И тут, как назло, Ангелика, чуть обернувшись, спросила:
- За нами кто-нибудь приехал, Ади? Ведь ты говорил… - Она умолкла.
- Наверное, ждут в здании аэропорта, - угрюмо ответил Адальберт. А про себя подумал: если и там их никто не встретит, то придется взять такси и поехать в какой-нибудь отель - деньги у него, слава богу, в избытке. А потом? Потом - полная неизвестность.
…Они влились в поток людей, направлявшийся к большим дверям аэровокзала. До Адальберта доносилась разноязыкая речь, но, к своему разочарованию, он на этот раз не услышал, чтобы кто-нибудь говорил по-немецки.
Очередь у застекленной будки с надписью "Паспортный контроль" выстроилась довольно длинная.
Зал, в котором находилась будка, был переполнен: туда и сюда сновали сотни людей - белые, желтые, черные. Гул стоял такой, словно все эти люди старались перекричать друг друга. Адальберт был близок к отчаянию. Их и здесь явно никто не встречал.
- У меня нет больше сил! - не поворачивая головы, еле слышно проговорила Ангелика.
- Милая, потерпи, нам осталось совсем немного, - вполголоса ответил Адальберт, - совсем немного, и ты сможешь прилечь…
Когда Ангелика и Адальберт приблизились к будке, он поставил чемоданчики на пол и, обойдя жену, протянул в окошечко два удостоверения Красного Креста.
Полицейский стал просматривать документы, время от времени поглядывая то на фотографии, то на Адальберта и Ангелику. Это продолжалось недолго - какие-нибудь две минуты, но Адальберту они показались вечностью. Нет, снимки были, конечно, в полном порядке: он сфотографировался уже после пластической операции. Аргентинские въездные визы выглядели весьма убедительно. Хорст Альбиг - и имя, и фамилия звучали вполне правдоподобно. Becпокоиться вроде бы не о чем…
И все же у него замирало сердце. Каждую секунду он ждал, что полицейский отложит удостоверения в сторону и сухо скажет: "Вам придется немного обождать! Ваши документы нуждаются в дополнительной проверке".
Но этого не произошло. Чиновник сделал какую-то пометку в большой тетради, взял со столика штемпель на длинной деревянной ручке и с лихим стуком поставил печати на удостоверениях Адальберта и Ангелики. Затем он протянул им документы и сказал по-немецки, хотя и с чудовищным акцентом:
- Аллее ин орднунг. Битте шен! [Все в порядке. Пожалуйста! (нем.)]
- Данке! - пробормотал Адальберт и добавил немного громче: - Данке шен!
За будкой тянулся довольно узкий проход, и туда устремлялись люди, прошедшие проверку паспортов.
По ту сторону барьера толпились встречающие. То один, то другой, расталкивая толпу, бросался к проходу и сжимал в объятиях кого-либо из только что прибывших. Поцелуи, слезы, радостные возгласы…
Адальберт замедлил шаг в надежде, что и к нему кто-нибудь обратится, но все было напрасно. Их никто не встречал. Что делать, что делать?! Бригаден-фюрер СС Адальберт Хессенштайн, привыкший отдавать приказы и внушать людям безотчетный страх, человек, который еще совсем недавно мог одним росчерком пера отправить кого угодно на тот свет, сейчас чувствовал себя как ребенок, неожиданно оказавшийся в чужом городе, одинокий и забывший в панике адрес своих родителей.
Усилием воли он попытался взять себя в руки. "Не надо терять голову! - сказал он себе. - Деньги у меня есть - это самое главное. Надо получить багаж, взять носильщика, выйти на улицу - у аэропорта наверняка есть стоянка такси. Доберемся до отеля и сразу же вызовем врача, чтобы он осмотрел Ангелику, а затем…"
Адальберт старался не думать о том, что будет "затем". Ясно одно: либо Гамильтон обманул его, либо не сработало что-то в бюрократической машине и в Буэнос-Айрес не сообщили об их приезде. И в результате он с беременной женой будет предоставлен самому себе… Тут он заметил еще одно ограждение. На большом щите, укрепленном на двух столбиках, было написано по-испански:
"ADUANA".
"Что это может означать? - подумал Адальберт. - Еще одна проверка?" У него не было опыта заграничных поездок. До сих пор весь мир был сосредоточен для него на Германии. Остальные страны он воспринимал как далекие звезды. Подойдя ближе ко второму ограждению, он увидел за ним нескончаемые полки-прилавки, на которых находились раскрыт тые чемоданы, и понял, что загадочная "ADUA-N А" означала просто "Таможня". По ту сторону полок стояли люди в униформах - не то военные, не то полицейские. Они склонялись над чемоданами и быстро осматривали их содержимое. Потом резко захлопывали крышки чемоданов, наносили на них мелком какой-то условный знак, и после этого пассажир, стоящий по другую сторону прилавка, забирал свой чемодан и исчезал с ним в толпе у выхода из аэропорта.
"Конечно, это таможня! - с тревогой подумал Адальберт. - Сейчас они начнут копаться в наших чемоданах".
Его вещи еще не пришли, хотя в стороне, у стены, росла груда чемоданов, которые доставляли туда носильщики. Пассажиры, окружавшие эту груду, выискивали в ней свои вещи и ставили их на таможенную полку.
Самое ценное - миниатюрные изделия из золота и платины - Адальберт с помощью Ангелики хитрое умно зашил в потайные карманы своего пиджака, в обшлага брюк, хотя до самого отъезда так и не узнал, что именно разрешается ввозить в Аргентину и за что надо платить пошлину.
И снова страшная мысль вонзилась в мозг Адальберта: "А что если меня подвергнут личному обыску? Отберут ценности, которые обеспечили бы нам безбедную жизнь по крайней мере в течение двух-трех лет-Правда, бумажник набит долларами. Но вдруг их постигнет та же судьба?"
Груда чемоданов постепенно уменьшалась. Опустел и таможенный прилавок.
- Ади! - услышал Адальберт голос Ангелики. - Вон наши вещи. Надо взять носильщика и…
- Помолчи! - одернул ее Адальберт. Он сделал несколько шагов по направлению к чемоданам, но в этот момент услышал негромкий, но отчетливый мужской голос:
- Герр Альбиг?
В первый момент Адальберт не обратил на этот вопрос никакого внимания. Но спустя мгновение спохватился: "Но… но ведь это я - Альбиг! За такую забывчивость можно и головой поплатиться".
Он приподнялся на цыпочки, напряженно вглядываясь в ту сторону, откуда раздался голос. И увидел… В конце таможенного прилавка стояли два человека в цветных рубашках с расстегнутыми воротниками. Один - высокий, в темных очках, с сединой в густых волосах, другой - пониже ростом, в соломенной шляпе. Встретившись взглядом с Адальбертом, человек в шляпе высоко поднял руку и, приветливо помахав ею, снова крикнул:
- Герр Альбиг! Подойдите к нам, пожалуйста! Он говорил на чистом немецком языке, и это очень обрадовало Адальберта. Чуть ли не бегом он бросился к дальнему концу прилавка… Все, что происходило потом, он видел как бы в тумане. Откуда-то появились носильщики, они подхватили чемоданы, на которые им указал Адальберт, и поставили их на прилавок. Таможенник, даже не заглядывая внутрь, сразу же сделал на них пометки мелком. Носильщики снова подхватили чемоданы… Адальберт начал отдавать себе отчет в происходящем только тогда, когда очутился в каком-то маленьком автобусе. Чемоданы были уже в багажнике. Человек в соломенной шляпе широким жестом указал на сиденье, предназначенное для двух человек. Адальберт заботливо и осторожно усадил Ангелику, сам сел рядом, а те двое разместились сзади. В автобусе их ожидал еще один незнакомец средних лет.
Черноволосый парень в пропотевшей - рубашке сел на шоферское сиденье и повернул ключ зажигания. Затарахтел мотор…
- Ну вот, герр Альбиг, - сказал за спиной Адальберта тот, кто был в, шляпе, - теперь мы наконец можем спокойно поговорить. Как вы перенесли столь длительный перелет? Фрау Альбиг, наверное, очень устала?
Адальберт все еще не мог прийти в себя от столь резкой перемены: только что он чувствовал себя одиноким и бездомным в чужой стране, где он никому не был нужен, и вдруг., теплая встреча, приветливые люди, удобный микроавтобус…
Однако зрелище, представавшее перед Адальбертом, с интересом глядевшим в окно, было не самым привлекательным: по обе стороны шоссе стояли убогие, покосившиеся домишки. Время от времени микроавтобус обгоняли грузовые машины. На заднем борту чуть ли не на каждой из них была намалевана краской какая-то надпись.
- Что там написано? - с любопытством спросил Адальберт, обернувшись к своим спутникам.
- Это все шутки, герр Альбиг! - ответил человек в шляпе. - Аргентинцы - веселые люди. Перевести вам? На борту вон той желтой машины написано: "Ищу невесту, новенькую, прямо с конвейера". А на той зеленой, которая ее обгоняет: "Верь в свою звезду, и счастье тебе обеспечено!"
Адальберт подумал, что эти слова могли бы сейчас стать его девизом.
- Извините, герр Альбиг, ведь мы еще вам не представились, - продолжил разговор тот, кто был в шляпе.
- Какие бы имена и фамилии вы ни назвали, мы бесконечно благодарны вам за встречу, - сказал Адальберт. - Вы даже не можете себе представить, что мы с женой пережили… Ведь мы уже подумали, что нас никто не встретит.
- Ну, что вы, что вы! Такого и быть не могло, - с легкой усмешкой проговорил человек в шляпе. - Итак, меня зовут Альфред Вайслер, а моего коллегу - Кальвай. Отто Кальвай.
- Вы, конечно, немцы? - спросил Адальберт.
- Еще бы! Такие же, как и вы, герр Альбиг. А мой друг - американец. Мистер Артур Крэймер.
Молчаливый незнакомец слегка наклонил голову.
"Вы связаны с мистером Гамильтоном?" Эта фраза чуть было не сорвалась с языка Адальберта. Но он осекся. "Такие вопросы не задают! - сказал он сам себе. - Я не в гестапо. И эти люди - не мои подследственные. Все надо предоставить естественному ходу событий. К тому же и так ясно, что эти ребята находятся в тесном контакте с Гамильтоном и его ведомством. Что ж, тем лучше!"
И все же он не мог удержаться:
- Простите, а куда мы сейчас едем? Может быть, мой вопрос несколько бестактен. Я понимаю, что должен во всем полагаться на вас. Но… вы же видите… моя жена… Меня, естественно, беспокоит, что…
- Перестань, Ади! - с неожиданной резкостью прервала его Ангелика. - Я не единственная женщина на свете, которая через это проходит.
- Хорошо, хорошо, - покорно проговорил Адальберт и, немного помолчав, снова спросил: - Но все же, если это не секрет, скажите мне, пожалуйста, куда мы направляемся?
- В вашу резиденцию, герр Альбиг. Одним словом, туда, где вам и вашей супруге предстоит поселиться, - ответил Вайслер. - Хочу заранее предупредить вас: это не отель, а, так сказать, частный пансион, который содержит наша соотечественница. Правда, он находится не в самом городе, а на одной из его окраин… Но, полагаю, вам будет там уютнее. Никаких любопытных и назойливых соседей. Это, собственно говоря, пансион, рассчитанный на одну семью. Мы очень обрадовались, когда узнали, что он недавно освободился. Насколько мне известно, материальных затруднений вы не испытываете?
- На первое время я обеспечен, - сдержанно ответил Адальберт.
- Думаю, что все будет хорошо. В районе, где находится предназначенная для вас вилла, живут и другие немецкие семьи. Должен сказать, что никто из них не нуждается. Аргентина - страна гостеприимная. Особенно, когда речь идет о наших соотечественниках.
Он бросил взгляд на Ангелику. Лицо у нее было восковое, глаза закрыты, голова откинута на спинку сиденья.
- Гели, родная, - наклоняясь к уху жены, прошептал Адальберт, - ты себя плохо чувствуешь?
- Больно! - Голос Ангелики прозвучал так, словно он донесся откуда-то издалека.
- Ради бога, не волнуйтесь, герр Альбиг! - наигранно бодрым тоном проговорил Вайслер. - Неподалеку от вашего пансиона есть маленькая, но очень хорошая больница. Если потребуется срочная медицинская помощь… - Сделав неопределенный жест, он умолк.
Адальберт перевел взгляд на американца. С момента их встречи тот не произнес ни слова. Судя по всему, он не знает немецкого.
- Насколько я могу судить, - сказал Адальберт, обращаясь к Вайслеру, - ваш друг не говорит по-немецки?
- Нет, почему же? - возразил Вайслер.
- Я говорю по-немецки, - вдруг сказал Крэймер и добавил: - Во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы меня понимали друзья.
- Да вы отлично говорите! - воскликнул Адальберт, несколько покривив душой.
- Господин Крэймер представляет в Аргентине Американский Красный Крест, - вмешался в разговор Вайслер. - Я тоже сотрудник Красного Креста и, стало быть, в известной мере подчиняюсь мистеру Крэй-меру. А поскольку вы оказались в Аргентине благодаря заботам этой организации, все мы связаны друг с другом, так сказать, коллегиальными узами. Впрочем, мы поговорим об этом на месте, то есть на вашей вилле, герр Альбиг.
- А еще далеко? - поинтересовался Адальберт.
- Нет! Мы уже почти приехали. Адальберт прильнул к окну.
Машина свернула с автострады влево и теперь мчалась по узкой асфальтированной дороге. Еще один поворот, и за высокой металлической оградой показался двухэтажный каменный домик. К первому этажу примыкала крытая застекленная веранда. Шофер дал два резких гудка, и какие-то пестрые птицы в испуге сорвались с окружающих дом деревьев…
Машина затормозила и несколько секунд спустя остановилась у широких лестничных ступенек, ведущих на веранду. Тотчас же растворилась дверь, и на пороге появилась худощавая, немолодая женщина в пестром переднике. Голову ее прикрывала наколка, а на ногах были домашние туфли.
Шофер потянул к себе рычаг и открыл дверь микроавтобуса. Первым из машины выскочил Вайслер. Двумя прыжками он преодолел ступени лестницы и, очутившись на веранде, преувеличенно весело воскликнул:
- А вот и мы, фрау Вольф! Наступил конец вашему одиночеству! Познакомьтесь с вашими новыми постояльцами: фрау и герр Альбиг.
- Добро пожаловать, господа! - негромко по-немецки произнесла женщина. - Не могу вам передать, как приятно чувствовать себя среди своих.
У нее был типично баварский выговор, и это с радостью отметил про себя Адальберт.
А немка тем временем спустилась с веранды, подошла к распахнутой двери автобуса и, обращаясь к сидевшим в нем людям, сказала с легким поклоном:
- Вальтрауд Вольф к вашим услугам, господа!
И в это мгновение Ангелика громко застонала.
- Сейчас мы организуем перенос ваших вещей… - начала было Вольф, но Адальберт прервал ее:
- Ради бога! Прежде всего надо помочь моей жене перебраться в дом и уложить ее в постель.
Казалось, только сейчас Вальтрауд заметила вздувшийся живот Ангелики.
- О боже! - воскликнула она. - Как же это я, старая дура, не обратила внимания… Ваша жена может сама передвигаться?
Ангелика приподнялась было со своего кресла, но тут же со стоном упала обратно.
- Помоги мне, Ади, - еле шевеля потрескавшимися губами, проговорила она и протянула Адальберту руки.
- Разрешите мне, герр Альбиг! В конце концов это женское дело! - решительным тоном произнесла Вальтрауд. Затем она наклонилась к уху Вайслера и, говоря тихо, чтобы ее не слышала Ангелика, сказала: - Надо немедленно вызвать врача и акушерку. Такиин вещами не шутят."
…И через десять, и через двадцать лет Адальберт не забудет этого мучительного, хотя и короткого перехода. Осторожно приподняв Ангелику, они с огромным трудом помогли ей спуститься со ступенек автобуса и подняться на веранду.
Они медленно миновали столовую и приблизились к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Адальберт увидел стол с вышитой скатертью, буфет в стиле "бидермайер", этажерку с фарфоровыми пастухами и пастушками, старые гравюры. Над лестничной площадкой в небольшой серебряной рамке висел портрет Гитлера, и Адальберт задержал шаг, устремив свой взор. на портрет.
Это те прошло незамеченным для фрау Вольф.
- Осталось от прежних жильцов… Впрочем, если господа пожелают, я сниму портрет.
- Ни в коем случае! - отрезал Адальберт.
- Я вас хорошо понимаю, - вполголоса сказал Вайслер. И тут же, точно вспомнив о самом главном, спросил: - Ваш телефон в порядке, фрау Вольф?
- В полном порядке, герр Вайслер! Позвольте, я вас провожу.
Они ненадолго вышли из комнаты. А когда вернулись, Вайслер сказал:
- С медиками договорились. Врач и акушерка выезжают. До больницы тут каких-нибудь пятнадцать минут езды.
- Прошу вас наверх! - сказала Вольф.
Они молча поднимались по лестнице: впереди шествовала Вальтрауд, как бы указывая путь. За ней следовала Ангелика, которую с обеих сторон поддерживали Адальберт и Вайслер.
Они вошли в спальню. Посредине комнаты стояла широкая кровать, прикрытая кружевным покрывалом, у изголовья - старомодная тумбочка, а несколько в стороне - глубокое кресло, обитое темно-зеленым бархатом. У стены слева располагался дубовый платяной шкаф, а у стены справа - комод с широкими выдвижными ящиками, там же стояло трюмо.
Вольф шагнула к кровати, резким, энергичным движением сдернула кружевное покрывало, откинула одеяло и, повернувшись к Ангелике, сказала:
- А теперь в постель, моя дорогая. Я сейчас помогу вам раздеться… Полагаю, господа мужчины нас на некоторое время оставят.
- Я ни за что не уйду! - воскликнул Адальберт.
- Решение этого вопроса я беру на себя, - сухо проговорила Вольф. - Я мать двоих сыновей… Они погибли на Восточном фронте… В жизни каждой женщины бывают минуты, когда присутствие мужа, даже горячо любимого, крайне нежелательно. Как только фрау Альбиг немного отдохнет, я приглашу вас наверх.
- Пойдемте, Адальберт, - в первый раз назвав его по имени, сказал Вайслер. - Вы только помешаете. А у фрау Вольф достаточно большой опыт. Ради здоровья вашей супруги… пойдемте! - И он слегка подтолкнул его к двери.
- Ну, а теперь присядем, поговорим, - сказал Вайслер, когда они спустились вниз.
Крэймер сел за стол, рядом с ним расположился Вайслер, а напротив - Адальберт.
- Итак, герр Альбиг, - медленно и внушительно проговорил Вайслер, - чем же вы намерены заняться в Аргентине?
В этот момент у входной двери раздался резкий звонок, и они услышали голос спускающейся фрау Вольф:
- Врач!.. Я сейчас открою.
Звонок и слова Вольф как бы перенесли Адальберта из настоящего в еще более тревожное будущее. "А хорошо ли они знают свое дело, эти аргентинские медики?" - подумал он.
Адальберт стал вспоминать книги, которые он когда-то читал, - описания того, как женщины погибали во время родов.
В сопровождении фрау Вольф в комнату вошли врач, невысокий, лысый старик в белом халате, и молодая женщина в форме сестры милосердия. У старика в руках был небольшой черный саквояж, а сестра несла металлический ящик, на крышке которого был изображен красный крест.
Вайслер и врач обменялись несколькими фразами. Но, поскольку они говорили по-испански, Адальберт, разумеется, ничего не понял.
Вальтрауд Вольф указала медикам на лестницу и пошла вслед за ними. Адальберт устремился было туда же, но Вальтрауд резко обернулась и подняла руку с обращенной к нему ладонью, давая понять, что наверх сейчас никого больше не пустит.
Адальберт понуро вернулся к столу, за которым сидели Вайслер и Крэймер, и тяжело опустился на стул.
- Мы сделали все, что только можно было сделать, - с мягкой сочувственной улыбкой обращаясь к Адальберту, проговорил Вайслер. - На счастье фрау Альбиг - да и на ваше тоже - в больнице дежурил очень хороший гинеколог. Я доктора Хефтмана знаю, это опытный врач…
- Но почему вы не обратились в лучшую клинику города? Ведь я могу за все заплатить! - воскликнул Адальберт.