Дизайн соседней комнаты был ненавязчив и прост - пару столов и стульев. Сев за один из них, Владимир начал писать объяснительную записку. Через полчаса она была написана:
Зам. Генерального конструктора по режиму
инженера - конструктора 2 категории
В. С. Кедрова
Объяснительна я записка
Я, В.С. Кедров инженер - конструктор 2-й категории зарегистрировал тетрадь 0/4367 в 1-м отделе 19 мая 1987 года, присвоив ей гриф "Сов. Секретно" и внес во внутреннюю опись своего спецпортфеля 1584. Однако до 26 мая 1988года, т. е. до момента обнаружения пропажи тетради никаких сведений, содержащих данные, требующие гриф "Сов. секретно", согласно "Положению о присвоении информации грифов "Секретно" и "Сов. секретно", я в нее не вносил. До момента пропажи спецтетради 0/4367 в нее были внесены следующие сведения:
1. Математическая модель расчета эффективности ядерного удара при различных вариантах оснащения ступени разведения боевыми блоками и способов их применения. (Представляла собой совокупность различных уравнений без приведения каких-либо конкретных сведений);
2. Эскизы и описания различных компоновочных схем ступени разведения изделия А18М, в рамках разработки темы "Воевода". (При этом нигде не упоминается цель и задачи темы "Воевода").
Последний раз достоверно я видел спецтетрадь 0/4367, когда вносил в нее результаты теоретических расчетов эффективности поражения некоего населенного пункта условного противника. При этом в тетради не расшифровывался названия населенного пункта, не приводились ни его географические координаты, ни какие-либо другие сведения, способствующие расшифровке его наименования. Также в тетради не приводилась расшифровка вариантов боевой цепочки. Например запись:
1 - 2 - 1 - 2 - 3.5
означает, что боевая цепочка для поражения некоего населенного пункта сформирована следующим образом - сначала на цель идет один боевой блок, за ним две легких ложных цели, затем одна тяжелая ложная цель, затем два боевых блока. При этом ожидаемый эффект поражения - 3.5 миллиона условных единиц противника. При этом нигде в тетради не сказано, что означают вышеприведенные числа. Аналогично были произведены и другие записи.
Закончив писать, Владимир расписался. "Так что, аббат Фариа, говоришь чтобы "найти преступника, ищи того, кому совершенное преступление могло принести пользу", - Кедров не спеша вытянул из нагрудного кармана пиджака только что надиктованную начальником первого отдела записку и дописал: "5. Поговорить с Ильей".
Отдав объяснительную записку начальнику первого отдела, Владимир пункт за пунктом стал выполнять остальные предписания первого отдела. Но первое, что он сделал - поднялся к себе на этаж и зашел в свой отдел, благо пропуск у него, пока еще, не забрали. Нашел Илью. И, не обращая ни на кого внимания, видя только перед собой покрывшееся красными пятнами лицо своего бывшего коллеги, тихо, но твердо сказал:
- Илья, я буду тебя ждать сразу после работы у телефона на выходе из проходной. Надо будет поговорить. Понятно?
Ответное: "Понятно" он уже услышал за спиной, идя к выходу из проектного комплекса.
Договорившись о встрече, Владимир пошел в режимный отдел, сдал свой пропуск, так украшенный всевозможными шифрами для прохода на различные режимные объекты КБ, как ветеран войны наградами, и получил временный, сиротливо имеющий шифр только для прохода в незакрытые подразделения КБ, как салага-новобранец имеет только комсомольский значок.
В двадцать третьем отделе какая-то словоохотливая тетушка, раскрасневшаяся от жары, лишних килограммов и присутствия молодого парня долго рассказывала ему, какие громадные задачи стоят перед их отделом. Через пятнадцать минут Кедров уяснил, наконец, из ее словообильной речи, что стране нужны не только грамотные инженеры, но и инженеры, умеющие работать разнорабочими на стройках, куда он и был направлен. "Неужели нужно было заканчивать с отличием физтех, чтобы подавать каменщикам раствор и выгребать после них мусор", - с этой мыслью Владимир покинул двадцать третий отдел. "Ну что ж, остался Илья. Остался самый главный пункт в меню на сегодня и, может быть, не только на сегодня", - эта была его вторая мысль. Вернее так. Эта мысль постоянно сидела у него в голове, иногда уступая место другим. Но как только, отработав свое, другие мысли уходили, она тут же воцарялась в голове вновь полноправной хозяйкой.
Встретившись на проходной, Владимир предложил Илье пойти в парк, расположенный недалеко от проходной и поговорить в спокойной обстановке. Илья согласился. К парку они шли молча и даже не рядом друг с другом. Владимир шел впереди, Илья чуть сзади. Еще дальше сзади беспощадное солнце палило им вслед. Увидели не занятую лавочку. Владимир кивнул на нее и сел. Илья сел рядом. Владимир оглянулся вокруг, посмотрел на небо, вздохнул и повернувшись головой к Илье и твердо, глаза в глаза, произнес:
- А все-таки это ты украл спецтетрадь. Он намеренно вместо неопределенного "взял" сказал жесткое, предельно конкретное - "украл".
Илья дернулся, на мгновение опустил глаза, но потом снова их поднял и посмотрел на Владимира.
- Нет, не я, зачем мне это нужно.
- Вот тебе это как раз и было нужно, - Владимир не отрываясь смотрел на Илью. Тот не выдержал и опустил глаза, его лицо пошло красными пятнами.
- Зачем?
- Что ж, давай перечислю, зачем. Мотивов более, чем достаточно. Во-первых, не я, а ты поступаешь в аспирантуру. Во - вторых, ты отлично знаешь, что у нашего шефа рак, и болезнь прогрессирует. Вместо него, кого поставят на начальника группы? Бориса Николаевича не поставят - он предпенсионного возраста. Тамару тоже. Женщина, по командировкам мотаться не может - двое детей. Остаемся я и ты. После того, как меня тут не станет, останешься ты. Ну и в-третьих, - Владимир сделал паузу, все еще не будучи уверен, стоит ли говорить. Но потом подумал: "Говорить так до конца, может это последний мой с ним разговор. Надо поставить все точки над i", - и в третьих - это Ирина. И снова, чуть заметно, дернулся Илья. "Значит в точку", - подумал Владимир, а вслух сказал:
- Достаточно?
- Я тетради не брал.
- Илья, хорошо подумай, ведь рано или поздно все это всплывет. И что тогда?
Илья молчал. И тут Владимир не выдержал. На глаза упала красная пелена и он чуть ли не закричал:
- Послушай, скотина, ты же мне жизнь ломаешь. Мне наплевать, как ты собираешься подбираться к теплому месту под солнцем, но мне не наплевать на мою собственную судьбу, а ты ее гробишь. И неожиданно у него вырвалось, - Илья, верни, подбрось тетрадь, - последняя фраза была произнесена каким-то, чуть ли не просяще - жалобным тоном.
"Господи, да что это я. Унижаться перед подонком? Нет, дудки. Унижаться даже ради карьеры - слишком высокая цена. По крайней мере для меня", - мысль резко ворвалась в голову Владимира и успокоила его. С его глаз спала красная пелена. А Илья молчал. Потом поднял глаза и Владимир увидел в них пустоту. Просто пустоту. Такие глаза бывают у людей, которые на что-то решились и переубедить их уже невозможно. Все, разговаривать было не о чем. И тут же он получил этому подтверждение:
- Мне к тому, что я сказал в первом и третьем отделе, добавить нечего. "Да, Володька, в шахматах ты сильней меня, но в жизненной многоходовки я оказался сильней" - мысленно добавил Илья.
- Ну что ж, - медленно, растягивая слова, сказал Владимир, - поздравляю тебя с победой, временной победой. И неожиданно добавил, - мой тебе совет, перечитай роман "Граф Монте-Кристо".
- Зачем?
- А там наглядно показано, как люди, иногда, расплачиваются за свои поступки даже годы спустя после того, как они их совершили.
Илья опять вздрогнул и, как удовлетворенно заметил Владимир, даже как-то втянул голову в плечи. Потом он молча встал с лавки и пошел прочь. "А раунд то остался за мной. И голову он точно втянул и ссутулился, сволочь, как-то по стариковски", - Владимир смотрел в спину своему бывшему другу. "Ссутулился то он ссутулился, и раунд остался за мной, но бой то уже все равно проигран. Не он, а я теряю любимую работу и боюсь, как бы не потерять еще кое-что, вернее кое-кого, но тоже очень любимого". Вверху невыносимо жгло солнце. Воздух был душен, грязен и смраден от омываемых им миллионов потных человеческих тел, от тысячи пыльных, коптящих автомобилей и от всего, что создал человек, включая самого человека. Теперь Владимиру оставался звонок, который он очень хотел сделать и, в то же время, не хотел. Звонок Ирине, его Иришке. Он поднялся с лавки, вернулся назад к проходной. Возле нее стояла телефонная будка, как положено: обшарпанная, с побитыми стеклами, с прикованной цепью трубкой - признак полного "доверия" государства к своим гражданам.
- Ира, привет. Как дела.
- Привет. Нормально, - голос девушки звучал сухо, без всяких эмоций, даже намеков на них не имел.
"Если бы нужно было послать какое-нибудь сообщение инопланетянам", - я бы выбрал именно такой голос", - подумал про себя Владимир, - поди знай этих инопланетян. Может, наш дружественный тон они воспримут как угрожающий". А вслух он сказал:
- Чего так сухо? И не спрашиваешь даже, почему я раньше прилетел.
- Я и так знаю. Мне отец сказал.
- И что ты по этому поводу думаешь?
- Ничего.
- Совсем ничего?
- Володя, что ты хочешь от меня услышать? Слова сожаления? Я очень сожалею. И вновь только тихое шуршание в трубке.
"Примерно таким тоном может говорить палач со своей жертвой: "Я очень сожалею" и опустить топор на шею своему очередному подопечному. Но это не интонация любимого человека. Любимого?" - с каким-то даже спокойствием подумал Володя.
- Ты почему молчишь? - продолжал он этот мучительный для обоих разговор.
- А что мне говорить? "Интересно, а понимание интонации для разных цивилизаций будет совпадать или нет? Скажем, интонация любовного шепота, как эти самые инопланетяне воспримут? Вот кот моих родителей интонацию четко сечет. Если будешь ему говорить: "Скотина безрогая, еще раз царапнешь, все усы повыдергиваю", но говорить ласково, то он и тереться об тебя будет и мурлыкать. Но то кот - существо бессловесное, но земное, а то инопланетянин - существо разумное, но не земное. Ты ему любовным шепотком, а он в ответ лучеметом каким-нибудь ба-бах", - мозг Владимира как бы раздвоился. Одна половина решала глобальный вопрос контакта разных цивилизаций, а другая погрязла в мелочной мелодраме двух людей.
- Так что, нам не о чем с тобою говорить? - тем временем выдала вслух вторая половинка его мозга и тут же выдала все, что она думает по этому поводу первой половине: "Дуралей, ты сейчас девушку свою потеряешь, а ты думаешь черт знает о чем, еще и веселишься при этом".
- Знаешь, Володя, я тебе несколько раз говорила, что за место под солнцем надо бороться. "Во-первых не веселюсь, а весело обдумываю проблему контакта с возможными внеземными братьями по разуму, что в масштабах Земли значительно важнее, чем разбитая любовная лодчонка какого-то там человечишки. И потом, если я могу сейчас думать о чем-то отвлеченном, а не о своей разнесчастной судьбе, то со мной в конце концов будет все о'кэй".
- Надо, но не так, как первобытный человек, чтобы набить себе побольше брюхо мясом, сбрасывал своего компаньона по охоте в яму с саблезубым тигром.
- Володя, ты меня извини….
"Сейчас она скажет, что я взрослый человек и сам все отлично понимаю и что связывать себя с неудачником - верх глупости. Ставлю сто против одного, что она так и скажет".
- …но нам не о чем разговаривать.
"Из тринадцати присяжных заседателей семь бы точно проголосовали, что я выиграл пари, - Владимир тоскливо улыбнулся, - пари то я выиграл, но вот Ирку я проиграл. Ну что ж, получить такой удар по лбу, который, похоже, выбил из моей башки все романтическую дурь и разбил розовые очки лучше в двадцать шесть лет, чем, скажем, в тридцать шесть. Еще есть время прийти в себя и залечить шишку".
А между тем дело под названием "Пропажа спецтетради 0/4367 у работника КБ "Южное" Владимира Сергеевича Кедрова" раскручивалось по стандартному сценарию. Вышеупомянутый работник писал всевозможные объяснительные и просто "беседовал" и в КБ и областном Комитете госбезопасности, куда он периодически ходил из КБ под немилосердным, неистовствующим солнцем. И снова, и снова он твердил: совершенно секретных сведений не писал, не писал, не писал, черт возьми! Были и другого рода беседы:
- …Может у Вас были трения с коллегами, которые могли привести к тому, что тетрадь исчезла? Если да, то с кем и какого рода были трения.
"Были, конечно же, были. Была и есть у одного человека заинтересованность в пропаже тетради. Но вдруг это не он, а кто-то другой. Просто так, из вредности ко всему человечеству. Да и что даст, если он назовет его фамилию. Да ничего. Все равно этого не докажешь и себе он этим все равно не поможет. А вот в человеческой грязи искупается сполна".
- Нет, трений с коллегами у меня не было. И никого в пропаже тетради не подозреваю.
8
- Привет славному строителю коммунизма, - к сидящему на ведре из-под цементного раствора Владимиру, откуда-то из-за гор мусора, и штабелей кирпича подошел Сергей.
- Привет. Прилетел с полигона? Когда?
- Сегодня днем, - друзья пожали друг другу руки.
- Как там наш обтекатель?
- Ведет себя как паинька. Вот что значит груз-компенсатор, надели его на обтекатель и делай с ним что хош. Ну а ты чем занимаешься?
- Да вот, продолжаю строить коммунизм в отдельно взятом КБ.
- Это то я вижу - тяжелое ведро с отпадающей ручкой, замызганная спецуха - точно истинный строитель коммунизма. Но я о другом. И уже серьезно, без всякой усмешки, - как дела с тетрадью?
- Серега, если действительно хочешь узнать, приходи сегодня вечером ко мне в комнату и прихвати пару бутылочек пива. Там спокойно посидим и покалякаем.
- О'кэй, - Сергей хлопнул друга по плечу и неожиданно добавил, - а у тебя что, вечера стали свободны?
Владимир понял о чем идет речь:
- К сожалению, да.
- Надолго?
- В данном случае, боюсь, навсегда.
- Ну ладно, до вечера.
- До вечера.
Вечером, часиков в семь, Сергей пришел к Володе в гости.
- Ого, ты еще с сумкой? - сказал Володя, пожимая второй раз за день руку друга.
- А ты как мне прикажешь - шесть бутылок пива и еще кое-что в руках нести? Кое-что оказалось палкой сухой колбасы, парой здоровенных засушенных лещей и, на десерт - бутылка "Столичной".
- Сергей, что за пиршество ты собираешься устроить? В честь чего?
- Просто так. Один раз живем.
- Колбаса сухая с полигона?
- С него, родимого.
Друзья сели за стол. Откупорили по бутылочке пива и, не спеша, полилась беседа.
- Ну, теперь выкладывай, как у тебя дела с первым отделом, что с тетрадью? Одним словом, выкладывай все.
- Да какие дела. Осваиваю новую для себя профессию - писателя. Пишу объяснительные, характеристики на самого себя. Рассказываю секретным и ни очень секретным дядям, как я докатился до такой жизни - утерял секреты государственной важности. Чувствую, скоро книжку напишу - "Отщепенец военно-промышленного комплекса".
- Лучше: "Отщепенец ВПК". Так короче и эффектней.
- Тогда уж просто "Отщепенец". Так еще короче.
- Ты, я смотрю совсем упал духом.
- Упал не упал, а настроение паршивое.
- И все-таки, Володя, тетрадь не могла исчезнуть, раствориться в воздухе. Ее кто-то взял.
- Не взял - украл. И я знаю кто. Вернее уверен на девяносто девять процентов.
- Кто?
Владимир не спеша допил первую бутылку пива. Откупорил вторую и спокойным голосом сказал: - Илья.
- Не может быть. Вы же друзья.
- Нет, Сергей, мы уже не друзья. Это раз. А во-вторых…, а во-вторых выгодно это ему, - Владимир говорил спокойным, лишенным всяких эмоций голосом и не спеша при этом попивая пиво.
- Выгодно?
- Да, Серега, выгодно. Во-первых он поступает в аспирантуру, а не я, во-вторых в недалекой перспективе он становится начальником группы. Ну, и в третьих…,- Владимир замялся.
- Ирина?
- Точно, - еще более тусклым голосом проговорил Володя.
В комнате воцарилось молчание. Оба друга сидели и допивали вторую бутылку пива. Открыли третью. Первым заговорил Сергей.
- Володя, ты помнишь свою первую любовь?
- Конечно. Я влюбился в пятом классе в Люду. ммм…Корнееву. Мы с ней в одном классе учились.
- Вот именно, что "ммм Корнееву". Даже фамилию своей первой девчонки чуть не забыл. Ну и дальше что?
- Ну, потом, это как-то все потухло.
- Ну и как она сейчас?
- Да кончила металлургический институт. Вроде на каком-то заводе работает и вроде вышла замуж.
- Комментировать твою первую любовь после твоих слов "ммм" и "вроде" я думаю, не стоит.
- Нет, не стоит. Но это разные вещи. Любовь к Люде и любовь к Ирине.
- Согласен. Но через, допустим, пять лет, вспоминая об Ирине, максимум - это что-то немного поноет у тебя внутри и все.
- Может быть. Но сейчас-то не ноет, сейчас жжет.
- Терпи. И потом, если она так легко от тебя отказалась, то тебе, брат, даже крупно повезло. Потом расставаться было бы еще трудней.
- Ладно, Сергей, тему "Ирина" давай закроем. Я тут над этим долго думал, благо профессия строителя коммунизма времени предоставляет предостаточно, действительно рана далеко не смертельна. Даже не тяжелое ранение. Так, средней тяжести. Но вот работа в КБ…
- А теперь насчет работы в КБ. Это дело серьезней. Это твой кусок хлеба. Но я тебе так скажу - работу ты всегда найдешь. У нас, слава богу, безработицы вроде бы не предвидеться.
- Сергей, вот у тебя мечта - побывать в Париже. С моей точки зрения, довольно странная, чудаковатая мечта. Но не в этом дело. Это твоя мечта и ты к ней стремишься. Так и у меня была мечта - создавать самые лучшие в мире ракеты. А из-за какого-то подонка она лопается. Вот как с этим быть?
- Во-первых тебя пока с КБ не выгнали…
- И в тюрьму не посадили. И на том спасибо, - Владимир перебил Сергея.
- А во-вторых, - ни сколько не обращая внимания на реплику Владимира, продолжал Сергей, - жизнь, брат, штука сложная, многообразная и, к счастью, довольно интересная. Может быть, уйдя из КБ, ты станешь счастливей, чем был. Мало ли что. Ведь ты сам видишь, что сейчас твориться в стране. Мы же стоим на грани огромнейшего бардака. А где бардак, там можно и много потерять, но можно и много приобрести. Просто надо сейчас жить по принципу: "Ввязаться в драку, а там посмотрим". Я лично рассчитываю именно на это.
- Так ты не передумал рассчитываться из КБ?
- Почему рассчитываться? Я уже, считай, рассчитался. Я написал заявление.
- Когда ты успел?
- Как только прилетел с полигона. К тебе на стройку я пришел, когда заявление было подписано.