Они не обменивались гадостями или оскорблениями. Но как-то всегда так получалось, что некоторыми репликами они наносили друг другу душевные раны. Друзья все никак не могли понять, чего они не поделят, в чем причина их странных ссор. А Игорь и Татьяна не хотели признаться сами себе, что просто ревнуют друг друга к той жизни, что ждала их обоих в Свердловске. У Танечки там был жених- курсант артиллерийского училища, за которого она позднее и вышла замуж. Да и Тарханов в то время тоже дружил с девушкой. Оба они понимали, что пройдет еще несколько дней, они приедут домой в Свердловск, и все вернется на круги своя. А переломить себя, забыть все прошлое и начать сначала, оба не решались.
У Шурика таких проблем не было. Жил он в Мурманске, пахал там на корабельном заводе. То ли строил суда, то ли их ремонтировал, толком Игорь не понял, потому что про свою работу Лавейко рассказывать не любил. А не любил потому, что мечтал ходить в море, а в море его не брали по причине здоровья: у него на левой руке возле кисти был страшный шрам, повреждены были сухожилия и пальцы плохо слушались. Стакан он держать мог, а вот крутить маленькие гайки, например, нет. Про свою травму он тоже рассказывал неохотно. Для всех окружающих он выдвигал версию, что это последствие разборки с пьяными хулиганами, а Игорю он как-то при выпивке с глазу на глаз рассказал совсем другую историю. О том, что заслужил эту рану во Вьетнаме в 1979 году во время конфликта наших желтых братьев с социалистическим Китаем. По призыву попал он в спецвойска, но успел прослужить в армии лишь девять месяцев, до начала этого конфликта. А потом их роту на парашютах выбросили в джунгли, да неудачно- сразу попали под минометный обстрел. В живых осталось пятьдесят человек, а Шуру же ранило осколком в руку.
Так что никаких подвигов он совершить не успел. Подлечив, его комиссовали, и взяли подписку о неразглашении. Официально ведь наши войска в конфликте не участвовали. На выдумщика и фантазера Лавейко не походил, поэтому, какая из версий была истинной, Тарханов так и не понял. Да и какая разница.
И вот, наскучавшись в тот вечер без подруг, они с Александром двинулись в ресторан. Игорь даже название вспомнил: "Айна"- бог его знает, что означало это на местном языке. Сидели они сначала вдвоем и дули одно шампанское. Поскольку по тамошней жаре пить водку можно было лишь ночью и только там, где была возможность принять холодный душ. А потом за их столик и подсела Инга с друзьями: молоденькими парнем и девушкой. Шура сразу приободрился и завел с ними беседу. Парень с девчонкой были малоразговорчивы, а вот их более старшая спутница беседовала с туристами охотно.
Ее выдавал акцент, все вроде бы она говорила правильно, но вот фонетика… Привычный к северо-западным диалектам Лавейко сразу признал в ней эстонку, с чем она и согласилась. А сам Шурик зачем-то представился ей советским суоми и даже сказал несколько слов на финском языке. Видимо, выпитое шампанское и довольно миловидная дама пробудили у северянина склонность к фантазиям. Игорь же сидел по большей части молча, иногда вставляя реплики и ловя на себе пристальные, изучающие взгляды эстонки.
Во время одного из перерывов, когда Шура вышел покурить, а Игорь дыхнуть свежего воздуха, мурманчанин сообщил, что собирается всерьез атаковать даму. На что Тарханов ответил, что флаг приятелю в руки и бог в помощь. Приободренный другом Лавейко, вернувшись к столу, заказал еще шампанского и веселье прямо-таки забурлило.
Но все имеет свой конец. Ближе к одиннадцати ресторан стали закрывать, компания рассчиталась и вышла на улицу. Саша с Игорем, естественно, взяли на себя обязательство проводить Ингу до дому, и, обрадованные их заботой друзья эстонки, сразу же убежали на автобусную остановку.
Оставшаяся троица шла пешком. Был теплый, даже душный, вечер. Игорь хотел сразу оставить друга один на один с дамой и откланяться, но последнее слово оказалось не за ним. Инга настолько решительно взяла его под руку, что Тарханов посчитал невозможным и неприличным вырываться.
Из разговора с ней по дороге само собой выяснилось, что она местная жительница и работает здесь руководителем танцевального ансамбля. А ушедшие ребятки- ее подопечные танцоры. Все дело в том, что в Средней Азии не принято, чтобы одинокая женщина без сопровождения мужчины, самостоятельно ходила по местам массовых развлечений. Поэтому-то Инге и пришлось самой пригласить в ресторан эту милую парочку. И если бы Саша с Игорем не взялись ее провожать до дому, то этому юноше пришлось бы провожать своих дам по очереди. Правда, если бы за столом ресторана ей, Инге, не повезло, и ее бы посадили за один столик не с приезжими европейцами, а с местными джигитами, то от прогулки с аборигенами она бы сразу отказалась. Как она сюда попала? По распределению. Сначала отрабатывала положенное, а недавно получила однокомнатную квартиру.
Вот и застряла. Семьи у нее нет, живет одна.
Игоря крайне заинтересовало все это, но отнюдь не в бытовом, а, так сказать, в исследовательском смысле. Ему стало любопытно, что может думать и чувствовать европейская девушка, живущая в самой патриархальной, мусульманской республике Союза. В этих южных республиках, конечно-же, бывает интересно, если ты приехал поглазеть на азиатскую экзотику: на мечети, на восточный базар, на своеобразно одетых мужчин и женщин. Но жить тут! Даже ему непритязательному уральскому парню было бы странно, а этой прибалточке, попавшей сюда отнюдь не в детстве, а в зрелом возрасте…
Ведь эстонцы считают себя исключительно цивилизованным, культурным, европейским народом. Как Инге, наверное, здесь не просто.
Но прогулка втроем не располагала к подобным вопросам, поэтому наш герой не стал задавать их Инге, а просто нежно пожал ей руку. Надо пояснить, что после того, как дама взяла его под руку, и они зашагали по тротуару, пальцы их рук как-то сами собой нашли друг друга и переплелись. Александра же, шедшего с другой стороны от Инги, девушка весьма вежливо держала под локоток.
Молодые люди в свою очередь тоже поделились со своей спутницей некоторыми анкетными данными, в основном о своих профессиях и места прописки. И когда Игорь признался Инге, что неплохо разбирается в радиоэлектронике, то сразу же получил от нее приглашение зайти к ней в гости и посмотреть проигрыватель, который не так давно сломался.
Тут Тарханов окончательно понял, что, к сожалению, у его друга сегодня ничего не получится, ибо белокурая эстонка из них двоих выбрала отнюдь не северянина и кораблестроителя Сашу, а его, Игоря. Конечно, было довольно заманчиво согласиться на ее предложение и зайти к ней в гости на, как она сказала, чашечку кофе. Это приглашение предвещало весьма приятное окончание сегодняшнего вечера и ночи не в скучном гостиничном номере, а в обществе очень милой женщины. В том, что его оставят ночевать, он абсолютно не сомневался. Порукой тому были горячие пальчики эстонки в его ладонях. Да и такое приключение было бы неплохо и с целью позлить Татьяну, пусть подружка поймет, что он тоже чего-то стоит, что он еще кому-то может нравиться. Но было одно препятствие- мужское слово. Ведь и мужская дружба чего-то да стоит. Он ведь обещал Шурику, что не будет мешать ему завоевывать даму.
После двух бутылок совместно выпитого шампанского Александр не поймет его и будет считать Игоря предателем.
Так что пришлось Тарханову отказаться от приятного предложения и сказать Инге, что увы, он не может ремонтировать аппаратуру без инструмента. Девушка же, подумав и вспомнив, как это называется по-русски, сообщила, что у нее дома есть отвертка.
При выездах на природу Игорю нередко доводилось ремонтировать технику одним, случайно оказавшимся в кармане, перочинным ножичком, а тут ему предлагали даже отвертку. Но мужское слово! И ему пришлось снова отказываться и убеждать Ингу, что для ремонта ее проигрывателя необходимы: ампервольтметр, паяльник и даже осциллограф. И, чтобы его окончательно не соблазнили, ему пришлось решительно откланяться, поцеловав на прощание даме руку…
Через полчаса после Игоря в гостиницу вернулся расстроенный Александр. Ему ничего не обломилось, хотя, номер домашнего телефона Инги он все же вызнал.
Неудачу Лавейко залили шампанским, прихваченным из ресторана Игорем.
Тарханов переписал номер эстонки в свою записную книжку, думая позвонить назавтра и, хотя бы, если не объяснить, то извиниться за свое странное поведение. Но утром ее телефон не отвечал. Видимо, Инга была на работе. А днем было недосуг: ходил с группой в Ботанический сад и там он опять помирился с Татьяной.
Причем, и в этот вечер и в два последующих дня все у них обошлось без этих глупых ссор. А еще через день, согласно маршруту, они переехали в другой город…
Вся эта история и вспомнилась Тарханову в книжном магазине, благодаря странному совпадению имен.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В которой герои, наконец-то, идут в ЗАГС.
Выйдя из книжного магазина, Игорь отправился на переговорный пункт. Они договорились с Верой, что она будет ждать его звонка в школе около шести часов вечера.
Сделав заказ, Тарханов сел на скамеечку, ожидая вызова.
Просидел он недолго, через пару минут ему уже прокричали: "Тула, пройдите во вторую кабину!"
Вера Никитская так поздно, обычно, в школе не задерживалась.
Поэтому почти каждый из учителей, входивший в это время в учительскую, делал изумленное лицо и задавал один и тот же вопрос:
"Вера Ивановна? Так поздно?" На что логопед отвечала, что ей должны позвонить по межгороду.
Поскольку своего места у нее в учительской не имелось, а в ее кабинете звонков не было слышно, она села за стол своей приятельницы- учителя математики Ирины Мартыновны Гончарук.
Стол этот по вечерам был свободен, поскольку его хозяйка работала, в основном, в первую смену. Подружились Вера с математичкой не так давно- после того, как она перевелась в эту школу. Но знакомы они были еще по институту. Но даже лучшей своей подруге Никитская не сказала о том, где она была сегодня днем и что там делала. А была она в ЗАГСе и там узнавала, как и когда подают заявление.
Как назло, звонок Игоря раздался во время последней перемены второй смены, и в учительской было немало народу.
– Это меня,- только и успела произнести Вера, услышав звонок и поднимаясь, но ее опередил физик Николай Николаевич.
Ника, как неофициально звали его и коллеги и ученики, был местный школьный донжуан. Он был высок и миловиден, но легкомысленен. Анатоль Курагин- определяла его литераторша Нелли Ивановна, имевшая с ним одно время какие-то внеслужебные отношения. Себя она, видимо, ассоциировала с Наташей Ростовой или Марьей Николаевной. Однако, Ника был не только непостоянен, но и сметлив. От брака с поклонницей Толстого он отвертелся и был все-также свободен и мил. Одно время он подбивал клинья и к Вере, но строгой девушке вертопрах был не нужен, и ничего у него не получилось.
– Да!- строгим тоном прокричал физик в трубку, словно вызывая двоечника к доске.- Да! Никитскую? Это, действительно, вас.
Последнюю фразу он произнес многозначительно.
Вера пыталась говорить так, чтобы невольно слушавшие педагоги ничего не поняли.
– Здравствуй… Очень приятно… Да!.. Ходила. Там странно все устроено. Приходить туда нужно в среду с утра или в четверг… Нет, в выходные они заняты другими делами. Только эти два дня и только с утра. Мне так сказали… Да, надо приезжать…
Где, где? У меня, что же делать… Завтра вечером?… На последней? Да, до конца. Ну хорошо, я буду ждать.
Послушав еще некоторое время то, что ей говорил Игорь, Вера, слегка зардевшись, то ли от его слов, то ли от жаркой атмосферы в учительской, аккуратно положила трубку на аппарат.
– В этих ЖЭКах всегда какие-то дурацкие расписания,- откомментировал услышанное Станислав Сергеевич.- Я как туда не приду, все неприемный день.
Вера согласно кивнула ему головой и отправилась к выходу.
Следом за ней вышел и Ника.
– В ЖЭКах?- хмыкнула Елена Михайловна. Она была членом жил- комиссии профкома и знала, что Никитская живет в частном доме.
Вера открывала дверь в свой кабинет, когда стоявший сзади физик сладенько произнес:
– Вера Ивановна, вы сейчас домой? Вас так редко можно вечером увидеть. А у меня, знаете ли, уроки кончились. Можно я вас провожу?
– Николай Николаевич, вы или меня плохо прошлый раз поняли, или кабинетом ошиблись,- ехидно уколола она донжуана.
Соседним кабинетом была пионерская комната, в которой пару раз уже учителя заставали темпераментного педагога в обществе хихикающей над его шуточками Галочки Киселевой.
Уяснив, что никакой романтической регистрации где-либо в столице быть не может, так как согласно советским законам, расписываться можно только по месту жительства одного из брачующихся, Игорь задумчиво вышел на улицу и не спеша побрел в общежитие.
В гостиной общаги работал телевизор, и почти все жильцы ее внимательно смотрели ленинградскую программу "Музыкальный ринг".
Игорь, неравнодушный к современной музыке, тоже с любопытством наблюдал за соревнованием рок-групп. Гласность, объявленная где-то наверху, пробивалась тогда с помощью молодежных передач.
Потом началась программа "Время", и наш герой отправился в комнату поужинать. Перекусив, он снова вышел в гостиную и уселся в кресло, не столько слушая об успехах крестьян-колхозников где-то в Орловской области, о которых вещал диктор, сколько думая о своем.
Внимание его привлекла невысокая симпатичная брюнетка, сидевшая в противоположном углу и старательно вязавшая что-то яркое.
"Вряд ли она приехала сюда на освоение заводской техники, здесь ее изучают простые рабочие парни. А она, наверное, из группы Кукляева."- определил Игорь ее статус.
Часть общежития завод сдавал для учащихся Московского учебного центра ЭВМ.
Народу в помещении было мало, и Игорь представил, как он сейчас встанет, потягиваясь, из своего кресла, чтобы привлечь ее внимание. А она, наоборот уткнется в свое вязание, чтобы показать свою незаинтересованность. Тогда он тихой, кошачьей походкой подойдет по этому облезлому, вытертому ногами учащихся ковру к ней и присядет на корточки у ее ног, чтобы заглянуть ей в глаза. Девушкам нравится, когда красивый, умный, сильный мужчина находится у их ног и на него можно смотреть сверху вниз. Он недолго будет молчать и скажет: " Я всегда не мог разобраться, как из простого мотка шерсти получается такая красивая и полезная вещь.
А как хотелось бы понять." Девушка посмотрит на него и не придумает, что ответить. А он тогда скажет: "Вы не могли бы мне дать несколько уроков вязания? Я не требую, чтобы обучение началось сейчас же, но хотел бы спросить, можно ли мне сесть неподалеку и долго-долго смотреть на эти ловкие пальчики?" Тут девушка, наверняка, улыбнется и если не ответит согласием, то и не будет возражать. Игорь придвинет вот тот стул, сядет рядом и заведет беседу, выясняя, кто она и откуда приехала сюда. В такой обстановке девушки обычно не хамят. А те девицы, что хамят, почти никогда не вяжут.
Но, прислушавшись к своим чувствам, Тарханов понял, что ни вставать, ни подходить к этой симпатяшке он не станет. Вот если бы это была Вера! Но Вера была далеко отсюда- в Туле, и Игорь все-таки встал. Чтобы отправиться спать.
А к милой брюнетке подошел какой-то паренек с полотенцем на плече, видимо, ждущий очереди в душ.
– А у тебя неплохо выходит,- сказал он девушке.
Что она ему ответила, Игорь уже не услышал.
Утром он подошел к Пантелееву и сообщил, что завтра- в среду- ему нужно съездить в Тулу: там у него невеста, и что он постарается сегодня доделать вчерне станок. Пусть технологи загрузят в него какую-то программку и погоняют в жестком режиме, чтобы вылезли всякие недостатки. А в четверг он выйдет и разберется со станком окончательно.
Сергей Сергеевич с такой программой действий согласился, а Игорь стал ее исполнять.
К обеду станок стал функционировать так, как положено. До четырех наладчик также успел посмотреть еще одну из плат, полученных им вчера. А затем он отправился в Москву.
К семи, пробежавшись по магазинам и убедившись, что продуктовое изобилие столицы повсеместно сопровождается людской толчеей, Тарханов пришел на Каланчевскую платформу. Здесь садиться в Тульскую электричку было удобнее, поскольку эта остановка предшествовала Курскому вокзалу, где ее штурмовала основная толпа пассажиров. Усевшись на место у окна, Игорь набрался терпения- ехать предстояло почти четыре часа.
Народу в вагоне было много, по крайней мере, все сидячие места были заняты. Ехали в основном мешочники, так недружелюбно заевшиеся коренные москвичи называли приезжающих из провинции покупателей. Действительно, эти люди в немалых количествах скупали в столичных магазинах колбасу, сыр, масло, кондитерские изделия.
Но разве их вина была в том, что много и тяжело работая, создавая основное богатство страны, получая за это куцую зарплату, они даже ее не могли отоварить в своих городах. В отдаленных районах страны вовсю функционировала талонная система распределения продуктов, а в ближайших же к столице областях ее не вводили, видимо, надеясь на то, что народ сам себя прокормит. Народ же на практике оправдывал это доверие партии и правительства, толпами приезжая в Москву и некоторые другие хорошо снабжаемые города и скупая все подряд. Именно тогда появился анекдот про длинное, зеленое, что пахнет колбасой.
Вот и сейчас вокруг Игоря сидели люди разного возраста, которых объединяло одно: большие сумки, рюкзаки, сетки, тележки, битком набитые продуктами и промтоварами. Народ гомонил, кто о чем, хвастаясь успехами и жалуясь на неудачи. Кому-то не хватило в "Смоленском" сгущенки, какой-то дяденька рассказывал, что он приспособился ездить за продуктами в Зеленоград. Там снабжение московское, а покупателей- конкурентов намного меньше. Заинтересованной тетеньке он объяснил, что добираться туда лучше всего автобусом от метро "Речной вокзал". Молодой парень с любопытством вертел в руках дефицитный в их краях приборчик, позволяющий к одной коллективной антенне подключать три телевизора. Видимо, была у него в том нужда.
Электричка была поздняя, поэтому в нее редко подсаживались на остановках, но много людей стало выходить, когда миновали Серпухов и поехали по территории Тульской области. В самой Туле электричка пришла на тупиковую платформу, и вышедшие из нее пассажиры, потянувшись к вокзалу, напоминали собой небольшую демонстрацию покупателей. У выхода с платформы Игоря ждала Вера. Наш герой обрадовался, увидев любимую. Он ускорил шаг и через минуту уже целовал ее в щечку.
К улице Короленко нужно было ехать пятым троллейбусом.
Через не очень чистые его стекла и сквозь ночную тьму Игорь мало что разглядел на улицах незнакомого города. На пятой от вокзала остановке они вышли и углубились в квартал частных домов.
– У вас что здесь в городе гангстеры перестрелки устраивают или небольшая война идет?- спросил Тарханов, услышав характерный треск очередей крупнокалиберного пулемета.
– Да нет, это на оружейном заводе испытывают продукцию.
– А почему ночью? Чтобы людям спалось спокойней?
– В целях секретности.
– Да? В целях секретности? Так, наоборот, ночью слышимость лучше - все тайны наружу.
Так, под звуки стрельбы, они и дошли до небольшого домика.
– Вот здесь я и живу,- призналась Вера, отпирая калитку.