- Ну, Серега, ты даешь. Вот так сразу, добровольно, очертя голову кинуться неизвестно куда.
- Я же сказал, сейчас нужно жить по принципу: "Ввязаться в драку, а там посмотрим". И пока нет семьи, детей - это не так уж и страшно. Не за кого отвечать.
- А где будешь жить?
- Квартиру сниму. Не проблема.
- Так ты по случаю такого для тебя события принес и "Столичную".
- Точно.
- А плохо нам не будет - пиво и водка.
- А я специально так сделал. На дольше запомнится. Вот представь себе, лет через десять, будем мы уже богатые, умудренные опытом, но еще не старые…
- Это когда и возможности будем иметь и желание.
- Точно. Так вот, будем мы сидеть не в такой задрипанной комнатушке, на этих колченогих стульях, а в каком-нибудь респектабельном офисе моем или твоем, на дорогих кожаных креслах, пить дорогое вино, вспоминать этот день и как мы, по-плебейски, нажрались тогда.
- Ну, если по-плебейски, тогда вытаскивай "столичную".
Разлили по стаканам первые сто грамм.
- А вообще то Володя, тебе повезло.
- Вот те раз. И чем же это мне повезло.
- Сейчас время начинается интересное - время распада. Распадаться начнет все - начиная от государства и кончая самим человеком. Знаешь как в ракете - что бы донести груз до цели она отбрасывает девять десятых своего веса. Отстреливает первую ступень, вторую. И если вовремя не избавиться от ненужной ступени то и цели можно не достигнуть. Так что от Ирки лучше было избавиться теперь, чем через пять-шесть лет. А избавляться пришлось бы, ты тут себе никаких иллюзий не строй. Только за пять-шесть лет она бы тебя здорово притормозила.
- И как в ракете, достигая цели, полезный груз превращается в ничто, - Владимир задумчиво в руках вертел пустой стакан.
- Может и такое случится - и с нами и с государством. Ну да черт с этим. Давай выпьем. Как говорится "Поживем - увидим". Раньше времени я лапки складывать не собираюсь.
- Я тоже.
- Предлагаю тост, - сказал Сергей после того, как разлил остатки водки по стаканам. - "За нас с тобой".
Два граненных чокнулись, соединяя на старте эпохи "Распада" две человеческие судьбы, соединяя по-русски - за убогим кухонным столом ста граммами водки…
Уже под утро, уходя от Володьки, Серега потребовал у того записную книжку и нетвердой рукой записал номер телефона:
- Надумаешь ввязаться в драку, позвони по этому телефону. Помогу отмахиваться.
9
На следующий день Владимир чувствовал себя припаршиво. Это как раз был тот классический случай, когда о дне выпивки лепечут: "Чуть не умер", а на следующий день стонут: "Лучше б я умер". И в этот далеко не светлый ни для его души, ни для его головы день он увидел в столовой ЕЕ. И вмиг забылось все плохое, что между ними произошло накануне. Он шагнул ей навстречу. Исчез обычный гомон кабэвской столовки. И тут Володя увидел, что она не одна. К ней подошел он, Илья, что-то шепнул ей на ушко, они оба рассмеялись и сели за свободный столик. И вновь красным полыхнуло перед глазами. Медленно, ничего не видя и не слыша, Владимир подходил к их столику. Они его увидели в метре от себя. "А если я сейчас возьму и швырну в него поднос с едой", - от такой мысли у него аж руки зачесались. Но красная пелена уже спала с глаз и он овладел собой. Владимир с удовлетворением заметил испуганный взгляд Ильи, красные пятна на его лице. Неожиданно он поймал себя на мысли, что видеть побледневшее лицо Ирины ему тоже приятно.
- Привет честной компании, намеренно интонацией выделяя слова "честной" и делая ударение на букве "е".
- Привет.
- Привет, - ответили они почти вместе.
- Ну как, Илья, к аспирантуре готовишься? Там, в той тетради, кстати, неплохая математическая модель расчета эффективности изложена. Так что, если не побрезгуете воспользоваться, то милости прошу, автор не против. И снова Владимир с удовольствием смотрел как сжался Илья, как сжалась Ирина.
- Все, не буду вам мешать. А то вы тут из-за меня, от волнения, язвы понаживаете, а стране нужны не только красивые, Владимир посмотрел на Ирину, - и не только хитрые, - он перевел взгляд на Илью, - но и, ко всему прочему, и здоровые инженеры. Я подошел, собственно, к тебе Иришка, - Володя намеренно при Илье ласково называл девушку. "Пусть попсихует. Не все коту масленица", - мы не могли бы сегодня встретиться после работы и покалякать кое о чем?
"Она должна согласиться, должна. Сейчас она напугана, выбита из колеи и желает только одного - побыстрее закончить этот неприятный разговор".
- Хорошо, Владимир. Когда и где?
- В шесть, на нашем обычном месте.
- Хорошо, - еще раз сказала Ирина.
- Ну все. Пока, Илюша. До встречи, Ириша, - Владимир развернулся и, по возможности, пошире расправив плечи, пошел искать свободный столик. "И этот раунд я у него выиграл. Но бой все равно проигран. Это все равно, что попытаться выиграть бой по очкам, получив в нем сильный и эффектный нокдаун".
Владимир увидел Иру метров с тридцати. Он быстро пошел к ней навстречу. И с каждым сделанным шагом все сильнее и сильнее щемило сердце - как же Иришка была хороша. Распущенные русые волосы волнами спадали на плечи. На округлом лице, пламенели крупные чувственные губы, косметический карандаш и тушь удачно подчеркивали выразительность крупных светло - серых глаз, длину и пушистость ресниц. Черные брюки подчеркивали стройность ног и идеальную округлость бедер. На пиджаке красиво был уложен бежевый воротник блузки. На правом плече у девушки висела маленькая сумочка, за которую она держалась правой рукой. Левую руку, за несколько шагов до встречи, Ирина всунула в карман пиджака.
- Здравствуй, Ира.
- Привет. Молча они пошли по улице. В разговоре повисла пауза. Наконец Ирина сказала:
- Почему молчишь?
- Ты молчишь и я молчу.
- Ну ты же захотел меня видеть? Я пришла, а ты молчишь. Так о чем ты хотел со мной переговорить?
Владимир знал Ирину. И умом он понимал, что эта девушка хороша для победителя. Но для проигравшего…Она не из той породы русских девушек, которые и когда нужно, и когда делать этого и не стоило бы, держатся и поддерживают своих мужчин до конца. Представить Иринку, тянущую своего напившегося благоверного на своих плечах домой из какой-нибудь забегаловки или, вскочив ни свет, ни заря готовить ему горячий завтрак перед работой - нереальная картина. Ирина Николаевна представляла собой классический западный образец - дорогой, вот мои обязанности, согласно брачного договора, вот твои. Ты их не выполняешь. Так что гуд бай, май бэби, гуд бай~. Все это Владимир понимал. Но он любил эту девушку. И уже просто, на одних эмоциях, кинулся в бой:
- Ирка, черт возьми, я тебя люблю. Ты тоже вроде меня любишь…или любила. Да, у меня неприятность, крупная неприятность. Так что, этого для тебя достаточно, чтобы после того, как мы столько времени не виделись, прийти на свидание с каменным лицом, всем своим видом показывая свою отстраненность от меня, и спрашивать холодным тоном: "О чем ты хотел со мной переговорить"?
- Во-первых, успокойся. Если ты и дальше будешь так разговаривать со мной в таком тоне, я тут же уйду домой. Во-вторых…, - девушка замялась.
"Ну что ж, буду джентльменом - помогу любимой девушке поссориться со мной. Пусть она считает, что я был виноват в ссоре и совесть ее по отношению ко мне у нее чиста. Не буду ее загонять в угол, требуя прямо ответить на вопрос - так любит она меня или нет".
Между тем Ирина продолжила:
- ….мой папа сказал, что если даже тебя оправдают, тебе карьеру в КБ уже не сделать и…
"Ну пора. Прости Иришка за мой грубый тон, но только так я помогу тебе поссориться со мной":
- …и связываться со мной не стоит. Так что ли? - предельно грубым тоном, громко, язвительно Владимир закончил Иринкину фразу.
Девушка вздрогнула как от удара и тихо, далеко не так гордо, как начинала говорить, сказала, вернее, пролепетала:
- Я такого не говорила.
- Естественно, ты у нас слишком воспитана, что бы говорить такие вещи в лицо. Люди твоего класса об этом намекают или, выражаясь по интеллигентному, дают понять.
Девушка, опустив глаза, молчала.
- Так я прав?
- В чем?
- Ирка, не прикидывайся дурочкой.
- Я просила тебя со мной таким голосом не разговаривать.
- Да иди ты…,- Владимир еще раз взглянул своей бывшей девушке в глаза, развернулся и пошел прочь. "Ну вот и все, Иришка. Я все сделал, чтобы ты не чувствовала по отношению ко мне своей вины. Поссорился я. По крайней мере, так будет казаться тебе. Вернее, ты так захочешь, чтоб тебе так казалось. И в конце концов сама поверишь в это".
Он обернулся. Ирины, естественно, на том месте, где они расстались, не было. Стоять и жалостливо смотреть ему в след - это не для нее. Чистокровный западный экземпляр!
А где-то там, наверху, решалась его судьба. Иногда, закрыв глаза, он воочию представлял перед собой весы, весы его судьбы. Весы представлялись ему чем-то похожими на старинные аптекарские, похожие на те, которые держала Фемида с завязанными глазами. На одну чашу весов клали его достоинства, на другую - прегрешения. Капнет на одну сторону несколько капель его достоинств, склоняются весы в одну сторону, прольются в другую его прегрешения - качнутся в другую. Кап - инициативен, кап - тетрадь потерял, кап - умеет быстро решать технические вопросы, кап - а вдруг за всем этим что-то есть? Так и качаются весы. Туда - сюда, туда - сюда. Вдох - выдох, вдох- выдох. Дыши инженер-конструктор 11-й категории, дыши…пока дают!
Раньше, еще задолго до того, как Володя попал в такой переплет, он как-то раз иронично прошелся на счет этих фемидовских весов: "Неужели и человеческие достоинства и, особенно, человеческие мерзости так мало весят, что для их оценки достаточно этих малипусеньких аптекарских весов. По мне, так Фемиду надо бы изображать за пультом управления весами, вроде тех, которыми взвешивают железнодорожные вагоны". Сейчас, естественно, ему было не до шуток. Две недели качались его весы, две недели решали, где во фразе: "Казнить нельзя помиловать" поставить запятую, вверх или вниз повернуть большой палец руки. Наконец, весы, скрипнув напоследок в виде очередного и, как оказалось, последнего вызова на Короленко, остановились. Запятая во фразе была поставлена, большой палец из КГБешного кулака был нужным образом сориентирован. Владимир был вызван к начальнику 1 отдела. Тот встретил его, сидя за столом, и, кивнув на стул, без всяких предисловий сказал:
- Товарищ Кедров, руководство КБ "Южное" и соответствующие органы пришли к единому мнению, что утеря спецтетради была следствием халатности, а не следствием злого умысла с Вашей стороны. Поэтому решено ограничиться по отношению к Вам строгим выговором с занесением в личное дело. Кроме того, - тут особист сделал паузу, посмотрел на сжавшегося в комок Владимира и закончил, - учитывая, что тетрадь найдена не была и не были выяснены причины и механизм ее пропажи, решено от работы в проектном комплексе Вас отстранить, переведя в другое подразделение КБ.
"Ну вот и все. Казнить не казнили, но кастрировали. Ну нет, ребята. Импотентом я быть не желаю. Я еще слишком молод для этого".
Выйдя из кабинета начальника первого отдела, Владимир зашел в знакомый, ставший почти родным, кабинет, где он написал так много различных объяснительных в последнее время. Найдя на одном из столов лист бумаги, он взял его и крупно, размашисто написал:
Зам. Генерального Конструктора КБ "Южное"
т. В.В.Перепелицыну
инженера-конструктора II категории отдела 103
т. В.С.Кедрова
Заявление
Прошу уволить меня по собственному желанию.
Через два дня с трудовой книжкой в кармане, где последней записью было: "Уволен по собственному желанию", Владимир пересек площадь перед проходной. Природа, наконец, сжалилась над людьми. Первые, крупные капли дождя смачно врезались в разогретый бетон площади. Пахнуло освежающим ветром. Владимир зашел внутрь здания проходной. Подошел к своей кабинке. В ней стоял молоденький маленький азиат с надписью "ВВ" на красных погонах. Из-за его головы вверх торчало дуло автомата. Владимир отдал свой пропуск. На мгновение узкие, хитрые восточные глаза маленького вооруженного азиата встретились с широкими, европейскими глазами высокого безоружного славянина. На мгновение. Турникет сделал четверть оборота. Все - Владимир Сергеевич Кедров больше никогда не пройдет через этот турникет, не окажется по ТУ сторону темно-красной стены ракетостроительного завода. ЭТА сторона встретила его стеной дождя и резким ветром. Первый в этом году настоящий летний ливень. После невыносимого зноя последних дней сразу стало легче дышать. На выходе из проходной столпилось несколько работников КБ и завода. А ливень хлестал. Ливень буйствовал. Но так и должно быть. Слишком мало времени отводиться летнему ливню и слишком много он должен успеть сделать - смести пыль, грязь и другие гадости, накопившиеся и в воздухе и на земле. И люди стояли и ждали. И среди них стоял и Кедров. Среди них, но уже не ИХ. В метрах тридцати от проходной стояла обшарпанная, поцарапанная телефонная будка с побитыми стеклами, продуваемая ветром и заливаемая водой. Она тоже была не ИХ. Кедров засунул руки в карманы. Правая рука нащупала что-то твердое и круглое. Вытянул - двушка. Он вздохнул, посмотрел на небо, на стоящих рядом с ним людей и шагнул от стены на открытый воздух. Дождь в одно мгновение из сухого, причесанного, внешне благополучного человека превратил Кедрова в мокрого, растрепанного жалкого человечка. Этот человечек не спеша зашел в обшарпанную телефонную будку, снял прикованную цепью трубку телефона и стал накручивать цифры потрескавшимся номеронабирателем. За его спиной, на фронтоне здания проходной светились красным светом электронные часы:
14: 21
04. 07. 88 г.
ПНД
В трубке щелкнуло:
- Да?
- Сергей, компаньон нужен?
Часть 2
"В сем бренном мире будет так,
как совершалось встарь
Добычу в вечной беготне
любая ищет тварь"
Рудаки Абу Абдаллах
1
Днепропетровск. Понедельник, 6 июля 1998 г.
Трубка телефона успела подать два длинных гудка, прежде чем произошло соединение:
- Да?
- Серега, привет. Это я, Володя.
- О, Володька. Привет. Рад слышать веселый, бодрый голос благополучного отщепенца военно-промышленного комплекса.
- Я тоже рад слышать не менее бодрый голос, не менее благополучного отщепенца, - Владимир Кедров, откинувшись на услужливо прогнувшуюся спинку черного кожаного кресла, в левой руке держал телефон, а в другой - чернильную ручку, которой он бесцельно водил по календарю. Вся паркеровская суть ручки, наверно, бунтовала против такого хамского к ней обращения. Ведь она предназначена для подписей под значительными документами, договорами, векселями и чеками, ну в крайнем случае ею расписывают пулю в преферанс уважаемые люди, но не как не закрашивают букву "О" в слове "понедельник" в каком-то там перекидном календаре. Но "Паркер" есть "Паркер" - в любом случае он обязан писать бесшумно и мягко. Между тем хозяин ручки продолжал:
- Когда прилетел?
- Да позавчера.
- И до сих пор не позвонил? Друг называется.
- Володя, позавчера была суббота. А ты же знаешь мою Маришку - уик-энд только ей. И никаких гвоздей.
- Эгоистка она у тебя.
- За это ее и люблю.
- Еще бы такую не полюбить. Ну а как земля обетованная?
- Как и положено земле обетованной.
- Что - рай на Земле?
- Владимир Сергеевич, - с шутливой учтивостью начал собеседник, - когда что-то называют раем или идеалом, или еще какой-нибудь хренотенью в этом роде, то что, как правило, оказывается в итоге?
- Как правило оказывается блеф.
- Вот, вот. Прямо в точку. Я думаю, что праведники, которые переживут Страшный суд и попадут в рай, будут сильно разочарованны, а где разочарование, там и недовольство. А Господь, видя недовольство своих избранных, под каким-нибудь предлогом - то ли опять яблоко не то съедят, то, допустим, травку под кустиком сильно примнут, отправит недовольных на Землю - вкалывать, добывать в поте лица хлеб насущный. И колесо истории закрутится по новой. И снова новый Каин убьет нового Авеля, новый Ной построит новый ковчег и пошло - поехало.
- Сергей, мне понравился твой экспромт насчет нового витка истории и я прямо таки горю желанием его выслушать лично от тебя, а не через телефонную трубку. А если серьезно - у меня к тебе есть дело. Но этот разговор не по телефону.
- А у меня, представь себе, есть интересная информация, но это тоже не по телефону.
- Так в чем же дело? Назначай встречу.
- Та-а-к, а как насчет прямо сегодня? Часиков в шесть, прямо у меня в офисе.
- Я согласен, - не раздумывая ответил Кедров. - В шесть я у тебя.
- Тогда до встречи.
- Погоди. Я тоже ж был в командировке, а тут мне доложили, что был небольшой инцидент на показе мод в твоем новом бутике.
- Да там твоя топ-модель отказалась надевать одно платье.
- А она объяснила почему?
- Сказала, что оно слишком смелое и богатым хамам она свои прелести показывать не будет.
- Так и сказала?
- Так и сказала. А девочка нечего. Может познакомишь?
- Подумаю. Я ее еще сам в глаза не видел. Ее приняли без меня и фортель она выкинула без меня.
- Почаще надо в родном городе бывать.
- Наверное. Ну ладно. Я с ней разберусь.
- Да Володя все в порядке. Твои тут же все и уладили. Дали другую девушку, не хуже. Так что, все о'кей. У меня претензий нет к твоей фирме.
- Спасибо. Так значит сегодня в шесть?
- Да, жду.
- Тогда до встречи, - Володя положил трубку телефона и на календаре, поперек отпечатанного:
1998
ИЮЛЬ
6
ПОНЕДЕЛЬНИК
Написал: "Сергей. 18.00. У него. Офис". Эту надпись он под бесшумные вопли "Паркера" дважды обвел рамкой. "Что ж, дело начинает двигаться. И Серега поможет, обязательно поможет", - Владимир в самом хорошем расположении духа встал из-за стола и подошел к окну.
Лето полновластно утвердилось в городе. Яркое солнце без устали грело воздух и, не напрягаясь, боролось с тысячами кондиционеров, натыканных во всевозможных кабинетах и квартирах. Его лучи тут же ворвались и в кабинет Кедрова, стоило ему приподнять жалюзи на окне. Веселыми зайчиками они заиграли на письменном столе, на стоящем на нем компьютере и на других предметах, лежащих на его полированной поверхности. Обласкали они и хозяина кабинета, его безупречно белую рубашку, красный галстук в белый горошек и нежно отразились от великолепной, сделанной в лучшем салоне города, прическе.