Юльку я вовлекла в шесть секунд. Я просто приехала к ней домой (а живет она, надо сказать, на соседней улице, что, по московским меркам, незаменимое качество для подруги), рассказала об идее журнала, и она тут же запрыгала, как коза, и заорала:
– Ой, а возьмите меня в свою команду! А? Мама! Хочу делать такой журнал!
– Юля, мы тебя уже практически взяли. Неси деньги.
– Сколько? А где я их возьму?
– Не знаю. Я в банке собираюсь брать.
– Опять? Ты же еще старые кредиты не отдала.
– Ну и что? Полгода осталось всего, надо поторопиться, а то, ну как без единого кредита останусь! Непривычно как-то, – про пари с Максом и возникающие в связи с этим риски и перспективы я докладываться не стала.
– Ура! А что я делать буду? А сколько денег? Что вообще от меня надо, куда бежать, за что хвататься? Ты знаешь, что у меня ведь еще никогда не было своего бизнеса?
– Знаю. Завтра вечером, в 20.00, собрание. В моем новом офисе. Я, ты и еще кто-то. Пока не знаю кто, но завтра буду знать. Все расскажу, объясню, и будем двигаться. А ты пока придумай, как руководство будешь вовлекать в то, что у тебя дополнительный геморрой объявился, ладно?
– Обалдеть! Ладно, я что-нибудь придумаю. Пока не знаю что, но придумаю. Я все равно хочу быть ведущей на радио – у меня под это дело уже временные ресурсы сформированы, могу пока отодвинуть это дело.
– О, на радио? Какая программа?
– Утренняя.
– Утренние самые рейтинговые. А на каком радио?
– Не знаю. Я еще не договорилась, просто выходы ищу, знакомых, которые могут порекомендовать.
– То есть я правильно понимаю, что ни на одном радио еще не подозревают, что они практически обрели новую гениальную ведущую?
– Правильно, молодец.
– Мда… Ну ладно, главное – цель, в конце концов. "Нет" у тебя в любом случае есть. Но ты псих – знай об этом.
– Спасибо.
Чудесно открывать новый бизнес с сумасшедшими энтузиастами.
Вечером в ресторане я вовлекла-таки Лешу, который, слава богу, приехал без Миланы. А то бы она его в девять вечера спать утащила. Для начала я еще раз хорошенько познакомила их с Юрой, и они нарезались в хлам. После этого они застряли в ресторане до пяти часов утра, беседуя о судьбах мира. Я напилась вина и уснула на диванчике рядом с ними. Мне снились прекрасные сны, но при этом я стремительно просыпалась, как только кто-то из них произносил слово "найт-флайт". Я слышала его даже сквозь сон.
Знаю я этот "найт-флайт". Проституция одна. Мой бывший муж там барышень снимал. Тогда я еще не так лояльно к мужским изменам относилась, как сейчас, и меня этот факт необычайно травмировал в момент прозрения.
– Спи, – говорил Юра, когда я поднимала лохматую голову. – Мы скоро. Разговор зашел о геополитике, значит, вот-вот по домам.
– Знаю я вашу геополитику, – ворчала я скептически и опять проваливалась в сон.
Потом Леха произнес пламенный спич о том, что всем нужно платить налоги вбелую, любить, ценить и уважать своих сотрудников и стремиться внедрять новые, самые современные технологии для того, чтобы вывести Россию в лидеры мирового сообщества. А также о том, что все его многочисленные друзья думают так же и что они и есть новая генерация людей, которая всех нас спасет. И он начал перечислять друзей поименно, с декларацией их заслуг перед человечеством. Еще примерно на половине этого спича я проснулась и поняла – наш человек.
– Дай пять! – протянула я ему ладошку.
– На. А по поводу?
– Я думала, что таких идиотов совсем мало. Ты на примере своих друзей убедил меня в обратном. Про тебя я и так знала. Спасибо.
– Нас много!
– Отлично. Будешь с нами новый бизнес делать?
– Какой?
Я быстренько объяснила суть и при поддержке пьяного Юры убедила его в том, что без его умища мы очень скоро пропадем. Потом пригласила его на завтрашнюю встречу и опять уснула. С деньгами вопроса не возникло – это вам не Юля.
Вот так дела делаются нынче. Когда я ресторан открывала – только слезы лила да от голода умирала. Деньги добывала по крохам. Инвесторов пока искала – чуть жопу на фашистский крест не порвала.
А теперь вот так просто все. Странно. Видимо, я приобрела приличную репутацию. По крайней мере, в глазах самой идеалистически настроенной части населения.
Практичные люди по-прежнему считают меня дурой.
Часть III
Небритое счастье
В общем, проснуться не было никаких сил. Юра, качаясь, погрузил меня в машину, потом выгрузил, уложил спать и сам лег рядом. Я прижалась к нему изо всех сил, пережила пароксизм счастья и за доли секунды провалилась в пьяный сон, даже не подумав о том, что можно заняться сексом. Не люблю по пьяни. Юра, судя по поведению, тоже.
И очень хорошо.
Утром я проснулась за полчаса до возобновившихся с сегодняшнего дня капитанских звонков. У меня дрессура будь здоров! Я про них даже во сне помню. С любого похмелья. Голова физически была тяжелой, но необычайно ясной. Пью я крайне редко, но метко, и всегда по утрам тяжелая голова, прозрачный ум, умиротворенное и игривое настроение и приступы необыкновенного остроумия. Странный эффект. Если бы меня при этом не тошнило, я бы каждый вечер пила, а утром сценарии для юмористических передач писала.
Я отодвинулась от спящего Юры и начала его разглядывать. На предмет эмоциональной привязанности. А то знаете, как бывает, – вечером засыпаешь, а рядом лежит счастье. Самое настоящее. Красивое и нежное. Гладит тебя по спине лапкой. Целует куда придется. Говорит необыкновенные слова. Счастье, говорю же.
А утром просыпаешься, в окно светит солнце, и ты видишь при свете дня ужасающую картину. Вчерашнее счастье сильно помято, опухло и небрито (если вы – мужчина, то у вашего счастья еще и косметика размазана по всей морде). Храпит. Пускает слюни. Иногда на твою, блин, подушку. Изо рта у вчерашнего счастья воняет.
И ты с грустью понимаешь, что твой очередной стопятидесятитысячный жизненный идеал рухнул.
А если тебя все эти слюни и вонючие рты не пугают, а, наоборот, умиляют, то вот это и есть она – любовь. Железобетонный критерий. Хорошо, что я раньше проснулась. Сейчас проверим.
Утренний Юра меня не напугал. Опухшая морда и взъерошенные волосы умилили. Запах изо рта не понравился, но и не ужаснул. "Какашками пахнет", – дружелюбно подумала я и тихонько отползла в ванную, чистить зубы и смывать размазанную по всей морде косметику. Я же не знаю, влюблен он в меня уже или нет. Лучше не рисковать.
Сейчас умоюсь, приму звонки и лягу обратно. Он проснется, увидит меня, такую умытую и прекрасную, и все нормально будет.
Однако он проснулся раньше времени. Ровно за десять минут до звонка. Ни к селу, ни к городу – ни сексом не успеем заняться, ни поговорить, вообще ни фига. Он вылез из-под одеяла, взял меня за руку и, утащив в кровать, начал активные действия. А я немедленно заморочилась от всей души. Десять минут, конечно, много в иной ситуации, но не теперь. Это после полугода жизни можно сказать: "Давай по-быстрому, мне некогда", да и звонки в это время можно принять в крайнем случае, если парню невтерпеж. Тоже фишка для него могла бы быть – трахать работающего координатора. Но не на втором же свидании!
– Юр… – начала я.
– Мм, – промычал он, не отрываясь от дела.
– Я не могу пока.
– Почему это?
– У меня работа.
– Какая работа?
– Мне звонить сейчас будут.
– Перезвонят.
– Не перезвонят.
– Плевать. Просто не бери трубку.
– Я не могу. Это важно.
– Важнее того, что я сейчас делаю? – Голос игривый, он все еще думает, что я шучу.
– Понимаешь, мне звонят каждое утро в одно и то же время. Готовятся. Время засекают по НТВ, чтобы не опоздать. Я сама часы никогда не снимаю, даже сплю в них.
– Ну, подождут разок. – Юра залез под одеяло и начал стаскивать с меня трусы.
– Так не бывает. Там паника начнется. Меня потеряют. За пять лет еще ни разу не было, чтобы я звонки не приняла.
– Все когда-то бывает первый раз.
– Ты не понимаешь. Юр, пусти! – Я глянула на часы и начала нервничать, у меня осталось две минуты до звонка.
– Да в чем дело!? – он достал из-под одеяла голову.
– Я учу людей тому, что держать слово – самое важное в жизни. Я не могу не сдержать свое. Они больше не будут мне верить.
– Понятно.
Юра подумал несколько секунд, встал и ушел умываться. В свою ванную. Не поцеловал меня и даже не оглянулся.
Пипец. Мир рухнул одномоментно. И даже, пожалуй, разлетелся на кусочки, как каленое стекло.
Ну что это за жизнь? Как я должна была поступить? Не принять звонки – практически погубить целую программу. Люди больше не будут доверять. Я не могу, ведь я отвечаю перед ними за результат, я сама им все время твержу, что держать слово – это самое важное.
Отказать же мужчине под таким предлогом – это практически сказать: ты мне не важен, у меня тут посерьезней дела. Я мир спасаю, не до тебя мне.
Что я и сделала. Они, мужчины, такого не переносят. Мне бы теперь пойти за ним, обнять, как-то исправить ситуацию, а я осталась тупо смотреть на часы. Тридцать секунд. Двадцать. Десять. Звонок.
Шесть человек. Целый час.
Юра за это время собрался и молча ушел.
Мне, конечно, удалось переключиться на работу, но периодически мысли мои уплывали. И практически все звонившие капитаны спросили меня, почему я грустная. Даже объяснять не стала. Без толку. Позвоню после звонков Юле и зареву. Пусть слушает мои сопли. Я тоже ее иногда выручаю в этом плане.
Буду жаловаться на то, что не могу жить человеческой жизнью, что все плохо, что жизнь – дерьмо и все козлы, а я почему-то должна делать вот такой выбор. Между любовью и чувством ответственности за кучу народа, который мне конечно дорог, но далеко не так сильно, как Юра.
Главное – сразу предупредить, что я звоню, как подруга, а не как сотрудник тренинговой компании. А то нарвусь на тренировку. Социальные роли надо разделять.
Лена, жена Олега, учредителя тренингового центра, рассказала такой случай. Это было тогда, когда наша компания еще совсем не была крутой, а только начинала свой путь. Лена работала директором. Олег – учредитель. Они уже были женаты. Утром Олег, согласно договоренности, разбудил Лену, чтобы она пошла на работу.
– Я не могу, – сказала Лена.
– Почему это?
– Я, кажется, заболела.
– Что? Вставай и иди на работу!
– Говорю тебе, я заболела.
– Меня это не волнует. Вставай и иди! Замены тебе нет.
– Олег, пожалуйста!
– Если не выйдешь на работу сегодня – ты уволена. Разговор окончен.
Лена со слезами встала, собралась, оделась, остановилась на пороге.
– Олежек, – заплакала она. – Можно я тебе как мужу пожалуюсь?
– Конечно, родная. Что случилось?
– У меня начальник такой урод!
– Почему?
– Да он меня больную заставляет на работу выходить.
– Блин. Сука бесчувственная! Тебе плохо, малыш? Дай лоб потрогаю. Да, есть немного.
– Если я не приду, он меня уволит.
– Козел. Слушай, ты иди скорее, а то опоздаешь, опять проблемы будут. Я сейчас соберусь и приеду к тебе на работу, привезу лекарства и чай с медом. Договорились, малыш? Держись.
– Спасибо, родной, ты так меня понимаешь. Целую тебя.
– Пока, котенок.
Через час Олег привез ей чай с медом, а к середине дня от болезни не осталось и следа.
Олег-директор знал, что, когда болеть нет возможности, – никто не болеет. А Олег-муж знал, что Лене, как женщине, нужно сочувствие и внимание. Оба они разделяли социальные роли. Сработало. И работает до сих пор.
Полдня я занималась Игрой, потом пару часов рестораном, а потом направилась в сторону офиса. По дороге купила красивую ручку. Взятка – для Юры. Колбасило меня – будь здоров. Конечно, после того как я поплакала Юле в трубку, мне слегка полегчало, но ситуация от этого не разрешилась.
Как подъехать к Юре, я не придумала, поэтому села в своей комнате, обхватила голову руками и начала отчаянно размышлять.
Так ничего и не придумав, я решила идти к нему и определиться на месте.
Я вошла, забралась с ногами на стул и приняла виноватое выражение лица.
– Ну? – недружелюбно поинтересовался мой ненаглядный.
– Я ручку тебе купила.
– Зачем?
– Красивая.
– Это не является ответом на поставленный вопрос.
– Ну, мне захотелось тебе приятное сделать.
– А, спасибо. Еще что-то? – совсем равнодушно произнес он. Ужасно.
– Мы в восемь с народом встречаемся. Я хотела объяснить им все, поговорить о распределении обязанностей и к тебе прийти вместе с ними.
– Ну, хорошо. Буду ждать. – Хоть по поводу партнерства не передумал, уже хорошо.
– Юр?
– Да.
– Не обижайся.
– Наташ, я не обижаюсь. Утром – да обиделся, потом отошел. Просто сделал выводы – и все.
– Какие?
– Разнообразные. Наташ, иди работай, я занят, без дураков.
– А поцеловать?
– Не готов.
Не думай о белой обезьяне
Ну, вот, блин. Все пропало! А ведь сам же обещал меня поддерживать в моих работах, собака! Что ж мне теперь, все бросить по его прихоти? Ну да, когда Юра давал обещание, он еще не был моим парнем, ну и что?
Он и теперь, кстати, по факту им не является. Всего один раз переспали. Я запуталась. Кто мы вообще друг другу?
Так, все! Надо переключиться на работу и перестать постоянно думать о Юре. Хватит морочить голову себе и окружающим. Легко сказать – не думать о белой обезьяне.
И я уже в который раз за свою жизнь сбежала от личных проблем в работу.
Выходной у меня как-то незаметно поглотился запущенными во время отпуска делами, а с понедельника началась текучая работа по созданию бизнеса. Целую неделю я работала так, что времени на размышления не оставалось. Я приходила домой и падала замертво.
Теперь я знаю, как не думать о белой обезьяне. Надо забить голову всякими черными лошадьми, синими слонами, желтыми собаками, и тогда все будет в порядке.
Конечно, совсем не вспоминать про белую обезьяну у меня не получилось, тем более что я с ней встречаюсь несколько раз в день, но свободных минут было так мало между всеми этими собаками и слонами, что она, обезьяна, как-то почти не причиняла мне неприятностей.
Боль не исчезла до конца, но притихла и притупилась.
Слонами и собаками служили: партнеры, фотографы, журналисты, редакторы, полиграфические мощности, продавцы бумаги, закон о прессе и прочие жизненно важные для издателя вещи. Теперь я издатель, между прочим. Кто у меня будет? Читатели. Как и раньше. А также покупатели – оптовики. Вообще у меня в жизни кого только не было в плане приложения сил. Покупатели, студенты, пассажиры, слушатели, гости, читатели, просто клиенты. Разнообразненько.
Всю неделю мы с партнерами занимались в основном созданием отношений, поиском кадров и сбором информации.
Должности распределили так.
Юра – председатель совета директоров. В работу не лезет, контролирует по результатам. Юля – технический директор. Решает все организационные вопросы. Леша – занимается продвижением и рекламными площадями. Я – отвечаю за наполнение журнала, его творческую часть – креатифф. Кроме того, я руководитель проекта, его координатор.
Таким образом, Юра всю неделю курил бамбук, Юля искала нетворческих сотрудников, выясняла, где эти журналы печатают, откуда берется бумага, что нам грозит в юридическом плане, какие бывают каналы распространения и т. д. Леша писал концепцию продвижения, начал распространяться где надо о том, что скоро нас ждет бомба, и вообще подтягивал маркетинговые ресурсы. Жаль, что его агентства раньше такими проектами не занимались. Они вообще какие-то узкоспециальные, не для продуктов массового потребления.
На Леше также лежит работа с рекламодателами, то есть, по сути, он наш кормилец.
Я искала творческих работников всех мастей, узнавала цены на них, беседовала с дизайнерами, которые предположительно будут делать дизайн всего журнала, а так же разметку колонок, текста, картинок… Называется, кажется, сетка. Придумывала рубрики.
Понятно, что мы наделали массу лишних телодвижений, изобретая велосипеды. Ну, и ничего страшного.
Кажется, у нас сложился отличный коллектив! Каждый на своем месте. Встречаться полным составом мы договорились раз в неделю, но втроем пересекались много раз. Юрик слегка выпал из тусовки, бедолага.
Ну и Бог с ним, нашим легче. С глаз долой, из сердца вон! К тому же для окружающих мы муж и жена, между прочим, и нам приходится поддерживать реноме. Поэтому, чем меньше мы видимся все вместе, тем меньше нам приходится притворяться. Юля, конечно, все знает, но Юра-то об этом не подозревает.
С руководством тренингового центра договорились так. Юля тратит из рабочего времени не больше полутора часов в сутки, остальное – в свободное время. Благо тренинговый центр наш с двенадцати часов работает. Тем более нам этот проект интересен. Мы собираемся продвигать во многом ту же философию. Так что если Стас, Юлин муж, не выгонит ее из дому за перманентное отсутствие, то все будет прекрасно. Рано или поздно.
Хорошая новость – нам не надо будет, как главным редакторам "Харперс Базара", "Вога" и прочих модных глянцев, участвовать в гламурных тусовках. Мы вне всего этого. Мы создаем хулиганский журнал, и, видимо, нас многие за это не полюбят. Ну и ладно, время на сон нам гораздо нужнее.
Реально ведь все трудяги собрались, у всех дел по макушку.
Редакторы и прочие создатели глянца, конечно, тоже вкалывают будь здоров, я вот и по Ляле вижу, но им без тусовок не выжить. На том стоят. А мы светскую жизнь проигнорируем. И хроник никаких вести не будем. А то придется в каждом номере печатать фотографию с подписью "Константин Андрикопулос со спутницей". Там ведь не шутки: забудешь кого – обидятся на всю оставшуюся жизнь. Не люблю обижать конкретных людей. В крайнем случае – всех оптом.
А на тусовки для удовольствия сходим, не для работы. Если появится такое желание.
Давно уже поняла – время наш главный жизненный ресурс. Ничто не сравнится с ним по ценности. Мне нужно многое успеть, мне важно перепробовать максимум жизненных удовольствий. Когда-то давно я сильно болела и смерть вроде бы ходила где-то рядом. Я много лежала в больнице и подружилась с такими же лежалыми соседями по этажу. Можно сказать, сколотила компанию. Несмотря ни на что, мы жили там необычайно весело. Сдавали кровь, завтракали и валились на диваны у телевизора. Целый день смеялись, шутили, задирали медсестер, заигрывали с докторами. От нечего делать отвоевали право дольше смотреть телевизор, который мы толком и не смотрели.
В общем, вели себя как веселые деревенские хулиганы на завалинке. Почему-то некоторым это не нравилось.
Меня по жалобе злобной медсестры даже вызывали в ординаторскую, как главного зачинщика всех шумих. Грозили выгнать из больницы. Как в учительской, честное слово. Я произнесла пламенный спич о пользе смехотерапии и предложила начать выплачивать мне зарплату. Врачи рассмеялись и отпустили меня с миром, а медсестру успокоили.