- Я, собственно, по этому поводу и пришел. Хочу попросить, чтобы ты сегодня вечером позвал Джулию к себе и приютил ее, пока я не скажу, что ей можно вернуться.
Мартин отнесся к этому скептически:
- Зачем?
С тем же напускным простодушием Роберт ответил:
- Джулию нельзя оставлять одну.
- Конечно нельзя. Но не лучше ли ей побыть с родителями?
- В крайнем случае можешь и родителей сюда пригласить.
- Шутишь? Думаешь, я приведу сюда Эди и Джека? Ты по сторонам-то смотрел?
- Я - разумеется, а ты, по-моему, нет. - Роберт сменил тактику. - Послушай, Мартин, это вопрос жизни и смерти: тебе придется помочь мне продержать Джулию несколько часов за пределами ее квартиры. Я не могу рассчитывать на Эди и Джека.
- Что ты задумал?
- Ты не поверишь, если я расскажу.
- А ты попробуй.
- Это что-то типа спиритического сеанса.
- Надумал вызвать Валентину? Или Элспет?
- Вроде того.
Мартин возмущенно тряхнул головой:
- Не сказал бы, что это самый удачный момент. Если тебе приспичило поиграть в эти игры, неужели нельзя подождать?
- Нет, ждать невозможно.
- А почему Джулии нельзя находиться дома?
- Я не вправе говорить. И ты тоже помалкивай.
- Нет. Уволь.
- Почему же нет?
Мартин встал и начал мерить шагами кухню. Роберт внезапно пожалел, что не сделал этого первым, но не могли же они оба расхаживать из угла в угол одновременно. Это было бы по меньшей мере странно.
- Если Джулия останется в неведении, от нее не убудет, - сказал Роберт. - Вот что: предлагаю тебе сделку. Продержи у себя Джулию сколько нужно - и получишь то, о чем можешь только мечтать.
Мартин опять сел.
- И что же это? - недоверчиво спросил он.
- Адрес Марики в Амстердаме.
Мартин вскинул брови. В очередной раз встал и вышел из кухни. Роберт слышал, как он топает по коридору к себе в кабинет. Через некоторое время Мартин появился с зажженной сигаретой в одной руке и картой Амстердама в другой.
- Ты вроде бросил? - удивился Роберт.
- Еще раз брошу, через полчаса. - Мартин разложил карту на столе. Роберт заметил, что карта испещрена значками и надписями, частично стертыми. Мартин указал на красный кружок в Йордане. - Это здесь.
Роберт прищурился, разбирая мелкий шрифт.
- Близко, но не попал. - Они уставились друг на друга. Роберт ухмыльнулся. - А с чего ты выбрал это место?
- Мне ли ее не знать? Она достаточно осторожна, чтобы не болтать лишнего, но я все помню. Мы жили неподалеку, на Тведе Лельедварсстрат.
- Могу дополнительно скинуть тебе ее электронный адрес.
- У Марики нет электронной почты.
- Есть. Уже больше года.
- Больше года?
- Короче, предлагаю тебе ее адрес, мейл и вид квартиры.
- Она прислала тебе снимок своего жилья?
- И не один. Она не упоминала, что завела кошку?
- Неужели правда? - задумчиво спросил Мартин.
- Серая кошечка, зовут Иветтой. Спит у Марики на подушке.
Мартин сидел молча, курил и разглядывал карту.
- Ладно, уговорил. Что мне надо делать?
Роберт объяснил. Все действительно было просто; единственная простая вещь за целый день.
Проснувшись в тесном гостиничном номере, Джек увидел, что Эди стоит в ночной рубашке у французского окна и разглядывает голубое небо над шиферными крышами Ковент-Гардена. Он лежал, глядя на нее, и боялся нарушить ее раздумье. В конце концов он встал и направился в ванную. "Странно все-таки устроена жизнь. Вот я пошел отлить, потом залезу под душ, побреюсь, как в любой другой день - будто на отдыхе. Ну почему мы ни разу не приехали их проведать?" Стерев с шеи остатки пены для бритья, он вернулся в комнату. Эди по-прежнему стояла у окна. Теперь она склонила голову. Джек подошел и встал позади нее, положив руки на ее голые плечи. Она чуть повернулась к нему.
- Который час? - спросила она.
- Четверть девятого.
- Можно звонить Джулии.
- Наверняка она уже давно не спит.
- Да.
Они не двигались; на Эди давила тяжесть его рук.
- Сейчас я позвоню, - сказала она.
Ее сотовый тут не работал - пришлось набирать номер на гостиничном телефонном аппарате, ошибаясь и неловко набирая вновь.
- Джулия? Просто хочу услышать твой голос.
- Привет, мам. Боже, я не знаю, что мне делать, мама.
- Мы подумали, что сможем приехать пораньше. Мне невмоготу оставаться в этом номере.
- Приезжайте прямо сейчас, ладно? Я одна и не знаю, куда себя деть.
- Да-да, вот только оденемся и поймаем такси. Скоро будем у тебя.
Эди захлестнуло волной несуразного счастья. "Я нужна ей". Она улыбалась, когда вешала трубку. Деловито поспешив к чемодану, она стала одеваться для церемонии прощания. Джек остановился у шкафа и уставился на одинокий темный костюм. На минуту он забылся; утонул в шерстяной ткани, темнеющей в глубине шкафа. Очнувшись, он потянулся за костюмом. "Чувствую себя стариком". Пиджак оттягивал ему плечи, словно был подбит металлом. Он смотрел, как суетится Эди: причесывается, надевает серьги. "Не хочу выходить на улицу". Он сел на кровать, держа в руке пару носков. Заметив, что он сидит без движения, Эди поторопила:
- Быстрее, она ждет.
И это брошенное вскользь единственное число обрушилось на него бесповоротным осознанием смерти Валентины.
Джулия поджидала их внизу, в холле. Сквозь узкое решетчатое окно она смотрела, как родители открыли ворота и прошли по дорожке через сад. Этот июньский день выдался ясным; в солнечном свете фигуры выглядели увеличенными и четкими. Родители напомнили Джулии картинку из одной детской книжки. "Девочка ведет за собой медведя". Джулия открыла дверь, и в холл ворвался порыв ветра, сбросив почту Роберта на пол. Она не стала подбирать.
Обняв Джулию, Эди сказала:
- Ты еще не одета?
Джулия оглядела свой спортивный костюм:
- Я не хотела ждать вас наверху. У меня такое чувство, что квартира меня выживает.
- Перебирайся к нам в гостиницу, - предложила Эди.
Джулия покачала головой:
- Я должна остаться тут. С Валентиной. Она наверняка где-то здесь.
Джек наклонился к Джулии, и она обняла его за шею.
- Идемте, - сказала она.
Они двинулись вверх по лестнице. Джулия поднималась первой.
Войдя в квартиру, они в нерешительности остановились.
- Ты хорошо покушала? - спросил Джек. У него подвело живот, но, думая о еде, он чувствовал себя виноватым.
- Да так, - уклончиво ответила Джулия. - Тут, кажется, остались какие-то продукты. Вы поешьте. Я пойду одеваться.
Эди пошла с ней. Накануне, в день прибытия, Эди утратила чувство реальности из-за переживаний и разницы во времени. Все ее мысли были о Джулии. Но сейчас она обратила все свое внимание на квартиру. Ей вдруг явственно почудилось присутствие Элспет - в обстановке, в безделушках, в выборе краски для стен, в косых лучах падающего из окон света, в самом воздухе. Казалось, кто-то сохранил их детство, чтобы выставить в музее. Эди содрогнулась. Она стояла на пороге спальни, когда Джулия стала снимать спортивный костюм. Джулия разложила свое лиловое платье, белые чулки и черные лакированные туфли. Точь-в-точь такой же комплект она вчера выбрала для Валентины.
- Не надо, - попросила Эди.
- Что?
- Не надевай то же самое, что приготовлено для нее. Я не могу, надень что-нибудь другое, пожалуйста.
- Но…
- Прошу тебя, Джулия. Это чересчур.
Посмотрев на Эди, Джулия сдалась. В нижнем белье она прошла в гардеробную и начала бросать вещи на кровать, срывая их с вешалок.
Элспет слышала их разговор. Она выбралась из ящика и стала медленно пробираться в спальню. Валентину она по-прежнему сжимала в ладонях. Вчера Элспет держалась особняком. Всю ночь она сбивчиво оправдывалась сама перед собой. Я больше никогда ее не увижу. Она будет в помраченном сознании. Не хочу ее видеть. Я сама виновата. Она тут, и я должна ее увидеть. Если она узнает, то никогда меня не простит. Трусиха, трусиха. Убийца. Казалось, ее настроение передалось Валентине: та притихла - маленькое испуганное облачко, закутанное в темные мысли Элспет. А сама Элспет, разобравшись в своих чувствах, украдкой двигалась к спальне.
Эди и Джулия стояли по разные стороны кровати, роясь в куче одежды. Ох… вот и ты. Элспет стояла в дверях и наблюдала. Валентина просветлела и, казалось, затрепетала, как сердце. Эх ты. Как же так? Как ты допустила, чтобы такое случилось с тобой? В последний раз она видела свою сестру-близняшку в восемьдесят четвертом: они рыдали в объятиях друг друга в аэропорту Хитроу, а крошки-девочки спали в двухместной коляске рядом с ними. Прошел двадцать один год, и вот как все обернулось… Тебя не узнать. Постарела, но есть еще что-то, сильнее. Что же это? Что произошло? Элспет смотрела и думала: Он не заботился о тебе; ты сама вынуждена была о себе заботиться. Никто не любил тебя так, как я. Если бы мы были вместе… О Элспет!
Она пробиралась по стенке. Джулия это заметила и остолбенела, не сводя с нее глаз. Ты видишь меня, Джулия? А Валентину? Элспет села на диванчик у окна и попыталась стать еще более незаметной. Валентина извивалась и билась у нее в руках. Джулия подошла туда, где сидела Элспет, и протянула руку к Валентине. Валентина успокоилась, когда Джулия коснулась ее пальцами. Джулия закрыла глаза.
- Мышка?
- Что ты делаешь? - спросила Эди; Джулия стояла у окна с вытянутой рукой. - Джулия?
- Она тут! - воскликнула Джулия и разразилась слезами.
- Что? Нет, Джулия… иди ко мне, вот так.
Эди подошла к Джулии и обняла ее. В дверях появился Джек, и Элспет поразило, насколько старше и мягче он выглядит - одомашненный. Эди посмотрела на него через плечо Джулии и слегка покачала головой. Он ретировался. Элспет слышала, как он прошел через всю квартиру и спустился вниз. Вышел покурить, подумала она, неотрывно следя взглядом за Джулией и Эди. Джулия больше не плакала. Они стояли обнявшись и слегка покачивались вперед-назад. Элспет завидовала. Потом устыдилась. Она ее мать. Это ничего не значит. Слишком поздно, теперь ничего не исправишь. То, что казалось раньше важным, потеряло всякий смысл. Мы считали себя умнее всех. А оказались идиотками. Все разрушили. Элспет размышляла, можно ли что-нибудь исправить. Если бы вернуть Валентину, если бы двойняшкам уехать домой? Она бы заставила Валентину поехать с Джулией. Любой ценой. Вся эта скорбь - понапрасну. Она поднялась и вышла из комнаты. Ощутив внезапный приступ острой тоски, она поняла, что на самом деле это чувство исходило от Валентины; а Элспет жаждала остаться, побыть с Джулией и Эди. Прости. Я больше не могу выносить их вида. Тебе придется уйти со мной. Элспет приблизилась к окну кабинета и стала смотреть на улицу невидящим взглядом, крепко прижимая к груди свою вырывающуюся дочь.
Когда раздался стук в дверь, Роберт подумал, что увидит Джулию. Но оказалось, это Джек.
- Пустишь? Меня выставили, вот я и подумал, может…
"Не хочет оставаться один", - понял Роберт.
- Конечно. Входи.
До этого Роберт сидел за письменным столом, уставившись на свою необъятную рукопись. Все, что угодно, было лучше, чем оставаться одному. Он повел Джека на кухню.
- Что ты будешь? Чай? Кофе? Виски?
- Да. Последнее.
- Вода? Лед? - Роберт достал два стакана и бутылку.
- Первое - да, второе - нет, спасибо.
Роберт налил в графин воды и поставил перед Джеком. Они сели друг напротив друга. Кухня, выгоревшая на солнце, просторная, выглядела до странности веселой. Джек прикидывал, найдется ли в этом доме квартира, где можно перекусить. Роберт перехватил его взгляд, устремленный на пустые буфетные полки.
- В последнее время есть совершенно не хочется. Но могу сделать тосты, будешь?
- Еще бы. Наверху - хоть шаром покати. Джулия совсем отощала.
Роберт не ответил, но встал и начал готовить тосты. Открыв холодильник, он достал банку джема и банку мармита и вернулся за стол. Джек отклонился на спинку стула. Стулья на кухне были в стиле начала пятидесятых - тонкие, из металлических трубок и винила. Роберт опасался, не сломается ли такой стул под весом Джека. Он опять поднялся и достал столовые приборы.
Джек заговорил:
- Скажи, я могу задать тебе личный вопрос?
Роберт буркнул что-то невнятное и сел на место.
- Кем ты был для Элспет? Бойфрендом? Второй половиной? Гражданским мужем - или как тут у вас говорится?
- Да. Я был - для Элспет. Ее творением - вот слово, которое ты ищешь.
Щелчок тостера, вытолкнувшего поджаренный хлеб, напугал их обоих. Роберт положил три ломтика Джеку и один себе. Подал тарелку Джеку. Они стали в молчании намазывать джем. Ни один не проронил ни слова, пока Джек не дожевал все тосты. Роберт протянул ему четвертый ломтик - свой, оставшийся нетронутым. Джек подумал: "Ему хоть трава не расти". Роберт подумал: "Сейчас меня вырвет".
Джек плеснул себе виски и добавил воды. После чего опять взялся за свое:
- А Элспет когда-нибудь рассказывала тебе, что произошло между ней и Эди?
Роберт покачал головой. "Огорошил, дружище".
- При жизни - нет. Но она оставила мне свой архив, в том числе и дневники. И еще личное письмо, объясняющее некоторые вещи.
- Ага. Вряд ли ты мне их покажешь, верно? Письмо, например.
- Ну, ты же видел завещание Элспет. Она категорически не хотела, чтобы ты и ее сестра получили доступ к архиву.
- Угу.
Джек доедал последний тост. Роберт не сводил с него глаз.
- На самом деле мне нужен ответ на один-единственный вопрос. Все остальное я знаю, - произнес Джек.
- И что это за вопрос?
- Зачем они это сделали?
Роберт не ответил.
- Я просто хочу понять смысл этой маразматической игры, в которую мы играем столько лет. Насколько я могу судить, никто никого не одурачил, но по каким-то причинам всем нам приходится делать вид, будто мы - ни сном ни духом.
- В каком смысле?
- Ты разве не знаешь, что они поменялись?
- Знаю, но Элспет считала, что тебе это неизвестно.
- Нет, она как раз знала, что мне все известно. Я хочу сказать, беременность сильно повлияла на ее фигуру - вероятно, только Эди этого не понимала… Может, Элспет насылала на нее порчу? Слушай, я понимаю, ты мне всего не расскажешь, - продолжал Джек. - Ну а если я тебе изложу, как сам это понимаю? А ты, допустим, будешь слегка поднимать бровь, если услышишь что-нибудь похожее на правду. Можем так сделать?
- Ну давай.
- Ладно. - Джек отхлебнул виски. - Я вообще-то с утра не пью.
- Я тоже. - ("Разве что в последнее время".)
Теперь и Роберт налил себе виски. Он опасался, что от запаха его вырвет, но пошло хорошо. Он осторожно выпил до дна. "Люблю запах напалма поутру".
- Итак, - начал Джек. - Восемьдесят третий год. Эди и Элспет Ноблин снимают квартирку в Хаммерсмите и ведут богемный образ жизни, который дорого обходится их матери. Близняшки только что закончили Оксфорд, я получил место в лондонском отделении банка - того самого, где работаю по сей день. У меня состоялась помолвка с той, которая известна нам с тобой как Эди, но в те времена ее звали Элспет. Дальше я буду называть сестер их нынешними именами, чтобы избежать путаницы.
- Валяй.
- Элспет, твоя Элспет, меня недолюбливала. Открытой враждебности, конечно, не проявляла: у нее была типично британская манера - сам знаешь, если с тобой не хотят знаться, тебя обдают холодом. Вроде бы не ссорились, но она понимала, к чему все идет: я собирался увезти ее сестру в Штаты. Не знаю, сказывалось ли на ваших с Элспет отношениях то, что у нее есть сестра-близняшка.
- Да не особенно. Эди уехала. Элспет ее почти не вспоминала. Но, глядя на Джулию и Валентину, я многое для себя уяснил.
Роберт мог только догадываться, что именно сказала родителям Джулия о его отношениях с Валентиной.
- Ну, известно же про близнецов: мол, никто и никогда не восполнит потерю брата или сестры. Я про то, что мы с Эди, конечно, любим Валентину, но Джулия… даже представить не могу, как она будет жить дальше… - Джек посмотрел на свои руки. Роберту стало трудно дышать. - Так вот. Близнецы, Эди и Элспет, начали вести себя странно. Ты просто не видел их вместе. Они, конечно, были очень похожи, но не в такой степени, как сами думали. Когда они выдавали себя друг за дружку, это всегда чувствовалось - притворство не скроешь. Ну, то есть, чтобы быть собой, никаких стараний не требуется, но когда одна из сестричек Ноблин притворялась другой, ее старания можно было учуять за версту. Итак, Эди стала выдавать себя за Элспет - именно так: моя невеста начала притворяться своей сестрой… даже заигрывала со мной; твоя Элспет ни за что бы на это не пошла, потому что я - правда, без видимых причин - ей не нравился.
- На кой это понадобилось?
Джек покачал головой:
- Моей жене всегда недоставало уверенности. Она была слабее сестры, но спустя годы ей удалось перенять кое-что из ее характера. Я думаю, она проверяла меня, хотела посмотреть, как я себя поведу.
- И как же ты себя повел?
- Разозлился. А потом совершил большую ошибку. Я им подыграл.
- Ага.
- В самом деле. Так что, бла-бла-бла… все осложнилось. Я на девяносто девять процентов уверен, что к алтарю со мной пошла Эди. Моя Эди, ты понимаешь. А подмена произошла перед нашим отлетом в Чикаго.
Роберт представил, как Элспет сидит рядом с Джеком в самолете.
- Элспет до ужаса боялась летать.
- Они обе такие. Вот почему мы с Эди не навещали девочек, хотя сейчас это звучит как бред сумасшедшего. А выдало их другое.
Роберт ждал объяснения. Но вместо этого Джек сказал:
- Прошу тебя… ответ должен быть в бумагах Элспет. Иначе почему она так уперлась, чтобы нам их не показывали?
Роберт ответил:
- Не понимаю… что ты надеешься там найти? Элспет забеременела, ты - отец; сестры, зацикленные на себе, тут же решили, что надо просто поменяться документами, и все будет отлично.
- Я никогда не спал с Элспет, - выдавил Джек.
"У меня сейчас башка лопнет", - подумал Роберт.
- Минуту, - сказал он.