- Я же предупреждал вас, Арчер: не надо меня злить. Мне не оставалось ничего другого, как наказать вас публично, да так, чтобы лишить возможности защититься. Отсюда и внезапность удара. Ваша судьба послужит наглядным уроком остальным. И теперь люди, которые работают на меня, дважды подумают, прежде чем попытаются мне перечить. А Френсис Матеруэлл и уговаривать не пришлось. В конце концов, она из прекрасной семьи. Добропорядочная, честная женщина. Она уже пришла к мысли, что ей пора покинуть прежних друзей. Она сама говорила мне, что ее от них тошнит. Если б у вас была хоть капелька здравого смысла, вы бы поняли, что от нее можно ожидать чего-то такого. Ведь она сама призналась вам в том, что она коммунистка. Услышали вы от остальных что-то подобное? Разумеется, нет. Она прямая, искренняя американская девушка, и она не могла не отвернуться от всех этих тайных заговоров.
- Она прямая, искренняя психопатка, - ответил Арчер, - и кончится все скорее всего тем, что на нее наденут смирительную рубашку и трижды в год будут лечить электрошоком. Меня, кстати, не удивит, если вы составите ей компанию.
Хатт хохотнул.
- Я передам ей ваши слова. Сегодня я пригласил ее на ленч, чтобы отпраздновать нашу победу. Я уверен, что ленч этот пройдет очень весело. Потому что вчера вечером мы кое-чего достигли. Нам удалось крепко прижать вас, а в вашем лице и всех мягкотелых болтунов, и ваших сомнительных друзей, которые прячутся за вами. Всех этих грязных иммигрантов с выпученными глазами, которые, прожив здесь столько лет, не удосужились выучить язык, всех неудачников, шпионов, заговорщиков, которые пытаются замарать грязью истинных патриотов, утащить их в болото, в котором барахтаются сами. - Хатт встал. Лицо его побагровело, глаза яростно засверкали, похоже, он полностью потерял контроль над собой. - И не думайте, что я на этом остановлюсь. - А вот голос Хатта не поднялся над привычным шепотком. - Я приложу все силы к тому, чтобы изгнать и вас, и вам подобных из бизнеса, города, страны. Я скажу вам кое-что еще. Три человека дали деньги на создание "Блупринт", в том числе и я. Так вот, эти инвестиции, по моему разумению, принесли самый высокий доход. Мы уморим вас голодом, мы поднимем против вас страну, мы будем преследовать вас и позорить, и мы не остановимся, пока вы все не будете сидеть за решеткой или висеть на деревьях, где вам самое место.
Арчер метнулся через кабинет и ударил его. Ударил только раз, потому что О'Нил тут же схватил его за плечи.
- Прекрати, Клем! - прошептал О'Нил. - Только этого не хватало.
Хатт ничего не сказал. Не отпрянул. Даже не поднял руки к лицу, которое побелело как полотно, если не считать отметины на щеке, куда пришелся неуклюжий удар Арчера. За последние тридцать лет Арчер впервые ударил человека. Он стыдился своего срыва и жалел о том, что не способен на крепкий удар.
- Убери руки, - бросил он О'Нилу. - Все нормально.
О'Нил, помедлив, отпустил его. Хатт тяжело дышал, его глаза превратились в щелочки, он словно раздумывал, чем ему ответить.
- Пошли. - О'Нил потянул Арчера к двери.
Арчер двинулся к выходу прямо по разбросанным по полу газетам. О'Нил держался рядом. Они вместе пересекли зал, где стрекотали пишущие машинки, а машинистки благоухали духами и туалетной водой. В кабинете О'Нила Арчер молча взял пальто. Оно так и не высохло. И он, и О'Нил избегали смотреть друг на друга.
- Все получилось гораздо грязнее, чем кто-либо ожидал, не так ли? - наконец выдавил О'Нил, глядя на носки своих ботинок.
Арчер не ответил. Он подошел к зеркалу, взглянул на свое лицо. Такое же, как и всегда. Никаких следов того, что ему пришлось пережить. Он разочарованно вздохнул. Какие перемены он ожидал увидеть, Арчер не знал, но пребывал в полной уверенности, что без них не обойтись. Он поежился, надевая мокрое пальто.
- Ладно, я пошел.
- Я тебе позвоню. Встретимся где-нибудь, пропустим по стаканчику.
- Обязательно.
Зазвонил телефон. О'Нил снял трубку.
- О'Нил слушает. - Он поднял глаза на Арчера. - Это тебя. - О'Нил протянул ему трубку.
- Алло.
- Папа! - Голос Джейн переполняла тревога. - Это ты, папа?
- Да, Джейн. Что случилось?
- Я звоню из автомата на углу. В доме телефон не работает.
- Да, Джейн, - нетерпеливо бросил Арчер. - Что ты хочешь?
- Тебе бы лучше приехать домой. Мама неважно себя чувствует и попросила позвонить тебе.
- Что с ней?
- Точно не знаю. Она мне не говорит. Просто попросила позвонить тебе. Я думаю… - Джейн замялась. - Я думаю, у нее началось. Я думаю, это роды… Глория заходила к ней, и она говорит о кровотечении…
Арчер попытался что-то сказать, но во рту у него пересохло, и он не смог произнести ни слова.
- Папа, ты меня слышишь?
- Да. - Арчер смочил губы языком. - Когда повесишь трубку, сразу позвони в телефонную компанию и попроси немедленно подключить наш телефон. Так и скажи: немедленно. Ты поняла?
- Да.
- Потом позвони доктору и попроси прийти к нам.
- Хорошо.
- У доктора спроси, надо ли нам что-нибудь делать до его прихода. Затем иди домой и помоги матери, если возникнет такая необходимость…
- Папа… - Джейн вновь замялась. - Произошло что-то странное. Мама не хочет меня видеть.
- Что? - изумленно переспросил Арчер.
- Она не сердится на меня. Просто сказала, что дома мне делать нечего. И все. Она говорит, у нее с тобой какие-то проблемы, разобраться с которыми вы должны одни, без свидетелей. Все это так странно… - Арчер чувствовал, что Джейн едва сдерживает слезы. - Кэти Рукс пригласила меня на уик-энд, и мама заставила меня пообещать, что я приеду. Я не знаю, что делать. Мама так… так решительно настроена. Она требует, чтобы я уехала до твоего возвращения. Я ужасно расстроена. Что мне делать, папа?
Арчер вздохнул:
- Дорогая, я думаю, тебе стоит послушать маму.
- Ты мне позвонишь? Скажешь, когда она захочет увидеть меня?
- Обязательно.
С другого конца провода донеслись всхлипывания: Джейн таки расплакалась.
- Это я виновата, папа? Я что-то сделала не так?
- Нет, - без запинки ответил Арчер, - ты тут совершенно ни при чем. - Он чувствовал на себе изучающий взгляд О'Нила. - Иди домой и скажи маме, что я приеду через пятнадцать минут. И скажи ей… - Ему хотелось найти слова, которые поддержали бы Китти, хотелось сказать ей, что он любит ее, верит в нее. Джейн ждала, но нужные слова не приходили на ум. - Скажи маме, пусть не волнуется. Я уже еду.
Он положил трубку.
- Мне пора. - Арчер направился к двери.
О'Нил поспешил за ним, проводил до лифта.
- Что случилось, Клем?
- Китти. Похоже, у нее начались роды. - Арчер нажал кнопку вызова кабины.
- О Боже, - выдохнул О'Нил. - Подожди. Я только возьму пальто и поеду с тобой.
- Спасибо, но в этом нет необходимости. Я справлюсь сам.
О'Нил замялся.
- Ты позвонишь мне, если тебе что-нибудь понадобится?
Арчер поднял на него глаза, и с его губ сорвалась фраза, о которой он потом долго сожалел:
- Что ты подразумеваешь под "что-нибудь"?
О'Нил отступил на шаг. Двери лифта разошлись, Арчер вошел в кабину, и двери захлопнулись, отсекая покрасневшее от стыда лицо О'Нила.
Глава 26
Он сидел в машине "скорой помощи", которая ехала в Верхний Манхэттен. Уже стемнело. Когда Арчер вернулся от О'Нила, Китти сказала, что ей стало получше, а кровотечение практически прекратилось. Врач, который не смог приехать сам, сказал Арчеру по телефону, что это скорее всего ложные схватки, и посоветовал не волновать Китти и дать ей таблетку снотворного. Но в шесть вечера кровотечение началось вновь, сопровождаемое регулярными схватками, правда, не очень сильными и не слишком частыми. Арчер вызвал машину "скорой помощи", вновь позвонил доктору (на месте его не было) и сообщил, что они едут в больницу и он хочет, чтобы через полчаса доктор осмотрел Китти.
В салоне царил сумрак, Китти лежала укутанная одеялами. Два здоровяка-санитара повязали ей голову шерстяным шарфом, и когда машина проезжала мимо очередного фонаря, в темноте появлялось бледное пятно лица Китти. Арчеру вспомнился маленький щенок, который жил у него, когда ему было десять лет. Мать Клемента, фанатичка чистоты, не делала различий между маленькими мальчиками и щенками, потому мыла щенка в ванне, а потом заворачивала в полотенца и старое одеяло, так что наружу торчала только мордочка со следами мыльной пены, и клала в кресло, чтобы он высох. Щенок, вспомнил Арчер, летом заболел чумкой, и его пришлось убить.
- Знаешь, Клемент, - сонно проговорила Китти (таблетка еще действовала), - напрасно мы едем в больницу. Я прекрасно себя чувствую. Честное слово. И не следовало нам вызывать "скорую помощь". Она стоит дорого, и есть много других способов потратить деньги.
- Как ты себя чувствуешь, Китти?
- Отлично. Правда. Только я какая-то сонная, хотя спать мне не хочется. Клемент…
- Что?
- Мы проезжаем на красный свет?
- Да.
- Здорово. Я знаю, что тебе всегда хотелось проехать на красный свет. Ты очень нетерпеливый. - Она хохотнула. - Когда ведешь машину, всегда норовишь проскочить или тронуться с места на желтый. Не можешь дождаться, пока вспыхнет зеленый. Ты пообедал?
- Еще нет.
- Ты можешь пообедать в больнице. Даже чего-нибудь выпить. Это очень современная больница. Я спрашивала. Они могут предложить тебе мартини. Хочешь выпить мартини?
- Думаю, я не устою перед искушением заказать больничному бармену мартини, - ответил Арчер.
Китти дернулась под одеялами, закрыла глаза, от боли у нее перекосило рот. Схватка продолжалась около минуты. Потом Китти вновь открыла глаза.
- Оттого, что меня везут в машине "скорой помощи", я чувствую себя такой важной. Как во время войны сокращенно называли больших шишек?
- ОВП, - ответил Арчер. - Очень важные персоны.
- ОВП Китти Арчер, - пробормотала Китти. - Проезжает на красный свет. - Она замолчала, и Арчер даже подумал, что Китти вновь уснула. - Клемент.
- Что?
- Дождь все идет?
- Нет. На улице похолодало.
- Ты когда-нибудь ездил в "скорой помощи"?
- Нет.
- ОВП. Ты ведь не волнуешься?
- Разумеется, нет.
- Для волнений нет никаких оснований. Многие женщины проходят через это на шестом месяце. Немного крови, несколько схваток. Просто предупреждение, подготовка к главному. Не надо тебе волноваться.
- Я и не волнуюсь.
- Сейчас я рожать не собираюсь, знаешь ли. Я в этом абсолютно уверена.
- Конечно.
- И это будет мальчик. Я тебе говорила?
- Да.
- Ты всегда хотел сына. Никогда не говорил, но я знала. С сыном мы начнем новую жизнь. Ты бы хотел переехать за город? Купить домик среди полей, по которым он мог бы бегать, не боясь угодить под машину. Я думаю, нам пора уезжать отсюда.
- Да, - кивнул Арчер.
- Нью-Йорк… Нью-Йорк - милый город, но нам он уже поднадоел, не так ли?
- Китти, дорогая, почему бы тебе не поспать? Тогда ты проснешься уже в…
- На какой мы улице, Клемент?
Арчер выглянул в окно над головой Китти.
- На Шестьдесят седьмой.
- Мы очень медленно едем. Дорога такая длинная. - Лицо Китти вновь перекосила гримаса боли, тело дернулось под одеялами. Она глубоко вдохнула, опять открыла глаза.
- Не смотри на меня, Клемент. Пожалуйста. Не смотри, когда это случается.
- Я ничего не видел, - ответил Арчер.
Какое-то время они ехали молча. Водитель не включал сирену, так что они слышали лишь шуршание шин по асфальту да скрип откидного сиденья, на котором устроился Арчер.
- Знаешь, чего бы я хотела, Клемент?
- Чего?
- Чтобы Джейн вышла замуж и поселилась рядом с нами. Тоже в загородном доме. Вышла замуж за хорошего человека, который понравился бы нам. И мы вновь стали бы друзьями. Я не уделяла ей достаточно времени, а ведь могла бы…
Арчер закрыл глаза. К его приезду Джейн уже ушла, и за весь день ее имя не упоминалось ни разу.
- Я отослала ее… Ты не возражаешь, Клемент?
- Разумеется, нет.
- Ты понимаешь, не так ли? - В голосе Китти слышалась мольба. - Это касается только нас двоих. Я… я не хотела, чтобы мы… разделились… в такой момент. Это… очень похоже на то время, когда мы были молодыми… когда ты повез меня в больницу с Джейн… Какой у нас тогда был автомобиль?
- "Эссекс", - ответил Арчер. - "Эссекс" двадцать восьмого года.
- Тогда все получилось очень даже хорошо, - прошептала Китти. - Родила я легко… И семьи еще не было… только ты и я. Вот я и отослала Джейн. Я суеверная, дорогой?
Арчер заставил себя улыбнуться.
- Да, дорогая.
- Только ты и я, - повторила Китти. - Обивка в "эссексе" была из шотландки. В нем пахло яблоками, потому что неделей раньше мы привезли от моей мамы корзину яблок. - Она приподняла голову, огляделась. - Машина "скорой помощи" выпуска 1950 года, мчащаяся в Верхний Манхэттен. Я доставляю тебе столько хлопот, ужасно много хлопот.
- Ш-ш… - Арчер коснулся ее лба. Сухого и горячего. До больницы они доехали молча.
- Вероятность преждевременных родов - три к одному, - произнес доктор Грейвз, словно речь шла о бомбардировщике, который лег на обратный курс, не добравшись до цели из-за неисправности двигателя.
Грейвз и Арчер медленно шли по коридору, после того как доктор осмотрел Китти. Грейвз смог прийти в больницу лишь через два часа, но он отдал команду сделать Китти укол морфия, чтобы успокоить ее. К сожалению, морфий вызвал у Китти приступы рвоты, а схватки продолжались с возрастающей частотой.
- Такое случается, мистер Арчер. Процент преждевременных родов невозможно снизить до нуля.
- Почему? - спросил Арчер. Не нравился ему этот пухлый самодовольный доктор, уже определившийся с будущим Китти.
Грейвз всплеснул мягкими, чистенькими ручками.
- Закон природы, - с благоговением ответил он. - Неисповедимы пути Господни.
- Если вы не возражаете, я не хотел бы слышать от врачей рассуждения о неисповедимости путей Господних. Я предпочел бы услышать от них более научную трактовку.
Грейвз печально посмотрел на него, и Арчер понял, что доктор отнес его к категории нервных и вспыльчивых родственников пациента, которые склонны винить во всех грехах врача, а потому вести себя с ними надобно деликатно, но при этом сразу ставить на место.
- Теоретически, - маленькие усики Грейвза двигались в такт словам, - для преждевременных родов причин нет. Миссис Арчер физически здорова, у нее нормальное телосложение. Разумеется, она уже немолода… - Он окинул Арчера обвиняющим взглядом, насколько могло просматриваться обвинение во взгляде доктора, услуги которого стоили приличных денег, а кабинет располагался на Мэдисон-авеню. Но каким-то образом он заставил Арчера почувствовать, что, по его разумению, в желании мужчины такого возраста иметь еще одного ребенка есть что-то неприличное. - Но заранее никто ничего сказать не может. - Они уже стояли у лифта, и в голосе доктора Грейвза слышались нотки легкого нетерпения, словно многие дети задерживались с появлением на свет из-за того, что он болтал с Арчером. - Очень важный фактор - эмоциональное состояние. В последнее время у миссис Арчер были поводы для тревоги?
"Интересно, какого ответа он от меня ждет?" - подумал Арчер.
- Да.
Грейвз кивнул.
- Я предпочитаю придерживаться следующего принципа. - Не вызывало сомнений, что доктор уже произносил эти слова несчетное число раз. - Что ни делается, все к лучшему. Нарушения в развитии, дефекты, которые могут проявиться в будущем, - все это природа в мудрости своей старается отторгнуть. Но это не означает, - торопливо добавил он, - что мы не будем прилагать все силы для того, чтобы продлить беременность. Однако, если наши усилия оказываются напрасными… - Он смиренно поник плечами. - Возможно, в долгосрочной перспективе это оптимальный вариант.
"Для тебя, может, и оптимальный, - со злостью подумал Арчер. - Это не твой ребенок, не твоя жена, не тебе придется возвращаться в пустой дом".
- Каковы шансы на то, что ребенок выживет? - спросил Арчер, заметив, что рука доктора Грейвза так и тянется к кнопке вызова.
- Если он родится сегодня?
- Если он родится сегодня.
Грейвз покачал головой.
- Я не хочу вселять в вас напрасные надежды, мистер Арчер. В любых ситуациях я отдаю предпочтение откровенности. Сейчас начало шестого месяца, это уже ребенок, не зародыш, но он еще очень мал. Разумеется, заранее ничего сказать нельзя, но выжить у него один шанс из тысячи. Плод еще не жизнеспособен, мистер Арчер.
Двери кабины разошлись, из нее вышла молодая высокая светловолосая женщина. До родов ей оставалось всего ничего. Ее сопровождал муж. Симпатичная пара, хорошо одетая. Они держались за руки и улыбались. Медленно двинулись по коридору. Женщина шла гордо вскинув голову. На ее лице читалась абсолютная уверенность в том, что все будет хорошо.
Так и должно быть, с завистью подумал Арчер. Женщина должна быть молодой, здоровой, красивой и ни на йоту не должна сомневаться в том, что от бремени она разрешится в срок и без проблем.
- Мне надо идти, - подал голос доктор Грейвз. - Одна из моих пациенток вот-вот должна родить. Я буду в больнице всю ночь. - Он вошел в кабину, двери сомкнулись, и лифт унес Грейвза на верхний этаж, где его ждали более насущные дела.
"Господи, - думал Арчер, которому не хотелось возвращаться в палату Китти, - ну почему нам достался именно Грейвз?"
Он медленно зашагал по коридору, вдыхая больничные запахи.
Лицо Китти горело как в лихорадке, от морфия зрачки сильно расширились, волосы спутались, слиплись от пота. Но она улыбнулась, когда Арчер вошел в палату, и весело спросила:
- Так что тебе сказал знаток путей Господних?
- Все прекрасно. - Арчер сел на стул у кровати. - У тебя очень хорошие шансы. Ты должна поменьше двигаться и побольше спать.
- Я не могу спать. - Китти захихикала. - На меня это совсем не похоже, не так ли? Аллергия к морфию. Единственная женщина во всем мире, которую морфий не вгоняет в сон. Тебе стыдно за то, что твоя жена выродок?
- Отнюдь. - Арчер заставил себя подыграть Китти. - При условии, что ты не скажешь об этом нашим друзьям.
- Друзьям… - Голова Китти дернулась.
"О друзьях мы сегодня говорить не будем", - отметил про себя Арчер.
- Я попросил администрацию найти ночную сиделку, и они сказали, что постараются.
- Не нужна мне ночная сиделка, - ответила Китти. - Я в полном порядке. И сестры на этаже очень хорошие. Мисс Кеннеди рассказывала мне об армии, когда у меня были промежутки между приступами рвоты. Она демобилизовалась в звании лейтенанта, а служила в госпитале на Ривьере. Загорала на пляже в Канне, плавала в Средиземном море. Хотелось бы мне посмотреть на нее во французском купальнике. - Китти вновь захихикала. - Лицо у нее как "Палисэйдс", а фигура - ресторанный холодильник.