– Ты там что-то про лимон говорил, – напомнил водитель автобуса. – Аэрографию, настоящую, забабахаю.
– Будет тебе лимон, – улыбнулся Литиков (он уже способен был улыбаться). – За поворотом остановишься, и будет тебе лимон.
– Это ещё зачем – "остановишься"? – водитель настороженно покосился на Литикова.
– Не боись. Там невеста моя сядет. У неё деньги-то.
– Жениться собрался?
– Да. На настоящей красавице, – довольно улыбнулся Литиков. В эту минуту он сам верил в то, что говорил.
– А тот красавчик – соперник неудачливый, я понимаю? На свадьбу-то хватит – лимонами разбрасываешься?
– Ещё останется, – успокоил Литиков. – А вот и она. Сейчас сам увидишь, какая красотка. Я раньше тоже думал, что такие только в столицах мира встречаются. Пока судьба не улыбнулась и не свела.
Татьяна села в автобус, и Литиков рассказал ей о погоне. Выслушав его, Татьяна спросила:
– Шофёру – миллион?
– Да, я обещал, – беззаботно ответил Литиков.
– А ты знаешь, сколько у меня всего?
– Что такое? – встревожился Литиков.
– А столько, сколько ты уже профукал со своими шоферами.
– А остальные?
– Там же, где и были. Я на дорогу взяла.
– Почему? – недоумевал Литиков.
– А зачем я должна была их таскать за собой? – вопросом на вопрос ответила Татьяна. – И хватит об этом.
Оба замолчали.
– Придётся отдавать и выметаться из автобуса, – наконец сказала Татьяна.
– Почему выметаться? – удивился Литиков.
– Потому. Минут через двадцать они нас догонят.
– Догонят?
– У них же машина, иномарка, не понял, что ли? И не было бы, так нашли бы.
– Попросим прибавить скорости.
– Гололёд же.
– А на иномарки гололёд не распространяется?
Татьяна грустно усмехнулась и не ответила. Литиков понял, что она права.
– Что же делать? – спросил он.
– В Дольском выходим, а потом… – Татьяна замолчала. – А что потом, я не знаю.
Автобус ушёл, оставленные им отработавшие газы поглотило бело-голубое пространство морозного деревенского дня.
– Дизельные двигатели выбрасывают сернистый ангидрид, сажу и эти… полициклические углеводороды, – вертя головой и глубоко вдыхая воздух, сообщил Литиков. – Но мне больше нравится то, что после бензиновых остаётся.
– Что остаётся? – рассеянно спросила Татьяна.
– Да то же самое: углеводороды, ангидрид, а вместо сажи – свинец, – пояснил Литиков.
– При чём тут свинец? – обернулась и посмотрела на него в упор Татьяна.
– А при том! – Литиков сорвал с себя шапку и наклонил голову, демонстрируя свою макушку. – Нюхал в детстве бензин, а теперь вот, можешь убедиться, расплачиваюсь. Ещё несколько лет, и облечу, как одуванчик.
– Ну, ты чудо! – покачала головой Татьяна. – Тебе жить-то осталось, может… Я ломаю голову, что делать, а он белиберду несёт. Господи! Связалась я с вами…
– Не боись, тормознём машину и…
– Когда она будет, ты знаешь? Вечером? Завтра или послезавтра? Да следующая будет, скорее всего, с этими нашими общими друзьями! Чудо! Чудак на букву му!
Её волнение передалось Литикову, он заозирался.
– Давай спрячемся. Давай куда-нибудь, Танюша…
– Дальше что? Они догонят автобус, убедятся, что там нас нет, и вернутся.
– Куда?
– Сюда. Им шофёр и другие сообщат, где мы вышли. А где тут спрячешься? Тут десяток домов, жилых, не наберётся.
Литиков съёжился:
– Но стоять на дороге и… ждать…
Он посмотрел вдаль на дорогу и представил, как из лесу выкатится, безобидной консервной банкой, автомобиль, стремительно приблизится к ним и из него, теперь уже большого и опасного, выскочат – нет, не спеша выйдут – эти мордовороты. Сначала они прямо на дороге ленивыми ударами крепких рук погоняют его между собой, потом ухватят за шкирку и зашвырнут в машину.
Он увидел, что Татьяна перешла на другую сторону дороги и поднимает руку, чтобы остановить приближающийся автомобиль марки "Ауди-А4".
– Нам же не туда, – напомнил Литиков.
– А я и забыла! – раздражённо ответила Татьяна.
И вот они едут в обратном направлении. Водитель, нездешней внешности, благоухающий дорогим одеколоном, в пиджаке ядовито-зелёного цвета и при умопомрачительной расцветки галстуке, улыбался Татьяне как старой знакомой и совсем, кажется, не заметил Литикова.
– Милая деревенька. Вы здесь живёте? – спрашивал водитель, оборачивая голову к Татьяне, которая, как и Литиков, расположилась на заднем сиденье.
– Не здесь, но неподалёку.
– Не в Посконном живёте, часом? – улыбнулся водитель.
– Да, именно. А вы к кому, простите, едете? – Татьяна тоже улыбалась.
– Вы что же, всех знаете?
– Как будто. Всех, пожалуй.
Водитель вздохнул.
– Я друга разыскиваю. Сто лет не виделись.
– Как его зовут?
– Дима Дровосекин. У него жена, я слышал, и двое детей.
– Нет, такого у нас нет, – уверенно заявила Татьяна. – Если только… А он давно в этих краях?
Литиков ревностно отслеживал нотки женственности в голосе Татьяны и беспокоился.
– Скорее всего, недавно, – ответил ядовито-зелёный пиджак. – А кого вы имели в виду, когда произнесли "если только"?
– Да так. В нашем селе сейчас полно… гостей.
– И что за гости?
Навстречу показалась серо-голубой "БМВ", и Татьяна, зловеще глянув на Литикова, быстро присела. Литиков проделал то же самое. Всё это не укрылось от внимания водителя, который, однако, никак на это не отреагировал.
Спустя некоторое время он озадаченно произнёс:
– Получается, я зря сюда заехал?
– Да, наверное. – Татьяна снова улыбалась.
– И как у вас жизнь протекает? Что интересненького? – расспрашивал заезжий. – Кино? Танцы?
– Ни кино, ни танцев. Мужики и бабы – все, считай, водку пьют. Вот и все развлечения.
– Что ж, довезу вас и поеду обратно, – задумчиво проговорил мужчина. – Где его искать, ума не приложу. Может, ещё кого порасспрашивать?
– Порасспросите, хотя это и бесполезно, нет у нас такого. А потом, может быть, нас до города подбросите, а? – попросила Татьяна.
– А вы, что же, обратно собираетесь? На ночь глядя? У вас там родственники?
– До ночи ещё далеко, – уклончиво ответила Татьяна.
Когда въехали в село, Литиков нагнулся к Татьяне и спросил:
– Ты хочешь забрать деньги?
Татьяна оттолкнула его локтем и ничего не ответила. Возле дома Демьянихи она попросила водителя остановиться и довольно долго раздумывала, стоит ли забирать ворованные деньги. В конце концов, решила, что возьмёт только свои собственные деньги.
– Пожалуйста, на два дома дальше, у колодца, – обратилась Татьяна к водителю. На нервно ёрзающего рядом Литикова она не обращала внимания.
Татьяна отсутствовала минут десять. Она ушла, и водитель, наконец, заметил Литикова.
– Симпатичная женщина, – обернулся он к Литикову. – Она кем, прошу прощения, вам приходится?
– Невеста, – не без гордости ответствовал Литиков. – И я попросил бы тебя, приятель, быть поскромнее. И не таращиться. А то, понимаешь… – Литиков начал распаляться. – А то я знаю таких, понимаешь… Только увидят если более-менее, так сразу и начинают губу раскатывать! Пиджак, видите ли, одеколон на весь салон, улыбочки и всё такое прочее!
– Ладно, не кипятись, сам виноват – без паранджи вывел, – отмахнулся водитель. – Тебя как звать?
– Михаил.
– Меня Виктором. Тоже здесь живёшь?
– Вроде того. У невесты своей и живу. Вон наш дом, куда она пошла.
– Да-а, – задумчиво произнёс Виктор и что-то пробормотал себе под нос.
– Что? – переспросил Литиков.
– Погода, говорю, природа, говорю, лес, речка… Остаться бы тут навсегда или хоть на время, а то всё крутимся чего-то, суетимся, спешим куда-то.
– Коммерсант, наверно, вот и крутишься. Угадал?
– Пожалуй, да.
– Так "да" или "пожалуй", – не удовлетворился ответом Литиков.
– Пожалуй, да.
Литиков засопел, но, вспомнив, что при посадке Татьяна велела ему помалкивать, сдержался. Да и что ему до этого франта? Ну, довезёт он их до города. И всё. И прощай, франтяра. Покедова. И забыли, как звать-величать. И даже Татьяна о нём не вспомнит.
8
Вчера утром Виктор стоял возле одного из входов в офисное здание на Кутузовском, облицованное с фасадной стороны кирпичом малинового цвета, и рассеянно осматривал свои туфли, брюки и видимую ему часть собственного пиджака. На мгновение сосредоточившись, он увидел, что туфли его почти не запачканы, брюки безупречно отглажены, а пиджак просто превосходен. И Виктор нажал на кнопку звонка. Дверь открыл усатый мужчина лет тридцати в тёмно-синем пиджаке с жёлтого цвета сияющими пуговицами. Мужчина смотрел вопросительно.
– Вы меня не узнаёте? – спросил Виктор не без ноток презрения и вызова в голосе.
– Да нет, почему же… Проходите, – слегка растерялся усатый в синем пиджаке.
Заметно разозлённый тем, что в течение секунды или двух он, стоя на холоде, вынужден был наблюдать железобетонное выражение лица охранника, которое предназначалось отнюдь не ему, а кому-то постороннему и незнакомому, Виктор стремительно направился через фойе к лифту.
Поднявшись на третий этаж, он услышал голос разговаривающей с кем-то по телефону Ирины и мгновенно оттаял. Присесть у двери и слушать этот голос. Хоть сто лет. До тех пор, пока смерть не уцепится за ноги и не утащит в могилу.
Однако сидеть и лежать не в его стиле. И смерть совершенно иным образом возьмёт верх над ним. Когда-нибудь пуля пробьёт его сердце или мозг. А может быть, это будет пуля со смещённым центром тяжести, которая влетит в беззащитный живот и, задев ребро либо кость бедра, начнёт кувыркаться с безудержной наглостью в мягких тканях жизненно важных органов. И это "камлание" призовёт смерть. Смерть! А как пулями разрывает лёгкие, печень и кишки, как свинцовые штучки крошат плечевые суставы, лопатки и ключицы, как прошивают череп, разрушая оба полушария мозга, Виктору было известно.
– Привет, Ирэн! – произнёс Виктор легко и весело.
– Здравствуй, Виктор! Где ты пропадаешь? Трое человек ёрзают в креслах, ожидая тебя. Ущерб фирме – неимоверный.
Виктор бросил своё тело в кресло напротив стола Ирины. Не целясь и не примериваясь. И если бы кресла не оказалось на месте, то он бы непременно очень сильно ушибся. Ничего страшного не произойдёт, если он одну минуту поболтает с Ириной.
Ирина слишком умна для секретаря и замужней женщины. Если бы не его врождённый страх перед умными женщинами, её мужем мог бы быть он, а не Синодский.
В день свадьбы Ирины и Синодского Виктор легкомысленно заявил:
– Ирэн, как же так? Собирался сделать тебе предложение, хотел жениться на тебе, а ты…
– Ты это серьёзно? – вспыхнула Ирина.
Виктор, скорее всего, шутил. Да-да, он, пожалуй, шутил. По крайней мере, если судить по его тону. Ведь они поднимались по ступенькам Дворца бракосочетания, в одном из залов которого через десять минут прозвучит наставительно-поздравительная речь работницы ЗАГСа и широко известная музыка. Виктор увидел глаза Ирины и испугался. Ему вдруг показалось, что ещё одно его неосторожное движение и намеченная свадьба вряд ли состоится.
– Ты действительно мог бы жениться на мне? – спросила Ирина.
– Конечно. А почему бы и нет? – с резко преувеличенной шутливостью в голосе откликнулся Виктор, пряча при этом взгляд в гуще серых клубов осенних облаков. – Ты же очаровательна. И такие, как ты, не должны принадлежать даже самым достойным. Ты – достояние республики.
Он продолжал нести что-то в том же духе, но Ирина уже, кажется, не слушала его. И вскоре он замолчал. Чувство вины почему-то стиснуло его сердце. К тому не было никаких оснований, так как никогда он не ухаживал за Ириной, ни разу не выказал он особой симпатии по отношению к ней. Всегда дружески приветливый и, в меру, весёлый в её присутствии – всё, что он себе позволял в течение довольно длительного времени.
Ирина напомнила, что его ждут.
– Чего они хотят? – поинтересовался Виктор.
– Скоро узнаешь, – улыбнулась Ирина.
– И всё-таки?
– Пропало довольно много денег. Их отправляли поездом. Вопросы ещё есть?
Виктор понял, что Ирина ничего больше не скажет. Возможно, она полагает, что сказала достаточно.
– Слава Богу! – с деланным облегчением вздохнул Виктор. – А то я уж, было дело, подумал, что кого-нибудь пришили. Я уж думал, кто-то пал жертвой новых производственных отношений, а твой благоверный решил повести комбинационную борьбу. Это когда вовсю летают пули, веер за веером, а откуда дует ветер, понять невозможно.
9
По пути в город Виктор развлекал Татьяну разговорами, а Литиков, пожираемый ревностью, сжимал и разжимал кулаки, скрипел зубами и буравил затылок франтоватого соперника ненавидящим взглядом.
"Обменять бесценный бриллиант на яркую, блестящую фальшивку!" – думал Литиков, ничуть не сомневаясь ни в том, что этот Виктор является "фальшивкой", ни даже в том, что сам он является именно "бесценным бриллиантом".
"Нью-рашенс, воняющий дорогим одеколоном", – мысленно скрежетал Литиков в тональности – "нью-рашенс вшивый". Литикову было тяжело, и он даже подзабыл, что основным его конкурентом в борьбе за сердце женщины пока ещё остаётся его друг Пашка Бабухин.
Литикову не повезло с самого начала, с рождения. Обделила его матушка-природа. Не одарила, как некоторых, впрочем, куда менее достойных, безупречной внешностью, обладая которой можно нести всякую чушь, а окружающие, тем не менее, волшебным образом впитывают ваши слова, смотрят в рот и… Да что там говорить!..
И Литиков нарушил собственное молчание.
– Продавцы милы и услужливы! – передразнил он Виктора голосом передразнивающего. – А я вот терпеть не могу ваших супермакетов. И вообще не перевариваю всех ваших буржуйских штучек-дрючек. Хотя я и сам, между прочим, при деньгах. Если ты коммерсант, если у тебя есть бизнес – пожалуйста, могу инвестировать. Под процент, естественно.
Начинал говорить Литиков зло и раздражённо, но постепенно злость и раздражение уступили место самодовольству. И он, Мишка Литиков, кое-что из себя представляет. Татьяна оборачивалась к нему и бросала предупреждающие взгляды, однако Литиков, уподобившись глухарю на весеннем току, взглядов её не замечал и продолжал свою песню.
– И у меня есть друг, – выводил он очередную руладу, – настоящий друг, тоже, кстати, состоятельный человек, перед которым стоит та же самая проблема.
– Какая проблема? – решил уточнить Виктор.
– Куда инвестировать свои капиталы. Впрочем, по сути-то, такой проблемы и нет. Это когда нет денег, то – проблема. А это не проблема, куда их вложить. Кто получше попросит, тот и получит. Вот и вся проблема.
– Я так понял, – проговорил Виктор, – кто получше попросит, тому и отдашь все свои сто тысяч рваненьких-деревянненьких?
– Сто тысяч? – усмехнулся Литиков. – Дёшево же ты меня оценил. Я мог бы назвать сумму, да боюсь, как бы ты аварию не допустил, цифирью этой ушибленный.
– Спасибо, что предупредил, – поблагодарил Виктор. – Я покрепче ухватился за баранку. Теперь ты можешь смело говорить.
– Не останавливайтесь! – закричала Татьяна.
– Что случилось? – не понял Литиков.
– Они хотят остановить нас! – кричала Татьяна. В голосе её была паника.
– Кто?! Что такое?! – Тревога, охватившая Татьяну, передалась и Литикову.
– Вон! Они! – взмахнула рукой Татьяна.
И Литиков увидел, что впереди, метрах в ста от них, стоит "БМВ" и голосующий парень.
– Не надо! Не надо останавливаться! – едва ли не завопил он. – Мимо! Мимо!
"Ауди", между тем, замедлила движение.
– Я прошу вас, Виктор! – Татьяна вцепилась в руку Виктора.
– Витя! Друг! – закричал Литиков. – Не останавливайся!
– Я не понимаю… – пожал Виктор плечами. Скорость машины продолжала падать.
– Не останавливайтесь! – взмолилась Татьяна.
– Витя! Витя! Витёк! Без процентов! – кричал Литиков, позабыв о неприязни и гоноре.
Однако скорость "Ауди" упала едва ли не до нуля. И Татьяна и Литиков уже безвольно обмякли на кожаных сидениях. И бээмвэшный парень уж опустил руку.
– Так вы полагаете, не стоит останавливаться? – спросил вдруг Виктор.
– Да!!! – вскричали Татьяна и Литиков.
– Ну что ж, – пожал плечами Виктор и выжал акселератор.
– Ура!!! – закричал Литиков.
– Чем же вам не понравился этот молодой человек? – обернул Виктор удивлённое лицо к Татьяне.
– Ой не знаю, – помотала головой Татьяна, – не понравился.
– Может быть, у него именно ваш жених деньги украл?
– Какой жених? – не поняла Татьяна.
– Да вот этот, – мотнул головой в сторону Литикова Виктор. – Или у вас их несколько?
– Жених у неё один, – вмешался Литиков. – И с чего вдруг ты взял, что я у кого-то что-то украл?
Виктор пожал плечами. Литикову стало обидно, что его приняли за вора. Литиков нахохлился и замолчал.
– Мне почему-то кажется, что нас преследуют, – спустя некоторое время заметил Виктор.
Татьяна и Литиков одновременно обернулись. Действительно, их преследовали. Татьяна умоляюще посмотрела на Виктора.
– Витя! – прохрипел Литиков.
– Ладно, – вздохнул Виктор.
И минут тридцать Татьяна и Литиков сжигали нервные клетки. Виктор внутренне усмехался, наблюдая их волнение. Он знал, что уйдёт от погони. Это произойдёт тогда, когда он этого пожелает. И это произойдёт в городе. Он так решил. В условиях почти незнакомого города он оторвётся от преследователей спустя несколько минут после того, как сочтёт это необходимым.
10
Света забежала к Демьянихе. Ну и вонища! Ох уж эта Танька! Повесила эту старуху на Гавриловну, которая сама вдруг слегла, да и куда-то умотала. С этим прыщом, прыщиком, правильнее будет сказать. Спутаться с таким ничтожеством! И это при её внешних данных. И ведь умом, казалось, Бог не обидел.
Деньги! Это всё деньги. Да. А так крутилась вокруг этого Пашки. Такое же, впрочем, ничтожество, только размер другой. Тоже алкаш и бандит. И тоже бывший интеллигент. Антелегент, правильнее будет сказать. Через мягкое "гэ".
– Ну, бабка, какие будут просьбы, пожелания? – обратилась она к старухе. – Опять, поди, вся обделалась? Где у тебя простыни, тряпки и тэпэ?
– Светка? Это ты, никак, Светка? А где ж Татьяна? – Демьяниха, полуслепая, ориентировалась в этой жизни больше благодаря ещё относительно сохранившемуся слуху.
– А Татьяну твою моль съела, остатки жених увёз. В свадебное путешествие.
Света вынула из шкафа простыню и нехотя подошла к кровати, упёрла руки в бока.
– Да-а. Ох-хо-хо! Вода-то в рукомойнике имеется или надо загодя проверять?
– Да как, поди, нет, – ответила старуха. – Должна быть.
– Что ж, приступим. Ох-хо-хо!
Ворча и поругиваясь, Света принялась обслуживать старуху.
– Тебе жёстко, бабка, что ли? Зачем эта недотёпа второй матрац-то под тебя подложила?
– Дак не помешат, поди, – ответила Демьяниха. – Всё не на голой железе.