полиции, - а теперь ты же еще с нас денег требуешь?
- Это же вы их сдали! - ноет Уиллард. - По ходу, это вы виноваты, что у меня проблемы…
Ушам не верю! Какая наглость! С трудом удерживаюсь, чтобы не схватить бутылку из-под пива и не расколотить об его голову.
- Издеваешься?
- А что за чувак? - уточняет Себастьян. - Кто он такой вообще?
- Не знаю, просто чувак, - пренебрежительно отмахивается Уиллард. - То ли украинец, то ли эстонец. Товар привозит в начале месяца. Я продаю и в конце приношу деньги. А сейчас уже почти конец месяца. Он был в отъезде и не знал, что товар перехватили. - Последнее слово Уиллард произносит укоризненно, одарив меня красноречивым взглядом. - Теперь думает, я его нагрел…
- Уиллард, зачем вообще ты взялся продавать наркотики? - возмущаюсь я. - У тебя две работы! Даже если очень нужны деньги, неужели нельзя найти другой способ?
- Что бы вы понимали! - вскидывает руки к потолку Уиллард. - В массажном салоне, где Джанин работала, был полицейский рейд, и теперь их закрыли! А ей за секретарские курсы платить надо! И Ворон вот-вот в детский сад пойдет, надо купить и то и другое… Я что, по-вашему, семижильный?
- "Черную розу" закрыли? - расстраивается Себастьян.
- Подослали копа под видом клиента, вот он все и разузнал - и про ручную стимуляцию за двадцать пять, и про оральную за пятьдесят, - объясняет Уиллард.
Потеря одного из источников дохода явно беспокоит его больше, чем тот факт, что мать его ребенка занималась подобными вещами. Теперь понимаю, что очень ошибся относительно Уилларда. Я считал его придурковатым, но в целом неплохим парнем, отказавшимся от полноценной музыкальной карьеры из чувства долга перед семьей. Но поглядите, куда это чувство его завело! Или приписывать Уилларду какие-либо представления о долге - полная нелепость? До сих пор считаю его придурковатым, но на сто процентов уверен в одном: неплохие парни так себя не ведут.
- Жаль, - вздыхает Себастьян. - Высокого уровня было заведение…
- Ты там был?! - пораженно восклицаю я.
- Конечно, - с ностальгией во взоре произносит Себастьян. - Надо же как-то сбросить напряжение после трудового дня. Особенно любил Иветту. За работой всегда насвистывала песни Эдит Пиаф. Je ne regrette rien - "Я ни о чем не жалею"…
- Иветта теперь работает на дому, - сообщает Уиллард. - Хочешь, адрес дам?
- Слушай, Уиллард, - вклиниваюсь я, готовый на что угодно, лишь бы сменить тему. - Вряд ли удастся найти человека, который вот так, за здорово живешь, вручит тебе двадцать пять тысяч долларов наличными. В твоей ситуации единственный верный путь - порвать с преступным прошлым и, если понадобится, обратиться в полицию. И кстати - ты уволен.
- Уволен?
- Ты ведь сам признался, что принимал поставки наркотиков прямо в магазине.
- Вот именно, я же признался!
- По-твоему, это все искупает? - возражаю я. - Ну нет, дружок, тебе не два года, и я не твоя мама, поймавшая тебя на месте преступления, когда ты спустил в унитаз ее любимые сережки! У взрослых людей этот номер не проходит. Скажи спасибо, полицию вызывать не буду!
- Не могу! - стонет Уиллард. - Этот чувак, он знаете какой? Он в международной мафии! Говорил, если не верну деньги, подожжет все к чертям!
- Минутку, - хмурюсь я. - Что - все?
Уиллард смотрит на меня как на дурака:
- Как это - что? "Книжную лавку"!
Повисает долгая пауза.
- Себастьян, - наконец произношу я. - Поднимись, пожалуйста, наверх и скажи маме, что нам опять нужна ее машина. Срочно.
Глава 34
Огонь виден за четыре квартала.
Полицейские машины перегородили все въезды на нужную улицу, приходится покинуть автомобиль матери Себастьяна и добираться пешком. Приблизиться удается только ярдов на пятьдесят, дальше пожарная команда установила баррикады, преграждая доступ любопытным зевакам. Те карабкаются на деревья, влезают на машины и крыши автобусных остановок, чтобы разглядеть происходящее. Мы находим подходящий грузовик и взбираемся наверх, в пустой кузов, иначе ничего не видно.
Трудно определить, давно ли начался пожар. Пламя ослепительно-яркими языками вырывается из окон второго этажа. Воду льют с двух выдвижных лестниц, прямо на крышу, от которой, растворяясь в ночном небе, поднимается огромный столб дыма. Огонь перекинулся и на пустующее кафе "Оле", и на офис финансового консультанта. Одно из окон кафе разбито, через него пожарные бегают то туда, то обратно - видимо, хотят убедиться, что в квартирах на втором этаже никого не осталось.
Жар просто нестерпимый. Даже с расстояния пятидесяти ярдов чувствуется. Время от времени раздаются хлопки вроде тех, которые издает поджаривающаяся индейка, когда открываешь микроволновку. Всю улицу озаряют зловещие оранжевые отблески в сочетании с красными и синими мигающими огоньками машин экстренных служб.
Перекрикивая гул от бушующего пожара, спрашиваю одного из прохожих, давно ли загорелся магазин. Тот лишь пожимает плечами и орет что-то в ответ, но разобрать удается не все. Кажется, говорит, что сам здесь всего пять минут.
Появляется владелец грузовика и принимается вопить, чтобы убирались из его машины. Слезаем и проходим дальше по улице. Здесь не так пышет жаром, да и толпы нет.
Насчитываю три автомобиля съемочных групп, все с разных каналов. Репортеры готовятся рассказать о чрезвычайной ситуации. Бросаю взгляд на часы. Немного за полночь. Сейчас меня беспокоит только одно: был ли кто-то в "Книжной лавке", когда начался пожар? Кто должен был запереть магазин? Олдос. День сегодня будний, а значит, особенного наплыва покупателей, скорее всего, не было. Единственная, кто мог оказаться внутри в этот момент, - Эсмеральда. Наверное, пожарные хорошо проверили, есть ли в книжном люди. Хотя кто знает? Необходимо срочно выяснить.
Бегу обратно и вижу, как один из пожарных разговаривает с кем-то по рации рядом с машиной. Он слишком далеко, чтобы меня заметить, поэтому перелезаю через металлическое заграждение и хватаю его за руку. Объясняю, кто я такой, и задаю тревожащий меня вопрос. Пожарный отвечает, что первый этаж они обошли весь, но на второй подняться не смогли, поскольку существует риск обрушения крыши.
Не успевает он это сказать, как раздается оглушительный хлопок. Искры и пылающие обломки взлетают на несколько сот футов в воздух и сыплются на тротуар. Чувствую, как что-то пролетело мимо, едва не задев меня, и, опустив взгляд, вижу горящий второй том "Божественной комедии" - "Чистилище" в переводе Холландера. Еще бы чуть-чуть, и… Пожарный велит мне покинуть огороженную территорию и начинает выкрикивать приказы в рацию.
Обратно бегу пригнувшись, как солдат под вражеским огнем. Себастьян стоит примерно там же, где я его и оставил. Зато Уиллард успел смыться.
- Ох и ни фига себе! - восклицает Себастьян. - Говорят, крыша провалилась! Ты видел?
Качаю головой:
- Нет. Глаза были заняты - перед ними вся жизнь проносилась. А Уиллард где?
- Испугался, что ты пошел сдавать его копам, и дал деру. Когда видел его в последний раз, бежал куда-то в сторону мексиканской границы.
- Вот козел. В голове не укладывается - торговать наркотиками через книжный магазин!
- А самое смешное то, что этот бизнес гораздо доходнее нашего, - задумчиво произносит Себастьян. - Зато теперь понятно, откуда у него деньги на старые издания комиксов о Супермене и коллекционные игрушки. Ну давай, рассказывай, что там творится.
- Ничего хорошего, - отвечаю я. - Сказали, первый этаж проверили, а второй нет. Судя по всему, второго этажа теперь вообще нет.
- Сейчас разговаривал с парнем, который тут неподалеку живет. - Себастьян указывает на дом. - Он первый полчаса назад заметил из окна дым и набрал 911. Пожарные приехали минут за пятнадцать до нас.
Из-за дымовой завесы выныривает знакомая фигура и бредет в нашу сторону.
- Олдос! - зову я и машу рукой.
Следом шагает тощая девица с короткими светлыми волосами, которую Олдос представляет как Симону.
- Здг’авствуйте, - произносит она с французским акцентом и торжественно пожимает нам руки.
- Что случилось? - выпаливаю я. - Все живы?
- Внутри никого не было, - успокаивает Олдос. - Закрыл магазин, как обычно. Мы с Симоной сидели в "Фальстаффе" и вдруг услышали сирены. Вышли посмотреть, что стряслось, и заметили на небе зарево, прямо над "Книжной лавкой", вот и прибежали сюда.
- Стряслось - не то слово, - мрачно произносит Себастьян.
Олдос растерянно разводит руками.
- Кто-нибудь знает, почему случился пожар? Из-за неисправной проводки?
Мы с Себастьяном переглядываемся. Следует ли сейчас объяснять, что "Книжную лавку" спалил дотла мелкий наркоторговец не то украинского, не то эстонского происхождения в отместку за то, что наш бывший работник Уиллард упустил товар (то ли героин, то ли гашиш) на сумму двадцать пять тысяч долларов? Следует ли вообще такое объяснять?..
Прежде чем успеваем ответить, подъезжает машина, и на тротуар выскакивает Данте. Следом вылезает мужчина, в котором без труда узнаю его нового знакомого Жана. Вкратце рассказываю последние известия.
- Эсмеральды в магазине точно не было, - говорит Данте. - Я ей звонил. Сегодня она сорвала спину и не смогла выйти на работу.
Слава богу. Ну, если Эсмеральды не было, значит, никого другого там точно оказаться не могло.
- Мы прямо с выставки Дага, - объясняет Данте. - Кто-то сказал, что в новостях показывали пожар в "Книжной лавке". Нет, вы представляете?..
Замираем и в полном молчании наблюдаем, как в небо взмывают столбы пламени, освещающие тысячи парящих над местом пожара обрывков бумаги. Прямо снегопад, только наоборот - не сверху вниз, а снизу вверх. Одновременно и красиво, и пугающе, совсем как рождение ребенка.
Олдос печально глядит на то, что осталось от "Книжной лавки".
- Вот дерьмо. А ведь я хотел купить магазин.
Все удивленно смотрят на него.
- Шутишь! - восклицаю я.
- Нет, правда, - кивает Олдос. - Я ведь теперь могу распоряжаться своим трастовым фондом. У меня же родители богатые.
Нет, это выше моего понимания.
- Олдос, если ты богач, зачем пахал как проклятый за смешные деньги в крошечном магазинчике, да еще и в не самом приятном районе? Почему не прикупил лофт в Нью-Йорке, как Брет Истон Эллис, и не устраивал роскошные вечеринки с супермоделями?
Олдос передергивает плечами.
- Терпеть не могу семейный бизнес. Ничего не понимаю ни в банковском деле, ни в инвестициях. К тому же доступ к деньгам получил всего два месяца назад. Никак не мог решить, что с ними делать. Если честно, собирался на благотворительность отдать.
- Я не рассказывал, что хочу основать собственную благотворительную организацию? - оживляется Себастьян. - Фонд Себастьяна Донливи "Доступные спиртные напитки всем слоям населения"! Зарегистрировать пока не успел, но гарантирую, что все пожертвованные средства пойдут на благое дело.
Олдос усмехается:
- На постоянное финансирование не рассчитывай, но готов внести собственную лепту в форме стакана пива.
Себастьян отвешивает поклон.
- Мы с благодарностью принимаем любую помощь, даже самую скромную. Впрочем, от ящика "Вдовы Клико" или "Дом Периньон" тоже не откажемся.
- Олдос, - спрашиваю я, - неужели ты правда не знаешь, как распорядиться своими миллионами?
Олдос кивает.
- Ну, насчет миллионов - это ты загнул. Точную сумму не помню, но, кажется, там миллиона полтора. Хотел выкупить магазин, но теперь, видимо, не получится. Уже почти дописал свой трактат. Может, собственное издательство основать? Буду публиковать только философские труды.
- Ну, хоть кого-то предложение Синтии заинтересовало, - произносит Данте, наблюдая, как полицейские автомобили разъезжаются в стороны, чтобы пропустить еще одну пожарную машину.
- Я думал, ты хочешь купить "Книжную лавку", - удивляюсь я.
- Нет, - качает головой Данте. - Подумал и решил - с торговлей пора завязывать. Жан помог мне устроиться младшим преподавателем в Йоркский университет, с сентября приступаю. Увольняться думал в апреле, мы ведь перед началом учебного года попутешествовать хотим, по Европе поездить… Только не знал, как Синтии сказать.
Вот почему он был таким молчаливым. Видимо, такая у Данте судьба - постоянно скрывать от властных женщин новости, которые их не обрадуют.
- Кстати, о Синтии, - вставляю я. - Я так полагаю, о пожаре ей никто не сообщил?
- Я сразу позвонил, - докладывает Олдос.
И снова он преподносит мне сюрприз.
- Ты?
Олдос кивает:
- Я ей уже звонил несколько дней назад, хотел договориться насчет покупки магазина.
- Что, так и сказал - "Книжная лавка" горит? - уточняет Данте.
Олдос снова кивает.
- А она что? - спрашивает Себастьян.
- Не особо расстроилась, - отвечает Олдос. - Говорит, одной проблемой меньше. Хочет получить страховку и переехать в Порт-о-Пренс.
- Приятно, когда люди довольны, - комментирует Себастьян, - но лично мне трудновато радоваться за других, когда сам потерял работу, а значит, скоро стану узником в собственном доме. Не говоря уже про то, что мой поставщик мочи скрылся в неизвестном направлении.
- Quoi? Что? - озадаченно переспрашивает Симона. - Ви сейчас сказаль, что покупаете urine?
- Именно, - подтверждает Себастьян. - Между прочим, хорошего производителя найти труднее, чем может показаться непосвященным. Те, кто предлагает свои услуги, чаще всего поставляют не слишком качественный продукт. Что, если развесить объявления в маминой школе? Она своих девчонок так запугала, что ни об алкоголе, ни о других каких излишествах помыслить не могут. Наверное, у них там все чисто, как в весеннем ручейке.
- Учти, Себастьян, - предупреждаю я, - если на суде понадобится личная характеристика, ко мне не обращайся. Я слишком много знаю.
- Ничего, - машет рукой Себастьян. - Пожалуй, все-таки реализую нашу идею насчет агентства фальшивых свидетелей. Уверен, Уиллард за такое предложение сразу ухватится, если, конечно, эстонско-украинские наркодельцы не поймают.
- Кто?! - переспрашивает Данте.
Думаю, не рассказать ли наконец о причине пожара. Может, когда-нибудь и осмелюсь, но только не сейчас. Странно видеть, как место, где проработал последние три года, превращается в золу и пепел. Сам не пойму, что чувствую - отчасти грусть, отчасти облегчение, а еще одна часть до сих пор не может поверить в случившееся.
Чувствую себя детенышем, в первый раз выбравшимся из норы. Полная свобода, беги на все четыре стороны. Завтра я должен был встать в шесть утра, принять душ, одеться, позавтракать. Дома не ем, обычно беру что-нибудь навынос в кафе "Оле". Впрочем, завтра с этим ничего бы не получилось, ведь кафе закрыто, а теперь еще и горит. Потом открыл бы магазин, проверил состояние кассового баланса, включил компьютеры, занялся бы возвратом и новыми поступлениями. А теперь никаких поступлений не будет.
Теперь ничего этого я сделать не смогу. Чем же занять день? Безо всех этих привычных забот чувствую себя потерянным. Даже страшновато стало.
- Ну что ж, - произносит Данте. - Думаю, нет смысла здесь торчать. Предлагаю всем вместе пойти в "Фальстафф". Угощаю.
- Ура! - Себастьян торжествующе вскидывает в воздух кулак. Бесплатная выпивка способна поднять ему настроение даже в обстоятельствах, подобных нынешним. Интересно, хватит ли у Себастьяна запасов мочи, пока не отыщется новый поставщик?
- Олдос, вас с Симоной подвезти?
- Да уж пожалуйста, - произносит Олдос, взяв за руку молчащую в знак согласия Симону. - От "Фальстаффа" шли пешком и жутко замерзли. Правда, у магазина быстро согрелись…
Все расходятся по машинам. Один я не двигаюсь с места.
- Джентльмены! - объявляю я. - Для меня было большим удовольствием и честью работать с вами! Пожалуйста, передайте Майки мои наилучшие пожелания. Уверен, когда-нибудь мы снова встретимся. Но сейчас меня ждет важное дело.
Себастьян подходит ко мне и пожимает руку.
- Удачи, брат! Помни, эту страну создали отбросы общества вроде нас! Передавай привет невесте.
- И тебе не сдаваться, - желаю я. - Понадобится хороший свидетель - свистни.
Следующим приближается Данте. Спрашиваю, как самочувствие Лукреции.
- Неважное, - вздыхает он. - А знаешь, что самое странное? Теперь мы с ней ладим намного лучше, чем раньше. Вчера вечером мы с Жаном вместе ее навещали. Обещала, что еще на свадьбе погуляет.
- Вы женитесь?! - удивленно переспрашиваю я.
- Пока ничего такого не обсуждали, но ты же знаешь мою маму, - пожимает плечами Данте. - Дала зарок, что непременно меня женит. Сказала, раз с девушками ничего не получится, это все же лучше, чем ничего. На днях приехала Лючия, и мама не стала кричать, как обычно, чтобы ноги ее здесь не было. Уже прогресс.