И тут ее прихватило. Китти отвернула голову, тело ее выгнулось, мышцы на шее натянулись. Она застонала, а когда Арчер взял ее за руку, впилась в него ногтями. Потом схватка миновала, тело медленно расслабилось.
- Все будет хорошо. - Китти смотрела в потолок. - Я тебе обещаю. Я торжественно тебе обещаю. Я собираюсь удержать ребенка. Это единственное, что я должна сделать, и я это сделаю. Я сконцентрируюсь и удержу ребенка. Обещаю.
И Арчер вдруг понял, что Китти принимает боль как должное, ждет ее с нетерпением, старается бороться с ней, потому что боль не позволяет ей думать ни о чем другом. С ужасом он осознал, что сам ждет очередную схватку, руководствуясь теми же мотивами, чтобы полностью раствориться в боли жены.
Китти шевельнулась, устраиваясь поудобнее.
- Клемент, ты позвонил Джейн? Сказал, что у меня все в порядке?
- Да.
- Она очень хорошая девочка, не так ли, Клемент? - В голосе Китти вновь послышалась мольба.
- Да.
Внезапно Китти закричала. Закинула руки за голову, вцепилась в железную перекладину. Она кричала и кричала, и Арчер понял, что роды начались и обратного пути уже не будет.
Он нажал кнопку вызова медсестры, подошел к двери, распахнул ее. Арчер думал, что на шум из всех дверей начнут выбегать люди, но ошибся. Ни одна дверь не открылась. Пациенты и посетители остались в палатах. Естественно, сказал он себе. В отделении для рожениц их крики - обычное дело. Из-за угла выплыла мисс Кеннеди и направилась к источнику шума.
- Началось, - выдохнул Арчер.
Мисс Кеннеди кивнула, вошла в палату и закрыла дверь, оставив Арчера в коридоре. Крики стихли. Несколько мгновений спустя в коридоре появился высокий широкоплечий интерн со стетоскопом, болтающимся на шее. Не сказав Арчеру ни слова, он проскользнул в палату. Через пять минут санитар привез каталку. Следом за ним пришел доктор Грейвз в халате с закатанными рукавами. Каталку ввезли в палату, оставив дверь открытой. Арчер наблюдал, как мисс Кеннеди и интерн поднимают Китти и укладывают на каталку. Арчер вошел в палату, когда они подтыкали одеяло.
- Доктор, - спросил он Грейвза, который стоял чуть в стороне и спокойно смотрел на красное, блестевшее от пота лицо Китти, - доктор, инкубатор готов?
- Что?
- Я спрашиваю: инкубатор готов?
- А-а, - Грейвз повернулся к Арчеру: - Я же сказал вам: один шанс из тысячи…
Молодой врач поднял голову. Арчера удивила ненависть, сверкнувшая в его глазах. Интерн сорвал трубку с аппарата.
- Соедините меня с палатой для недоношенных. - Он приехал из Джорджии, так что говорил с сильным южным акцентом. - Это доктор Фредерикс. Мы везем пациентку в родильный блок. Немедленно подготовьте к работе инкубатор Дэвидсона. - Фредерикс положил трубку, с отвращением посмотрел на Грейвза. Тот покраснел и двинулся к двери.
- Мне надо подготовиться, - пробормотал он.
Следом за Грейвзом в коридор вывезли каталку. Катили ее Фредерикс и мисс Кеннеди, Арчер шел рядом. Китти повернула к нему голову.
- Я не смогла, - прошептала она. - На этот раз я не смогла, дорогой. Прости меня. Пожалуйста, прости.
- Ш-ш-ш, Китти. Не волнуйся. - Арчер впервые подумал о том, что Китти может умереть.
До того как каталку вкатили в лифт, Китти вскрикнула только раз. Наверху они подкатили каталку к двери родильного блока. Но миновать ее не смогли: не позволяла ширина каталки. Она ударилась о дверной косяк, Китти застонала.
- Черт побери. - Интерн зло глянул на санитара. - Где ты ее нашел?
- Взял первую попавшуюся, - ответил санитар. - Откуда я мог знать…
- Боже мой, - вдруг пискнула Китти, - Боже мой, это ужасно. - Голос ее вдруг изменился, стал грубым и резким. - Ну почему так долго?
- Нам придется подождать, миссис Арчер, - ответил ей доктор Грейвз, - пока привезут другую каталку.
- К черту каталку. - Китти попыталась встать. - Я дойду сама.
- У нас есть лучший вариант, - остановил ее Фредерикс. - Я могу вас донести.
- Мне кажется, - начал доктор Грейвз, - что целесообразнее…
- Вы проходите вперед и готовьтесь.
Доктор Грейвз вроде бы собрался запротестовать, но потом кивнул и прошел в родильный блок.
- Миссис Арчер… - мягко произнес интерн, наклонившись к Китти, - вы разрешите мне поднять вас и нести на руках?
Китти кивнула. Фредерикс отбросил одеяло, подхватил Китти под бедра и плечи. Арчер чувствовал себя беспомощным и ненужным. Фредерикс легко выпрямился, словно Китти весила не больше перышка. Мисс Кеннеди держала дверь открытой. С Китти на руках доктор переступил порог. Арчер двинулся следом.
Фредерикс остановился.
- Дальше вам нельзя, - бросил он Арчеру. - Вы останетесь здесь.
Он зашагал дальше. Из-за его плеча Китти бросила на Арчера испуганный взгляд, а потом неожиданно улыбнулась. Подняла руку и послала ему воздушный поцелуй. Арчер сумел выдавить ответную улыбку. Он гордился Китти, и ему хотелось плакать. А потом мисс Кеннеди закрыла дверь, и Арчер остался в коридоре вместе с санитаром. Санитар сложил одеяла и покатил каталку к лифту. Через несколько секунд Арчер последовал за ним. Все мысли словно отрезало. Осталась только одна: этот парень из Джорджии со временем станет первоклассным врачом.
Китти долго не привозили вниз, и Арчер сидел в ее палате, пытаясь читать газету, прислушиваясь к затихающим звукам больницы: посетители уходили, пациенты устраивались на ночь. Репортаж о баскетбольном матче, который состоялся накануне вечером, Арчер прочитал четырежды. Игрок по фамилии Клипстайн, ростом шесть футов и восемь дюймов, набрал тридцать девять очков. "Все меняется, - думал Арчер. - Когда я ходил в школу, никто не вырастал до шести футов и восьми дюймов и никто не набирал тридцать девять очков". Статью о водородной бомбе Арчер тоже прочитал очень внимательно, хотя и не так внимательно, как отчет о достижениях мистера Клипстайна. Автор статьи отметил, что по разрушительной силе водородная бомба всего в десять раз сильнее атомной, но зато очень дорога в производстве и может оказаться экономически невыгодной, поскольку число достойных ее целей очень невелико. По тону чувствовалось, что автор сожалеет об этом и винит русских в том, что они недостаточно активно развиваются и не успели понастроить целей для военно-воздушного флота, оснащенного водородными бомбами. Автор также указывал, что создание водородной бомбы, безусловно, триумф американской науки.
А вот наверху, думал Арчер, американская наука не ходит в триумфаторах. Ученые могут создавать устройства невиданной взрывной мощи, но не способны удержать ребенка в чреве матери на двадцать дней дольше, на те двадцать дней, которые составляют разницу между жизнью и смертью. Арчер вернулся к репортажу о баскетбольном матче, прочитал его вновь, задался вопросом, какой рост был у мистера Клипстайна при рождении.
Дверь открылась, в палату вошла женщина в серой больничной униформе и с цветами в руках.
- Миссис Арчер…
- Ее сейчас нет, - ответил Арчер буднично и вежливо, словно Китти ушла за газетой или в ванную, чтобы помыть голову.
- Ей прислали цветы. - Голос у женщины был по-детски тоненький, фигурка хрупкая, и, если бы не седеющие волосы и огрубевшие от работы руки, Арчер дал бы ей шестнадцать лет. - Если хотите, я поставлю их в вазу.
- Будьте так любезны.
Он наблюдал, как женщина берет в ванной вазу и ставит в нее цветы. Красные, еще не распустившиеся розы на длинных стеблях. Арчер взглянул на карточку. "Когда я понадоблюсь", - прочитал он. И подпись: "О'Нил".
Карточку он убрал в карман.
- Какие прекрасные цветы! - воскликнула маленькая женщина. - Они напоминают мне день моей свадьбы. - Миниатюрными ручками она равномерно распределила розы по периметру вазы. - Я выходила замуж с цветами такого же цвета. - Она вскинула на Арчера сверкающие глаза. - Мои родители были против. Но я пригрозила, что убегу из дому, если они не дадут согласия. На мне было темно-бордовое платье из тафты, в руках я держала такие же розы… - Она указала на вазу. - Второго такого же красивого платья у меня больше не было.
- Сколько лет вы замужем? - спросил Арчер.
- Двенадцать, - мечтательно ответила женщина, - но я помню каждую минуту.
- Чем занимается ваш муж?
Женщина печально вздохнула.
- Ничем. - Голос изменился, стал бесцветным. О свадьбе она говорила по-другому. - Он ранен семь раз и только что выписался из госпиталя для ветеранов. Он думает, что найдет работу. С семью ранами! На его месте я бы угомонилась, но он надеется, что найдет работу. - Она отступила на шаг, вновь оглядела розы. - Ах, какие прелестные цветы! - Чувствовалось, что женщина вновь думает о своей свадьбе. Она осмотрела палату. - Есть грязная посуда?
- Нет, - ответил Арчер.
- Спокойной ночи, - попрощалась она с ним и вышла из палаты.
Аромат роз заполнил маленькую палату. Арчер смотрел на них, стараясь не думать о том, что происходит наверху. Вновь пришла мысль о том, что Китти может умереть. Сколько женщин умирают при родах? Статистические данные постоянно публикуются в печати и тут же забываются. Одна из сотни? Из тысячи? Десяти тысяч? Другая статистика запоминается лучше. О некоем баскетболисте ростом в шесть футов и восемь дюймов, о водородной бомбе, которая в десять раз разрушительнее атомной, но вот нужная информация, напрямую касающаяся жены, забывается.
Арчер попытался представить себе, как будет жить без Китти. В большом доме он не останется, даже если сможет платить за него. Не сможет он бродить по пустым комнатам, вспоминая женщину, которая принадлежала ему, с которой он здесь жил, которая ушла от него. Значит, придется снять небольшую квартиру, питаться в ресторанах и кафе и забыть о легком раздражении, возникающем в начале каждого месяца, когда приходят счета и ты видишь, сколько денег потратила жена на еду и мебель. Наверное, думал Арчер, его будут приглашать на обеды, потому что внешность у него привлекательная и он умеет поддержать беседу, некоторые знакомые женщины попытаются женить его на своих подругах, он будет спать с кем захочет, если, конечно, его избранницы соблаговолят согласиться на это. Арчер понял, что мысль эта его возбуждает. "Я должен испытывать к себе отвращение, - подумал он. - В такое-то время".
- Она не умрет! - громко воскликнул он. - Она не умрет.
"Без жены ты будешь выглядеть моложе, а чувствовать себя старше, - продолжил он свой внутренний монолог, - и будешь стараться вернуться домой попозже, и будешь вспоминать, какой красивой была Китти в девятнадцать лет, будешь вспоминать день свадьбы, ночь, когда родилась Джейн, все плохое и все хорошее, пережитое вместе. И Китти навсегда останется молодой, веселой, смеющейся, а у тебя войдет в привычку плакать по праздникам и печалиться о собственном одиночестве".
Арчер больше не мог сидеть в этой маленькой, благоухающей розами комнатушке, глядя на аккуратно заправленную кровать, дожидающуюся его жену. Он поднялся, вышел в коридор. Посмотрел на часы. Время еще не перевалило за полночь, а ему уже казалось, что он провел в больнице всю жизнь.
По темному коридору Арчер прошел к единственному пятну света. У лифта за столиком сидела дежурная медсестра и делала пометки в картах. Она подняла голову и улыбнулась. Сумел улыбнуться и Арчер. Над головой медсестры загадочно перемигивались зеленые огоньки. Сестра не обращала на них ни малейшего внимания.
Напротив лифта располагался маленький холл с двумя жесткими диванчиками. Арчер прошел туда, сел. Выключил свет, посидел в темноте, потирая глаза.
На столике дежурной медсестры зазвонил телефон.
- Да, доктор, он здесь, - услышал Арчер слова медсестры. - Да, я ему передам. - Потом сестра заглянула в темный холл. - Мистер Арчер… - позвала она.
- Да? - Арчер протянул руку, включил свет. Молоденькая симпатичная медсестра в строгом белом халате и шапочке застенчиво улыбнулась.
- Звонил доктор Грейвз. Миссис Арчер только что родила. Маленького мальчика. Доктор сказал, что с ней все в порядке.
- Как ребенок? - спросил Арчер. "Мальчик, - подумал он, - Китти все время твердила, что будет мальчик".
- Он ничего не сказал о ребенке, - ответила медсестра. - Доктор Грейвз сейчас спустится. Он хочет поговорить с вами.
- Спасибо. Большое вам спасибо.
Арчер понимал, что выглядит не слишком презентабельно, что одежду он не менял два дня, что ему надо побриться, что лицо у него осунулось и постарело. Оставалось только гадать, что думает эта юная красотка о мужчинах, может ли танцевать с ними, смеяться их шуткам, нежно касаться их тел в порыве страсти? Не мешают ли ей воспоминания о ночах, проведенных в этом темном, пропитанном душевной болью коридоре, где другие мужчины не находят себе места от тревоги? "Когда-нибудь, - думал он, - я должен поговорить об этом с одной из медсестер".
- Принести вам что-нибудь? - спросила медсестра. - Стакан молока? Чашечку кофе?
- Благодарю вас, - ответил Арчер. - Сейчас не надо.
Она вернулась к столику, а Арчер поднялся и одернул пиджак, ожидая Грейвза.
Грейвз вышел из лифта уже не в халате, а в костюме, свеженький и деловитый. Пожал руку Арчеру, внимательно посмотрел на него.
- Ну что? - спросил Арчер.
- У миссис Арчер все хорошо. Через полчаса ее привезут в палату. Мы использовали спинальное обезболивание, и она в сознании. Разумеется, немного устала, но роды перенесла хорошо. Очень хорошо. Родила легко. - Он словно поздравлял себя.
- А ребенок? - спросил Арчер.
Грейвз покачал головой. Арчер решил, что ему не нравится, как доктор Грейвз качает головой. Заученно-спокойно, словно актер, который долгое время проработал на сцене, досконально изучил основы профессии, не обладая при этом талантом. Зритель понимает, что он хочет сказать тем или иным жестом, но не верит ему.
- Ребенок очень маленький. Как я и предсказывал.
- Он жив?
- На данный момент - да. Мы его не взвешивали, сразу положили в инкубатор, но я сомневаюсь, что он весит больше двух фунтов. Он дышит, и это все, о чем можно сейчас говорить. Я бы на многое не рассчитывал.
- Миссис Арчер его видела?
- Думаю, нет. В самый последний момент мы дали ей немного газа. Чуть-чуть, чтобы она заснула на одну-две минуты. Вы хотите взглянуть на ребенка?
- Нет, - вырвалось у Арчера, прежде чем он успел обдумать вопрос. У него и так болела душа, он не хотел причинять себе еще большую боль.
- Я думаю, вы должны взглянуть на него. - В голосе доктора Грейвза проскользнули нотки удивления. - Потом вам это поможет. Что бы ни случилось. Поверьте мне, мистер Арчер.
- Хорошо, - Арчер двинулся к лифту. Его глаза заблестели от слез, и он не хотел, чтобы доктор их видел.
Не обменявшись ни словом, они поднялись на лифте на последний этаж. В палате для недоношенных стояли два инкубатора. Между ними сидела толстая, старая, седая медсестра, поглядывая сквозь прозрачные пластиковые стенки.
- Миссис Гроуген, это отец маленького Арчера, - представил его доктор Грейвз.
Миссис Гроуген улыбнулась. Зубов у нее не было, и губы легли на десны.
- Вон он. Бедный крошка.
Арчер посмотрел на инкубатор и увидел маленького сморщенного красного ребенка с, как ему показалось, грубо перерезанной пуповиной. В это мгновение, стоя между двух незнакомых ему людей, Арчер понял, что несет полную ответственность за это крошечное существо в пластиковом инкубаторе, живущее на чистом кислороде.
- Он полностью сформирован, - заметила миссис Гроуген. - До последнего пальчика.
- И он дышит. - Арчер всмотрелся в инкубатор, потом отступил на шаг.
- Пока дышит. - Миссис Гроуген покачала головой. - Но я боюсь, для бедняжки это непосильный труд. Очень уж он маленький, знаете ли.
- Да. - Арчер посмотрел на другой инкубатор. Лежащая там маленькая девочка казалась великаншей в сравнении с его сыном. - А эта?
- О! - радостно воскликнула миссис Гроуген. - Эта малышка практически готова выйти в большой мир. Она у нас прелесть.
- Она провела в чреве матери на четыре недели больше, - вставил Грейвз. - Четыре очень важные недели.
Всего четыре недели, подумал Арчер.
- Разумеется, бывали случаи, что такие крошки вырастали и сами заводили семью, - продолжала миссис Гроуген. - Но такое случалось крайне редко. По крайней мере вы видели его живым и потом будете с благодарностью вспоминать этот миг.
Арчер повернулся и вышел из палаты. После ее влажной жары коридор казался очень холодным. Грейвз последовал за Арчером.
- Миссис Арчер скорее всего уже внизу.
Арчер кивнул и направился к лифту.
Когда Арчер вернулся в палату, он застал там мисс Кеннеди. Медсестра наводила последний лоск. Наполнила кувшин водой и поставила его на прикроватный столик. Вставила в розетку штепсель пульта вызова и положила его рядом с подушкой. В комнате царили тишина и полумрак. Горела только одна лампа, холодный ветерок врывался в чуть приоткрытое окно. Мисс Кеннеди приветствовала Арчера коротким кивком, не произнеся ни слова. Китти лежала закрыв глаза, вытянувшись в струнку, и Арчер подумал, что она спит. Но она повернула голову, как только услышала его шаги. Арчер подошел, посмотрел на жену. Выглядела она совсем молоденькой, хрупкой, вымотанной донельзя, а Арчеру вспомнились фотографии солдат, вчерашних юношей, вышедших из многодневных боев. Китти побывала там, куда не ступала его нога, участвовала в сражении, о котором он знал только понаслышке. Арчер присел на кровать, обнял жену, крепко прижал к себе. Руки Китти обвили его шею, он почувствовал щекой ее молчаливые слезы и заплакал сам.
Мисс Кеннеди вышла из палаты, притворив за собой дверь.
- Клемент… - прошептала Китти. - Клемент.
Ради Китти Арчер предпринял отчаянную попытку взять себя в руки.
- Все нормально, - выдавил он из себя. - Все нормально.
- Я не смогла. - Китти всхлипнула. - Я очень старалась. Клянусь, очень старалась. Но не смогла. Подвела тебя.
- Не смей так говорить.
- Подвела. Это единственное, чего ты от меня хотел. Единственное, в чем полагался на меня.
- Китти, пожалуйста, не надо так говорить. - Он еще крепче прижал жену к себе, стараясь остановить ее самобичевание.
- Я сама себе противна. Как я могла быть такой эгоистичной? - Китти отвернула голову и шептала уже в подушку. - Вот я и наказана. Только наказан и ты.
- Нет, дорогая. Не надо так думать. Это несчастный случай, ничего больше.
- Это не несчастный случай. Это свидетельство…
- Китти… - Арчер укачивал ее в своих объятиях, не желая слушать продолжения.
- Это свидетельство того, что я никчемная жена. Все эти последние месяцы, когда они так мучили тебя, я тебе ничем не помогала. Наоборот, только осложняла тебе жизнь. Присоединилась к ним. Тоже мучила тебя. Думала лишь о себе. Чего я только не наговорила о тебе, Вике, Нэнси. Как это у меня повернулся язык? Как ты теперь сможешь жить со мной?