- Кто это был? - спросила Джулия.
Она взяла сестру за руку, и они вместе с людской рекой устремились по переходу на Районную линию.
- Понятия не имею, - ответила Валентина.
- Ничего такой, - сказала Джулия.
Валентина кивнула. "Он знает наши имена, Джулия. Но у нас с тобой здесь нет знакомых. Откуда ему известно, как нас зовут?"
Роберт проводил взглядом Валентину и Джулию. Выйдя на следующей станции, "Пимлико", он дошел до галереи "Тейт" и в глубоком волнении опустился на ступеньку крутой лестницы. "Чего ты боишься?" - спросил он себя, но ответа не нашел.
ПОТОП
Время было очень позднее, третий час ночи; близнецы спали. Накануне вечером похолодало. Они так и не выяснили, как регулируется отопление, - вот и на этот раз, когда воздух сделался донельзя промозглым, оно их подвело. У них дома, в Америке, всегда было жарко, а здесь они весь вечер щупали радиаторы и не могли понять, почему в доме не топят. Пришлось укрыться целой кипой одеял. В комоде обнаружилась грелка, которую они положили в ногах. Валентина свернулась на своем краю постели, как зародыш. Ее большой палец не был засунут в рот; он неприкаянно торчал возле губ, словно она его долго сосала и этим утомила, да так, что он выбрался наружу. Джулия прильнула к сестре со спины и положила руку ей на бедро. Такая поза во сне была для них совершенно естественной - как отголосок внутриутробной жизни.
Выражение лица у них было разным: Валентина спала чутко, наморщив лоб и зажмурив глаза. Джулия во сне гримасничала. Под тонкими скорлупками век глазные яблоки бегали туда-сюда. Ей снилось, как она пришла на озеро в родном Лейк-Форесте. По пляжу носились дети. С радостными воплями они ныряли в невысокие волны. Почувствовав на коже брызги озерной воды, Джулия поежилась. Потом ей приснился дождь. Дети побежали к своим родителям, которые торопливо собирали игрушки и флакончики с защитным лосьоном. Дождь полил стеной. "А где машина?" - подумала Джулия и тоже бросилась бежать…
Ей в лицо плеснули водой. Еще не проснувшись, она прикрыла щеку ладонью. Тут проснулась Валентина; она села и покосилась на Джулию. С потолка на одеяло тонкой струйкой текла вода и просачивалась на грудь Джулии.
- Ой, Джулия, просыпайся!
Перед тем как проснуться, Джулия всхрапнула. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы осознать происходящее. К тому времени как она выбралась из-под одеяла, Валентина уже сбегала в кухню, притащила огромную суповую кастрюлю и подставила ее под струю. Вода забарабанила по дну. Постель промокла насквозь. Штукатурка над кроватью вспучилась и начала крошиться. На глазах у растерянных близнецов кастрюля наполнялась водой. В ней плавали куски штукатурки, похожие на ошметки творога.
Валентина села в кресло у кровати.
- Что скажешь? - спросила она. На ней были свободные белые трусы и маечка на тонких бретельках; руки и ноги покрылись гусиной кожей. - Дождя нет. - Запрокинув голову, она разглядывала потолок. - Может, кто-то собирался принять ванну и забыл выключить воду?
- Тогда бы вот там была протечка, разве нет? - Джулия подошла к ванной и щелкнула выключателем. Потом внимательно осмотрела потолок. - Абсолютно сухо, - сообщила она Валентине.
Они переглянулись; в кастрюлю ручейком текла вода.
- Ничего себе, - сказала Джулия. - Не знаю, что и думать. - Она накинула старый купальный халат - розовый шелковый балахон, купленный в благотворительном магазине "Оксфам". - Сбегаю наверх, посмотрю.
- Я с тобой.
- Нет, ты здесь останься: вдруг кастрюля переполнится.
Мысль была своевременная: вода и в самом деле стремительно прибывала.
Джулия вышла из квартиры и побежала по лестнице. До этого случая она ни разу не поднималась на третий этаж. На площадке громоздились стопки газет, в основном "Гардиан" и "Телеграф". Дверь была приоткрыта. Джулия постучалась. Ответа не было.
- Есть кто-нибудь дома? - позвала она.
Но услышала лишь какое-то абразивное шарканье, словно в глубине квартиры ритмично шкурили деревянную поверхность наждачной бумагой. Оттуда же доносился приглушенный мужской голос.
Джулия задергалась. Познакомиться с соседями они так и не удосужились. Теперь она пожалела, что не взяла с собой Валентину. Что, если тут окопались сатанисты, маньяки-педофилы или садисты, расчленяющие любопытных девушек бензопилой? Продаются в Британии бензопилы, или они бывают только у американских серийных убийц? В нерешительности Джулия медлила, держась за дверную ручку. Ей представлялось, что их квартира уже затоплена полностью, что мебель тети Элспет покачивается на волнах, а Валентина плавает из комнаты в комнату, пытаясь спасти что-нибудь из вещей. В конце концов она распахнула дверь и вошла, на ходу повторив: "Есть тут кто-нибудь?"
В потемках Джулия сразу наткнулась на скопище коробок, загромоздивших прихожую. Было такое ощущение, что ее обступило множество предметов, сваленных в опасной близости один от другого. Дальше по коридору в одной из комнат горел свет, но в прихожую проникал только слабый отблеск. Ее босые ноги ступали по липкому и шершавому деревянному полу. В коридоре между штабелями коробок были оставлены узкие проходы. Коробки доставали до трехметрового потолка. Джулия подумала, что такие горы запросто могут обрушиться на голову и убить. Она двигалась ощупью, как незрячая. В нос шибали запахи жареного лука и мяса. Тянуло сладковатым табаком. Воняло какой-то сложной бытовой химией - похоже, на основе хлорного отбеливателя. Гнилыми фруктами - лимонами? Мылом. Определить, из чего складывался этот смрад, было не так-то легко. У Джулии защипало в носу. "Умоляю, Господи, не дай мне чихнуть", - подумала она - и громко чихнула.
И шарканье, и бормотанье смолкли разом. Джулия остолбенела. Минула, как ей показалось, целая вечность, прежде чем эти звуки возобновились с прежней настойчивостью. У Джулии бешено заколотилось сердце; она оглянулась, чтобы проверить, не захлопнулась ли входная дверь, но прихожая исчезла в темноте. "Были бы хлебные крошки, - подумала Джулия. - Или веревочка. Я же отсюда не выберусь".
Коробки у нее под рукой закончились, а дальше была закрытая дверь. За ней, очевидно, располагалась главная спальня, как у них с Валентиной. Звуки сделались громче. Джулия прокралась дальше по коридору. Оказавшись под дверью последней каморки, она заглянула внутрь.
Хозяин квартиры сидел на корточках, спиной к Джулии. Пола касались только его ступни. Он драил пол жесткой щеткой. Джулии показалось, что это артист, изображающий муравьеда. Из одежды на нем были только джинсы. С потолка свисала яркая лампа - слишком яркая для такого тесного помещения; почти все пространство занимала огромная кровать. Повсюду валялись книги, одежда и всякий хлам. К стенам были прикноплены карты и фотографии. В такт движениям швабры хозяин декламировал что-то на непонятном языке. У него был мелодичный голос, и Джулия уловила в его непонятной речи скорбь и горячность. Она даже заподозрила в нем религиозного фанатика.
Пол был черным от воды. Человек потянулся к ведру и окунул туда щетку, чтобы она впитала пенистую жидкость. Джулия не сводила с него глаз. Через некоторое время до нее дошло: он без конца трет одно и то же место. По краям комнаты паркет оставался сухим.
Джулия совсем растерялась. Нужно было начинать разговор, но она не знала, как подступиться. Потом обругала себя, что трусит хуже Мыши, и это ее подхлестнуло.
- Извините, пожалуйста, - негромко выговорила она.
Хозяин как раз сунул руку в ведро, но от неожиданности дернулся, ведро опрокинулось - и мыльная вода разлилась по всей комнате.
- Ой! - вырвалось у Джулии. - Ой, простите, простите! Давайте я…
Через растекающуюся лужу она ринулась в ванную и выскочила с охапкой полотенец. Человек по-прежнему сидел на корточках, не спуская с нее изумленного, полуобморочного взгляда. Джулия пыталась остановить потоп, используя полотенца как мягкие запруды или мешки с песком. Ей пришлось, бормоча извинения, бежать в ванную за новой кипой. Мартин проглотил язык - настолько его заворожили эти решительные действия и неустанные извинения. Ее розовый халат разошелся, волосы растрепались. Она стала похожа на маленькую девочку, которая в одной пижамке кружится на чертовом колесе. Глядя на ее голые ноги, Мартин порадовался, что к нему нагрянула эта очаровашка в одних трусиках и старом халате; притом что она явилась без приглашения, видеть ее было приятно. Гложущая тревога отступила. Мартин вытер руки о штаны. Джулия осушила лужи, собрала все полотенца и бросила их на дно ванны. Довольная собой, она вернулась в спальню и увидела, что Мартин по-прежнему сидит на корточках, сложив руки на груди и глядя на нее снизу вверх.
- Мм, привет, - сказал Мартин.
Он подал ей руку, Джулия ухватилась за нее и потянула вверх. Она заметила, что рука у него кровит. Мартин ожидал, что они просто обменяются рукопожатием, и сам удивился, когда оказался на ногах. Джулия, в свою очередь, удивилась, что Мартин в такой хорошей форме. Перед ней стоял подтянутый мужчина средних лет в роговых очках, сбившихся набок. Острые колени и локти делали его угловатым. Волосяной покров на груди отсутствовал. Джулия отметила некоторую впалость грудной клетки. Она покраснела и подняла глаза. У него были короткие, тронутые сединой волосы. И доброжелательный вид.
- Меня зовут Мартин Уэллс, - представился он.
- Я - Джулия Пул, - сказала Джулия. - Ваша соседка снизу.
- Ах да. И вам… стало одиноко?
- Нет, понимаете, у нас протечка… Наша кровать стоит точно под этим местом, и с потолка хлынула вода, ну, мы и… в общем, проснулись.
Мартина бросило в краску.
- Виноват. Я вызову мастеров. Ремонт - за мой счет.
Джулия обвела глазами ведро, щетку, мокрый пол.
Потом озадаченно посмотрела на Мартина.
- А что вы делаете? - спросила она.
- Уборку, - ответил Мартин. - Пол мою.
- Руки у вас до крови растрескались, - сказала ему Джулия.
Мартин покрутил перед собой руки. От долгих часов бултыхания в моющем растворе ладони покрылись кровоточивыми трещинами. Кожа стала блестящей, багрово-красной. Он покосился на Джулию. Та оглядывала спальню и задержала взгляд на штабелях коробок, выстроившихся вдоль стен.
- А в коробках у вас что?
- Вещи, - ответил он.
Джулия забыла о приличиях:
- Так и живете?
- Да.
- Видно, у вас пунктик насчет чистоты. Как у Говарда Хьюза.
Мартин не нашелся что ответить и еще раз выдавил:
- Да.
- Прикольно.
- Мм, нет, вовсе нет. - Мартин сходил в ванную, достал из шкафчика тюбик крема и смазал руки. - Это болезнь.
Лоснящимся от крема пальцем он поправил очки. Джулия поняла свою бестактность.
- Простите.
- Ничего страшного.
Повисла неловкая пауза; они избегали смотреть друг на друга.
Джулия занервничала. "Точно: псих". А вслух сказала:
- Пойду к себе. А то Валентина беспокоится.
Мартин кивнул.
- Извините за эту протечку. С утра первым делом позвоню и вызову мастеров. Я бы и сам спустился, но…
- Но что?
- Я из квартиры не выхожу.
Джулия испытала разочарование, хотя минуту назад готова была спасаться бегством.
- Как, вообще никогда?
- Это из-за… моего заболевания. - Мартин улыбнулся. - Не смотрите на меня так. Лучше сами приходите ко мне в гости - милости прошу. - Он повел Джулию среди лабиринта коробок. Остановившись в прихожей, подождал, пока Джулия откроет входную дверь и выйдет на площадку. - Надеюсь скоро вас увидеть. Зайдете на чашку чая? Может, прямо завтра?
С ярко освещенной лестничной площадки Джулия едва могла разглядеть Мартина, который так и остался в темной прихожей.
- Зайду, - сказала она. - Непременно.
- И сестре передайте мое приглашение.
У Джулии взыграли собственнические чувства. Он увидит Валентину - и чего доброго переметнется к ней. Так бывало не раз.
- Ну не знаю, она, наверно, не сможет.
Улыбнувшись, Мартин уточнил:
- Тогда до завтра? Приходите к четырем.
- О'кей. Приятно было познакомиться, - сказала Джулия и побежала вниз по ступенькам.
Перед ее возвращением Валентина опорожнила кастрюлю. С потолка еще капало, постель превратилась в мокрое месиво. Близнецы стояли рядом, оценивая масштабы бедствия.
- Ну, что там стряслось? - спросила Валентина.
Джулия рассказала, но когда встал вопрос о Мартине, затруднилась его описать. Валентина пришла в ужас от его приглашения.
- Какой-то жуткий тип, - сказала она. - Никогда не выходит из дому?
- Откуда я знаю? Разговаривает супервежливо. Ну да, он, конечно, шизанутый, но ты же знаешь, среди англичан много таких безобидных чудаков.
Близнецы принялись снимать с кровати одеяла и постельное белье. Оттащив все это в ванную, они попытались отжать воду.
- Пледы можно выбрасывать.
- Да что ты, это всего лишь побелка. Отойдет. Надо только замочить. - Валентина вставила затычку в сток ванны и пустила теплую воду.
- Короче, я обещала прийти на чай; надумаешь - присоединяйся. По крайней мере, познакомишься. Сосед, как-никак.
Валентина пожала плечами. На кровати оставалась только кастрюля, в которую стекали последние капли. Близнецы перешли в гостевую спальню (которая тоже успела отсыреть) и легли спать, размышляя о предстоящем ремонте и чаепитии.
ДЕЛИКАТНАЯ ТЕМА
Близняшек, каждую по-своему, тяготила девственность.
Джулия пыталась экспериментировать. В старших классах она целовалась с мальчишками и/или позволяла им вольности в автомобилях, в родительских спальнях одноклассниц, когда эти самые родители уезжали за город, однажды - в женском туалете ресторанчика "Нейви пиэр" и несколько раз на пороге стандартного дома Джека и Эди, который она с радостью променяла бы на большой викторианский особняк с открытой верандой, где можно сидеть с мальчиком на подвесной скамье и лакомиться мороженым, слизывая его друг у друга с губ на глазах у Валентины, которой оставалось бы только шпионить за ними из темной гостиной. Но веранды у них не было, и нежности оказывались такими же стандартными, как этот дом.
В разных укромных местах - на пляже, позади навеса в Уэст-парке после катания на коньках, в музыкальном классе школы - Джулия давала отпор самым настойчивым. Она хорошо запомнила реакцию каждого из отвергнутых - от смущения до неприкрытой злобы. "А че ты вообще сюда приперлась?" - вспылил мальчишка в музыкальном классе, и она не нашлась что ответить.
На что она надеялась? Чего ждала от этих подростков? И почему всегда пресекала то, чего хотелось им?
Валентина пользовалась бóльшим успехом и отказывала не столь решительно. В школе на Валентину западали, с одной стороны, мальчики-тихони, а с другой - наглецы, которые мнили себя восходящими рок-идолами. Если Джулия выбирала тех, кто не проявлял к ней ни малейшего интереса, и начинала их добиваться, то Валентина с мечтательным видом игнорировала всех подряд - и покоряла сердца. Она даже удивлялась, если одноклассник, сидевший позади нее на алгебре, признавался ей в любви, когда она отстегивала от стойки свой велосипед, а редактор школьной газеты приглашал ее на выпускной в качестве своей девушки.
"Пусть они сами за тобой побегают", - говорила Валентина, когда Джулия обижалась на такую несправедливость. Но Джулия была нетерпелива и болезненно переживала недостаток внимания. Эти качества способны убить любой романтический порыв, особенно если рядом постоянно находится твоя невозмутимая копия.
Для Валентины секс представлял определенный интерес, а мальчишки, с которыми что-то могло бы получиться, - нет. Стоило ей внимательно присмотреться к очередному воздыхателю, как он оказывался неотесанным, скучным, глуповатым. Привыкшая к глубинному единению с Джулией, она не подозревала, что любые отношения начинаются с облака надежды и безумства иллюзий. Можно было подумать, Валентина слишком долго прожила в браке и забыла, что такое флирт. Мальчишки, ходившие за ней хвостом по школьным коридорам в Лейк-Форесте, теряли свой пыл при встрече с ее вежливым недоумением.
Так и получилось, что близняшки остались девственницами. В школьные и студенческие годы их ровесницы одна за другой уходили во взрослый мир секса, и только Джулия с Валентиной задержались в стане неискушенных. "Как у вас было?" - спрашивали они у подруг. Те отвечали уклончиво. Секс был историей для двоих: кто не вписался, того вычеркивали.
Близнецы переживали из-за своей девственности - и поодиночке, и сообща. Но главная проблема заключалась в том, что заниматься сексом вместе не было никакой возможности. Одна из них неизбежно должна была вырваться вперед, а другая - отстать. Им предстояло найти себе разных парней, из которых каждый захочет проводить время только с одной; каждый пожелает занять самое важное место в жизни Джулии или Валентины. Каждый будет вбивать между ними клин, отчего в скором времени образуется брешь: целыми часами напролет Джулия будет теряться в догадках, где находится Валентина и чем занимается, а Валентина, поворачивая голову, будет видеть рядом с собой не Джулию, а своего парня, готового услышать то, что способна понять только Джулия.
Это была деликатная тема, их потаенная страна. Она требовала безусловной верности, а потому близнецы оставались непорочными - и ждали.
ЖЕМЧУЖИНЫ
Джулия появилась у дверей Мартина ровно в четыре; Валентина застеснялась и не пошла. Чуть свет к ним действительно явился штукатур, чтобы начать ремонт спальни, поэтому Джулия сочла, что и сама должна сдержать слово.
Она решила надеть джинсы и белую блузку. Когда Мартин открыл дверь, Джулия потеряла дар речи: он встретил ее в костюме и при галстуке. На руках у него были латексные хирургические перчатки, которые делали его похожим на дворецкого из телесериала.
- Прошу, входите, - сказал он и повел ее через всю квартиру на кухню, где, как ни странно, оказалось вполне уютно, хотя окна были заклеены газетами. - Мы всегда едим здесь, - сообщил Мартин. - В столовой громоздятся коробки. - Он сказал это с таким выражением, будто сам недоумевал, откуда они там взялись.
- У вас есть семья? - Джулия не понимала, как можно выйти замуж за такого психа.
- Да, у меня жена и сын. Жена в Амстердаме, сын в Оксфорде.
- Понятно. У нее сейчас отпуск?
- Можно и так сказать. Я точно не знаю, когда она вернется, поэтому и затеял кое-какую перестановку на свой вкус. Сейчас как раз в процессе.
Стол был накрыт на троих. Джулия села поближе к двери черного хода, на случай бегства.
- Валентина не смогла прийти. Ее подташнивает, - сказала Джулия, почти не погрешив против истины.
- Как жаль. Ну ничего, в другой раз, - сказал Мартин.