- Фу, - ужаснулась она. - Лучше уж поспать.
Позже, одурманенный кодеиновым туманом, Мартин сел за кухонный стол и попытался затолкать в себя остывшую кашу. Он слышал шаги Роберта, который, спотыкаясь, пробирался сквозь темную квартиру и выкрикивал его имя.
- Я тут. На кухне, - с усилием выговорил Мартин.
- Приветствую, - негромко сказал Роберт с кухонного порога. - Марика говорит, ты прогневал зубную фею.
- Мм, - промычал в ответ Мартин.
- Слушай, если я запишу тебя к дантисту, ты сможешь выйти из квартиры?
Мартин медленно покачал головой.
- Подумай как следует.
- Ты уж извини…
- Ничего страшного. Пойду сделаю пару телефонных звонков. Будем надеяться, скоро вернусь.
Время шло, а Роберт не возвращался. Мартин положил голову на стол и уснул. Когда он разлепил глаза, рядом сидела Джулия, которая читала вчерашний номер "Телеграф". Со стола уже было убрано.
- Меня Роберт прислал, - сообщила она.
- Время? - спросил Мартин.
- Около четырех, - сказала Джулия. - Чего-нибудь хочешь? Чайку?
- Да, пожалуйста, - попросил Мартин.
Джулия принесла с собой пакет замороженного горошка. Мартин с благодарностью прижал его к щеке. Джулия пошла заваривать чай.
- Там Роберт пришел, - сообщила Джулия.
Распрямившись, Мартин взъерошил волосы, отчего они встали дыбом и придали ему изумленное выражение.
- Мартин, - начал Роберт, - я привел Себастьяна.
Друг Роберта, Себастьян Морроу, владелец похоронного бюро, стоял на пороге кухни. Мартин всегда считал Себастьяна высокомерным; но сейчас у него был неуверенный, настороженный вид, невзирая на прекрасно сшитый темно-синий костюм и начищенные до блеска туфли. В руке он держал устрашающий кожаный саквояж.
- Вообще-то я собираюсь зубы лечить, - запротестовал Мартин, - а не в гроб ложиться. Пока еще.
Роберт пояснил:
- Прежде чем заняться ритуальными услугами, Себастьян окончил стоматологический факультет в Бартсе.
Джулия поднялась со стула и, сложив руки на груди, отошла к дверям черного хода. "Только Роберт мог привести гробовщика, чтобы вырвать человеку зуб".
Мартин осведомился:
- А почему ты забросил стоматологию?
- Потому что покойники не кусаются, - ответил Себастьян. Поднял саквояж и спросил: - Ты позволишь?
- Прошу, - сказал Мартин.
Роберт застелил стол чистым полотенцем, и Себастьян достал медицинский инвентарь: шприцы для новокаиновых инъекций, флакон спирта, ватные тампоны, марлевые турунды. Роберт достал из посудного шкафа чашку и миску, а Себастьян облачился в безупречно белый халат. Он вымыл руки и натянул латексные перчатки.
В ожидании Роберта Мартин жаждал только одного - избавиться от зубной боли. Но теперь, наблюдая за этой подготовкой, он пришел в неописуемый ужас.
- Постой! - закричал он, вцепившись в запястье Себастьяна. - Мне нужно сначала… кое-что сделать.
- Мартин, - одернул его Роберт, - мы не можем целый день ждать, пока ты…
- Вот что, Мартин, - сказала Джулия, вырастая рядом с ним. - Я это сделаю за тебя, о'кей? А ты будешь давать мне указания, ага? - Наклонившись к Мартину, она выжидающе приблизила ухо к его губам.
Мартин колебался. "Хорошо ли это, если она будет вести счет вместо меня?" Он призвал на помощь незаменимого арбитра в таких делах - свой внутренний голос. Голос молчал. Наконец Мартин что-то прошептал на ухо Джулии, и та кивнула.
- Вслух? - только и спросила она.
- Нет, про себя, но стой передо мной, чтобы я тебя видел.
Себастьян сказал:
- Давай-ка устроимся поудобней.
Они с Робертом усадили Мартина так, чтобы он откинулся на спинку кресла, а затылком лег на телефонные справочники, стопкой уложенные на столе и накрытые полотенцем. Джулия нависала над ним с фонариком в руке и светила прямо в лицо. Она начала считать, молча шевеля губами. Мартин не сводил с нее взгляда и молился.
- Шире рот, - сказал Себастьян. - Ох, как все запущено.
Мартин крепко держал Джулию за руку, ожидая действия новокаина; другая ее рука заметно дрожала, и луч фонарика бегал по его лицу. Мартина охватило блаженство: боль отступала.
- Не ерзай, - приказал Себастьян, - а то мне не подобраться.
Последовало недолгое кровопролитие. Мартин закрыл глаза. Он слышал глухой хруст; во рту ворочалось инородное тело.
- Ну, вот и все, - сказал Себастьян и сам удивился.
От Мартина пахло гвоздичным маслом и спиртом.
Себастьян набил ему рот ватой.
- Прикуси, только аккуратно.
Мартин открыл глаза.
- Все, - объявил Себастьян, сверкнув улыбкой.
Мартин выпрямился. В миске лежал зуб: грязно-бурый, с окровавленным корнем, почему-то совсем маленький. Джулия не прекращала считать, и Мартин жестом позволил ей остановиться.
- Восемьсот двадцать два, - выговорила она.
- Почему так мало? - хотел спросить у нее Мартин, но у него онемела челюсть, и получилось неразборчиво.
Боль ушла, подготовив место для новой боли, которая дожидалась, когда прекратится действие анестезии.
- Ты гений, - прошамкал Мартин, обращаясь к Себастьяну.
- Не преувеличивай, - ответил Себастьян. - Зубы рвать - большого ума не надо. Хорошо, что получилось удалить целиком - моляр совсем гнилой.
- А в зубоврачебном кабинете удалось бы его сохранить? - спросил Роберт.
- Нет… Но при наличии аппаратуры мы бы узнали об этом до операции, а не после.
Себастьян начал ополаскивать инструменты. Джулия помогала. Уложив саквояж, он за руку попрощался с Мартином, который порывался ему заплатить.
- Ни в коем случае, всегда рад удружить. Пару дней не кури, прикладывай лед. А теперь я побежал - Роберт меня отловил в самый неподходящий момент.
Роберт вышел проводить Себастьяна. Когда он вернулся, Мартин полюбопытствовал:
- Чем это он занимался, когда ты ему позвонил? - Мартин вообразил Себастьяна, который склонился над мертвым телом, покоящимся на гладком лотке из нержавеющей стали, и орудует блестящими инструментами…
- Он пил чай в Вулси с обворожительной девушкой. Пока Себастьян удалял тебе зуб, она сидела у меня в квартире. Долго пришлось его уламывать. Потом он еще думал, где раздобыть новокаин. Кстати, нам нужно каким-то образом разжиться для тебя антибиотиками.
Мартин потрогал щеку.
- Спасибо тебе. Вам обоим спасибо. Вам троим. - Он поднял глаза на Роберта. - Пошлю ему бутылку виски. И тебе. - Мартин с кривой улыбкой повернулся к Джулии. - Тебе тоже?
Она улыбнулась:
- Нет, спасибо. От него лекарством отдает.
Тут Мартин вспомнил:
- Кстати, сестрица, где мои витаминчики?
Джулия пришла в замешательство.
- Еще не время.
- Знаю, но я устал и хочу лечь пораньше. Так что сделай одолжение…
- Ладно. - Джулия побежала за таблетками.
- Это вы о чем? - спросил Роберт.
- Видишь ли, - сказал Мартин, - она меня пичкает анафранилом. Делает вид, что это витамины, а я делаю вид, что повелся.
Роберт захохотал.
- В следующей жизни надо мне будет родиться красивой девушкой. Очень характерно: ради Марики ты этого не делал, меня не слушал, хотя я тебе плешь проел, а у Джулии стал образцовым пациентом. - Роберт наполнил электрический чайник и щелкнул кнопкой. - Поесть-то сможешь?
- Надо бы. - Мартин наблюдал за Робертом, который накрывал стол к чаю. - Если честно, я это делаю именно ради Марики.
- Вот как? А она об этом знает?
- Пока нет. Готовлю ей сюрприз.
Мартин опять схватился за щеку: там набухал флюс. Медленно поднявшись, он достал из морозильника горошек. Роберт забрал у него пакет, чтобы обернуть полотенцем. Прижимая к щеке холодный компресс, Мартин думал о Марике. Ему не терпелось позвонить ей и рассказать, как они вышли из положения, но он не хотел, чтобы это слышал Роберт. Наморщив лоб, Мартин вспомнил:
- Кажется, Себастьян сказал, что мне нельзя курить?
В кухню вернулась Джулия и покосилась на Роберта:
"Здесь еще?"
- Тебе нельзя курить и нельзя пить через соломинку, потому что рана должна затянуться, а всасывающие движения могут нарушить корочку.
Мартин охнул с таким отчаянием, что Роберт и Джулия не удержались от смеха.
- Что поделывает Валентина? - спросил Роберт.
Джулия изобразила письмо на невидимой бумаге.
- Правда? - переспросил Роберт. - Как ты думаешь, ничего, если я забегу?
- Не знаю, - сказала Джулия. - Она и меня-то не хотела допускать. Но ты попробуй. А я тут чай заварю.
Роберт обратился к Мартину:
- Что понадобится - звони.
- Я в полном порядке, - сказал Мартин. - Еще раз спасибо, здесь свершилось… чудо.
- Что верно, то верно, - согласился Роберт и ушел, довольный собой.
Заварив чай, Джулия пошарила в холодильнике и на полках. Она нашла банку куриного супа с лапшой, и Мартин оживился:
- Да, то что надо. - У него заурчало в животе. - А твоя сестра занимается сочинительством?
Джулия смешалась. Элспет велела им держать язык за зубами, и они помалкивали. Ей давно хотелось поделиться с Мартином, но что-то ее удерживало; он бы все равно не поверил, счел бы ее лгуньей.
- Как бы да, - ответила она. - Ну там, мейлы сочиняет, не всерьез.
Она налила Мартину чаю и откупорила суповую жестянку. Мартин отложил пакет горошка и обхватил горячую кружку, дожидаясь, чтобы чай немного остыл. Действие новокаина сходило на нет. Ощущение резиновых губ его раздражало, да и состояние между "больно" и "не больно" тоже оказалось не из приятных.
Джулия разогрела суп, испекла в микроволновке картофелину, накрыла на стол; ей в голову лезли то Роберт с Валентиной, уединившиеся внизу с Элспет, то изящные, затянутые в латекс руки Себастьяна, сжимающие щипцы, то искаженная ужасом физиономия Мартина с разинутым по приказу Себастьяна ртом, то успокоенное выражение его лица и взгляд, направленный на ее губы, когда она начала считать вместо него. "Числа… Что в них такого? Почему счет действует на него как бальзам?" Она повернулась к Мартину. Он как-то обмяк, повесил голову и уставился в никуда. "Расклеился. А может, он всегда такой, если не на людях".
Она поделила суп на двоих. Насчет Валентины, которая могла ждать ее к ужину, беспокоиться не стоило: с ней был Роберт. Мартин ел с большой осторожностью, стараясь не прикусить губу. После еды Джулия отсчитала таблетки, и он проглотил их, одарив ее кривой полуулыбкой.
- Благодарю, сестрица.
- Не за что, - ответила она и принялась убирать со стола, но через несколько мгновений заметила, что Мартин опять погрузился в уныние. - Что с тобой, Мартин?
- А… я понимаю, это мелочь, но меня угнетает запрет на курение. Конечно, бросать так или иначе придется, но момент не самый подходящий… то есть я постоянно бросаю курить, но как раз сегодня не планировал.
Джулия улыбнулась:
- Когда нашему отцу вырвали зубы мудрости, ему тоже запретили курить, так мама курила за него.
- Не вполне понимаю…
Джулия щелкнула пальцами:
- Где у тебя сигареты?
- В спальне.
Она вернулась с голубой пачкой и зажигалкой, подвинулась на своем стуле вплотную к Мартину и закурила сигарету.
- А теперь вот так…
Джулия набрала полный рот дыма, стараясь не затягиваться. Мартин разинул рот, и она выпустила туда дым.
- Ну? - спросила она.
Мартин кивнул, выпуская дым через нос.
- Кайф.
Джулия обняла его за плечи. Они склонились друг к другу. Она отвернула голову и поднесла сигарету к губам; огонек разгорелся сильнее. Мартин сидел с полузакрытыми глазами и полуоткрытым ртом. Джулия стала поворачивать к нему голову, и когда ее губы оказались в нескольких дюймах от его лица, она медленно выдохнула дым; Мартин втягивал его примерно с таким же звуком, с каким Валентина ловила воздух во время астматического приступа. Выпустив дым, Мартин хмыкнул.
- Что смешного? - спросила она.
- Ни на что я не годен, видишь? Даже курить - и то сам не могу.
- Глупости какие, - сказала Валентина и потрогала припухлость у него на щеке. - Как бурундук.
Мартин поднял брови. Джулия опять набрала в рот дыма. Он с жадностью потянулся к ней.
Спустившись на второй этаж, Роберт увидел, что дверь в квартиру близнецов не заперта. Он постучатся и вошел. Где-то было открыто окно - в коридоре гулял холодный, сырой ветер. Валентина сидела на диване в гостиной, зарывшись в листки бумаги. На кофейном столике лежали планшетка и кольцо. Вечерний свет золотил все, к чему прикасался: блекло-розовый и сиреневатый бархат заиграл; юбка бледно-зеленого платья Валентины легла вокруг нее листом водяной лилии, а волосы, обрамлявшие лицо, наэлектризовались; в золоте заката очертания предметов сливались, и гостиная виделась Роберту сплошной непрерывной поверхностью, живописным полотном. Валентина, поджав под себя одну ногу, устроилась в дальнем конце дивана. Ее взгляд был устремлен в противоположный конец, как будто там присутствовал незримый гость. Роберт замер на пороге и попытался, пожелал, понадеялся разглядеть невидимое. Но не сумел.
Валентина обернулась к нему. Прежде он как-то не замечал, насколько у нее изможденный вид: красные глаза, под ними темные круги.
- Тебе видно? - спросила она.
- Нет, - ответил он. - Расскажи… как она выглядит.
Улыбнувшись, Валентина сообщила:
- С твоим появлением принарядилась… - Она недоуменно покачала головой. - Почему не говорить, что тут такого? В общем, на ней голубое шелковое платье в талию, с юбкой-трапецией; короткая стрижка, волосы чуть вьются; кожа ужасно бледная, розовеют только руки и мочки ушей… На губах темная помада… Что еще ему рассказать?
- Разве ты ее слышишь?
- Нет, она знаками показывает…
Роберт стал медленно оседать на пол у вороха бумажных листов. Он облокотился на кофейный столик. Отсюда ему привиделось какое-то движение воздуха в том самом месте, где, по его расчетам, сидела Элспет: так бывает, если смотришь на свет через идеально чистый стакан и, наверное, если пытаешься увидеть музыку. Он тряхнул головой:
- Хоть убей, не вижу.
Планшетка пришла в движение. Валентина записала послание. ТЕПЕРЬ УЖЕ СКОРО.
- Ага, - сказал он, радуясь, что вернул себе расположение Элспет. Его взгляд скользнул по вороху бумаг. - О чем вы тут беседовали?
- О нашей семье, - ответила Валентина. - Элспет рассказывала, как они с мамой были маленькими, как росли в доме на Пилгримс-лейн.
- А разве от мамы вы об этом не знали?
- Почти ничего. Мама обычно рассказывала про Челтнем. Ну, типа, какое там было жуткое социальное расслоение, как заставляли форму носить. Джулия всегда говорит: лучше бы их в Хогвартс отправили.
ТАМ БЫЛО ЛУЧШЕ ЧЕМ ДОМА
- Чем же там было лучше, Элспет? - спросила Валентина, но ответа не последовало.
От Валентины не укрылось, как Элспет смотрит на Роберта: слегка откинувшись назад, так что создавалась иллюзия, будто они не сводят друг с друга глаз. Через некоторое время Роберт повернулся к Валентине и сказал:
- Ваши дед с бабушкой держали их в ежовых рукавицах. Очевидно, в частной школе-интернате и то давали больше свободы; Элспет рассказывала, как они играли в школьном театре и как дурачили одноклассниц - ты же понимаешь, близнецам это нетрудно.
Валентина обратилась к Элспет:
- А вы с мамой одевались одинаково?
В ШКОЛЕ КАК ВСЕ А ТАК НЕТ ТОЛЬКО В РАННЕМ ДЕТСТВЕ
Валентину задевало, что Элспет с самого начала приклеилась глазами к Роберту. "Привыкла быть невидимой, но я-то ее вижу, а ей хоть бы что".
Уже не первый вечер, как только Джулия выходила за порог, Валентина и Элспет усаживались вместе и начинали вести сбивчивые беседы из вопросов и ответов. Валентина поражалась, насколько отличаются рассказы Элспет от тех, что они с Джулией слышали от матери. В устах Элспет все их детские приключения окрашивались темным цветом: пикник на природе заканчивался смертью одноклассницы, утонувшей в озере; Элспет и Эди всячески старались подружиться с соседским мальчиком, а того вскоре отправили в психиатрическую лечебницу. В каждой истории Элспет и Эди действовали заодно, между ними не случалось ни малейшей размолвки, ничто не предвещало разрыва; они были неразлучны и превосходили многих своих недоброжелателей умом и решительностью. От этих рассказов Валентина начинала тосковать по Джулии - не по такой, какую нынче видела рядом, а по той, какую знала в детстве: заступница, ее второе я. Драматизм каждой истории усугублялся мучительным перемещением планшетки. Элспет волей-неволей проявляла чудеса лаконичности. Ее рассказы напомнили Валентине о бело-синих изразцах, виденных в Почтовом парке.
Роберт поднял несколько листков.
- Не возражаешь?
Валентина посмотрела на Элспет; та пожала плечами. ТЫ ВСЕ ЭТО ЗНАЕШЬ, сообщила планшетка.
К записанным рассказам Валентина добавила только знаки препинания. НАМ БЫЛО ДЕВЯТЬ. ШЛИ ДОМОЙ, УВИДЕЛИ ОБЪЯВЛЕНИЕ: "ПРОДАЮТСЯ ЩЕНКИ". ЛЮБОПЫТНО, ЗАШЛИ, СПРОСИЛИ У ПРОДАВЦА. ЭТО БЫЛА ТАБАЧНАЯ ЛАВКА. ОН ПОВЕЛ НАС В САРАЙ. ТАМ ЩЕНКИ ГОНЧЕЙ. МЫ С НИМИ ДОЛГО ИГРАЛИ, ПОТОМ ЗАХОТЕЛИ УЙТИ, НО ОН ЗАПЕР ДВЕРЬ. На этом страница заканчивалась. Роберт вспомнил, что Элспет много лет назад и вправду рассказывала ему этот случай: они с ней гуляли вдоль Озерной улицы, где раньше находилась пресловутая табачная лавка. Валентина откопала следующую страницу и протянула ему. МЫ КРИЧАЛИ, НО ВСЕ ЗРЯ. СОБАКА НА НАС ЛАЯЛА. СТЕМНЕЛО. ТАБАЧНИК ОТПЕР САРАЙ. МЫ К ДВЕРЯМ, СБИЛИ ЕГО С НОГ - И ДОМОЙ.
"Больше похоже на сказку, - подумала Валентина. - Сколько здесь правды?" Раньше она залпом проглатывала такие истории, но теперь насторожилась.
Вспоминая холодный, уродливый сарай, скулеж щенков, испугавшихся их с Эди крика, Эслпет смотрела на Валентину и думала: Зачем я ей это рассказываю? Она устала, я ее растревожила. Тогда она написала: ТЕПЕРЬ ТЫ РАССКАЗЫВАЙ - и улыбнулась со всей возможной добротой.
- Я? - У Валентины не было ни одной мысли. "Я жутко измочалена".
Сначала ей не терпелось выпроводить Роберта, чтобы они с Элспет могли продолжить разговор по душам. Потом захотелось спуститься с ним к нему домой и там целоваться, спрятавшись от Элспет. "А можно и одной сбежать - пусть себе любезничают".
- А чем Джулия занимается? - спросила она Роберта.
- Полагаю, вокруг Мартина суетится, - ответил он и рассказал им о страданиях Мартина и стоматологических подвигах Себастьяна.
На миг Валентина приревновала: Джулия оказывала внимание кому-то другому. Правда, она тут же решила: "Нет, меня это не волнует. Честное слово". Ее стало клонить вбок, плечо уперлось в спинку дивана, голова свесилась на грудь. Роберт спросил:
- Ты обедала?