- Меня это не удивляет. Ты ведь мужчина. К тому же директор. Это звучит: ди-рек-тор! - с ласковой иронией сказала Лиза, впервые за эти дни рассмеялась, и Степан Артемьевич порадовался веселой минутке.
- Ну, положим, вымыть посуду я бы мог без труда. До меня это как-то не дошло. Некогда было. Впрочем, я не оправдываюсь.
- Хорошая черта характера - не оправдываться, будучи виноватым. А чай-сахар у тебя есть? А что мы будем варить на обед?
- Чай и сахар есть. Были еще яйца, только недельной давности.
- Посмотрим, - сказала Лиза. - Сходил бы ты еще в лавочку, купил чего-нибудь съестного.
Он взял хозяйственную сумку и отправился за покупками.
Вечером они смотрели телевизионный фильм. Какую-то легкомысленную оперетку, с танцами, шампанским, поцелуйчиками и интрижкой. Но Лисицыных оперетка не веселила.
Выключили телевизионный приемник, в квартире стало тихо. Лиза устроилась на диване, подобрав ноги. Степан Артемьевич сел поближе к жене. Хотелось обнять ее.
4
Пока Лисицын ездил на похороны, Яшина старательно трудилась за него. Из нее, наверное, получился бы неплохой директор. Однако она все же чувствовала беспокойство: кабинетная работа мешала ей как следует следить за качеством сеноуборки. В отделениях совхоза работали участковые зоотехники, Ангелина Михайловна им доверила, но свой глаз надежнее. Участковые - молодые девчата, недавние выпускницы техникума, еще были неопытны, а механизаторы гнались за выработкой и не всегда и не во всем были аккуратны. Потому Яшина и волновалась.
Вечерами она, выполняя поручение Лисицына, занималась оценкой полей, лугов и пастбищ и расчетами по животноводству. По всему выходило, что комплекс хозяйству пока не по плечу, сомневалась она и в возможности тысячной прибавки в надоях. В ближайшее время возможно поднять годовой надой на буренку только на четыреста - пятьсот литров. Управляющие отделениями и бригадиры-животноводы, с которыми она советовалась, подтверждали ее прогнозы.
Когда Лисицын появился в конторе, Яшина обрадовалась, и глаза ее засветились.
- Я уж тут совсем было запарилась, - сказала она. - Сиди да пиши… От посетителей отбоя нет. Ваше кресло подобно мощному электромагниту, - притянет - не оторвешься…
- Что верно, то верно, - согласился Степан Артемьевич. - Но привыкайте. Когда-нибудь станете и директором.
- Нет уж, спасибочки. Это не для меня, - полушутя ответила Яшина. И тут же высказала опасение, что недосохшую скошенную траву нельзя ни прессовать, ни стоговать, - солнца совсем нет. Сено не сохнет.
- А если пустить то, что скошено, на сенаж? - предложил Лисицын.
- По-моему трава слишком влажная. Я поеду в луга и проверю. И вот, Степан Артемьевич, то, что вы просили, - она положила перед ним папку с расчетами.
Лисицын стал неторопливо их просматривать, прочел изложенные главным зоотехником выводы и спросил:
- Значит, с комплексом у нас не выйдет?
- Да. И за год-два удои возможно поднять только на четыреста - пятьсот кило.
- Спасибо за столь кропотливый труд. Я хорошенько ознакомлюсь с вашими расчетами, - сказал Степан Артемьевич.
На улице громыхнул автомобильный мотор, заскрипели тормоза. Лисицын увидел в окно, что подошел грузовик с фургоном, покрашенным зеленой краской. В кабинет тотчас вбежал маленький, шустрый Сергей Герасимович. Он поздоровался и накинулся на супругу:
- Черт побери! Будешь ты кормить меня обедом или нет? За три дня ее диктаторства, - он уже теперь обратился к Лисицыну, - представьте, за три эти дня она ни разу не сварила домашних щей! Дети питаются всухомятку, я бегаю в столовку. А знаете, как у нас в столовке… Сегодня-то хоть накормишь обедом?
- Сегодня обеда тоже не будет. Еду на покосы, - ответила Ангелина Михайловна. - А ужин, так и быть, приготовлю.
- Зачем же тогда жена? - Челпанов развел руками, темными от машинного масла и металла. - Я с утра в мастерских вкалывал, а обеда не предвидится. Видали? Степан Артемьевич, скажу вам, что образованная жена, синий чулок, для нашего брата сущее бедствие!
- Успокойтесь, - посмеиваясь, ответил Лисицын. - Я более недели питался в столовке и, как видите, жив. Ничего не случилось.
- Выгораживаете своего зоотехника! - Челпанов снял кепку, пригладил ладонью рассыпавшиеся волосы, глянул на жену уныло и вдруг перешел на деловой тон: - Степан Артемьевич, мы оборудовали автолетучку для ремонта техники в полевых условиях. Все готово, можете посмотреть.
- Давайте посмотрим.
В фургоне автомобиля, который стоял перед окнами, имелось все необходимое для "скорой помощи" совхозным механизаторам: сверлильный станок, слесарные тиски, наборы инструментов и запасных частей. Не хватало только токарного станка, но его на машине не установишь - громоздок и тяжел.
- Токарные работы будем выполнять в мастерских. Ну как, хороша летучка? Сейчас мы ее опробуем в деле. Во втором отделении поломалась передача у силосоуборочного комбайна. Едем!
Челпанов сел в кабину, захлопнул дверцу, и машина ушла. Яшина отправилась по своим делам, а Лисицын вернулся в контору.
Стараясь сосредоточиться, он несколько минут сидел неподвижно, поглядывая на папку, оставленную Яшиной, будто в ней таилось нечто такое, что могло испортить ему настроение.
В кабинет вошел Новинцев. Он поздоровался, выразил соболезнование по поводу смерти тещи, а потом сразу ввел Лисицына в привычный деловой круговорот:
- Нам с тобой через три дня ехать на пленум. Не забыл?
- Как? Я этого не знал.
- Ну как же не знал? Разве Яшина тебе не сказала?
- Нет.
- Было письмо из райкома. Она, верно, зашилась и забыла тебе сообщить.
Лисицын открыл папку с надписью "К докладу" и стал перебирать бумаги
- Вот, есть, - сказал он и прочел вслух:
"Члену КПСС, директору совхоза "Борок"
тов. ЛИСИЦЫНУ С.А.
14 июля с. г. состоится пленум Чекановского РК КПСС с вопросом: "Ближайшие перспективы развития животноводства в колхозах, совхозах, в подсобных хозяйствах района".
Приглашаем Вас принять участие в работе пленума. Приготовьте обоснованные расчеты и предложения по увеличению поголовья и продуктивности скота в вашем совхозе.
Секретарь райкома КПСС Г. ПОЗДНЯКОВ".
Лисицын положил письмо в папку. Новинцев напомнил ему:
- Не забудьте о расчетах и предложениях.
- Они готовы, - Степан Артемьевич подал ему папку Яшиной.
- Как, уже? - удивился парторг.
- Работаем! - с напускной деловитостью ответил Лисицын. - Надо знать о намерениях начальства и уметь опережать события.
- Ну ты даешь! - одобрительно промолвил Новинцев и стал просматривать расчеты.
- Не радуйся, Иван Васильевич. В той папке утешительного мало. Не знаю, насколько права Яшина, но хвалиться особенно нечем. Надо это дело нам обсудить.
- Дай мне цифирь на вечерок. Разберусь
- Сегодня не дам. Сам буду изучать. Завтра возьмешь. Дай-ка еще взглянуть…
Новинцев вернул ему папку, Степан Артемьевич, еще раз просмотрев записи зоотехника, сказал:
- Яшина упустила из вида залежи в Залесье, поля бывшего колхоза. Расчет кормовой базы она сделала только по площадям, находящимся сейчас в хозяйственном обороте.
- Там деревня заброшена, поля вокруг заросли кустарником.
- Нам все равно придется их разрабатывать. К тому дело идет, - размышлял Степан Артемьевич. - Пленум через три дня, время еще есть. Завтра поеду и посмотрю там земли. Хочешь съездить?
- Конечно, - ответил Новинцев. - Кстати, о том чепе в Прохоровке. Я в твое отсутствие съездил туда, провел открытое партийное собрание с вопросом о трудовой дисциплине. Выяснилось: случай для отделения Сибирцева нехарактерный. Конфликт возник из-за ошибки в учете. Но поговорили как следует, по душам.
- Это ладно, - одобрил Лисицын. - Наверное, теперь там дисциплина поднялась на недосягаемую высоту!
- Все иронизируешь, друг мой. Ну что ж… Надо теперь нажать на заготовку кормов. Сводку поправить, сводку! В районе мы отнюдь не на первом месте.
- Погода подводит, - с сожалением вздохнул Лисицын.
Они еще долго обсуждали всякие неотложные дела и не заметили, как внезапно в кабинете потемнело. Начавшийся дождик забарабанил по подоконнику, по стеклам змейками потекли струйки воды. Дождик был с ветром, а вскоре застучал и град… Новинцев выглянул на улицу, Там все было как бы окутано белым дымком от града с дождем, словно начинался пожар и дым обволакивал улицу и дома, но огонь находился еще где-то в глубине, не прорезался. Новинцев сказал:
- Еще этого не хватало, чтобы и град на наши бедные головы.
- Теперь весь график опять к черту…
К вечеру небо прояснилось. На западе долго горела чистая и красивая вечерняя заря. Солнце садилось в безоблачные, спокойные дали, и Лисицын, идя домой, с надеждой подумал, что завтра будет хороший день. Но еще предстояла ночь. А она принесла боровчанам новое испытание: ветер сменился, подул сиверко, и под утро выпал иней. Все на полях и огородах поблекло, поседатело. Картофельная ботва пожухла.
Одним словом, високосный год…
Еремей Кузьмич в старинных книгах нашел подходящий случаю пример из прошлого. Подобная аномалия случалась в здешних местах. Летопись рассказывала:
"…А страда была сенная вельми дождлива и протяжна за неустроением воздуха, а хлеб яровой и рожь самое малое число, что жали, и то для толченины, а протчее косили и скоту кормили, и под снег пошло не малое число, и всякие плоды земные не родились. Многие деревенские люди для прокормления брели в верховские города".
1695 год. Времена правления на Двине воеводы Федора Матвеевича Апраксина…
Такую историческую справку Чикин хотел дать Лисицыну, но, поразмыслив, воздержался. Вряд ли она утешит директора.
5
Путь в Залесье лежал через владения Сибирцева, и они сначала заглянули в Прохоровку. Опрятная, чистая деревенька в полсотни домов располагалась на взгорке, примыкая с севера к ельнику, с юга - к берегу Лаймы. Дома стояли по обе стороны подсыпанного гравием большака. Прохоровка славилась богатой зеленью. Еще в старые годы здесь было посажено много берез, теперь они разрослись, стояли рядами, разделяя крестьянские усадьбы. В случае пожара деревья препятствовали бы огню перекинуться на соседний дом.
Прохоровка обновлялась, обустраивалась. Взамен дедовских изб механизаторы поставили новые, обшили их, покрасили. Сибирцев - опытный работник из бывших колхозных председателей - умел "выбивать" у дирекции материалы для своих застройщиков. С людьми у него было легче, чем в других отделениях совхоза, все работы выполнялись в сроки.
Неподалеку от деревни - хозяйственный центр с коровником, телятником и свинарником-откормочником. Ближе к лесу Сибирцев построил обширный навес для тракторов и комбайнов, которые прежде зимовали под открытым небом и изнашивались вдвое быстрее. Зоотехник Яшина особенно ценила Сибирцева за то, что он постепенно заменял разношерстное и малопродуктивное стадо на ферме на удойное, породистое, закупив в племсовхозе молодняк.
Директорский газик затормозил возле небольшого трехоконного домика, Лисицын и Новинцев вошли в контору.
Сибирцев сидел в кабинете. Обычно его было трудно застать здесь, он больше ездил на своем мотоцикле по участкам, и кабинетик его имел казенный, необжитой вид. На письменном столе - ничего, кроме двух-трех бумажек под стеклом. Невысокий, узкоплечий, с обветренным худощавым лицом, в поношенной синтетической куртке, Сибирцев сосредоточенно листал записную книжку и морщил лоб в раздумье. Серая кепка с мятым козырьком небрежно, набекрень, сидела на его круглой голове, за ушами кучерявились седоватые прядки давно не стриженных волос. Завидя начальство, Сибирцев встал, поздоровался. Рукопожатие его было крепким, основательным.
- Вот и руководство нагрянуло. Ну, теперь держись! - сказал он. - Редко, редко жалуете к нам. Степан Артемьевич, вчера на ферме был такой разговор. Доярки принялись спорить, какого цвета у вас глаза. Одни говорят - карие, другие - зеленые. И жену вашу вспомнили: красивая, говорят, женушка. А муж не то чтобы красивый, а рослый. Мужик, одним словом, настоящий!
- И на том спасибо, - ответил Лисицын, посмеиваясь. - Как живете?
- Живем не тужим. Сижу вот, анализирую. Есть ли рост удойности за последнюю декаду, - перешел на деловой тон Сибирцев. - Выходит - и есть и нет.
- Как так?
- По объему, по количеству литров есть, а показатель по жирности молока снизился.
- Почему? - спросил Новинцев.
- Трава на пастбищах мелкая, жесткая, как осока на суходолах. Подкормку давать коровам не из чего, все вико-овсяные и прочие смеси вбухали в силос… Лето прескверное - пасмурно, а дождей маловато. Солнца и совсем нет. Травы плохо шли в рост.
- И что собираетесь предпринять? - спросил Лисицын.
- Пока не знаю. Надо с людьми посоветоваться.
- От доярок это не зависит? - поинтересовался Новинцев.
- Вряд ли. Впрочем, кое-что зависит и от доярок. Сибирцев снял кепку, пригладил волосы, но за ушами они топорщились и вились кольцами по-прежнему. Их непокорность до некоторой степени свидетельствовала о характере хозяина. Лисицыну рассказывали любопытный эпизод из колхозного прошлого.
…Было это в период, когда в области стали внедрять посевы кукурузы на силос. В южных районах она еще подрастала до необходимых кондиций, а в северных гибла при первых же заморозках, едва выйдя в трубочку. Сибирцев наотрез отказался сеять ее в своем хозяйстве. Его хотели снять с работы, объявили строгача, но это не подействовало. Вместо кукурузы упрямый председатель достал и посеял семена капустно-брюквенного гибрида и по осени снял богатый урожай корнеплодов. Те, кто сеял кукурузу, остались ни с чем, а у него кормов хватило на всю зиму с избытком.
Вспомнив об этом, Лисицын повнимательней присмотрелся к Сибирцеву, как бы определяя, каким окажется управляющий, когда надо будет решать более важные и сложные дела. И пришел к выводу: не подведет. Однако тут же подпустил шпильку:
- А как у вас теперь насчет праздников?
- Праздников? - Сибирцев бегло глянул на календарь. - Вроде пока не предвидятся. День работников сельского хозяйства еще далеко, в октябре…
- А по святцам?
- По святцам? - Сибирцев, сообразив, куда клонит Лисицын, улыбнулся. - Это вы Софрония вспомнили. Нет пока на примете никакого святого.
- Так вам же ничего не стоит его придумать! - довольно строго заметил Новинцев. - Как теперь с дисциплиной на ферме?
- Не обижаюсь. От звонка до звонка доярочки на местах. В белых халатиках, как положено, - с напускной ласковостью ответил Сибирцев, щуря в улыбке хитроватые глаза.
- Надо нам заглянуть на ферму, - сказал Лисицьш.
- Пожалуйста, - управляющий с готовностью встал, надел свою кепочку с помятым козырьком и глянул на часы. - Дойку теперь закончили, можно идти, - объяснил он. - Во время доения коровы, завидя посторонних людей, беспокоятся…
- Это мы-то посторонние? - удивился Новинцев.
- Я не про вас. Я вообще…
Лисицын почувствовал в словах Сибирцева скрытый упрек: дескать, редко вы, начальство, бываете у нас на ферме, и чуть-чуть смутился и споткнулся о невысокий порог.
На ферме доярки, сняв на время свои белые "халатики", занимались уборкой помещения. Степан Артемьевич и Новинцев прошли из конца в конец коровника. Лисицын накоротке поговорил с женщинами. На шуточки тоже отвечал шуточками - он это умел. Новинцев был сдержан, строг и затянут в темный пиджак, как старшина в мундир. Его официальный вид несколько смущал доярок, они больше тянулись к Лисицыну, им он казался проще. А быть может, еще и потому, что собой директор был молод, пригляден, статен. Между прочим, пожаловались на нехватку чистых полотенец. Сибирцев, следовавший за начальством по пятам, укоризненно покачал головой:
- Сами бы стирали полотенца! Или разучились? Ай-яй-яй, полотенец им не хватает! Да пускай заведующий фермой придет в контору - выпишем хоть сотню.
- Давайте ежедневно хотя бы по одному, - назидательно заметил Лисицын.
- А мы не даем? Теряют же! - в сердцах отозвался Сибирцев.
Доярки тут же накинулись на него:
- Кто теряет? Нет, вы скажите, кто теряет?
- Уже недели две не меняли полотенец. Руки хоть о подол вытирай!
- Ну, ладно, ладно. Учтем, - примирительно улыбнулся Сибирцев. - А между прочим, прежде в колхозе доярки обходились без полотенец. Из дому приносили чистые холстинки. И халатов, как у вас, не было. В ватных фуфаечках работали. И как работали! Не вам чета…
- Мы, что ли, плохо работаем? - прищурясь, глянула на управляющего молодая приглядная доярка с чуточку капризным выражением лица.
- Сравнил тоже! - подхватила другая, постарше.
Осмотрели подсобные помещения, Лисицын сказал Сибирцеву, что в скором времени здесь придется расширять ферму, и поинтересовался, можно ли сделать пристройку.
- Стены капитальные, кладка кирпичная, - ответил управляющий. - Вполне можно. Но силовая установка уже не потянет. Надо подключаться к государственной электросети. Оборудование потребует замены.
Поохали в Залесье. Лисицын взял с собой и Сибирцева, объяснив ему цель поездки.
Дорога туда оказалась и дальней, и плохой, как и предостерегал Лисицына Чикин. Вначале она шла просекой с твердым песчаным грунтом, а дальше забуксовали в гнилом болотце с множеством корневищ и старой разбитой гатью. Сергей еле вывернулся из этого болотца. Потом проселок поднялся в гору к редкому и высокому сосняку. В нем было сухо, под скатами машины мягко пружинили опавшая хвоя и белый мох. Затем дорога нырнула под уклон, и впереди плотной стеной встали кусты. Корявые ветки ольшаника, ивняка, мелких березок терлись о тент и бока машины. Наконец выбрались на небольшой чистый луг. Трава на нем была выкошена и смётана в стога, завершенные плитками дерна.
- Это мы косили, - пояснил Сибирцев.
Впереди показались избы. Сергей подъехал к крайней.
- Дальше поедем? - спросил он. - Или сойдете?
- Сойдем, посмотрим. - Лисицын вышел из машины, за ним - остальные.
В пустой деревеньке - за лесами, за горами - было тихо, и Степана Артемьевича сразу охватила грусть. Зашли в одну из крайних изб, осмотрели пустые комнаты с кое-где разбросанными ненужными вещами. На полу у русской печи - сухие, пыльные поленья, на шестке закопченный чугун и мятый позеленевший самовар. Ухваты, хлебная лопата… В горнице - широкая кровать, несколько старых стульев.
Из полутемной заброшенной избы вышли снова на улицу, окинули взглядом заколоченные дома.
Все, что жило тут, работало, веселилось, грустило, беседовало и радовалось, - все люди и вся живность от кур и петухов до буренок во дворах безвозвратно ушли в прошлое. В других, более людных селах наступила новая жизнь, современная, благополучная, обустроенная. Старый быт отступал перед натиском нового. Но с исчезновением глухих, удаленных от бойких путей деревенек уменьшались, как шагреневая кожа, и поля. Когда-то их с трудом великим отвоевывали у леса, а теперь он, почувствовав слабинку, опять надвигался со всех сторон. Зарастали, заболачивались проселки. Пашни жались только к большим, развивающимся селам. Надо снова врубаться в "дремучие леса", выручать пахотные земли, луга, поскотины.
Так подумал Лисицын.
- Как по-твоему, Иван Васильевич, можно ли возродить Залесье? - спросил он парторга.