– Понятно. Не успел. – Женя помолчал, потом он улыбнулся. – Ну чего ты раскис? Ну не успел, ну и что? Успеешь.
– Ты думаешь?
– Я думаю. Я думаю, что они от тебя так просто не отстанут. Если уж взялись непонятно почему.
– Ты мне веришь? А? Жень?
– Я тебе верю. Тебе от этого легче?
– Конечно.
– Тогда отдохни.
Дима потянулся к таблетке.
– Без снотворного. Просто закрой глаза и полежи. Я сейчас приду.
Дима закрыл глаза. Женя вышел из амбулатории. Он кругами ходил по отсеку.
В отсеке сработал вызов "каштана":
– Вахтенный пятого!
– Есть вахтенный!
– Врач в отсеке есть?
– Есть!
– Врачу позвонить командиру!
– Есть, передано!
Женя отправился к ближайшему телефону Командир ответил:
– Командир!
– Товарищ командир…
– Да, я понял. Что там с Осеевым?
– Спит.
– Опять снотворное?
– Пока нет. Так спит.
– Понятно. Боитесь привыкания. Как он? Как его видения?
– Постоянно разговариваем об этом.
– Заговариваете?
– Конечно, товарищ командир.
– Хорошо. Если что – сразу ко мне.
– Есть!
Это была его бабушка. Он это точно знал. Он узнал ее сразу.
– Бабушка!
– Да.
– Как же так?
– Что тебя удивляет?
– Почему ты здесь?
– Я хочу помочь тебе вспомнить.
– Вспомнить? Что я должен вспомнить?
– Ты сильно болел в детстве. Помнишь?
– Болел. Да. И что из того? Все болели.
– Нет. Так болели не все. Тебя с трудом спасли.
– Меня спасли?
– Теперь ты должен спасти.
– Кого я должен спасти?
– Их больше некому спасти.
– Но кого, бабушка, кого?
– А разве мы спасаем того, кого не знаем? Посмотри, что у меня есть.
Это была гравюра – множество людей в старинной военной форме. Среди этих людей он нашел и себя.
– Но ведь это было давно, – сказал он и поднял глаза.
Как только он поднял глаза, то увидел, что бабушка исчезла. И сейчас же кто-то толкнул его в плечо.
– Бежим!
– Куда?
– Сейчас будет налет. Они прилетят.
– Кто?
И вот он уже бежал. Рядом с ним бежали какие-то люди, и он бежал вместе с ними по бескрайнему пустому полю. Людей было много, кто-то кричал, потерялся.
– Сейчас! Они уже летят!
По небу летели огромные хищные птицы. Множество птиц. Целая стая. Все небо стало черным от птиц.
А потом они превратились в самолеты и сейчас же началась бомбежка. К земле устремились тысячи бомб. Они поднимали землю на воздух. Он почему-то вспомнил, что надо упасть в воронку и переждать, потому что бомбы редко падают в одно и то же место. Когда он упал в воронку, то перевернулся и посмотрел на небо. Оттуда на него медленно опускалась огромная бомба.
Она будто не падала, а именно медленно опускалась, и он начал карабкаться из воронки, скользя и скатываясь назад. Он несколько раз обрывался вниз и сейчас же карабкался снова. Он удивлялся тому, как медленно падала бомба. Когда она упала, его в воронке уже не было. Он лежал на самом краю, и его засыпало землей. Он ничего не слышал. Мир вокруг него оглох.
– Мы будет тебя лечить, – сказали дети.
Он лежал на кровати, и кровать окружили дети.
– Скажи "А-а-а!".
Ему было трудно говорить. Он хотел сказать "А-а-а!", но он только мычал. У него не было лица. Только глаза и марлевая повязка, прикрывавшая кровавое месиво. Ему не было больно, и еще у него не было рук. Ниже груди все представляло собой один большой кокон.
– Оставьте его! – сказала строгая женщина, и дети, галдя по дороге, покинули комнату.
– Сейчас мы все исправим, – сказала женщина и провела рукой по его лицу, и сейчас же у него появилось лицо – все кости встали на свои места, а потом появились руки и ноги. Она стерла кровь ладонями. Там, где она проводила рукой, кровь исчезала.
– Вставай, – сказала женщина, и он встал.
– Идем, – позвала она, и он пошел за ней по бесконечным коридорам.
– Сегодня прием у королевы, – говорила она на ходу. – Это такая редкость. Это большая редкость. Будут все. И ты приглашен. Вот только на обед тебя не пригласили.
"Ну и ладно, – подумал он, – зачем мне их обед, и королева мне не нужна!"
– Ну как же! – Она словно читала его мысли. – Королева очень нужна. Она нужна всем.
– Зачем? – спросил он.
– Она может изменить Судьбу. Все хотят изменить Судьбу. Разве ты не хочешь?
– А ее можно изменить?
– Конечно. Надо только пожелать. Ты желаешь?
– Я?
– Смотри, – она протянула ему пробирку. – Вот твоя Судьба.
В пробирке было что-то похожее на яичный белок.
– Вот это моя судьба?
– Да. Видишь, сколько тут лишних узелков и линий?
– Не вижу.
– Сначала никто не видит, но если как следует приглядеться, то можно убрать это, это и это. Я бы убрала и это, как ты считаешь?
– Как я считаю?
– Ну да! У всех спрашивают. И каждый решает сам.
– А что я должен решить сам?
– Ты должен решить, для чего тебе жить.
– Это решаю я?
– Да.
– А как же судьба?
– Сначала решаешь ты, а потом – Судьба.
– А если мы сейчас разобьем эту пробирку, грохнем об пол, то и судьба закончится, и я умру?
– Нет. Пробирку разбить можно, но Судьбу можно потом собрать с пола – ничего с ней не сделается. Запачкается немного, замарается – мало ли у нас замаранных судеб? – но потом очистится. Все очищается. Да, и вот еще что: ничего просто так разбить нельзя. Для этого надо иметь собственную Судьбу, в которой можно будет разбить чужую Судьбу. Я же говорила про узелки. Там много узелков, к которым должны подойти узелки другой Судьбы. Если слить все это в одну большую пробирку, то судьбы перемешаются, и тогда…
– Королева, королева! – раздалось впереди, и его собеседница смолкла. Она присела в почтительном реверансе.
По проходу шла женщина в черном. За ней двигалась свита. На вид ей было лет шестьдесят. На груди у нее висел огромный бриллиант. Женщина остановилась рядом с ним и внимательно на него посмотрела.
– Это он? – спросила она. Голос у нее был тих и зловещ.
– Да, ваше величество! – ответила за него его спутница.
– А его Судьба?
– В ней много лишнего, ваше величество.
– Кто может знать. Только ум-недомерок сразу и во всем видит лишнее. Покажите.
Ей почтительно протянули пробирку. Она взяла ее в руки, взболтала, посмотрела на свет. Она смотрела и смотрела.
Ему стало не по себе. Это было разглядывание хирурга. Наконец она скупо улыбнулась:
– Ничего необычного. Несколько ненужных узелков. Он немного побродит. Иные блуждают годами. Если б все было просто, кому нужен был бы человечий ум. До всего надо дойти самому.
– Но у нас пять дней, ваше величество.
– И пять ночей. Он справится. Немного мучений и боли.
– Так все перемешалось, ваше величество.
– Я знаю. Все будет так, как начертано. Надо только помочь ему вспомнить. Он вспомнит.
Потом она обратилась к нему:
– Я не приглашаю вас на обед.
– Да, ваше величество, – сказал он, склонившись.
– Это пока не для вас. Он должен вспомнить, – бросила она женщине и пошла прочь. Свита двинулась за ней.
– Да, ваше величество! – присела та низко.
– Что я должен вспомнить? Что? – спросил он у женщины, когда они остались одни.
– Не надо так горячиться, – ответила она. – У нас есть Время.
– Время? Какое время?
– Время. Внутри каждого из нас есть Время. Чем сложнее человек, тем больше в нем накоплено Времени.
– И что потом?
– А потом человек умирает и отдает свое Время.
– Для чего тогда все?
– Для чего?
– Для чего накапливать с таким трудом, чтоб потом отдать!
– Это закон Времени. Все накапливают Время. Иначе ты не человек, а камень, листва – в них мало Времени. Интересно только то, в чем много Времени.
– Кому интересно?
– Судьбе.
– Но судьба в пробирке.
– В пробирке путь. А Судьба… ты только что ее видел.
– Королева?
– Не будем отвлекаться.
– Как же не отвлекаться? Я же должен понять!
– Судьба дает тебе все для этого, но есть путь, который ты выбираешь сам. Это и есть твоя Судьба.
– И я могу выбрать все что угодно?
– Все, что угодно Судьбе. Надо только вспомнить.
– Как я могу вспомнить то, чего не было?
– Все уже было. Ты всего лишь добавляешь нить. Остальное уже соткано. Это похоже на ковер. У каждого своя нить.
Дима открыл глаза – рядом был Женя.
– Ну, как ты?
– Женя, мне надо вспомнить.
– Что вспомнить?
– Они не сказали. Но я должен. Осталось пять дней.
– Правильно. Осталось пять суток. Придем в базу, и там я тобой займусь по-настоящему.
– И пять ночей. Так сказала королева.
– Теперь там была королева?
– Женя, понимаешь, у всего есть судьба.
– Я об этом тоже догадывался.
– Да нет же! Все не так.
– Что не так?
– Понимаешь, все в пробирке…
– Боже! Началось…
– Но послушай!..
– Я слушаю.
– И твоя судьба и моя – они в пробирке…
Женя демонстрировал безграничное терпение.
– А потом их сливают…
– Содержимое этих пробирок. Вместе. В одну лохань.
Дима смотрел на него с недоумением. Он никак не мог понять, как же Женя догадался.
– Да…
– Слушай, Дим, ну что ты несешь!
– Это все из-за Времени.
– Какого времени?
– Которое внутри нас. Им нужно Время.
– Им нужно время?
– Они его скапливают.
– Кто скапливает?
– Судьба.
– Которая в пробирке? Дим, ну ты сам себя послушай. Ты себя-то слышишь? Я так не могу. Я должен пройтись. Я погуляю в отсеке. Ты лежи, я сейчас приду.
Уходя, Женя обернулся:
– Дима!
– Да.
– Ты говорил, что некоторые видения у тебя повторяются.
– Да.
– А тот человек, с розовыми волосами, к тебе больше не приходил?
– Тот человек?
– Да.
– Не приходил.
– Хорошо. Лежи. Я скоро.
Женя повернулся и стал выходить из амбулатории. Он очень медленно открывал дверь в отсек. В этот момент его волосы стали розовыми.
– Я схожу с ума, я схожу с ума, – Дима это твердил и твердил. – Надо же! Розовые. Я уже думать про них забыл.
– Ну как?
Дима так это все твердил, что пропустил возвращение Жени, – тот уже зашел в амбулаторию и прикрыл дверь:
– Как ты?
– Я?
– Ну не я же!
Никаких розовых волос. Неужели все это опять привиделось?
– Я? Нормально.
– Ну да, нормально. Ты будто привидение только что увидел. Рассказывай.
Теперь можно. Я погулял по отсеку, привел в порядок ум и готов тебя слушать хоть до утра: судьба, время, пробирки – давай. Теперь обо всем этом по порядку – так, глядишь, мы и поймем чего-нибудь. Ну! Что там тебе про судьбу наговорили?
– Жень, но ты же не веришь ни одному моему слову.
– А ты бы себя послушал. Человек очнулся, а потом и говорит: "Я видел королеву". А потом эта королева оказывается судьбой. И все это в пробирке. Ну где здесь норма? Как это все я должен воспринимать? Вот я и пошел погулять. Но теперь я пришел, и ты мне теперь расскажи все, что, на твой взгляд, во всем этом бреде было особенно странно.
– Странно?
– Да.
– Я только что столько всего наговорил – спятить можно, а ты говоришь: что в этом было особенно странно.
– Да. Именно так.
– Странно то, что все они говорят о том, что я должен что-то вспомнить.
– Вспомнить?
– Да.
– Что вспомнить?
– Вот это-то и не говорят.
– То есть им надо, чтобы ты что-то вспомнил, но что – это они не говорят. Правильно?
– Да.
– А как они это не говорят? Они уходят от ответа?
– Да.
– То есть прямых подсказок нет. Но возможно, ты действительно должен что-то вспомнить.
– Ты все это воспринимаешь всерьез?
– Я воспринимаю всерьез твое состояние. Вот твое состояние – это всерьез. И все, что поможет мне улучшить твое состояние, хотя бы и видения царицы Савской, – я это все буду воспринимать всерьез. Тут же дело не в словах, ты же сам говорил.
– Я-то говорил, но иногда они так со мной разговаривают, что…
– Что это не кажется тебе верным.
– Да.
– То есть, если я правильно понял, иногда – заметим – только иногда, не всегда, они дают очень точное описание. Описание чего?
– Описание?
– Ну да, о чем они говорят и судят очень здраво.
– Иногда они очень здорово говорят об устройстве мира, что ли. Понимаешь, иногда я улавливаю смысл в том, что они говорят, а то никак не могу его удержать – все рассыпается.
– Но что-то повторяется?
– Повторяется. Они все время говорят, что я знаю, что должно произойти, и я должен вспомнить и спасти.
– Кого?
– Понимаешь, там была моя бабушка.
– Твоя бабушка.
– Во сне.
– Я понимаю.
– Или мне только казалось, что это была моя бабушка. Но она показала мне старинную гравюру и просила спасти.
– Кого?
– В том-то все и дело. – Дима посмотрел на Женю внимательно и сказал: – Меня.
– Как это?
– На гравюре изображен я.
– И больше никого?
– Нет. Там есть люди, но я никого из них не знаю.
– А речь шла о спасении именно тебя.
– Может быть. Во всяком случае, я так их понял. И еще они говорили, что у меня пять суток.
– Ну, это легко. Мы об этом уже говорили. Мы приходим в базу через пять суток. Вот это и засело у тебя в голове. Что-то еще. Что-то поразило тебя еще. Что?
– Они сказали, что судьбу нельзя поменять, а потом сказали, что можно и что я должен что-то изменить, отсечь…
– Отсечь?
– Они считают, что там что-то лишнее.
– И это все? Это все, что тебя поразило? Там еще что-то было. Вспомни. Что-то необычное.
– Женя, но это же был сон.
– Это не сон. Сам говорил, что это другая реальность, что все, даже боль, настоящее.
– Больно, да, это так.
– Вот видишь! Что еще? Тут что-то есть. Приходит к тебе женщина, вроде твоя мать, потом бабушка, которая не совсем на твою бабушку похожа. Родственники? Родственники – это механизм. Родственники уводят нас в сторону. Есть что-то еще. Вспоминай. Ты говорил что-то о времени.
– Так они говорили.
– Хорошо, они. Что там со временем?
– Они считают, что весь этот мир существует для сохранения Времени внутри себя. Это такой механизм. Все совершенствуется потому, что с этим совершенством оно может удержать в себе Время.
– Хорошо, удержали, и что это нам дает?
– Я не знаю.
– Хорошо. Оставим эти дебри со временем пока в покое. Что еще?
– Там была бомбежка.
– Бомбежка?
– Да, нас бомбили.
– Нас? Ты был не один?
– Сначала были птицы.
– Так! Теперь птицы. Где были птицы?
– Они летели в небе.
– Как я не догадался! А потом?
– А потом они превратились в самолеты.
– И?
– И из них бомбы стали сыпаться.
– На кого?
– На нас.
– И сколько было вас?
– Целое поле.
– Целое поле вас. Ты хоть кого-нибудь узнал?
– Нет.
– И что потом?
– Меня изрешетило осколками.
– И дальше?
– Они меня восстановили.
– Восстановили?
– Да. Одним движением руки.
– Фу! Ничего. Никаких зацепок. Пустота. Бред. Таких сновидений у любого с тысячу за ночь наберется. Что-то должно быть еще. Что-то тебя поразило. На тебе лица не было, когда я вошел. Что? Может быть, ты боишься? Боишься мне сказать?
Дима смотрел Жене прямо в глаза. В глазах был страх. Женя угадал – боится.
– Что? Говори. Ну?
– Хорошо, я скажу – Дима проглотил слюну – Когда ты выходил за дверь, ты спросил, не видел ли я опять розовые волосы.
– Ну? Видел? Где?
– У тебя на голове. Ты выходил и задал этот вопрос, а потом повернулся, и вся голова у тебя была розовая.
– У меня? А потом?
– А потом ты пришел, и цвет волос был обычным.
– Стоп. Это важно. Все снова. Я спросил: не приходил ли к тебе опять человек с розовыми волосами. Ты ответил, что нет. Потом я повернулся, и тут ты увидел у меня розовые волосы?
– Да.
Женя откинулся на стуле и внимательно посмотрел на Диму.
– Это подсказка.
– Думаешь?
– Уверен. Только о чем она говорит? Розовые – это как что? Не понимаю. Пока. Пока я не понимаю.
– Отчего у человека могут быть розовые волосы?
– Покрасил. Отчего же еще. Или не покрасил? А? Или ему покрасили? Как ему могли покрасить? А? Дима? Как?
– Не знаю.
– Когда ты узнаешь, уже может быть поздно. Хорошо. Прервались. На сегодня хватит. Надо все это переварить. Спи давай.
– Дай таблетку. Я узнаю, что им нужно.
– Таблетку? – Черты лица Жени исказились, он сам на себя перестал быть похож. – Тебе нужна таблетка от безумия. Ты всякий раз возвращаешься оттуда еще более безумным, Дима. Не замечаешь? Конечно, надо дать тебе таблетку. И ты все узнаешь.
– Чего это ты, Жень?
Женя выглядел опустошенным, усталым. Наконец он вздохнул:
– Ничего мы не узнаем. Ничего. Ты хочешь таблетку? На, бери.
Кухонный нож по доске. Лезвие опускается на поверхность доски медленно. Нож режет какие-то кусочки, на первый взгляд теста.
– Вот так! – говорит женщина. – Вот и хорошо. А теперь нарежем эти железки.
Она берет небольшие круглые железные болванки и легко их режет на части.
– Как легко ваш нож режет железо, – говорит он.
– Да. Железо вообще легко режется. Особенно в воде.
– В воде?
– Да. Если железо плавает.
– Железо плавает?
– Конечно. Подводная лодка, например.
– Подводная лодка?
– Ну да.
– Считаете, что подводную лодку можно легко разрезать?
– Конечно. Я же режу.
– Вот эти штучки?
– Это не штучки. Смотри, как легко.
– Но… зачем?
– Их очень много.
– Вы их режете, а там внутри люди?
– Люди? Там нет никого. Смотри.
Она приблизила к его лицу кусочек болванки. Эта штука имела очень сложное устройство – внутри шли какие-то микроскопические трубы, кабели. Но внутри никого не было.
– Видишь? Это мертвое железо.
– Мертвое.
– Конечно. Пойдем, я тебе еще что-то покажу.
Они шли по коридору, множество ответвлений, поворотов, а потом – выход на открытую веранду – и перед ним открывается широкая зеленая долина, вдалеке угадываются горы, покрытые лесом, звенят ручьи.
– Что это? – спросил он.
– Нравится?
– Очень.
– Это ваш мир.
– Какая связь между этим миром и миром подводной лодки?
– Все связано.
– То есть миры…