- Какая операция! Тебе новый сустав приделают? - врач поднял со стола черный рентгеновский снимок. - Видишь, вот здесь темно? Идет нагноение. И дальше будет хуже… Да пойми, если ты будешь жить нормальной жизнью - даже лечиться не нужно, обострений не будет. Будешь танцевать - через год станешь инвалидом…
- Пускай!
- Что пускай? Пускай - всю жизнь на костылях?
Света с надеждой посмотрела на Наталью Сергеевну. Та, досадливо морщась, нажала на рычаг, снова стала набирать номер.
- Не выгоняйте меня! Пожалуйста! - жалко крикнула Света. - Как я жить буду?!
- Только без истерики! - резко сказала завуч. - Будешь жить, как все живут… В общем, говорить здесь не о чем. Я звонила родителям. В пятницу за тобой приедет отец, - завуч открыла какой-то журнал.
В кабинете стало тихо, только пощелкивал диск телефона. Света пусто смотрела перед собой.
- Иди к себе, - сказала завуч.
Света не шевельнулась, даже, кажется, не услышала. Завуч переглянулась с врачом.
- Иди, Света, - мягко сказал врач, коснувшись ее руки.
Света поднялась и, не взглянув на них, вышла.
- Почему именно она?.. - не отрываясь от журнала, покачала головой завуч и то ли спросила, то ли добавила утвердительно: - "Жизель" отменяется…
- Кто сказал? - холодно вскинула брови Наталья Сергеевна.
- А кто танцевать будет? Наталья Сергеевна не ответила.
В кабинет заглянула молоденькая секретарша, молча замахала врачу. Тот выбежал. В коридоре началась тихая возня.
Завуч встала, неторопливо подошла к двери. Врач и секретарша уже подняли Свету, усадили спиной к стене, врач легонько шлепал ее по щекам, приводя в чувство.
Завуч вернулась к столу.
- Надо, чтобы присмотрели, пока отец приедет… Так, кто у нас там с ней живет?..
Света неподвижно лежала на кровати, отвернувшись к стене. Девчонки двигались по комнате осторожно, почти на цыпочках, разговаривали шепотом.
- Света… Ты ужинать пойдешь? - наклонилась над подругой Ия.
Юлька тронула ее за плечо: не надо.
- Принеси, - тихо сказала она.
- А ты?
- Не хочу.
Ия и Титова вышли. Тотчас в комнату заглянула Ильинская, громко зашептала:
- Арза, а тебя зачем вызывали? Не знаешь, кто вместо нее поедет?
Юлька стремительно вытолкнула ёе в коридор, выскочила следом, прикрыв за собой дверь:
- Совсем спятила?
- А чего? - невинно захлопала ресницами Ильинская. - Ей-то уже все равно…
- Слушай, Илья… - сквозь зубы сказала Юлька, глядя в ее изумленное кукольное личико, но только махнула рукой и ушла в комнату.
Села на кровать напротив Светланы, подперла голову кулаками.
Утром и на переменах, когда девчонки забегали переодеваться, Света так же безжизненно-неподвижно лежала лицом к стене.
Об отчислении знало уже все училище, рядом с расписанием уроков висел приказ, подписанный директрисой. Гадали, кто будет танцевать Лизу в "Тщетной". О "Жизели" и речи не было - она ставилась в училищах Союза всего несколько раз, под выдающихся выпускниц. "Жизель" ставилась под Свету…
Класс и народный прошли как обычно, девчонки на средней палке сомкнулись, заполняя пустующее место. Педагоги будто не замечали отсутствия Середы.
Перед дуэтом в зал вошла Наталья Сергеевна. Класс тотчас разобрался попарно, только Демин остался в одиночестве.
- Середа отчислена по болезни, - спокойно объявила Наталья Сергеевна.
Было так тихо, что отчетливо слышалась дробь каблуков в соседнем зале.
- Жизель с Деминым работает Азарова. В тишине под взглядами ребят Юлька перешла от Астахова к Демину.
- Перестановки в первом составе: Нефедова…
Нефедова, та самая "кобыла кривоногая" по весьма точному определению Нины, встала рядом с Астаховым. Тот безразлично глянул на нее сверху вниз. Родители Нефедовой танцевали в Большом, и никто не сомневался, что она рано или поздно окажется там же. Сама Нефедова была нормальной, не такой противной, как другие блатные, только абсолютно неспособной к балету. Но по мере того, как курс сокращался после каждых экзаменов, она как-то незаметно очутилась в первом составе, и теперь даже обошла Ийку.
- Вместо Нефедовой из второго…
Нина Титова внимательно смотрела в пол, влажный, только что политый…
-…Ильинская.
Ленка восторженно пискнула, даже подпрыгнула столбиком. Нина не шевельнулась, только бессильно опустились плечи.
Наталья Сергеевна вышла. Педагог по Дуэту, лысоватый, мощный, упер руки в пояс…
- Так. Начали…
Поклон педагогу, поклон концертмейстеру…
"Здравствуй, Зойка-Зайчонок! Второй листок отдашь маме, а это - только для тебя. Больше мне и пожаловаться некому. Плохо мне, Зайчонок! Устаю, как собака. Никогда так не уставала. Раньше ждала каждого урока - теперь не дождусь, когда кончится. За ночь не успеваю отдохнуть, утром ноги, как ватные…
Отчислили Свету Середу, самого близкого мне здесь человека. Какое-то дурацкое воспаление сустава. Это как под машину попасть - и глупо, и с каждым может случиться. Но почему именно с ней - самой лучшей, самой единственной… Теперь я танцую Жизель. Сколько мечтала об этом, но не так, не вместо нее. Стыдно девчонкам в глаза смотреть…"
- Сто-оп!
Все остановились, мальчишки вытирали о лосины мокрые от пота партнерши ладони.
- Астахов, я же велел всем штангой заниматься!
Астахов, действительно, не тянул: Нефедова разъелась до безобразия, весила пятьдесят три кило, и после легкой Юльки работать с ней было непросто.
- Я занимаюсь, - сказал он.
- Что у тебя с руками? - сердито спросила Юлька, оборачиваясь к Демину. - Нормально держи!
- Я нормально держу…
- Я вижу, как ты занимаешься! Это что такое? - педагог тряхнул Астахова за руку так, что тот едва устоял на ногах. - Это мужская рука? Это тряпка половая!
- Я же чувствую - не так! - раздраженно сказала Юлька.
- Штанга каждый день! Понял?
- Понял, - буркнул Астахов.
- Студент твой тебя как надо держит? - усмехнулся Демин.
Юлька вспыхнула, мгновенно развернулась и съездила ему по физиономии. Вокруг остолбенели, кто-то присвистнул.
- Азарова, это еще что?!
- Ах, негодяй! Вот тебе! Вот тебе, - Демин дурашливо шлепнул себя по рукам, по губам, по шее.
- Ничего. Все в порядке, - спокойно ответила Юлька.
- Еще раз увижу - пулей вылетишь отсюда! Прима!.. Продолжаем. Внимание! Ильинская, на меня внимание, а не на Демина!..
"…А самое главное, Зайчонок, - я, кажется, влюбилась! Никогда не думала, что это может со мной случиться. И вот - встретила необыкновенного человека. Ты спросишь, почему он необыкновенный? Сама не знаю. Просто не такой, как наши… Хочется быть гордой - не получается. Легко быть гордой, когда у тебя никого нет. Вчера поссорились, а сегодня часы до дыр просмотрела, одного боюсь - вдруг не придет?.."
Урок продолжался. Повторяли поддержки.
Юлька легко толкнулась, Демин подхватил ее сзади за талию и поднял на вытянутых руках над головой. Еще никто ничего не заметил, а педагог вдруг крикнул:
- Держать!
Демин мучительно прогибался, изо всех сил пытаясь удержать Юльку, но уже занес ее слишком далеко за спину. Юлька опрокинулась и полетела вниз головой, судорожно вывернулась в воздухе и упала на плечо, ударившись лицом в пол.
Девчонки запоздало взвизгнули. Демин бросился к Юльке, педагог оттолкнул его, повернул Юльку к себе, больно сдавил ей плечо, руку:
- Ключица на месте… Ничего страшного, - он поднял ее под мышки. - Отдохни пока… Так, продолжаем…
Юлька, закрыв лицо руками, пошла к выходу. Боли она почти не чувствовала, только кружилась голова. В общем, она легко отделалась - срываясь с этой поддержки за спину партнеру, балерины ломали позвоночник.
В комнате она глянула в зеркало: глаз быстро заплывал синевой, на скуле набухал огромный желвак. Юлька прислонилась щекой к холодному зеркалу…
В кабинете химии она просидела весь урок, прижимая скулу к никелированному крану, торчащему из стола. В неровной зеркальной поверхности крана лицо искажалось, синяк выпирал горбом. На перемене Юлька достала записку с номером и поплелась в вестибюль звонить.
Трубку сняла мать.
- Передайте, пожалуйста, Игорю, что я звонила, чтобы он не приходил сегодня. И завтра тоже. У нас дополнительные репетиции. До конца недели… - кто-то подошел ко второму автомату, Юлька торопливо отвернулась, прикрыла синяк рукой. - Алло…
- Да-да… Передам… А он должен был прийти сегодня?
- Да.
- Передам, конечно… Только… Я хотела поговорить с вами, Юля. Может быть, это несправедливо по отношению к Игорю, но… Я тоже женщина… Видите ли, у Игоря есть девочка. Лариса. Давно, еще со школы. Понимаете, ему просто лестно, что вы балерина…
- Спасибо… - Юлька повесила трубку, постояла у автомата, кусая губы, и медленно пошла наверх.
После уроков Нина спустилась в учебную часть. Глубоко, прерывисто вздохнула, собираясь с силами, постучала и открыла дверь. В кабинете, кроме завуча и Натальи Сергеевны, сидели несколько педагогов.
- В чем дело? - спросила завуч недовольно, отрываясь от расписания на следующую неделю.
Отступать было поздно.
- Наталья Сергеевна, - четко сказала Нина, глядя той прямо в лицо. - Меня отчислят?
В кабинете стало тихо. Педагоги удивленно обернулись, брови Натальи Сергеевны поползли вверх. Завуч покачала головой. Секретарша сжалась за машинкой в ожидании грозы.
- Я… - голос Нины предательски дрогнул. - Я не могу так… как приговоренная…
Лицо Натальи Сергеевны чуть смягчилось.
- Даже если мы допустим тебя до экзаменов - ты получишь двойку за форму, - сказала она. - Если ничего не изменится… В конце концов, в каждой профессии есть свои условия. Профессиональная пригодность. Ты представляешь себе близорукого летчика?.. Балет - не только техника, это создание образа - это тебе не нужно объяснять? Какой образ ты можешь создать с такой формой? С такими формами!.. В общем, два месяца у тебя. Если не войдешь в форму… - она выразительно развела руками.
- Спасибо… Извините, - Нина тихо вышла.
- Какая форма? - сказала завуч. - Порода… Я ее мать видела - такая же гусыня…
- А поступала… - народница показала мизинец. - Ветер ее носил… Покупаем кота в мешке - что вырастет? Помните, Петрова - в пятом классе метр девяносто!
- Петрова в баскетбол играет, по телевизору видел, - сказал педагог по дуэту.
- Раньше надо было отчислять, - сказала Наталья Сергеевна. - Только время теряли…
- А прыжок - феноменальный! - с сожалением вздохнула народница.
Нина, обмякшая, подавленная, брела по коридору. Неожиданно открылась директорская дверь, вышли директриса и представительная дама в колье. За дверью виден был огромный кабинет с картинами на стенах, бронзовыми статуэтками на массивном столе. Движение в коридоре тотчас прекратилось, все замерли, обернувшись к директрисе, почтительно наклоняя головы.
- Здравствуйте… здравс… с-с-с… - негромко полетело вдоль по коридору.
Директриса под руку с гостьей прошли мимо отступившей к стене Нины, глядя куда-то поверх голов.
Нина вдруг вспомнила "Капитанскую дочку" - как Маша поехала в Петербург бросаться в ноги императрице. Просто им жилось тогда. Ей самой проще было шагнуть с небоскреба, чем обратиться к директрисе.
В половине одиннадцатого, как обычно, после долгих препирательств, уговоров и угроз воспитательница выгнала мальчишек на правое крыло и заперла дверь.
Приземистый плоский корпус училища с провалом внутреннего двора темнел между высотными домами. Только на третьем этаже горела настольная лампа в комнате дежурного воспитателя.
Открылось окно в мальчишеском крыле интерната, и на карниз выбрался Генка Демин в трико и балетках. Неширокий карниз был покрыт слежавшимся снегом, далеко внизу торчали голые верхушки деревьев и острые прутья ограды. Генка осторожно переступал лицом к стене, перебирая руками по бетону и стеклам окон.
Под окном воспитателя он остановился, подул на окоченевшие пальцы, заглянул внутрь. Галина Николаевна читала, склонившись над книгой. Демин проскользнул мимо. Тихонько постучал в окно Юлькиной комнаты.
Юлька подняла голову от подушки, охнула, увидев темную фигуру за стеклом. Вскочила, открыла окно. В комнату повалил морозный пар.
- Ты что, обалдел? - шепотом спросила она. - Иди обратно!
- Пусти.
Юлька затворила окно и села на кровати, укутавшись в одеяло. Генка присел рядом, дрожа всем телом, сжав ладони между колен.
Ия и Титова спали. Света по-прежнему лежала поверх одеяла, отвернувшись к стене. На тумбочке сидел, свесив уши, ее талисман - зеленый плюшевый заяц. Перед зайцем стоял нетронутый, остывший ужин.
- Чего тебе? - сердито спросила Юлька.
- Сейчас… Погоди, - он все не мог согреться, зябко ежился. - Ты извини, Юль. Я не нарочно, честное слово, за спину закинул…
- Ты для этого припёрся?
- Нет, Юль… я хочу объяснить…
- Днем ты не мог объяснить? - разозлилась Юлька. - Что ж у тебя все не как у людей?
- Вот именно - не как у людей… Не смог бы я днем… Понимаешь, Юль, я хочу сказать… объяснить… - Демин все никак не мог отыскать нужные слова. - Это не случайно сегодня. Я же работать не мог… Понимаешь, я… в общем… я люблю тебя, Юль…
- Все? - насмешливо спросила Юлька. - Ну, иди.
Генка покорно встал и пошел к окну.
- Подожди, сядь… - Юлька удивленно заглянула ему в лицо. - Ты что, Ген… серьезно?
Генка молчал.
- Давно? - упавшим голосом спросила Юлька. Она еще надеялась, что это очередная деминская хохма.
- Давно. Еще с пятого класса.
Юлька развела руками, растерянно засмеялась.
- Смешно, да? - спросил Демин.
- Да нет… Что ты… Извини… - Юлька хотела что-то сказать, но не нашлась, снова засмеялась, торопливо прикусила губу. Ей никогда еще не объяснялись в любви, она не знала, как это должно происходить, но, наверное, не так неожиданно и глупо. - Я тоже тебя очень люблю. По-дружески… Господи, чушь какую несу… - Юлька совсем растерялась. - Понимаешь, Ген…
Ия вдруг со вскриком поднялась на кровати и в ужасе уставилась на Середу.
- Она не дышит! Она не дышит!
Юлька вскочила, Титова отбросила одеяло, Ия встала на колени, перегнулась через спинку своей кровати. Они склонились над Середой.
- Света… - Юлька осторожно тронула ее за плечо.
Светлана равнодушно взглянула на подруг и снова отвернулась к стене.
- Чего ты орешь!
- Мне показалось, она не дышит…
- Приснилось тебе, Чиква! - зло сказала Нина. - Жрать надо меньше на ночь! - она легла и накрылась с головой.
- Между прочим, я совсем не ужинала, - оскорбленно сказала Ия. Она вдруг заметила в темноте Демина, захлопала глазами. - Эй, а вы чего?
- Ничего. Спи! - прикрикнула Юлька. Ия послушно легла и тотчас уснула.
- Понимаешь, Ген, - чуть слышно зашептала Юлька, - мы восемь лет вместе. Каждый день. Я за всю жизнь сестер меньше видела, чем тебя. Ты мне как брат. Как младший брат… Я люблю тебя, как братика. А по-другому… Я даже представить не могу… Ты извини… - Юлька потерянно замолкла.
- Что же мне делать, Юль? - тоскливо спросил Генка.
- Не знаю…
- А потом… Когда-нибудь…
- Не знаю…
Они сидели рядом, глядя на светлые лунные квадраты на полу.
- А я знаю, - вдруг весело сказал Демин. - Я ведь у тебя не был. Все по-прежнему. Я тебе приснился… приснился… приснился… - гипнотически водя руками, он пятился к окну. Прыгнул на подоконник, выбрался на карниз. Неожиданно качнулся, взмахнул руками… Юлька бросилась к нему - схватить, удержать. Генка тотчас обнял ее, уткнувшись носом в макушку. Она замерла, боясь шевельнуться, чтобы не столкнуть его вниз.
- Не надо, Ген.
Демин отпустил ее, усмехнулся:
- Послушный у тебя брат. Спокойной ночи, сестричка! - и пошел по карнизу, бодро напевая: "Здесь вам не равнина, здесь климат иной…".
Юлька снова забралась в постель. Ее слегка знобило - наверное, выстудило комнату. А может, слишком много событий было для одного дня. Раньше день шел за днем, неотличимый один от другого, а если и случалось что-то из ряда вон, то было достаточно времени вспомнить, подумать, разобраться. И вдруг - все понеслось кувырком.
Как, оказывается, тягостно признание нелюбимого человека… Юлька только сейчас поняла весь ужас Генкиного положения: они встретятся завтра утром и сделают вид, что ничего не было. И послезавтра, и еще два месяца они будут вместе каждый день, с утра до вечера - и не разбежаться по сторонам, и не помочь как-то друг другу…
Юлька подумала, что уже наверняка не сумеет заснуть этой ночью - и через минуту спала.
Лунные квадраты, меняя форму, вытягиваясь по диагонали, медленно плыли по комнате, добрались до Юлькиной кровати. Она спала, подложив ладонь под щеку. Глубокие тени скрыли разбитую скулу. Юлька была удивительно красива сейчас, с почти прозрачным в лунном свете, детским еще лицом, приоткрытыми пухлыми губами.
Под одеялом угадывалось узкое, гибкое детское тело. Внизу сбившийся край одеяла обнажил тонкие лодыжки и грубые, изуродованные ступни, окостеневшие от мозолей, местами покрытые запекшейся коркой сукровицы и стрептоцида.
Время от времени Юлька вздрагивала во сне п судорожно тянула носок, выгибая крутой подъем…
Игорь появился неожиданно, без звонка.
Юлькин синяк уже рассасывался, осталось только сине-желтое окружье под глазом, которое Ильинская быстро, со знанием дела, замазала крем-пудрой.
Медленно спускаясь в вестибюль, Юлька представляла, как начнется разговор. Например, Игорь спросит: "Почему ты не звонишь?". Она ответит: "А Лариса звонит регулярно?". Или что-то в том же роде.
Но Игорь сказал:
- Привет. Одевайся.
- Куда?
- Увидишь.
И Юлька побежала одеваться и брать увольнительную…
В темном гулком подъезде старого арбатского дома Юлька уперлась:
- Не пойду!
Игорь терпеливо вздохнул:
- Что опять? Здесь все нормально. Можешь делать все, что хочешь. Хочешь на столе танцевать - танцуй!
- Не хочу.
- Не хочешь - не танцуй, - Игорь распахнул дверь и втащил Юльку в длинный коридор, заваленный куртками и шубами. Квартира была титаническая, комнат на десять - наверное, выселенная коммуналка.
- Ребята из Литературного дворниками устроились, - пояснил Игорь. - Служебная площадь.
В центральной комнате на диване, в креслах, на полу расположилась компания, точнее, несколько маленьких компаний. Гремела музыка, кто-то танцевал, обнявшись, говорили все разом, нисколько не мешая друг другу. На Игоря и Юльку внимания никто не обратил - видно было, что гости здесь приходят и уходят, когда захотят.
Игорь усадил Юльку в кресло, которое очень кстати покинула парочка, сам сел на подлокотник.
- А-а! - завопил вдруг долговязый стриженый парень, сидевший напротив. - Звезда советского балета! - тянуться было далеко, он залез коленями на журнальный столик, уставленный бутылками, и поцеловал ей руку.
- Это Валерка. Вы уже знакомы, - сказал Игорь.
Разговор за столом был прерван на полуслове, все обернулись к Юльке.
- А где моя Лена? - спросил Валерка.