Аня окончила Первый медицинский и трудилась в одной из городских больниц. Зайнаб по диплому была инженер-теплофизик, но работала бухгалтером в одной фирме, продававшей "халяльную пищу для мусульман. Не работала только Мадина, учившаяся в Университете на заочном.
В ближайшие четыре дня ее одиночество будет прервано. Вот радость будет девочке, - подумал Абдулла, - а то видит мужа только утром и вечером, словом не всегда успевает перемолвиться. А еще через неделю компанию Мадине составит Аня. Сейчас у нее пошел седьмой месяц беременности, и она дорабатывает последние деньки перед декретным отпуском. Абдулла давно хотел иметь ребенка, но все как-то не было возможности: то командировки, то временные финансовые трудности, то еще что-то. Но теперь, спустя семь лет после женитьбы на Ане, Абдулла решил: или сейчас или никогда. Ане уже двадцать семь и ей самое время рожать здорового и умного ребенка.
Абдулла познакомился с ней на дне рождения у одного приятеля. Аня сразу понравилась ему, и через два месяца он сделал ей предложение.
Среднюю жену Зайнаб Абдулла встретил в поезде. Увидев, что молодая симпатичная мусульманская женщина путешествует одна, Абдулла сделал ей замечание и услышал в ответ, что ей не с кем ездить, поскольку она сирота и у нее нет братьев. Слово за слово, они разговорились, и через два месяца Абдулла сделал ей предложение.
И вот совсем недавно, менее полугода назад, на пороге квартиры Абдуллы появилась невысокая стройная девушка с большими добрыми глазами. Она назвалась Мадиной и сказала, что она - дочь троюродного дяди Абдуллы Гасана Иосифовича из Магадана. Абдулла слышал от родителей, что у него в Магадане есть замечательный дядя, который каждое лето настойчиво зовет их в гости. Но они так и не собрались, и знакомство Абдуллы с дядей и его, как выяснилось, очаровательной дочкой, не состоялось.
Мадина держала в руках небольшой чемоданчик и узелок. Когда они с Абдуллой вошли в квартиру, она опустила вещи на пол и, засунув руку во внутренний карман пальто, извлекла длинный конверт.
- Вот это Вам, Абдулла Петрович, от отца, - сказала Мадина и заплакала.
- Что случилось, уважаемая? - не зная, что в таких случаях следует делать, Абдулла растерянно смотрел на прекрасную гостью.
- Нет, ничего, простите, Вы читайте. Там все сказано, - прошептала Мадина, вытирая слезы.
Начиналось письмо от Гасана Иосифовича с приветствий и славословий в адрес Абдуллы и его родителей. Далее дядя излагал суть своей просьбы. Мадина - единственная его дочь. После его смерти она останется одна. Ее ближайшим родственником является Абдулла. Гасан Иосифович просил Абдуллу позаботиться о Мадине после его смерти.
Когда Абдулла закончил читать письмо, Мадина протянула ему пластиковую карту.
- Здесь все наши сбережения, - сказала она, глядя себе под ноги.
- Так значит, Гасан Иосифович…
- Да, - с надрывом в голосе произнесла Мадина и снова заплакала.
Абдулла взял Мадину за руку и провел ее в гостиную.
- Не плачь, Мадина, - Абдулла кивнул находившейся на кухне Ане, чтобы та приготовила поесть. - Отныне мой дом - твой дом.
Приютив Мадину, Абдулла поначалу хотел найти для нее приемлемую квартиру, но вскоре так привык к этой очаровательной хозяйственной девушке, что через два месяца предложил ей руку и сердце. Обе его жены были не против. Они полюбили шестнадцатилетнюю Мадину как сестру и соревновались в опеке над ней, стараясь подарить юной красавице как можно больше внимания и доброты.
Три жены Абдуллы не были чем-то необычным и удивительным для России. После бестолковой кровопролитной войны с Китаем, мужское население страны значительно сократилось, и на одного мужчину приходилось в среднем пять женщин. Во избежание демографической катастрофы, правительство официально разрешило многоженство для всех категорий населения, - вне зависимости от религиозной принадлежности. Мужчина, женатый более чем на одной женщине, получал от государства существенные дотации, а если у него еще было свыше пяти детей мужского пола, то такой мужчина мог вообще не работать, отдавая силы и опыт воспитанию будущих победителей демографической проблемы.
Абдулла хорошо помнил последнюю войну с китайцами. Тогда полегло около двадцати миллионов россиян. В одной Москве, где произошло восстание в Чайна-тауне, по разным подсчетам погибло от ста до двухсот тысяч человек. Восстание началось в связи с попыткой властей после начала войны с Китаем выселить почти полуторамиллионное население Чайна-тауна в другие регионы. Китайцы отказались уезжать и стали оказывать открытое сопротивление армии и милиции. В городе было страшно выходить из дома. Вооруженные хунвейбины разъезжали по улицам и, смеясь, расстреливали прохожих. Кремль оказался на осадном положении. Правительство срочно эвакуировали в Санкт-Петербург. Если бы не вовремя подоспевший полк латышских "зеленых" стрелков (элитного мусульманского подразделения Рижского гарнизона), - вся Москва оказалась бы в руках китайцев.
На этой войне, прозванной историками и журналистами "первой евразийской", Абдулла потерял старшего брата Василия. Он был летчиком и погиб при таране китайского вертолета с генералом Ван Сюэ Мином на борту.
Война закончилась также неожиданно, как и началась. Пятисотмиллионная армия маршала Ли Хуй Сина, собиравшаяся брать Иркутск, была практически полностью уничтожена какой-то неведомой инфекцией, попавшей, как потом выяснилось, в питьевую воду. Китайцы сразу же обвинили Россию в использовании бактериологического оружия и заявили о готовности применить атомную бомбу. В ответ союзник России Индия пригрозила Китаю поголовной эпидемией СПИДа, и благоразумные китайцы ограничились очередным предупреждением.
Назначенная по окончании войны совместная российско-китайская комиссия не обнаружила свидетельств применения россиянами бактериологического оружия. Оказалось, что китайская армия пользовалась водой из озера Байкал. Тогда китайцы объявили, что вода в озере была отравлена. Решили провести эксперимент.
С российской стороны в дегустации участвовал прапорщик Подопригора. С китайской - лейтенант Ли Сун Вэй. Первым дегустировал прапорщик. Он с наслаждением и причмокиванием осушил кружку с "пробной водой", облив при этом всю гимнастерку. Вслед за ним пил товарищ Ли. На следующий день он умер в нечеловеческих муках по дороге в госпиталь. Прапорщик Подопригора отделался легкой изжогой.
Абдулла тоже был мобилизован в армию, но пока их довезли до театра боевых действий, война закончилась. По дороге, где-то в районе Екатеринбурга их поезд пустили под откос китайские диверсанты. И пока формировался новый состав, пролетела радостная весть: "Войне - конец!", и вчерашний студент Абдулла вернулся домой с поврежденной ключицей, так и не произведя ни одного выстрела из своего новенького автомата "Колугбеков".
Вдоволь наговорившись с Мадиной, Абдулла направился в кабинет. Усталость, оставшаяся еще со вчерашнего дня, никак не хотела проходить. Приняв душ и помолившись, Абдулла блаженно растянулся на кровати в ожидании долгожданного сна.
Завизжавший над ухом телефон немилосердно разорвал блаженное предчувствие наступавшей гармонии.
- Слушай, это опять я, - недовольно прорычал из трубки голос Козлова. - Ты не знаешь, где твой Кузин?
- Что-что? - переспросил спросонья Абдулла.
- Кузин твой, говорю, где? - раздраженно повторил Козлов.
В следующее мгновение Абдулла уже был на ногах: тревожная весть больно ущипнула виски.
- Что с ним случилось? - крикнул Абдулла не своим голосом.
- Пропал твой Кузин вместе со своим семейством, - сквозь зубы произнес Козлов. - Соседи говорят, уехал поздно ночью на машине. Пытались достать его по мобильнику, так он его отключил. Мы установили регулярную прослушку, но вряд ли он включит телефон. Ты не знаешь, куда он мог деться?
- Не знаю, - пробормотал Абдулла, успевший внушить себе, что в случившемся - львиная доля его вины.
- Ну, тогда пока.
- До свидания, Владимир Алексеевич! - запоздало попрощался Абдулла сквозь прерывистые телефонные гудки.
Доигрались! Исчез Кузин! Недолго думая, Абдулла набрал номер Баума.
Экзамен для Саида
По свидетельству ибн 'Умара (да будет доволен им Аллах!), который передал слова Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует!): "Живи в этом мире как чужестранец или путник. Если вы доживете до вечера, не тешьте себя иллюзиями, что будете живы утром, а если доживете до утра, не будьте уверены, что останетесь живы до вечера, и берите из вашего здоровья - в счет болезни, а из вашей жизни - в счет смерти" (приведено у аль-Бухари).
Баум уже успел прочитать в газетах об обыске у Кузина.
- Господи! Зачем Вы это сделали? - закричал профессор, не ответив на радостное приветствие Абдуллы.
- А как, по-Вашему, я мог вернуть рукопись, если бы не пошел к Кузину?! - не менее эмоционально отвечал Абдулла. - Увы, мне не удалось ее найти, и Вы, Илья Александрович, по-видимому, совершили огромную ошибку, что обратились ко мне. Извините, что не оправдал Ваших ожиданий.
- Да что там, - Абдулла услышал взволнованное сипение профессора. - Это Вы меня простите. Вам, наверное, здорово попало?
- Может быть, не так здорово, но попало. Но речь не об этом. Хотим мы того или не хотим, - Абдулла вдруг замолчал, невольно прислушавшись к биению своего сердца, - но рукописи больше нет. Вопрос в другом. Сейчас мне позвонили и сказали, что Кузин куда-то уехал вместе с семьей. Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что ему угрожает опасность. Поэтому, Илья Александрович, прошу Вас, подскажите мне: куда мог деться Ваш коллега?
Баум задумался.
- Вы же были его другом, - продолжал Абдулла, - и наверняка знаете, где живут его родственники, друзья, к которым он мог обратиться за помощью.
- Родственники? - рассеянно повторил Баум. - Да, были у него родственники в Москве. Но он к ним не часто ездил. Еще у него тетя под Владимиром жила. Но она, кажется, умерла недавно… Точно, умерла! Там у Андрея еще спор с ее сыном из-за дома вышел.
- И кому, в результате, этот дом достался? - в Абдулле ни на минуту не засыпал юрист, а потому он не мог не задать этого вопроса.
- Кажется, сыну, - немного подумав, ответил Баум. - Точно! Сыну.
- Значит, он вряд ли бы туда поехал, - решил вслух Абдулла. - У Вас есть еще какие-нибудь предположения?
Профессор долго думал, но ничего другого так и не вспомнил.
- Ну, что же, - вздохнул Абдулла, - тогда у нас остается единственный вариант - Москва. Илья Александрович, Вы, случаем, не помните, где живут родственники Кузина в Москве?
- Точно не знаю… Где-то в районе Октябрьского поля.
- А фамилии их не подскажете?
- Кажется, они тоже Кузины… Да, совершенно верно, они тоже Кузины!
- Спасибо, Илья Александрович, - Абдулла с грустью подумал о своей скорой поездке в столицу. - Вы мне сильно помогли. Надеюсь, что с Вашим другом, иншаалла, все будет в порядке.
- Постойте, - вдруг спохватился Баум. - Я вспомнил. У Андрея была дача. Где-то под Приозерском. Я там был всего пару раз. Как же это место называется? Дай Бог памяти… Финское слово какое-то. То ли Миллипельто, то ли Миссипельто.
- Может, Мюллюпельто? - предположил Абдулла, в прошлом - заядлый путешественник и любитель географии.
- Точно! - радостно подхватил Баум.
- И как часто Кузин там бывал? - спросил Абдулла, в душе благодаря Аллаха за то, что у него возник повод отменить или, по крайней мере, отложить поездку в нелюбимую им Москву.
- Во всяком случае, чаще, чем в Москве, - заверил Абдуллу Баум. - Вот только адреса я не знаю. Андрей меня туда на машине возил. Но если оказаться на месте, я, пожалуй, вспомню.
- Илья Александрович, какие у Вас планы на сегодняшний день? - неожиданно поинтересовался Абдулла.
- Собирался дома посидеть, почитать, - ничего не подозревая, ответил Баум.
- А как Вы отнесетесь к моему предложению съездить прогуляться за город? - сказав это, Абдулла затаился в ожидании ответа.
Некоторое время в трубке было слышно лишь тяжелое дыхание профессора.
- Можно, конечно, - осторожно согласился Баум. - Только, надеюсь, не на дачу к Кузину?
- Вы необычайно проницательны, Илья Александрович, - засмеялся Абдулла, - именно к Кузину.
- Нет уж, спасибо, Абдулла Петрович, - возразил Баум, - я, пожалуй, дома посижу. Боюсь, что встреча с Андреем не доставит мне большого удовольствия.
- Илья Александрович! - живо среагировал Абдулла. - Вам-то он чем не угодил?
- Просто я тут кое о чем подумал, - уклончиво промычал Баум. - Мне кажется… Вы правы… Насчет Андрея.
- Отлично. Тогда нам с Вами тем более надо встретиться, - воскликнул Абдулла. - Илья Александрович, Вы думаете, мне доставляет удовольствие охотиться за Вашим, мягко сказать, не очень культурным другом? Я же не для массовки Вас беру - мне важно Ваше присутствие. Поверьте, несмотря на то, что рукопись погибла, мне очень важно узнать про нее как можно больше.
- Хорошо, но я-то Вам зачем? - профессор скорее не хотел понимать, чем не понимал Абдуллу.
- Я уверен, Илья Александрович, что Ваше присутствие сделает мой разговор с Кузиным более откровенным, - не теряя надежды и проявляя чудеса терпимости, произнес Абдулла. - Если я появлюсь у Кузина один, он вообще не захочет со мной разговаривать.
- А Вы не боитесь, что еще один визит к Кузину может окончательно подпортить Вашу и без того подмоченную репутацию? - нашелся профессор.
- Это еще один довод в пользу того, что Вам лучше поехать со мной, - ловко парировал Абдулла.
- Послушайте, Абдулла Петрович, - вздохнул Баум, - а почему бы нам не дождаться, пока Андрей сам не вернется в город? Тогда и сходим к нему… вместе.
- Илья Александрович! - взмолился Абдулла. - Кузин, может быть, больше вообще не вернется в город!
- Господи! Что Вы такое говорите, Абдулла Петрович! - переполошился профессор.
- Возможно, ему что-то угрожает, и он не вернется до тех пор, пока не будет уверен в собственной безопасности, - понимая, что сказал лишнее, Абдулла попытался успокоить профессора.
- И теперь Вы предлагаете ехать мне, чтобы я рисковал своей жизнью неизвестно ради чего?! - не скрывая своего возмущения, спросил Баум.
- Илья Александрович! - теряя терпение, пробасил Абдулла. - Ни мне, ни Вам ничего не угрожает. Возможно, ничего не угрожает и Кузину. Это только мое предположение. Однако я считаю, что медлить в такой ситуации нельзя. Нужно действовать решительно и быстро.
Но профессор оказался не менее упрямым, чем его коллега Кузин, и не собирался просто так сдаваться.
- Но ведь ни Вы, ни я, не уверены, что Андрей находится именно в этом… как его?
- Мюллюпельто.
- Да, Мюллюпельто. Он может быть в Москве, еще где-нибудь, - Абдулла сердцем почувствовал, что это был последний или предпоследний контраргумент профессора.
- В таком случае, мы с Вами всего лишь совершим небольшую прогулку за город. Надеюсь, Илья Александрович, Вы ничего не имеете против моего общества?
- Ничего себе: небольшую! - в очередной раз возмутился профессор. - Да до этого… Миссипельто…
- Мюллюпельто.
- До этого Мюллюпельто часа два добираться!
- Да-а, крепкий орешек этот Баум, - подумал Абдулла, вытирая ладонью взмокший лоб.
- Послушайте, Илья Александрович, - добавил он уже вслух. - Когда Вы пришли ко мне с просьбой о помощи, я попытался помочь Вам. Пусть мне это и не удалось, но, Аллах свидетель, я делал все, чтобы вернуть рукопись и чтобы при этом на Ваше честное имя не упало тени. Теперь я обращаюсь к Вам за помощью - за помощью в нашем теперь уже общем деле. У каждого из нас свой интерес - Вас мучает совесть за совершенную ошибку. Я же хочу узнать как можно больше про рукопись и про тех, кто стоит за убийством на Московском. Если с Кузиным, не приведи Аллах, что-то случится, следующим, кто привлечет внимание преступников, будете Вы, Илья Александрович. Поэтому я считаю, что Вы не меньше меня должны быть заинтересованы в выяснении истины. Илья Александрович, прошу Вас, помогите мне, - Абдулла ухватился за последнюю возможность убедить профессора.
- Простите, Абдулла Петрович! - раздавленным голосом произнес Баум. - Вы действительно правы. Я еду с Вами.
- Отлично, тогда без пятнадцати одиннадцать на Финляндском, - Абдулла не скрывал своей радости.
Пока Абдулла собирался в дорогу, трубка зазвенела, объявив номер Саида. Абдулла уже успел подумать о том, чтобы разбавить их с Баумом компанию исполнителем наказаний в соответствии с шариатом, но тут же отбросил эту идею - бедняга и так настрадался. Да и при общении с Кузиным, как показывает опыт, Саид - не самый лучший помощник.
- Ас-салям 'алейкум ва рахмат Аллахи ва баракатух, уважаемый Абдулла Петрович!
- Ва 'алейкум ас-салям ва рахмат Аллахи ва баракатух, уважаемый Саид!
- Как у Вас дела, Абдулла Петрович? - вопрос Саида не был лишь данью вежливости. В последнее время вопрос: "Как дела?" приобрел для Абдуллы с Саидом вполне конкретное содержание, отражавшее стремительно менявшийся вокруг них мир.
- Был сегодня у своего начальника, - невесело сообщил Абдулла. - Меня временно отстранили от работы. А у Вас что?
- А меня вообще уволили, - пессимистично сказал Саид. - Вот только что позвонили и сказали, что я должен на днях зайти за своими документами. Увольняют без права восстановления.
- Не волнуйтесь, Саид, - Абдулла хотел сказать Саиду что-то ободряющее, но никак не находил подходящих слов. Тяжелый разговор с Баумом окончательно выжал из него остатки дневной энергии. - Мы говорили о Вас с Владимиром Алексеевичем. Я объяснил ему, что Вы здесь ни при чем, и он обещал мне похлопотать за Вас.
- Спасибо, Абдулла Петрович, - с признательностью произнес Саид, - да хранит Вас Аллах!
- И Вас тоже, Саид! - благожелательно ответил Абдулла. - У Вас все?
- Абдулла Петрович! Я что хочу сказать, - Саид загадочно замолчал и после достойно выдержанной паузы продолжал, - как Вы думаете, куда исчез Кузин?
От неожиданности Абдулла подавился слюной.
- Саид! - вскричал он, прокашлявшись и обеими руками вцепившись в миниатюрную телефонную трубку в форме полумесяца. - Откуда Вы об этом знаете?
- Только что прочел в "Ведомостях", - как бы извиняясь за свою осведомленность, ответил Саид.
- Аллаху 'азым! Что же это такое! Подождите, - с трубкой наперевес Абдулла бросился к компьютеру и меньше, чем через минуту увидел подробное сообщение о ходе следствия по делу об убийстве на Московском вокзале. Журналист сообщал, что убийца не найден, но стало известно, что последним, кто встречался с убитыми за несколько минут до убийства, был профессор Кузин, бесследно исчезнувший со своей семьей сегодня вечером.