Элспет взмыла к потолку и стала смотреть на Роберта сверху вниз; она немного запуталась среди рожков люстры. Тогда она принялась перебирать хрустальные подвески, и Роберт поднял голову. Можно подумать, я тучка и он ждет дождя.
- Если ты захочешь, чтобы я бросил Валентину, я это сделаю.
Хочу ли я этого? - усомнилась она. - Почему он перекладывает решение на меня? Она взялась пальцами за одну из хрупких ламп, сделанных в форме язычка пламени. Лампа вспыхнула и взорвалась. Роберт отвернулся и прикрыл лицо руками, чтобы защитить глаза. Элспет показалось, что он просидел в такой позе целую вечность. Потом он негромко спросил:
- Зачем ты это сделала? - Он взял со стола карандаш и осторожно положил руку на листок бумаги, избегая осколков стекла.
ПРОСТИ ПРОСТИ ПРОСТИ. Я НЕ НАРОЧНО - ЗАДУМАЛАСЬ
- Ты зла на меня?
ОБИЖЕНА, РАССТРОЕНА, НО НЕ ЗЛА
- Не уходи, Элспет. Я сейчас должен убрать стекло. Это даст нам время подумать.
Сходив на кухню, он принес щетку и совок. Тщательно смел все осколки, ввернул новую лампочку, а потом опять сел за стол и уставился на бумагу. Он так подавлен, думала Элспет. Какая ему радость маяться в потемках и переписываться с покойницей. В сказке ему на помощь пришла бы принцесса. А я что могу? Только отпустить.
ВСЕ НОРМАЛЬНО, - написала она. - ЕСЛИ ТЕБЕ ХОРОШО С ВАЛЕНТИНОЙ - ВПЕРЕД.
- Элспет…
НЕ ЗАБЫВАЙ МЕНЯ
- Послушай, Элспет…
Но она уже вылетела из комнаты и не вернулась, чтобы продолжить разговор, ни в тот день, ни в один из многих следующих.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОРОГОВАЯ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Час был совсем ранний; Валентина, как это нередко бывало, проснулась раньше Джулии. Осторожно высвободившись из объятий сестры, она села в постели. Сквозь неплотно задернутые шторы проникал бледный, рассеянный свет. В спальне что-то шевельнулось. Валентина спросонья не сразу поняла, что к чему. Она подумала, что это Котенок, но Котенок спал у нее под боком на кровати. Приглядевшись, Валентина заметила, что с приоконного дивана поднимается плотное облачко, и тут до нее дошло: она сумела разглядеть Элспет.
Она наблюдала, словно с большого расстояния: Элспет мерцала и расплывалась. "Мамина копия", - подумала Валентина, но как только привидение оглянулось на нее через плечо, от него повеяло чуждым и непонятным. Элспет пошевелила губами, выговаривая неслышные слова, и поплыла в сторону кровати. Раньше Валентина не испытывала ни малейшего страха, но сейчас перетрусила. От ужаса сонливость как рукой сняло, но тут Элспет исчезла. Валентину мазнуло по щеке холодком - вот и все. Она выпрыгнула из кровати, метнулась к дверям, кубарем скатилась по главной лестнице и остановилась - как была, в одной пижаме - возле почтовой корзины.
Роберт лег часа полтора назад и не сразу услышал стук в дверь. Его первой мыслью было: в доме пожар. В одних трусах он подбежал к дверям и, щурясь, высунул голову в холл.
Валентина спросила:
- Можно войти?
- А… минутку. - Он сходил в спальню, натянул брюки и вчерашнюю рубашку, вернулся в прихожую и распахнул дверь. - Доброе утро. - Потом пригляделся повнимательнее. - Что стряслось?
- Я видела Элспет, - сказала Валентина и расплакалась.
Роберт привлек ее к себе.
- Тише, тише, - выдохнул он ей в макушку. Она немного успокоилась. - Я месяцами пытался ее увидеть. Как она выглядела?
- Как мама.
- Что ж тогда плакать?
- Я впервые увидела привидение. Пойми: она мертвая.
- Да, понимаю.
Он повел ее на кухню, усадил за стол и принялся готовить завтрак. Валентина высморкалась в бумажное полотенце.
- По-твоему, она явилась тебе намеренно? - спросил Роберт. - Как это было, если поточнее?
Валентина покачала головой.
- Когда я ее только заметила, она сидела на диване и смотрела в окно. Вроде бы ничего не делала, чтобы привлечь внимание. Но когда она почувствовала мой взгляд, ее понесло ко мне, я перепугалась, и ее как ветром сдуло. - Валентина помолчала. - На самом деле, я сейчас подумала, - это, наверное, спросонья померещилось.
- Ага, - сказал Роберт. - То есть приснилось?
- Нет… не думаю. Возможно, это было… ну, понимаешь, так бывает, когда стараешься что-нибудь припомнить и ничего не получается, а потом, когда уже и думать об этом забудешь, оно раз - и всплывает в голове.
- То есть?
- То есть я забыла, что ее нельзя увидеть, - потому и увидела.
Роберт рассмеялся.
- Надо будет и мне попытаться. Впрочем, она со мной теперь не разговаривает, так что вряд ли мне повезет. Как она тебе показалась? Сердита на тебя?
- Сердита? Нет, она хотела что-то сказать, но без всякой злобы.
Тут закипела вода, и Роберт заварил чай.
- А вы с Джулией не вступаете с ней в контакт?
- Изредка. Но она не хочет рассказывать про то, что нам интересно.
Роберт с улыбкой накрывал на стол.
- Думаю, имело бы смысл позволить ей самой задавать вопросы: тогда с течением времени вы узнаете все, что угодно. - Он сел напротив Валентины.
- Может быть. Но по мне, лучше от тебя узнать.
- О чем именно?
- Сама не знаю… мы не уверены, но, кажется, между Элспет и мамой есть какая-то страшная тайна. Понимаешь, они близнецы, а друг дружку знать не хотели. Из-за чего?
- Не могу сказать.
- Не можешь или не хочешь? - спросила Валентина.
- Не могу. Не имею представления, почему их пути разошлись. Это было задолго до нашего с Элспет знакомства. Она почти никогда не упоминала вашу маму. - Он налил им чаю.
Валентина смотрела, как из ее кружки поднимается облачко пара.
- А что вам так приспичило? - спросил Роберт. - Мама помалкивает, Элспет старательно уничтожила все, что могло вызвать лишние волнения. Если, конечно, допустить, что между ними действительно была тайна.
- Мама боится, как бы мы чего-нибудь не прознали.
- Разве этого не достаточно, чтобы оставить все как есть? - Против своей воли он выговорил это с нажимом; Валентина даже вздрогнула. - Ты пойми. - Роберт взял себя в руки. - Человеку случается докопаться до таких подробностей, которых лучше не знать.
Валентина помрачнела:
- Кто бы говорил? Ты же историк. Только и делаешь, что докапываешься до чужих подробностей.
- Валентина, изучать быт викторианцев - это одно, а раскапывать скелеты в семейном шкафу - совсем другое.
Она не ответила.
- Вот слушай. Расскажу тебе поучительную историю. - Роберт отхлебнул чаю и пожалел, что заикнулся. Зачем ее посвящать в эти дела? Но она вся обратилась в слух, и он продолжил: - Когда мне было пятнадцать лет, на мою мать в один прекрасный день свалилось немалое состояние. Я стал допытываться: "Мам, откуда такие деньжищи?" - "Ах, умерла моя двоюродная тетушка Прю и оставила мне наследство". Среди наших близких действительно было засилье теток, но об этой я даже не слышал; род моей матери вел свое начало от крестоносцев, и, как повелось, ни у кого не было ни гроша. Но она стояла на своем. Прошло недели две; я включил последние известия - показывали интервью с каким-то новым министром: смотрю, а это мой отец. Правда, под другим именем, но это был он, собственной персоной. "Мам, - закричал я, - иди скорей сюда, погляди!" Мы с ней сидели рядом и смотрели, как он держится: учтиво, респектабельно.
Валентина уже поняла, к чему он клонит.
- Значит, деньги пришли от твоего отца?
- Совершенно верно. Его карьера достигла такого уровня, когда любое слово моей матери, подхваченное бульварной прессой, грозило стереть его в порошок. "Двойная жизнь министра" - чем плохой заголовок? Поэтому он счел за лучшее откупиться, и больше я его не видел. Разве что в новостях.
Валентине стало ясно то, о чем она прежде не решалась спросить:
- Поэтому ты можешь позволить себе не работать?
- Ну, в общем, да, - протянул Роберт. - Но я планирую заняться преподаванием, как только закончу диссертацию. - Он вздохнул, - Лучше жить небогато, но хоть изредка видеться с отцом.
- Мне казалось, ты к нему относишься с неприязнью.
- Как сказать… Он не особенно любил детей, а я как раз достиг того возраста, когда между нами стало возможно понимание - впрочем, это иллюзия.
- Ох. - Валентина подумала, что необходимо сказать нечто более веское. - Я очень сожалею.
Роберт взглянул на нее с улыбкой:
- Ты с каждым днем становишься все больше похожей на англичанку. Нет, сожалеть тут не о чем. - В кухне этажом выше застучали шаги Джулии. - Тебе нужно идти?
- Не сейчас.
- Давай тогда завтракать.
- Давай.
Роберт достал из холодильника яйца, бекон, масло и прочее.
- Как тебе приготовить яйца?
- Можно яичницу?
Пока жарилась яичница с беконом, Роберт достал тарелки и столовые приборы, расставил на столе джем, сок и под конец приготовил тосты. Валентина не сводила с него глаз: ее успокаивала его деловитость и восхищала новизна ощущений: впервые в жизни мужчина готовил ей завтрак и вдобавок делал вид, будто не замечает, что она сидит за столом в пижаме.
Разложив яичницу по тарелкам, Роберт тоже сел за стол. Они приступили к еде. Наверху громко топала Джулия.
- Кое-кто недоволен, - заметил Роберт.
- А мне-то что?
- Ну и ладно, - сказал он.
- Как я хочу уехать, - произнесла Валентина.
"Ты ведь только что приехала". Вслух Роберт сказал:
- А что тебе мешает?
Валентина уловила в его голосе - как описать?.. уж не обиду ли? - и поспешила оправдаться:
- Это не из-за тебя. Из-за Джулии. Она считает меня своей собственностью. Ведет себя… типа… как диктаторша.
После некоторого колебания Роберт выговорил:
- В конце года квартиру можно будет продать и жить в свое удовольствие.
Валентина покачала головой:
- Джулия ни за что не согласится. Она не допустит, чтобы я жила самостоятельно. Я связана по рукам и ногам.
- Проконсультируйся у Ксавье Роша - договорись о разделе долей. У вас достаточно средств, чтобы ты могла оставить квартиру сестре, а свою долю получить деньгами, - подсказал Роберт.
Валентина просветлела:
- А такое возможно?
- Это черным по белому написано в завещании. Разве вы его не читали?
- Читали, - неуверенно ответила Валентина, - но я пропустила, где мелким шрифтом.
- Элспет говорила, что напрасно обязала вас прожить здесь год. Ей за вас неспокойно.
- И когда же она такое говорила? - поинтересовалась Валентина.
- На прошлой неделе.
- Поздновато спохватилась.
- Согласен, - кивнул Роберт. - Ваш с Джулией разлад, очевидно, напоминает то, что произошло между ней и Эди, если, конечно, там что-то произошло.
Доев яичницу, Валентина утерла губы.
- Пусть бы она нам рассказала.
- Думаю, она бы и рада; мне кажется, это ваша мама хочет сохранить тайну.
- А ты бы что сделал на моем месте?
Роберт усмехнулся и пробежал взглядом по ее пижаме.
- Я бы много чего сделал, - ответил он. - Перечислить?
- Не надо. Ты же знаешь, я не о том.
Она покраснела. Роберт вздохнул.
- Для начала подружился бы с Элспет.
- Ну… - Она задумалась. - Боюсь я ее.
- Потому что для тебя она - холодный ветер и ничего более. При жизни она была потрясающей личностью.
- Почему Элспет с тобой не разговаривает?
- То есть?
- Ты же сам сказал, что она…
- Да-да, верно. - Он встал и начал убирать со стола. - Маленькое недоразумение. Уладим.
- А она была… на кого она была больше похожа: на Джулию или на меня?
Роберт покачал головой.
- Она ни на кого не была похожа. Решительная, как Джулия, но в то же время сдержанная, как ты. Невероятно сметлива, не упускала своей выгоды. Но преподносила любую интригу так, что я с радостью становился пешкой в ее игре.
- У меня волосы дыбом встают, когда я думаю, что она за нами следит, а мы даже не догадываемся о ее присутствии.
- А вы, памятуя об этом, старайтесь друг дружку не обижать.
- Чего она тебе про нас наговорила?
Роберт изобразил удивление:
- Я же не слепой.
Валентина густо покраснела, но ничего не ответила. Роберт сказал:
- По моим сведениям, Элспет и Эди условились, что Элспет будет держаться подальше от тебя и Джулии. Элспет, как мне кажется, считает, что она сдержала свое слово. - Он убрал в холодильник сок и масло. - Но теперь она, вероятно, захочет узнать вас поближе. Раз уж вы здесь. - Он открыл кран над раковиной. - Если это тебя успокоит, не так уж часто она летает по квартире. Она всегда любила уединение. Если вы снимете с полки пару книжек и положите так, чтобы ей сподручно было перелистывать страницы, или оставите включенным телевизор, она и вовсе перестанет вас беспокоить.
- Телевизор сломался, - напомнила ему Валентина.
- Давай им займемся, договорились?
Роберт стоял у раковины спиной к Валентине. Он поглядывал в окно и думал об Элспет: "Ты, наверное, сходишь с ума от скуки. Ни поговорить, ни почитать". Трудно было представить, какие чувства обуяли Элспет, когда Валентина бросилась от нее наутек. Повернувшись к Валентине, он спросил:
- Вы с Джулией не будете возражать, если я попозже к вам зайду, чтобы с ней пообщаться?
Валентина пожала плечами:
- Пожалуйста, нет проблем. А с чего это ты решил спросить? Ты и так от нас не вылезаешь и постоянно с ней общаешься.
- Не думал, что вы в курсе.
- Мы же не слепые. - Она улыбнулась.
- Один - один.
Валентина поднялась из-за стола и, шлепая босыми ногами, подошла к Роберту.
- Спасибо, накормил.
У него были мыльные руки, и в тот момент, когда он поворачивался к ней, она чмокнула его в щеку.
- Так нечестно! - воскликнул он. - Давай-ка по-настоящему.
Каждый поцелуй становился для нее маленьким уроком. Роберту и самому это нравилось, но он давно подумывал о том, чтобы перейти на более продвинутый этап обучения. Он залез мокрыми руками к ней под пижамную блузу и провел ладонями по нежным холмикам.
Она прошептала:
- Как хорошо.
- Бывает еще лучше, - предложил он.
- Ой, нет… не сейчас. - Она смущенно отступила.
Роберт только улыбнулся.
- Мне нужно идти, - сказала Валентина.
- Ладно.
- Я поговорю с Элспет.
- Замечательно, - одобрил он.
- И не буду наезжать на Джулию.
- Это тоже замечательно.
- Увидимся.
- Непременно.
Вернувшись к себе, Валентина застала Джулию за обеденным столом: полностью одетая, с зажженной сигаретой в руке, она читала газету и пила кофе.
- Привет, - сказала Валентина.
- Привет, - отозвалась Джулия, не поднимая головы.
- Мне противно, что ты куришь в квартире.
- А мне противно, что ты бегаешь трахаться с Робертом, пока я сплю, но тебе мое мнение по барабану, так ведь? - Джулия внимательно изучала газетную полосу.
- Я не… мы с ним не… и вообще это не твое дело.
Тут Джулия подняла глаза:
- Допустим. У тебя вся пижама мокрая.
Она затянулась сигаретой и выпустила дым в сторону Валентины. Валентина пошла в душ. Когда она оделась, Джулии дома не было.
Тогда Валентина приготовила стопку бумаги, пару карандашей и ручек. Она разложила изготовленную Робертом планшетку на кофейном столике и осторожно положила на середину пластмассовое кольцо.
- Элспет? - позвала она. - Ты здесь?
Планшетка зашевелилась.
ДОБРОЕ УТРО, сказало кольцо.
На глазах у Валентины Элспет материализовалась, зависла над доской и стала сосредоточенно двигать кольцо. Потом она подняла глаза на Валентину и заулыбалась.
Валентина улыбнулась ей в ответ.
- Расскажи мне сказку, - попросила она.
ПРО ЧТО
- Как вы с мамой были маленькими.
Склонив голову набок, Элспет задумалась. Она поставила палец в центр кольца и несколько раз покрутила. Вслед за тем она опустилась на колени у кофейного столика и медленно начала выводить: ЖИЛИ-БЫЛИ ДВЕ СЕСТРЫ ЗВАЛИ ИХ ЭДИ И ЭЛСПЕТ…
ДОМАШНЯЯ СТОМАТОЛОГИЯ
Мартин извелся от зубной боли. Зуб ныл уже несколько дней. Теперь боль накатила, как паровоз, и все мысли были только об этом. Стоя перед зеркалом в ванной, Мартин запрокидывал голову, разевал рот и напрягал зрение, чтобы разглядеть виновника своих мучений, а в результате не удержался на ногах, упал на спину и зашиб голень о ванну. Он сдался и принял пару таблеток кодеина, которые доктор в свое время прописал Марике, когда нашел у нее смещение диска. После этого Мартин снова лег в постель.
В то же утро, ближе к полудню, раздался телефонный звонок. Поскольку телефон стоял на кровати, Мартину показалось, что дребезжание исходит от зуба - боль раздирала его изнутри. На самом деле это звонила Марика.
- Привет, морячок, как там на море?
- На море солоно, - ответил он. - Как поживаешь? - Он сел в постели и ощупью нашел очки.
- Что случилось? - спросила Марика. - У тебя какой-то смурной голос.
- Ох… зуб разболелся. - Ему стало немного стыдно: он хотел, чтобы его пожалели.
- Час от часу не легче.
В это субботнее утро Марика наслаждалась покоем своей квартирки и никуда не спешила: она сидела в уютном кресле с книгой на коленях и с мисочкой чипсов под рукой. В порыве благородства она решила позвонить Мартину. Его боль доносилась до нее из телефонной трубки, настоятельно требуя внимания.
- Ты принял какие-нибудь меры? Какой зуб болит?
- Верхний коренной. Справа. Такое ощущение, словно меня не переставая бьют по морде.
Они замолчали, потому что лекарства от зубной боли еще никто не придумал. Даже если бы Мартин мог выходить из дому, обратиться ему было некуда: доктор Прескотт уволился из государственной системы здравоохранения и открыл частную практику; Мартина он давно вычеркнул из списка своих пациентов. Впрочем, это не играло никакой роли, потому что доктор Прескотт не ходил по вызовам. В конце концов Марика предложила:
- Давай позвоним Роберту, а?
- Зачем?
- Возможно, он что-нибудь… нет, ладно.
Мартин прижал к щеке ладонь. Зуб нестерпимо дергало.
- Башка у него варит, но в стоматологии, думаю, он разбирается слабо.
Выбравшись из постели, Мартин потащился в ванную. Там что-то неуловимо изменилось, но он не мог понять, что именно, потому как зуб дергало все сильнее и нужно было срочно найти пузырек с таблетками кодеина - а, вот, нашел. Он проглотил две пилюли и поплелся обратно в постель. Улегшись поудобнее, он сообразил, что ступал босыми ногами по полу, не проверив его санитарное состояние. Хм. Тревоги не было, никакого усилия над собой не требовалось. Он сосредоточился на разговоре с Марикой.
- Что делать-то будешь? - спросила она.
- Может, поспать?
- Давай я все-таки позвоню Роберту.
- Звони - пусть берет плоскогубцы и поднимается ко мне.