– Старшим надо послать офицера!
– Робертсона! Пусть привыкает к нашим будням!
– Ему ж на УТК надо, в бассейн погружаться?
– Это у него завтра.
– Ладно! Только проинструктируй обоих!
– Пасичный, Робертсон!
К помощнику подходят Пасичный и Робертсон. Он инструктирует их ровно пять секунд.
– Так! Наш объект в поселке. Пасичный, вы там были?
– Да.
– Вот и отлично! Те же яйца, только в профиль! Значит, так! Задернить! Восстановить методом заливания! Нештатные тропинки уничтожить! Ямы защебенить! Для чего достать где-то щебенку! Озеро одеть в гранитные берега! Робертсон! Назначаю вас старшим над этим безобразием! Торопиться не будем, к утру сделаем!
Эпизод. Все уже в поселке. Что-то пытаются сделать – окурки какие-то подбирают.
– Интересно, – спрашивает Робертсон у Пасичного, глядя на большое озеро в самой середине поселка, – а как же мы оденем это озеро в гранитные берега?
– А хрен его знает!
И тут подъезжает грузовая машина, резко останавливается рядом, и из нее вываливается помощник.
– Все! – орет он возбужденно. – Бросайте все! Дрова в исходное! Удалось отбиться! Теперь это не наш объект!
Эпизод. Рядом с КПП у входа в зону, в кустах, сидит капитан I ранга из ОУС (отдел устройства службы флотилии). Капитан I ранга ловит тех, кто не отдает ему честь. Это очень просто. Дверь КПП на тугой пружине, выходящий из КПП долго с ней справляется, и все его внимание там – на двери.
Как только он справляется с дверью, то за спиной он слышит голос капитана 1 ранга:
– А почему вы не отдаете честь старшему по званию? Моя фамилия Петров. Я из отдела устройства службы. А как ваша фамилия?
После этого нарушитель записывается в список. Список должен лечь на стол командующему.
И тут на ступеньки вываливается капитан-лейтенант Поляков. Он только что сражался с дверью, а теперь слышит вкрадчивый голос капитана 1 ранга за спиной:
– Товарищ капитан-лейтенант, а почему вы не отдаете честь старшему по званию?
Поворачивался Поляков, кажется, целую вечность. Как только капитан 1 ранга посмотрел в лицо Полякова, так его сразу же охватил ужас – то было лицо совершенно безумного человека, оно все дергалось, вздрагивало, глаза то закатывались, то опять появлялись на лице.
Капитан 1 ранга, сам того не замечая, старался удержать капитан-лейтенанта от падения и невольно повторял за ним каждое движение.
– Сейчас! – вдруг заговорил Поляков безумной скороговоркой. – Сейчас! Я вам отдам честь!
А капитан 1 ранга говорил:
– Хорошо, хорошо, только не волнуйтесь! – и уже не знал, как от него избавиться.
И тут, на его счастье, сзади открылась дверь КПП и в нее вывалился лейтенант Робертсон.
– Лейтенант! – закричал капитан I ранга в полном счастье. – Сюда! Ко мне!
– Вот! – сказал он, вручая Полякова Робертсону. – Ему плохо! От имени командующего прошу вас отвезти его в его часть!
Капитан I ранга долго и радостно – ух, пронесло! – смотрел им вслед, а наши герои шли медленно, не возбуждая никаких подозрений.
– Геннадий Петрович, – спросил Робертсон метров через сто, – вы как?
– Знаете, Шура, – говорил ему Поляков, – вот я все думаю: а не сыграть ли мне где-нибудь Гамлета?
На пирсе идет погрузка торпед. Визжит машинка торпедопогрузочного устройства (ТПУ), в чрево лодки медленно опускается торпеда, в это время на пирсе на тележке уже подвезена еще одна.
Старпом на пирсе, он вникает во все, он всюду, он везде.
– Владимир Владимирович! – обращается он к командиру БЧ-5, перекрикивая визг машинки ТПУ. – Что у нас с маслом?
– Люди уже пошли. Сейчас прикатят бочку.
– Хватит?
– Должно!
Старпом отвлекается на матроса Куквнна – тот скатывает шланг для приема воды:
– Куквин!
– Я, тащ-ка!
– Вы способны меня потрясти! Вы потрясете меня когда-нибудь, Куквин! У вас нет, случайно, консерваторского образования? А? Но вы же скатываете шланги, как композитор!
Помощник вертится тут же: привезли дополнительные продукты – свежее мясо, и теперь он ловит матросов и заставляет их спускать мясо внутрь лодки. Мясо мороженое. На коровьей ляжке штамп "1972". Это год закладки в морозильник. Матрос Патрикеев берется за тушу с матросом Алиевым.
– Слышь, Алиич, – говорит он. – а я тоже с 1972 года. Так что ровесника жрать будем!
– Отставить разговоры! – это помощник. – Где еще народ? Вы ж вдвоем его не поднимете!
– Поднимем!
– Поднимем и за борт сбросим? Так, что ли? Нет! Опустили аккуратно! Сейчас будут еще люди.
– Тащ-ка! – Патрикеев обращается к помощнику.
– Ну?
– А когда нас накормят?
– Своевременно или несколько позже.
В это время мимо них – цок, цок, цок каблучками – на пирс, не обращая ни на кого внимания, входит стройная девушка. Даже машинка ТПУ перестала визжать – все смотрят на нее. Она подходит к верхнему вахтенному и говорит:
– Доложите в центральный: прибыл специалист в БЧ-4, к радистам.
Вахтенный, матрос Гамзатов, вызывает по "каштану" (переговорное устройство) центральный пост:
– Цэнтралны!
– Есть центральный!
– Пррры-шол дэвишка. Хочит радыстов!
– Я не девушка! – говорит девица. – Я – гражданский специалист! Мне надо к радистам!
Гамзатов невозмутим:
– Цэнтралны! Она не дэвишка! Она хочет радыстов!
Капитан-лейтенант Поляков, наблюдая издалека эту картину, говорит Робертсону, стоящему рядом:
– Получили мы корабль – надругались над собой. Знаешь ли ты, Шура, как мне хочется агатов? Хочется нащупать агаты. Тянешь руку, а попадаются все не агаты.
– А вы что тут стоите? – это им старпом. – Вам что, заняться нечем?
– Уже бежим! – говорит Поляков, поворачивается к Робертсону и говорит тихонько, со значением:
– Сколько не сделано, сколько не сделано. а сколько еще предстоит. не сделать.
Робертсон и Рустамзаде лежат вечером на ПКЗ в каюте в койках. Один над другим.
Робертсон:
– Эдик, спишь?
– Нет.
– А у тебя девушка есть?
– У настоящего моряка в каждом порту есть девушка.
– А серьезно?
– А кто о девушках говорит серьезно? Вот будет у нас с тобой выходной, пойдем в ДОФ на танцы и там.
– А у меня нет.
– Точно, что ли?
– Ну да. Вернее, в школе была. Таня. А потом – никого.
– Как же ты все это время жил?
– Так. Не успел.
– А у меня невеста есть.
– Где?
– В Баку. Хороший город.
– Она тебя там ждет?
– Ждет. Наверное.
– И чего не женишься?
– Слушай, дорогой, когда жениться? КАГДА? То автономка, то отпуск! А при подготовке к походу где жениться? С шести утра и до двадцати трех в стволе! А в отпуске – море, девушки, фонтаны, зелень, цветы – и ты хочешь, чтоб я все это испортил и женился? Нет же такого времени, чтоб ни на что не отвлекались, – женись, Эдик! Иди, дорогой! На!
– А Поляков женат?
– Геннадий Петрович? Нет. Он был женат. Жена немножко ждала его, ждала. А он – то в море, то из моря, то, не успели прийти, – опять в море. Вот она и собрала свои вещички, а ему записку оставила. Он из автономки пришел – а у него на столе письмо. В три строчки. Любил он ее очень. С тех пор – ни-ни. Даже не говори при нем о женщинах.
– А старпом?
– Анатолий Иванович? Жена, три дочки маленькие.
– Он же на корабле все время.
– Считаешь, что так нельзя детей сделать?
– Да нет! Просто как же дети, как же жена?
– Так! Жена детям должна карточку показывать и говорить: "Вот ваш папа".
– Я не про то. Должен же человек выходной день иметь.
– А мы имеем. Два выходных – один летом, другой зимой. А раньше в уставе прямо было записано: частое оставление старпомом корабля несовместимо с выполнением им своих обязанностей. Считается, что они с командиром должны чередоваться. Через день ночевать на корабле. Но это только так считается. Ну, раз месяц сходит он на берег.
– А жена?
– А что жена? Деньги дает – она вертится.
– А командир?
– Да что ты меня все спрашиваешь? Давай я тебе сразу про всех расскажу. У командира есть жена – Валентина Ивановна. Командирша. Крутая тетка. Председатель нашего женсовета.
– А это что такое?
– Это чтоб подводнику не только на корабле, но и в постели мозг конопатить. Придумали женсовет. Вот она там и гребет. Вверх по течению. Ва! Бой, а не баба! Всех наших баб организует. Бабы в поселке все первыми узнают.
– А Сова?
– Николай Николаевич? Женат. Этот свою жену все время разыгрывает. Вот идет он однажды и видит, что впереди его жена домой идет, сумки несет с едой. Он быстренько огородами ее обегает, прибегает домой, заходит в дом и – как был в шинели – прячется в ванной. Она заходит в дом, а он из ванной на нее – у! Испугал. Она с ним две недели не разговаривала.
– А Кашкин?
– Не женат. Он же сумасшедший – служба, служба – кто за него замуж пойдет? Слушай, мы к Андрюхе Вознюшенко в гости напросимся, как только нам выходной дадут. Слушай, я беру бутылку хорошего вина – венгерское, "Токай" – и всегда иду к ним. Его Вера так готовит, так готовит – вот увидишь. Мясо в духовке, с сыром, с корочкой! Спи давай, а то я уже жрать захотел!
УТК – учебно-тренировочный комплекс. Проводится тренировка по ЛВД – легководолазное дело. Несколько человек надевают на себя ИСП-60 (изолирующее снаряжение подводника), сверху им на шею надевают ИДА-59 (изолирующий дыхательный аппарат, проще говоря, "идашку"), шнуруют и, обвязав сигнальным тросом, отправляют в воду. Водолаз и страхующий должны обмениваться сигналами с помощью этого троса: дернул один раз – "Как самочувствие?" – в ответ водолаз должен тоже дернуть – "Хорошо!". Беспорядочная дробь, рывки – "Вытягивай на поверхность". Трос охватывает грудь.
Перед погружением положено проверить, есть ли давление в баллонах, – эта проверка входит в рабочую проверку ИДА-59. Проверять должен каждый сам.
Робертсон прибыл на УТК с опозданием.
– Прошу разрешения!
Старпом:
– Робертсон! Почему опоздали?
– Флагманский задержал!
– Запомните, Робертсон, есть план. Под это дело выделяется УТК – вот этот самый целый учебно-тренировочный комплекс. Мы здесь не одни, за нами еще куча экипажей должна погружаться. Потом – зачет по ЛВД, нашему замечательному легководолазному делу. В училище все это проходили?
– Так точно!
– Ну слава тебе господи! Пасичный! (Обращается к мичману Пасичному.)
– Я!
– Страхуете лейтенанта!
– Есть!
– Проверить, зашнуровать, обвязать – все как положено. И в порядке очереди – на погружение в бассейн. В бассейне работаем по три пары.
– Есть, ясно!
– Ну, вперед, если ясно, чего ждем?
Робертсон быстренько надевает водолазное белье, Пасичный ему помогает, потом они сообща натягивают ИСП-60, ИДА-59, затягиваются, шнуруются, обжимаются – и пошел в бассейн.
Робертсон опускается на дно бассейна – над ним 8 метров воды. Первый раз дернули за веревку – "Как самочувствие?" – он дернул – "Хорошо!".
И вдруг он чувствует, что воздуха не хватает, он паникует, хватается за что-то, пытается удержаться – перед глазами его поплыли круги, свет, он видит воду, будто это озеро, но только из-под воды, дети там с водой балуются, он их видит, они смеются.
Наверху Пасичный дернул – нет ответа. Еще раз – нет ответа.
– Анатолий Иванович, лейтенант не отвечает.
– Как?
– Так!
Старпом подскакивает к нему и орет:
– А ну тащи!!!
Пасичный дергает за веревку и вытаскивает Робертсона на поверхность – тот недвижим.
– Врача!!!
Врач уже здесь.
Тут же Робертсона выдернули из бассейна, снаряжение долой, сдернули гидрокостюм, задрали свитер, и врач навалился на него – делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.
Робертсон открывает глаза:
– А? Где я? Старпом:
– Есть одно место! Ну, что там с аппаратом? (Это он мичманам, что возятся с аппаратом ИДА-59, только что снятым с Робертсона.)
– Баллоны пустые!
– Кто готовил ИДА? Пасичный!
– Я не готовил! Я только шнуровал и страховал.
– Только шнуровал?
– Так ведь, Анатолий Иванович, лейтенант сам должен был проверить аппарат!
– Должен был? А тебя я зачем к нему приставил? Оба без головы?
– Я…
– В тюрьме в следующий раз будешь говорить "я"! Вместе со мной! Ну что там? (Это он врачу.)
– Жить будет.
– Жить? Что, Робертсон? Не удалось тебе себя угробить?
Тот молчит.
– Ладно, молчи. С тобой все ясно. Врач! Что дальше?
– На три дня в барокамеру.
Робертсона помещают на три дня в барокамеру. Еду ему подают через тамбур, там же стоит горшок, а писает он внутри в рожок – потом это все вакуумируется.
Весь экипаж три дня ходил, смотрел на него.
– Пойдем на Робинзона в террариуме посмотрим?
Пришли Рустамзаде и Вознюшенко, общаются с ним через окошко:
– Сашка! Эй! Невинно убиенный! Утопленник! Как дела? Не волнуйся, скоро тебя выпустят! Тут я с Андрюхой уже договорился, пойдем к нему в гости.
Сова:
– Ну как, Александр Васильевич? Не пропало еще желание с нами в море идти? Давай! Ждем через три дня!
На следующий день пришел старпом:
– Ну что, Робертсон, жив? Как самочувствие? Отличное? Ты гляди! Как там барокамера? Продержать тебя тут неделю? Не надо? А чтоб в следующий раз аппарат готовил как положено!
Кашин:
– Александр! Робертсон! Там я печенье тебе положил! Давай быстрей выходи!
Поляков:
– Шура! Ты там свой шланг в воронку клади очень аккуратно, когда писаешь, а то засосет с потоком, как тебя потом старпом доставать будет? И яйца береги! А то утянет!
Через три дня Робертсон стоял уже на пирсе перед строем.
– Внимание личного состава! – говорил старпом. – У нас хорошая новость: лейтенант Робертсон опять с нами! Уморить с помощью легководолазного дела его не удалось! (Гул одобрения.) Несмотря ни на что, ему поставлен зачет! По поводу счастливого избавления Робертсона от легкой смерти в ближайшее воскресенье на экипаже объявляется выходной! (Гул одобрения по строю.)
– Лейтенант Робертсон!
– Я!
– Встать в строй!
Лейтенант встает в строй – одобрительные шлепки, все улыбаются.
Старпом появляется дома. Он открывает дверь, жена идет навстречу, зовет девочек:
– Сашка, Машка, Наташка! Папа пришел!
Девчонки – одна меньше другой – вылетают из комнаты и тут же с визгом облепляют старпома со всех сторон.
Ночью старпом заходит к ним в комнату, поправляет одеяльца каждой.
Потом они с женой лежат в постели.
– Ну, как там ваш лейтенант? – спрашивает жена.
– Живучий, – говорит старпом – Все хорошо. Спи. Я сам чуть со страху не напустил ведро головастиков, а ему – хоть бы хны!
– А доктор что говорит?
– Доктор? Списывают с плавсостава только по двум статьям: трупные пятна и прободение матки. Что может сказать наш доктор?
Квартира командира корабля, капитана первого ранга Белова Александра Ивановича. Стол обеденный. За ним командир и его жена – Валентина Ивановна.
– …И что? – говорит она.
– Откачали лейтенанта.
– Ну слава богу! А что это за лейтенант у вас появился?
– Робертсон. Ракетчик. Только что из училища. Сова – в академию, на его место Кашкин, а этот – на его.
– Женат?
– Нет.
– Надо спросить у наших, есть ли кто-нибудь на примете.
– Зачем?
– Познакомим лейтенанта.
– Валя!
– Хоть пристоен будет! Может, головой начнет думать, когда в следующий раз в аппарат включится!
– У нас половина офицеров не жената. Что ж ты их не пристраиваешь?
– Этих пристроишь, как же! Знаю я их философию: то автономка, то отпуск!
– Никого не надо ни с кем знакомить!
– Надо! Вас только пусти на самотек, вы враз себе кралю организуете. Вагину-Палладу! Нормальных девушек надо искать. Но вам же нормальных не хочется!
– Валя!
– Я женсовет на это дело подключу.
И начались походы Робертсона по гостям. Его усаживали за стол, расспрашивали о его героических предках, усаживали напротив него девушку. "Вы кушайте, кушайте!"
Приглашали его вместе с Рустамзаде – так, для числа, чтоб это не выглядело как смотрины. Тот, пользуясь ситуацией, ел в три горла.
– В следующий раз, когда пойдем, надо курочку заказать! – говорил он. – Давно я курочку не ел!
Так они побывали в нескольких семьях.
– Слушай, Сашок! – говорил Рустамзаде. – Нам надо в ДОФ на танцы попасть, а то с этими визитами от Валентины Ивановны мы совсем нюх потеряем! И к Андрюхе мы никак не попадем. Знаешь какое там мясо нас ждет!
Эпизод. Пирс, лодка, строй перед ней. Перед строем старпом и зам. Выступает зам:
– …Наш поход является проявлением патриотизма и осознания высокого долга перед Родиной!
Голос зама звучит на заднем плане, а на переднем – Поляков. Он стоит в первой шеренге, а разговаривает он, не поворачивая головы, с офицерами из второй шеренги.
– Что он сказал? (Поляков.)
– О патриотизме говорит. Мол, пора!
– Очень пора. А знаешь, какая самая первая самцовская обязанность?
– Ну?
– Метить территорию. Особыми выделениями особой территориальной железы. Выходишь. ежедневно и метишь. У нас зам окончательно выздоровел? Как там его протоэнурия?
– Вроде все в порядке.
– Но обострение бывает.
– Конечно.
– Я так и понял.
Зам закончил свое выступление. Вперед выдвигается старпом.
– Внимание личного состава! – говорит старпом. – До выхода в море нам предстоит принять участие в учении Генерального Штаба. У нас смотрины. Завтра. К нам в базу приезжают генералы. Поэтому прибытие на корабль в пять часов утра! ("Мать моя женщина!" – это вполголоса из второй шеренги.) Большая приборка до девяти и дальше, в отсеках должны остаться только командиры отсеков! Для предъявления! Остальные – в казарму! А также в полном составе остаются командиры боевых постов! Центральный пост, само собой, в полном составе!
Поляков и компания из второй шеренги снова затевают разговоры вполголоса:
– Вот они, пассаты, дующие в лицо!
– Мама моя бедная! Лучше б я в море ушел! Или в говно упал! Генералов развлекать!
– Должны же они в этом Генштабе знать, чем они управляют!
– Они-то должны, но только я-то здесь при чем?
– Страна ты моя Дуремария!
– Вы что-то сказали или мне показалось?
– Вам показалось!
Старпом завершает свою речь:
– Так что созерцательное отношение к жизни нам чуждо! Этим занимались древние греки, и хрен с ними! Вопросы есть? Разойтись!
На следующий день в пять утра все драят палубу мылом.