Неподалеку Рихард увидел какой-то сквер. Между деревьями был виден свет. Очевидно, там располагалось кафе или пивная.
- Пойдем, посидим где-нибудь на скамейке под деревом. - И Рихард повел Герду в сторону сквера.
Герда подчинилась Рихарду столь послушно, что ему показалось, куда бы он ее ни повел, что бы ни предложил, она так же покорно подчинилась бы его желанию. Они уселись на скамье под старой ветвистой липой, и Рихарду захотелось, чтобы ее ветви скрыли его с Гердой от прохожих, от всего мира.
- Герда, - немного задыхаясь от вновь охватившего его волнения, сказал Рихард, - тебе может показаться, что я обманываю тебя, когда говорю, что не могу без тебя, не могу знать, что ты где-то рядом, но невидима и недостижима… Я понимаю, у меня нет никаких прав на тебя, я ни на что не могу надеяться… Да, мы провели долгие часы вместе в самолете. Потом встретились еще, но только один раз. И вот сейчас - это наша третья встреча. Только третья!.. Могу ли я поверить, что у тебя есть какое-то чувство ко мне? И можешь ли ты поверить в мою искренность? И потом, кто я такой? Недоучка, без специальности, без работы, живущий на деньги, которые посылают мне родители. Кому я нужен?
Он не придумывал, не подготавливал слова и фразы, которые произносил, они рождались где-то в глубине души и срывались с его губ как бы помимо воли… Да, так было, и Герда не могла не почувствовать этого.
- Мне тоже хорошо с тобой, Рихард, - тихо сказала она, чуть придвигаясь к нему. И тогда Рихард решился… Он обнял Герду, обнял не сильно, робко, едва касаясь ладонью ее плеча. Так они сидели, не произнеся больше ни слова, точно их души и в самом деле молча разговаривали между собой.
…Больше между ними ничего не произошло. Когда Герда подвезла Рихарда к его гостинице, он, прежде чем выйти, неуверенно сказал:
- Может быть, зайдешь ко мне, Герда? Всего на несколько минут.
Она отрицательно покачала головой.
- Тогда, - сказал Рихард, теряя последнюю надежду, - может быть, мы подъедем к твоему дому и я зайду к тебе? А потом я дойду домой пешком…
- Нет, - тихо, но решительно произнесла Герда. И после паузы добавила: - Не сейчас… не сегодня…
И вот Рихард снова в своей комнате. И снова один. Но это было уже совсем другое, непохожее на недавнее одиночество. Сознание, что он вновь обрел Герду, ощущение, что она и сейчас рядом с ним, не оставляли Рихарда ни на минуту. Он боялся потерять это ощущение, боялся, что его вновь захватят мысли, которые еще недавно так угнетали его. Он посмотрел на часы, увидел, что время близится к одиннадцати, и сказал себе: "Спать! Немедленно спать! Утром решу, что делать дальше".
Рихард быстро разделся и потушил свет. Но и в наступившей тьме ему чудился образ Герды. Ему хотелось как можно скорее уснуть, уснуть, пока Герда еще где-то здесь, рядом…
Сколько он проспал? Час, два, три?.. Рихард не смог бы ответить на этот вопрос. Он вздрогнул, как or сильного толчка, не сразу поняв, что именно его разбудило. Но спустя несколько секунд уже догадался: эго телефон. Звонки следовали один за другим.
"Кто бы это мог быть? - с тревогой подумал Рихард. - Кому я понадобился среди ночи!"
- Алло, слушаю! - поспешно крикнул он.
- Это я, - услышал Рихард голос Клауса. - Ты что, нарочно не подходишь к телефону?
От звонка Клауса Рихард не мог ждать ничего хорошего.
- Я уже спал, - недовольным тоном ответил он.
- Спа-а-л? - удивленно протянул Клаус. Рихард взглянул на часы: было двадцать минут первого - и резко ответил:
- А что я должен был бы делать в такое время?
- Ну, мало ли что! - с усмешкой, как показалось Рихарду, произнес Клаус. - Мог бы, например, посмотреть ночные "Последние известия".
- А что интересного я бы там увидел? - на этот раз уже почти грубо произнес Рихард.
Но на Клауса резкость тона Рихарда, видимо, совсем не подействовала.
- Ну, кое-что увидел бы, вернее, услышал. Например, о попытке коммунистов похитить из зала суда некоего Борха.
Рихард вздрогнул и крепче прижал трубку к уху.
- Что ты говоришь? - еще не до конца осознавая то, что сказал Клаус, переспросил Рихард.
- То, что ты слышишь. Красные совсем распоясались в нашей стране! И куда только смотрит полиция?! Диктор сказал: на суд напали коммунисты в масках, разбросали свои большевистские листовки, хотели похитить Борха, но им это не удалось. Борх снова заключен в тюрьму. Словом, интересное сообщение, прямо как детективный роман. Посмотрим, что завтра будет в газетах.
- Спасибо, что рассказал мне, Клаус! - взволнованно произнес Рихард. - Это все?
- А тебе этого мало? Ладно, желаю сладкого сна. Кстати, завтра заходи ко мне, я верну твою игрушку… Ну, этот… магнитофон. Все. Пока!
ГЕРДА
С тех пор прошло больше двух месяцев. В начале каждого из них Рихард получал из Буэнос-Айреса от того, кого по-прежнему считал своим отцом, письма и довольно крупные денежные суммы, получил письмо и от Гамильтона, уже из Соединенных Штатов. Он писал Рихарду, что все его попытки встретиться с ним до отъезда или хотя бы поговорить во телефону ни к чему не привели, и ему стало ясно, что Рихард избегает его Одновременно с письмом на имя Рихарда от Гамильтона пришел довольно солидный денежный перевод. Присланные деньги Рихард тут же отправил назад, по адресу, указанному в письме.
После того, памятного Рихарду вечера, на другой день, он прочел в газетах сообщения, схожие по содержанию с той телепередачей, о которой ему рассказал Клаус. Большинство из них изложили происшествие в суде как попытку "красных" вызволить сообщника. Цель "акции" оправдалась. И лишь одна газета, которую Рихард не удосужился прочесть, коммунистическая "Унзере Цайт", охарактеризовала налет как нацистскую провокацию. Но Клаус, который показал Рихарду эту газету, сказал, что на нее не стоит обращать внимания, что тираж ее ничтожен, а занятая ею позиция никого не убедит.
Заметка в "Унзере Цайт" была напечатана без подписи как редакционная информация, но Клаус не без ехидства заметил Рихарду, что, "наверное, тут не обошлось без твоей Герды".
- Нет, уверен, что нет! - вырвалось у Рихарда.
- Откуда такая уверенность? Ты что, видел ее после того, как приехал в Мюнхен? - с подозрением спросил Клаус.
- Если бы заметку написала Герда, то она должна была бы находиться вчера в зале суда. И тогда я наверняка бы увидел ее. Да и ты тоже. Верно?
Клаус пожал плечами и ничего не ответил: видима, довод Рихарда показался ему убедительным.
За время, прошедшее с момента того памятного свидания с Гердой, многое в жизни самого Рихарда изменилось. Он осуществил свое желание и с помощью Клауса приобрел за относительно небольшую сумму маленькую двухкомнатную квартиру в доме, принадлежавшем доживающему свой век бывшему национал-социалисту, знавшему, как оказалось, по совместной службе отца Рихарда, которого тогда еще звали Адальбертом Хессенштайном.
За квартирой последовала покупка машины, подержанного, прошедшего уже несколько десятков тысяч километров "оппель-кадета". Текущий счет Рихарда в "Коммерц-банке" значительно "потощал", но все же обеспечивал ему безбедный прожиточный минимум, учитывая регулярные поступления из Буэнос-Айреса,
Все это время Рихард не раз встречался с Гердой в городе, стараясь организовывать свидания в таких местах, где почти не было шансов на случайную встречу с Клаусом. А потом… Потом Герда после очередного свидания подвезла Рихарда не к гостинице, в которой он тогда еще жил, а к своему дому. И тихо сказала: "Зайди!"
…Вот тогда это свершилось… Они ни о чем не договаривались заранее и, может быть, еще за полчаса не знали, не думали, что это произойдет.
Герда приготовила кофе, они сидели в ее однокомнатной квартире, в креслах возле маленького столика, на три четверти заваленного газетами и журналами. Они пили кофе молча, в последнее время Рихард получал особое удовольствие от этих бессловесных бесед, которые исключали какие-либо неожиданные вопросы, не заставляли Рихарда искать осторожные, окольные ответы. В эти минуты они, по крайней мере Рихард, чувствовали, что им хорошо вдвоем, просто хорошо без всяких попыток как-то выяснить, объяснить друг другу свое состояние.
А потом… уже потом они молча и опять-таки безмолвно лежали в темноте, время от Бремени освещаемые фарами проезжающих мимо дома автомашин. Наконец Рихард тихо, точно кто-нибудь, кроме Герды, мог его услышать, сказал:
- Милая! Я вот сейчас лежу и думаю, как это могло произойти, что мы большую часть нашей жизни не знали друг друга? Наверное, у бога слишком мнрго было дел и он не смог раньше свести нас!
- Ты веришь в судьбу? - так же тихо спросила Герда.
- А ты?
- Нет, не верю. Человек в конце концов поступает так, как подсказывает ему разум.
- А сердце?
- Да, конечно, и сердце. Но и то и другое в отдельности может обмануть. А вместе - никогда.
- Ты всегда поступаешь так, как тебе велит разум и сердце?
- Я стараюсь так поступать.
Рихард просунул руку под голову Герды. А она стала гладить его лицо, едва-едва прикасаясь кончиками пальцев. Когда они доходили до губ Рихарда, он целовал ее пальцы и еще крепче прижимался к ней. Потом приподнялся и стал целовать ее глаза. И вдруг почувствовал на своих губах легкий соленый привкус. Он быстро высвободил руку, которой обнимал Герду, и положил обе ладони на ее глаза. Да, они, конечно, были влажными.
- Что с тобой, Герда, дорогая? - с испугом воскликнул Рихард. - Ты плачешь? Ты раскаиваешься в том, что случилось?
- Нет, Рихард, нет! - поспешно ответила Герда. - Прости меня. Прости, что в такой момент я вдруг вспомнила о своей бедной матери. Представила, как она лежит в земле… одна… одна в бесконечности. И я, ее единственная дочь, уже ничего не могу для нее сделать. Освободить от пластов земли… сбросить крышку гpo6a… помочь ей подняться, встать. - Герда, родная моя, забудь об этом, забудь хотя бы на время, не растравляй свою душу!
Рихард мучительно думал, какие найти слова, что бы сказать, чтобы утешить ее. И вдруг у него вырвалось:
- У меня тоже недавно случилось горе. Я тоже потерял отца!
- Ты?! - с удивлением спросила Герда. - Но почему ты мне ни слова не сказал об этом? От чего он умер?
- Рак, - произнес Рихард первое пришедшее ему в голову. И тут же подумал о том, что опять сам же воздвиг между ними недоговоренность и умолчание.
- Но почему же, - с еще большим недоумением повторила Герда, - почему ты ничего не сказал мне об этом?
- Я не хотел прибавлять к твоему горю еще и свое, - продолжал лгать Рихард, одновременно уговаривая себя, что, по существу, говорит правду. Он крепче прижал к себе Герду и почти прошептал ей на ухо: - Герда, давай забудем… На какое-то время забудем о своих горестях. Мы оба не виноваты в том, что случилось. Давай думать о будущем! Ведь мы теперь очень близкие друг другу люди.
- Хорошо, - покорно согласилась Герда. - Попробуем забыть и думать о будущем.
Рихард нежно провел ладонью по ее ставшим уже сухими глазам, погладил ее голые плечи, как бы желая усыпить ее, отвлечь от грустных мыслей."
Да, все это время Рихард жил как бы двойной жизнью. Принимал активное участие в деятельности группы Клауса, - в налетах на коммунистические собрания, охраняя сходки национал-демократов, срывая по ночам предвыборные плакаты ГКП или рисуя на них свастику.
Он жил двойной жизнью и как бы в двух мирах. Одним из них был мир борьбы за восстановление Германии как четвертого рейха, за победу НДП на предстоящих выборах. В этом мире для Рихарда царил, распоряжался его судьбой Клаус, его приказы были для него непререкаемы…
Все, кроме одного: запрещение не только видеться с Гердой, но даже думать о ней. Потому что Герда с каждым днем все более и более олицетворяла для Рихарда другой, чуждый тому, первому, мир.
Нет, для Рихарда этот мир был далек от политики, он даже не интересовался, действительно ли Герда связана с компартией. Рихард знал, чувствовал лишь одно: ставшие теперь близкими отношения с Гердой задевали в его душе какие-то донные, неведомые ему струны, его безотчетно, неумолимо влекло к ней.
Ну, а Герда? Чем мог завоевать ее этот странный, импульсивный парень, сочетавший в себе зрелость мужчины с инфантильностью подростка? Очевидно, она сердцем ощущала всю глубину чувства, которое испытывал к ней Рихард, и противостоять этому чувству была не в состоянии.
Да, он еще не знал, что Герда была коммунисткой, членом Германской коммунистической партии. И, хотя Рихард никогда прямо не говорил ей о своих симпатиях к НДП, она подсознательно чувствовала, что он придерживается чуждых ей политических взглядов. Но и она, и он, подобно двум кораблям, идущим по изобилующим мелями и подводными рифами житейскому морю, сознательно и в то же время инстинктивно избегали опасных мест, старательно их обходили.
Может быть, Рихард думал, что своей любовью, пусть не сейчас, позже, но все же сумеет привлечь ее на свою сторону и политически? Но, может быть, Герда то же самое думала о Рихарде?
Так или иначе они продолжали встречаться. Когда Герда разрешила Рихарду приходить к ней домой, ему стало легче соблюдать свою тайну от Клауса. Тем более что после истории с Борхом тому не в чем было упрекнуть Рихарда. Он аккуратно, дисциплинированно выполнял все решения группы и личные приказания Клауса. Рихарду казалось, что чем активнее он будет принимать участие в "акциях", чем безжалостней будет к врагам национал-социализма, тем менее преступной станет его связь с Гердой, тем скорее искупит он позор своего рождения.
Утром одного из августовских дней толпы народа стояли на тротуарах Мюнхена. Люди, запрокинув головы, смотрели в голубое небо, в котором хорошо различимый самолет проделывал фигуры высшего пилотажа.
Время от времени он оставлял за собой струю белого дыма, рисуя огромные буквы: НДП.
Такую "воздушную рекламу" жители города видели впервые. Самолет время от времени исчезал, очевидно, продолжая свой акробатический полет над другими, соседними городами, потом возвращался вновь, оставляя за собой белый след -
НДП
Днем телевидение сообщило, что самолет пилотировался старым немецким летчиком Гельмутом Васкампом, который, заключив соответствующий договор с руководством НДП, в солнечные дни стартовал с дюссельдорфского аэродрома и на своем одномоторном самолете "АТ-6" "отрабатывал" количество закупленных букв.
…Днем на квартире Клауса состоялось очередное собрание группы. Клаус сказал, что руководство одобрило предложенный им от имени группы план захвата какого-нибудь универмага, и приказал, чтобы за предстоящую неделю, оставшуюся до реализации плана под кодовым названием "Супермаркет", члены группы выбрали подходящий магазин, познакомились бы с расположением прилавков, кабин для примерки одежды, входов и выходов…
Рихард с нетерпением ждал окончания собрания. На вечер у него было назначено свидание с Гердой. Даже после приобретения квартиры Рихард остерегался приглашать ее к себе домой, где всегда можно было ожидать внезапного, без предварительной договоренности, посещения Клауса.
К восьми вечера Рихард поехал к Герде, оставил свою машину на параллельной улице, включил противоугонную "секретку" и пошел к дому, где жила Герда, пешком.
Она, увидев Рихарда, развела руками, сказала, что дома у нее ничего нет, даже кофе, что она лишь полчаса назад вернулась из редакции своего "женского журнала", очень спешила, боялась, что Рихард ее не застанет, и поэтому ничего съестного по дороге не купила.
Герда призналась, что хочет есть, Рихард ответил, что тоже еще не обедал, и они решили пойти в тот самый, расположенный неподалеку в сквере, на открытом воздухе, ресторанчик, защищенный от любопытных взглядов густыми кронами деревьев.
Еще совсем недавно они с Гердой сидели неподалеку от этого кафе или ресторана на скамейке, укрытые густыми ветвями деревьев. Это была их "переломная" встреча.
Они вышли из дома и направились в сквер, туда, где меж деревьев пробивался свет расставленных на столиках свечей. Сев за столик, заказали самую обычную немецкую еду - сосиски с тушеной капустой, пиво, несмотря на то, что Герда его не любила, и кофе.
Все главное между ними уже было сказано, и сейчас они просто наслаждались тем, что снова вместе… И в этот момент раздался чей-то громкий возглас:
- Герда!
Рихард вздрогнул. Привычный страх, что его может увидеть с Гердой если не сам Клаус, то кто-нибудь из членов группы, охватил Рихарда. Он поспешно огляделся и увидел, как из-за одного из столиков, едва заметных среди зеленых ветвей, встал какой-то человек и направился к ним.
При тусклом свете свечей Рихард не сразу разглядел его лицо, не смог определить, молод или стар. На нем был хорошо сшитый костюм из поблескивающей материи.
- Чао, Герда! - сказал он, подходя вплотную к столику, за которым сидели они с Рихардом. - Как ты сюда забрела?
Рихард увидел, что человек этот молод, лет тридцати, не больше, аккуратно подстрижен и причесан.
По фамильярности его тона, по тому, что он называл Герду на "ты", Рихард понял, что они старые знакомые.
- Ты отлично знаешь, Герберт, что я живу тут рядом.
- Да, это я знаю. Но, может быть, ты познакомишь меня со своим кавалером? - Герберт иронически сощурил глаза.
- Это не мой кавалер, а просто хороший знакомый, - сухо ответила Герда - Его зовут Рихард Альбиг.
- Хелло, герр Альбиг! - прежним своим тоном произнес Герберт и протянул Рихарду руку. Тот встал и пожал ее - Вот что, друзья, - весело проговорил Герберт, - а можно я присоединюсь к вам? Я один, окруженный свечами, точно покойник в гробу.
Рихард заметил, как дрогнули губы Герды, и подумал, что этот Герберт, наверное, не знает о ее недавнем горе, иначе не стал бы напоминать о покойниках. Тем не менее Герда гостеприимно сказала:
- Давай перебирайся к нам!
Герберт быстро перетащил свою тарелку и недопитую кружку пива на их столик, сел на свободное плетеное кресло и, подняв кружку, провозгласил:
- Ну, прозит. За знакомство!
Они с Рихардом сделали по глотку каждый. - А что делаешь в этом районе ты? - спросила Герда.
- Если говорить откровенно, хотел повидать тебя. Но наткнулся на запертую дверь.
- Почему же ты сначала не позвонил?
- Сам не знаю, - с улыбкой пожимая плечами, ответил Герберт. - Я был на совещании. А когда оно кончилось раньше, чем ожидалось, вышел на улицу, вспомнил, что ты живешь тут неподалеку, и решил зайти, как говорится, "на огонек". Но никакого "огонька" не было, ты в это время уже пировала здесь. К счастью, я проголодался, иначе не забрел бы сюда, в этот "эдем", и не увидел бы тебя.
Рихарду не понравилось, что они - Герберт и Герда - разговаривали сейчас друг с другом, как бы забыв о его присутствии. И он решил вмешаться в разговор, причем сделал это не самым удачным образом. Рихард спросил, обращаясь к Герберту на "вы":
- А что за совещание у вас было?
- Ну… в связи с предстоящими выборами, - ответил Герберт.