– Придумала!.. Великий Видимый Позор.
– Еще хуже… Хочешь нам позор удвоить?! Да, есть негодяи, взяточники, казнокрады, убийцы, льстецы! Их все видят, их все знают!.. То наш великий видимый позор, но зачем его удваивать?! Думай…
– Придумала…
– Ну?!
– Великая Всенародная Правда.
– Правда? Правда одна, она есть или ее нет, вернее, ее могут не замечать, говоря всякую ложь, поэтому приходится правду выискивать между имперскими слезными воспоминаниями о прошлом и общими будущими надеждами.
– Ну, ты философ!
– Поэтому правду не надо удваивать – она или есть, или ее нет… Да, она великая правда, а другой она быть не может! Ну, думай, винтик!
– Как ты сказал?
– Винтик ты.
– Винтик? Я?
– Винтик, шестерка в сравнении с нашим Хозяином.
– Ой, придумала…
– Ну?
– Винты Властной Вертикали.
– Тогда получается ВВВ, а не ВВП.
– Ладно, Винтиковая Вертикальная Поддержка.
– Неплохо!.. Иногда ведь можешь додуматься, совсем недурно.
– Да?
– Прямо великолепно придумала. Браво! А где ж удвоение винтиков?
– Зачем? Мы все, как обычные винтики, должны потеть, работая на Хозяина, а нас чего удваивать?
– Как зачем? Чем больше этих мелких винтиков для нашего Хозяина, тем больше будет работников.
– Тогда еще продолжение нужно по поводу удвоения. Придумал!
– Ну?
– Возрождение Винтиков Приспособленцев.
– Гениально! Ведь можем!.. А почему говоришь о приспособленцах?
– Но Хозяину нужны ведь только те, кто молчит и приспосабливается к нашей жизни!
– Верно! Хозяину очень понравится!
Как и ожидала Лена, неприятности появились у Алексея после выхода первых двух номеров "Честной газеты". Конечно, до появления газеты у него случались неприятные инциденты в Думе, когда в порыве молодой горячности, максимализма и открытой, честной натуры Алексей мог в отличие от многих коллег что-то возражать Подпевалову, произнести речь или выкрикнуть ту или иную филиппику против общего мнения, что постоянно раздражало внешне спокойного Подпевалова.
После решения городской Думы по поводу "Честной газеты" в редакцию наведался тот же капитан милиции, который заходил уже дважды, но теперь он был не один, а с пятью сотрудниками в черной униформе, черных масках и с автоматами.
– Что такое? – удивился Алексей, встав из-за стола.
– Так, всю документацию мне, – приказал капитан, – все компьютеры срочно отключить.
– А по какому праву?
– Вот постановление прокуратуры, – показал капитан постановление Алексею, держа его в своих руках и даже не отдавая на время ему.
Взяв компьютеры, люди в черных масках молча пошли к выходу.
– Как видите, – произнес сухо капитан, – ваша деятельность пока запрещена. Поэтому прошу всех сотрудников выйти из помещения.
– Почему? – спросила Лена.
– Да, мы же работали? – не понял Антон.
– Помещение мы запечатаем, – продолжал капитан, – всех сотрудников со своими вещами прошу срочно выйти на улицу.
Через минут пять Алексей, Лена, Антон и Максим стояли на улице, грустно глядя на удаляющуюся машину.
– Всё, газеты нет, – вздохнув, тихо заключил Алексей.
– Ладно, может, удастся потом продолжить работу, – попыталась успокоить его Лена, но безуспешно: традиционная улыбка исчезла с лица ее любимого и он целый день пробыл потом мрачным…
Глава 16
Внучатый племянник предка Рюрика
Горемыков вызвал к себе в очередной раз главного прораба Короля.
– Ну, как строительство? – спросил Горемыков.
Король решил изъясняться языком мэра, поэтому ответил в лучших традициях его стиля:
– Наращиваем!
– Да?
– Еще усиливаем! – добавил Король.
После паузы Горемыков спросил:
– А если поподробней? Поподробней бы!
– Пока объекты не построены, но…
– Значит, что пока их нет, – перебил собеседника Горемыков, недовольно глядя на него. – Не мог наших строителей взять на стройку?
– Не понял…
– Почему строители молдаване?
– Но…
– Почему я узнаю об этом только сейчас? – повысил голос Горемыков, ударяя кулаком по столу. – Почему?
– Они самые лучшие строители, – тихо ответил Король.
– Кто это сказал?
– В ихней Молдавии.
– И что еще там тебе сказали?
Король замялся с ответом, а Горемыков вновь повторил свой вопрос:
– И еще что тебе сказали?
– Еще их нам посоветовала латвийская фирма "Виктория", но зарплату им не заплатила, поэтому нам придется им платить.
Горемыков рассердился, выкрикнув:
– Вот пусть эти латыши и платят твоим молдаванам, а то ко мне эти молдаване бегают: "Заплатите нам, заплатите!" А чего они сделали, чтобы я заплатил?
– Но…
– Чего они сделали? Чего?
– Но рабочие долго не будут трудиться без оплаты, – напомнил Король.
– А объекты построены?
– Замкнутый круг получается у нас, – произнес Король, растерянно смотря на мэра.
– Правильно мыслишь, – согласился Горемыков, – замкнутый круг и расхлебывать всё приходится мэру, а не кому-то другому. Мне, ясно? Мне!
– Я уточню все детали нашего строительства, если нужно, – как можно услужливее попытался сказать Король, стараясь не смотреть на злое лицо мэра, – молдаванам ранее не заплатила латвийская фирма "Виктория", поручив уплатить рабочим одной польской фирме, с которой у нее была договоренность о сотрудничестве.
– А мне чего знать эти подробности? Мне чего это знать? Плевать хотел на весь этот Запад с ихними фирмами и их проблемами!
– Послушайте… Так, но поляки сейчас в кризисе, они взяли кредиты в Англии и Бельгии.
– Черт! – выкрикнул Горемыков, не сдерживаясь, встав и начиная нервно ходить по кабинету. – Черт, я тут при чем? У них на гнилом Западе кризис, я должен платить? Ну, пусть молдаванам они все и платят, а мы тут при чем?
– Как при чем?
– Строительство в Новопотемкино стоит. Стоит!
– Как стоит?
– Очень просто, ничего ведь не сделано!
– Но они начали копать землю…
– Это вся работа, да? Вся работа?
– Нет, но…
– Ну, продолжай, чего там у тебя? – недовольно спросил Горемыков.
– Давайте им заплатим хоть аванс, – предложил Король. – тогда будут они стараться работать.
– Придется! – согласился Горемыков, садясь за стол. – Впредь будешь согласовывать всё со мной. Как это я упустил насчет рабочих, не понимаю.
Король поспешно кивнул:
– Хорошо, Демид Демидович.
– Ясно, да? Откуда рабочие, откуда, что и кто! Ясно, да?
– Мне ясно сразу, – попробовал заметить Король, – но повторять постоянно мне не надо, я слышу хорошо.
– Ах, хорошо ты слышишь? Да? Хорошо слышишь?.. Только соображаешь неважно.
А ведь наш архитектор проект полгода назад составил, так? А строительство не начинали.
– По поводу проекта есть одно замечание, – осторожно произнес Король, отходя на шаг от мэра.
– Что? Что такое?
Король сконфуженно замолк, опасаясь гнева мэра.
– Ну, начал, говори!
– Проект архитектора Плюйского не подошел.
– Какому идиоту он не подошел?! – заорал Горемыков, вставая.
После паузы Горемыков вновь задал тот же вопрос и Король тихо ответил:
– Я могу сказать, но вам мой ответ не понравится…
– Ну?!
– Полгода назад Плюйский ознакомил нас со своим проектом, но вы его не утвердили.
Горемыков почесал затылок и спросил:
– Я? Я не утвердил? Я?.. А почему я не утвердил?
– Не помните?
– Нет…
– Тогда вы говорили, что хотите строить комплекс со стеклянной крышей, как когда-то видели за рубежом.
Горемыков кивнул, что-то вспоминая:
– И чего теперь?
– А теперь мы ждем проект спорткомплекса из Китая, – ответил Король. – Вы там видели многие постройки, спорткомплексы, которые понравились вам и поэтому решили подключить к работе китайских архитекторов.
– Да, склероз, может, у меня? – вслух произнес, размышляя, Горемыков, садясь за стол. – Не помню иногда…
– Витаминов побольше надо, – неожиданно сказал Король, но Горемыков подумал, что прораб его жалеть вздумал, поэтому закричал:
– Я сам знаю, чего мне надо и когда!.. Сам знаю!
После короткой паузы Горемыков, глядя на притихшего прораба, который старался не смотреть в его сторону, проговорил более благосклонно:
– Ладно, не злись на меня… Нервы! Нервы!
– Витамины надо…
– Всё, понял!..
Горемыков понимал, что сам ранее перемудрил со строительством, проектом и теперь приходится многое решать снова и в очень быстром темпе.
– Теперь что нам делать? – спросил Горемыков прораба.
– Жду со дня на день проект из Китая.
– Ладно, – махнул рукой Горемыков, – аванс рабочим заплатим. Иди!
Король вышел из кабинета.
Горемыков встал, подошел к окну, пытаясь забыть все неприятности на минуту, наблюдая городской пейзаж.
– Можно? – Дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то голова с рыжими волосами.
– Входите, – машинально ответил Горемыков, не поворачиваясь.
В кабинет вошел медленно пожилой человек в черном костюме и черном галстуке, в очках. Его рыжие волосы были зачесаны назад. Это был директор краеведческого музея Новопотемкино Антипкин Федор Анатольевич.
– Садитесь, – как можно приветливее предложил гостю сесть Горемыков, тоже садясь на свое место за столом.
– Вызывали меня? – спросил Антипкин.
– Да, как вы знаете, к нам скоро приедет министр из города М?
– Откуда?
– Ой, я так называю Москву, – сообщил, улыбаясь, Горемыков.
– Для краткости?
– Да. Министр едет из Москвы к нам, – продолжал Горемыков, – уже сто лет к нам никто не приезжал из центра. Вы, как директор музея, должны это знать.
– Да.
– Конечно, я поведу его в наш краеведческий музей, – объяснял Горемыков, – что было тоже всё как положено.
– Ясно, Демид Демидович. Можно идти?
– Чето ты такой быстрый? – недовольно произнес Горемыков. – Ух, какой быстрый выискался!
Антипкин вздохнул, даже не удивляясь фамильярности мэра, и промолчал.
– Я только начал разговор, а он уходить вздумал! – возмутился Горемыков. – Нам надо сделать так, чтобы министр понял, какой древний город Новопотемкино.
– Ясно, Демид Демидович.
– И что тебе ясно? Что ясно, а?
– Покажем наши недавние археологические находки, – услужливо ответил Антипкин.
– Мало. Мало!
– А что еще можно показать?
– Думай, – потребовал Горемыков, – нам надо сказку сделать былью.
– Где-то я слышал эти слова, – напряженно наморщил лоб Антипкин.
– Естественно, слышал… Ну, придумал?
– Честно говоря, многие археологические находки наши похожи на сказку, а не на быль, – заметил Антипкин, но, увидев помрачневшее лицо мэра, понял, что зря сказать последнюю фразу.
– Что?!.. Хочешь ты мне сказать, что я всем и всегда вру?
– Нет, но…
– Что я приказал археологам дурить всех?!
– Нет, но кто тогда…
– Молчи и слушай, если не хочешь сидеть на пенсии и получать три несчастных тысячи в зубы!
Антипкин кивнул, только и успев сказать:
– Я молчу, только вы, пожалуйста, не кричите на меня.
– Я кричу?.. Я кричу?!.. Когда я кричу, меня слышит вся мэрия, на всю оставшуюся жизнь мой крик ты запомнишь…
Помолчав, Горемыков продолжал неторопливо, глядя прямо в глаза Антипкина, пытаясь сразу угадать ход его мыслей:
– Есть у меня одна мыслишка, может, рискована она, но впечатление, как надеюсь, произведет на министра.
Антипкин молчал, со страхом ожидая, что же придумал мэр и как придется ему, Антипкину, выкручиваться из будущей авантюры.
Прежняя авантюра Горемыкова с удивительными находками местных археологов вроде удалась (нахождение бивня мамонта и серебряной монеты), но, как справедливо считал Антипкин, всё хорошо в меру.
– Итак, как слышал я, армяне уверяют, что они – самая древняя нация, их древнему государству Урарту более двух тысяч лет.
– При чем тут армяне?
– Слушай и не перебивай…
– Слушаю.
– Итак, есть такое мнение, что нужно сделать наш Новопотемкино древнее этого государства Урарту.
Горемыков замолк, внимательно смотря на грустного и молчащего директора краеведческого музея.
Оба молчали примерно минуты три, после чего нетерпеливый Горемыков не выдержал и спросил:
– Ну?
Антипкин пожал плечами, не отвечая.
– Ну, как твое мнение? Как твое мнение?
– Если есть уже чье-то мнение, чего ждать лично мое мнение?
– Ну, ты стихами мне не отвечай… Ты можешь быстро ответить или нет?
Антипкин не ответил.
– Что-то ты быстро делаешь в жизни или нет?
– Быстро у меня ноги стали уставать, когда хожу, – пожаловался Антипкин, потирая ноги.
– Черт, шут с твоими ногами и остальными конечностями, – разозлился Горемыков, – ты на вопрос мой отвечай!
– Если за меня вы всё решили, что мне отвечать? – пожал плечами Антипкин. – Понимаю, хотите сделать наш город очень древним, но уже огласили, что он древний. И бивень мамонта удалось якобы найти, и серебряную монету раскопали…
– Этого мало!
– Да? Что вы хотите от простого директора музея? – жалостливо глянул на злое лицо мэра Антипкин. – Чего я еще могу там придумать, обмануть, написать, приписать?
– Поменьше слов и побольше бы дел, – строго ответил Горемыков. – Побольше б дел! Насчет этого простого директора что-то не понял.
– Чего тут непонятного? Я – простой директор.
– Директор простым быть не может.
– Гм, вы так считаете? – усомнился Антипкин.
– Да, вот именно так и считаю. И простых директоров нам не надо!
– Я не понимаю, что мне надо делать…
– Что делать? Взять старый кувшин, который может сойти на что-то очень древнее, написать на нем: "Новопотемкино" и зарыть в земле.
Антипкин изумленно спросил:
– А потом при министре из города М раскапывать землю будем и станем кувшин вытаскивать?
– Нет, не дошло до тебя! – воскликнул Горемыков. – За день до приезда министра археологи найдут этот кувшин, прессу позовем, телевидение, положим кувшин на самое видное место в музее. А потом я покажу его министру, когда он будет знакомиться с достопримечательностями Новопотемкино.
Антипкин молчал, хотя Горемыков впился в него напряженным взглядом, ожидая какого-то ответа.
После короткой паузы Горемыков не выдержал:
– Ну, что скажешь?
– А бивня мамонта и серебряной монеты мало?
– Это было хорошо раньше, но сейчас, когда министр едет, этого нам мало.
Антипкин попытался возразить:
– Но это ведь одна показуха!
– Чего?!.. – заорал Горемыков. – Я пытаюсь выйти из кризиса, чтоб министр был бы доволен, а ты? Это поганое ухо у тебя, которое только и впитывает мерзости! Ну?
– Хорошо… – тихо ответил Антипкин, шумно вздыхая. – Раз надо…
– Да, надо! Очень надо! Очень!..
– Хорошо…
– Есть такое слово: "надо"! – обрадовался Горемыков, понимая, что более Антипкин возражать не станет. – Надо! Но у меня есть еще одна мыслишка.
Антипкин снова шумно вздохнул, со страхом ожидая новой мыслишки мэра.
"Может, все-таки мне на пенсию пойти, – подумал Антипкин, – чтоб не участвовать в его аферах?"
– Так, – продолжал Горемыков, – мой род, как я понимаю, не очень древний, как хотелось бы… Мама моя в детстве что-то говорила о деде и прадеде, но больше я ничего не знаю… А хотелось бы иметь древнюю родословную. Свою древнюю родословную!
– Это как же? – совершенно случайно вырвалось у Антипкина. – Мне что-то где-то приписать?
– Гм, приписками занимаются не в музее, – резко ответил Горемыков, моментально снова мрачнея. – От тебя требуется одна мелочь.
– Мелочь?
– Именно мелочь, даже не мелочь, а мелочишка какая-то.
– Мелочишка? И что же конкретно требуется? – допытывался Антипкин, уже начиная понимать, к чему клонит Горемыков.
– Слушай внимательно… Я тебе фото дам своего прадеда (сохранилась всего одна старая его фотография, но ее увеличить надо), разместишь это фото в рамке в зале средних веков и напишешь ниже фото следующее: "Горемыков Мстислав Иванович, внучатый племянник предка Рюрика".
Услышав идею Горемыкова, Антипкин вскочил и замахал руками, почти крича:
– Нет! Нет!
– Что значит нет? – не понял Горемыков. – Нет? Отказываешься мне помочь?
– Я не хочу участвовать в этой авантюре!
– Ах, не хочешь? На пенсию захотел, дружок?! – рассвирепел Горемыков, ударяя кулаком по столу.
– Лучше на пенсии сидеть, чем в тюрьме.
– Черт, какой тюрьме?
– Это же мошенничество, обман! – не сдерживая себя, ответил Антипкин, возбужденно ходя по кабинету.
– А ты можешь хоть завтра в тюрьме оказаться, – ошеломил Горемыков директора краеведческого музея.
Антипкин остановился, оторопело смотря на Горемыкова.
– За… за что?… Я ни в чем…
– Виноват! Мы всё можем сделать! – грозил Горемыков. – Виноват?.. Можно найти любую ошибку на пустом месте… Налоги, нецелевое расходование материальных средств, использование служебного положения в личных целях…
– Но…
– Продолжать или понял?.. Можно любого упрятать в тюрьму, если сильно захотеть! Будешь в тюряге сухари есть и сопли жевать, ха-ха!
– Да? Как Крестовского сначала посадили в тюрьму, а потом он вынужден бежать за рубеж?
– Это из другой оперы, – ответил Горемыков. – можешь хоть завтра попасть в тюрьму.
– Не надо…
– Надо, Антипкин, надо, если по-хорошему не понимаешь. Ну, что скажешь?
Короткая пауза.
– Ну, что молчишь?
– Сейчас решу…
Короткая пауза.
– Ну, решил? – требовательно спросил Горемыков.
– Сейчас решу…
Короткая пауза.
– Ты что-то в жизни быстро делаешь или нет?!
– Быстро у меня только ноги устают, – вздохнул Антипкин, садясь на стул.. – Ладно, хорошо… Но зачем эта афера?
– Это нужно для имиджа нашего города, как это ты не понимаешь!.. Для имиджа!. Пыль в глаза министру пустить!
Горемыков достал бутылку водки и стаканы.
– Имидж, рейтинг сейчас очень важные понятия! Выпей, успокоишься, – милостиво предложил он, наливая водку.
Антипкин залпом выпил, вздохнул, Горемыков протянул ему коробку с конфетами:
– Угощайся, не сердись на меня.
– То кричите, то угощаете…
– Как говорится, и кнутом, и пряником, – усмехнулся Горемыков, выпивая. – Надеюсь, слышал ты о сумасшедшем моем заве домами и дворниками?
– О ком?
– О моем директоре РЭУ Писаренко? Писаренко?
– А-а, немного.
– Сейчас эта жертва жилищной реформы сидит в психушке, – продолжал Горемыков, – против меня хотел он пойти.
– Да?
– Да… Бред нести стал, что душу свою увидел, говорил с ней!
– Не может быть!