Во время разговора со Всеволодом-старшим я постоянно ловил себя на простой, казалось бы, вещи. Той вещи, что сам Всеволод Державин мало чем походит на папу своего знаменитого. Они разнились друг с другом во всем, с чего ни начни и чего ни коснись. Привычками, характером, да чем угодно, до чего ни дотронься. Один общительный сверх меры, другой – замкнутый на своих мыслях. Один постоянно улыбался и всегда готов что-то сказать собеседнику, другой же немногословен и себе на уме. Внешне же Всеволод-младший более всего походил собой на дедушку – Константина Александровича, но никак не на папу. (По рассказам его сводного брата Дмитрия, он даже курил в точности так, как это делал дедушка, закинув ногу на ногу.)
По моему мимолетному наблюдению, папа Всеволода, скорее всего был упрямым интровертом, склонным к победам и не склонным к лишним раздумьям по ходу своего передвижения по пути жизненному и по пьедесталам своим. Во время беседы у меня сложилось стойкое впечатление того, что для него не существовало в принципе слова, простого и понятного для большинства людей, – слова "компромисс". Передо мной сидел человек без тени сомнения на своем лице – это был человек, ушедший к этим годам в ТЕНИ. Он был самим собой и даже и не пытался строить из себя ПЕРСОНУ. Это был уверенный в себе человек, не выставлявший себя напоказ другим. В отличие от своего сына, который во время разговора запрыгивал из ТЕНИ в ПЕРСОНУ с легкостью необычайной – как кузнечик с места на место скачет. Он это делал ежесекундно – как мастер циркового искусства или, предположим, гитарист, перебирающий аккорды на гитаре. Запрыгивал и выпрыгивал из одного состояния в другое с легкостью, не свойственной для большинства простых людей…
Я еще раз открыто посмотрел в лицо Всеволода Стельнова и задумался вот о чем. А мог ли и умел ли он вообще прощать? Я думаю, вряд ли. А мог и умел ли он любить, безумно и страстно? Наверное, да. Но способен ли он был на продолжительные чувства? Точнее, мог и готов ли он был пожертвовать собой и отдать всего самого себя любимой женщине? Готов ли он был бросить все ради любви к ней? Ответ не лежит на поверхности, как могло показаться с первого взгляда. Может, да, но может, и нет. А мог ли он уйти из семьи и забыть о существовании своего сына на тридцать семь лет из-за обиды на жену свою знаменитую? Да, и еще раз да (интроверты так обидчивы порою)!!! А мог ли он увидеть в Володе через весны и годы разлуки подобие самому себе? Вряд ли. И скорее нет, чем да. А любил ли он своего сына, столь на него непохожего, и думал ли он о нем все эти годы??? Да и только да!!! Ведь мы все так часто любим порою совсем не похожее на нас… Но был ли он виноват в столь длительной разлуке с сыном??? Нет и еще раз нет, и только нет!!! И все оттого, что он не мог изменить своему характеру чемпиона. Он не был склонен к компромиссам в силу того же характера своего железобетонного и неуступчивого, а иначе чемпионом-то и не стать. Он не мог переделать себя самого и уступить себе самому, он не мог изменить своему психотипу интроверта, заложенному в него с рождения, кодом генетическим.
Надо признать, вредные люди – они все такие и на одно лицо. Упрямые и упертые до крайности, рассудительные до безобразия. Иногда кажется, что интроверты лишены каких-либо эмоций, они все хранят и держат внутри себя, лишь изредка давая волю эмоциям, выплескивая свои страсти наружу. Надо иметь также в виду и то, что мама Севы тоже была женщиной далеко не робкого десятка – и это еще ничего не сказать. Настоящие экстраверты – они такие – вначале скажут, а потом подумают. Экстраверт говорит штампами и не склонен признавать своих ошибок, он живет эмоциями. В молодости и мама, и папа Севы были два типичных лидера с характерами чемпионскими, а заодно и неуступчивыми, не склонными к излишним компромиссам. За одним существенным и немаловажным отличием… Первый был безоговорочный интроверт, а вторая была ярко выраженным, харизматичным экстравертом. В силу этого их брак был обречен с самого начала. Лишь одно их объединяло по первому времени. Они оба в годы молодости были безоговорочными ПЕРСОНАМИ, но этого явно недостаточно для счастливого брака, поскольку ПЕРСОНА не есть величина постоянная, но есть величина переменная. И как только Всеволод Стельнов стал уходить из ПЕРСОНЫ в ТЕНИ, после завершения спортивной карьеры, их брак дал трещину и все встало на свои места – молодых людей уже ничего не объединяло.
В таких случаях в народе принято говорить – нашла коса на камень. Как вы понимаете, камень в данном случае – это мама Севы, а коса – его папа. А между камнем и косой (между молотом и наковальней) почему-то оказался оселок – их сыночек трехлетний Сева, о которого они периодически, день ото дня и беспрестанно, обтачивали притупившуюся косу. О чем они думали и что они не поделили тогда? Кто из них был прав, кто виноват – трудно сказать, поди да разбери. Но оселок при этом много – много пострадал.
В конечном итоге я понятия не имею и знать не хочу, что они там не поделили и о чем они там не договорились – в осень года того далекого, 1971. Но факт остается фактом. Всеволод следующий раз увидел своего папу после его развода с мамой, только через тридцать семь лет, после похорон мамы в 2007 году… Каково мне это знать и как нам с этим жить?!
Что касательно самого Державина-младшего, то он был безмерно счастлив тому, что хотя бы к сорока годам он наконец-то обрел единокровного отца, и уделял ему внимание сверх всяческой меры.
Глава 8. Светка и крестины
Я вздрогнул от неожиданности. Испугался спросонья самого себя, встревожился и открыл глаза. Открыл – и в первый момент ничего так и не понял и не разглядел вокруг себя. Судя по темноте, царившей в комнате в этот час, на дворе была все еще ночь. У меня звенело в ушах, а моя голова в этот момент раскалывалась на части. Кто-то или что-то беспрерывно трезвонило у меня над головой. Через секунду я понял, что это звонит мой телефон, лежавший в кресле на расстоянии вытянутой руки от моего уха. Телефон смолк и тут же вновь зазвенел. Зазвенел и засветился в темноте своим экраном. Меня разбудил телефонный ночной звонок. Кого принесла нелегкая в час ночной, я посмотрел на часы… Я, конечно, догадывался кого… А когда взял в руки телефон и бросил взгляд на светящийся экран, то понял, что моя догадка не была беспочвенной и я нисколечко не ошибся в своем предположении.
– Алло.
– Сосед, зайди, погибаю.
– Что случилось, Сев, ты знаешь, который сейчас час?
– Нет, а сколько времени?
– Полтретьего ночи, что опять с тобой случилось?!
– У тебя есть что выпить? Если не похмелюсь, то сдохну. Голова на две части раскалывается, точно кто-то по мозгам молотком стучит!
– А до утра с этим никак нельзя было потерпеть, я же все-таки спал?
– Нет, нельзя, сдохну!
– Ты же знаешь, я не бухаю, откуда у меня спиртное возьмется ночью?!
– Может, у Кати что осталось с выходных?
У Катерины точно, что с выходных осталось чуть-чуть. У нее осталась половина ей недопитой трехсотграммовой бутылки коньяка. Как сосед об этом догадался в тот раз, я не знаю. Может, само проведение спасало его в ту ночь от излишествующих мучений. Жизнь непрестанно тыкает носом и учит нас: в доме всегда должен лежать пузырь про запас. Но как это сделать, если пьешь третью неделю подряд, не просыхая… Для того, чтобы в таком случае иметь заначку надо быть очень и очень запасливым человеком.
– Сейчас поищу, если найду – то перезвоню…
Я так решил тогда. Сейчас я снова лягу спать, а если Сева все-таки мне перезвонит через часик-другой, то, может быть, и отнесу ему эти оставшиеся с выходных после жены полбутылки коньяка. Это была очень хорошая идея – всех устраивающая, это был мой компромисс со сложившимися обстоятельствами. Лег, закрыл глаза, задремал… Раздался губительный для сна, оглушающий и теперь уже раздражающий не на шутку еще один телефонный звонок. И пяти минут не прошло, как я пошел на компромисс с самим собой и закрыл глаза… Я протянул руку в сторону кресла, пошарил по нему, отыскал на нем телефон.
– Алло… В это время я все еще продолжал дремать и все так же лежал с закрытыми глазами…
– Ну чего, нашел?
На том конце провода раздался жалобный голосок. Я открыл глаза и окончательно пробудился от мимолетного пятиминутного сна…
– Ты дашь мне, сука, сегодня поспать или нет!!! Матерное слово, грубое и неотесанное, чуть было не вырвалось у меня из груди.
– Не нашел?!
Мне показалось, что мой сосед вот-вот потеряет сознание. Я сдался.
– Да нашел, несу.
Я вскочил с кровати, нацепил на себя свои самые последние лохмотья, сунул под мышку коньяк и, проклиная все и вся на свете, выскочил на улицу. – Когда эта сука перестанет наконец бухать?
Я вошел в дом скульптора через открытую нараспашку входную дверь. В доме повсюду горел свет, куда только ни кинь взгляд – повсюду, по всем углам и на полу, были разбросаны личные вещи скульптора. А кое-где на полу можно было заметить загашенные окурки. Всеволод лежал в гостиной на диване с бледным лицом и открытыми глазами – ни жив ни мертв. Он сложил руки за голову, подрагивал ступнями и смотрел при этом в потолок.
– Принес?
– Да, принес.
– Налей сто грамм.
– Нет, будем пить как лекарство, колпачками от бутылки.
– Как это?
– А вот так! Я отвернул колпачок с бутылки, подставил его к горлышку и накапал в колпачок – с десяток другой капель коньяка.
– Налей побольше.
– Нет, Сева, дорогой, это тебе микстура вместо валерианы. Приподнимайся.
Всеволод приоблокотился на локоть и раскрыл рот. Я вылил колпачок с коньяком – прямо ему в рот. Всеволод проглотил лекарство – ему сразу полегчало…
– Сосед, напиши себе на всякий случай телефоны – Анны, Марты, ее мамы Людмилы, Мартына и Сереги. Мало ли что.
Я записал надиктованные соседом номера телефонов… Всеволод присел на кровать.
– Что, ожил?
– Да, полегче…
– Ну, я пошел…
– Подожди, не уходи, посиди немного…
– Ну чего случилось, Сев? Чего ты так круто забухал?!
– Аня на меня зло срывает. Орет, что я предал ее и Полину. Кричит, что я их из роддома домой не отвез, пьяный был… Она очень сильно на меня обиделась, говорит, что подаст на развод… Еще одного развода я не переживу…
С того дня, как Аня родила дочку, Всеволод пил не просыхая. Пил без малого три недели подряд. Настолько сильно он расстроился из-за того, что Анна на него обиделась…
– Прекращай бухать и мирись с женой…
Но легко такое сказать – бросай бухать… Но трудно сделать. Пойди да брось. Попробуй… Посмотрим, что из этого у тебя получится.
Всеволод допил до дна бутылку, которую я принес с собой, и лег спать. Я ушел домой. Зашел в дом, разделся, продрог и прыгнул в кровать. Согрелся под одеялом по-добрососедски и заснул мечтательно…
За окном уже светло, вовсю валит снежок. Интересно, который сейчас час? Взглянул на часы и не поверил своим глазам – полпервого. Сколько же я сегодня проспал? Фу, отоспался наконец. Странное, какое-то странное ощущение у меня было тогда. Мне показалось в тот полдень, что я отоспался и крепко-накрепко выспался, после того, как пришел домой под утро с ночной смены или же с суток. Попил кофе, походил по комнате туда-сюда, из угла в угол. Вышел на крылечко. Задрал голову. В это время падающий с неба снежок почти полностью скрыл собой небосводы. Снежок, легкий и пушистый, валил хлопьями. Если взять и посмотреть вперед себя на пятьдесят – сто шагов, то ничего, кроме снежных хлопьев, и не разглядеть – все белым-бело. Во дворе намело по щиколотку, на термометре с пять градусов легкого морозца, пора чистить снег. Взял в руки лопату: раз – два, раз – два, и я у ворот, раз – два – три, раз – два – три, и я за воротами…
Накануне – до вечера позднего, я упрашивал Мартына, того Мартына, что друг Севы с детских и юношеских лет… Упрашивал приехать в деревню.
– Мартын, меня зовут Вадим, я сосед Всеволода, я уже три недели схожу с ума от вашего друга… – Мартын резко перебил меня, не дав мне договорить до конца.
– Чувак, ты сколько раз пил с Севой?
– Я сколько?! А нисколько! Я в завязке несколько лет, и я вообще не пью…
– А я думал, вы вместе бухаете?!
– Нет, мы вместе не бухаем. Я на грани нервного истощения, он мне спать не дает ночами. По пять раз за ночь к нему бегать приходится, вчера ночью нарколога ему вызывал, капельницу ему ставили. Так что толку, наутро опять нажрался. Он один бухает, у него запой!
– А где он бухло берет?
– В палатке – в магазинчике деревенском…
– Ты пойди в магазин и скажи, чтобы они не продавали ему хань.
– Мартын, конечно же я схожу и скажу. И они мне тоже скажут, что не будут продавать, но все равно продадут, я их, сук, знаю – это их хлеб. Но ты приезжай сюда и подмени меня, я уже несколько дней не сплю. Ты когда приедешь?
– Пока не приеду, не могу. У меня завтра самолет, я на съемки улетаю.
– А как с ним быть, я больше к нему не пойду, у меня сил нет. Послушай. В конце-концов это ваш друг, вы друг друга с детства знаете, это…
– Ладно, чувак, не бзди. Потерпи чуток, как-нибудь да остановится…
– Как остановится, если тормозов вообще нет никаких?! Сдохнуть может ваш кореш, если в одно прекрасное утро не опохмелится…
– Не сдохнет, как раньше останавливался, так и сейчас остановится…
Не добившись ничего путного от Мартына, я позвонил Сергею. С Серегой я к тому времени был шапочно знаком. Серега жил на Фрунзенской набережной и познакомился с Всеволодом семь лет назад на почве взаимной любви к собакам. Кроме собак, Серега не мог жить и без рыбалки. Помимо всего прочего, Сереге не составило бы особого труда выжить, предположим, в тридцатиградусный мороз. Выжить, например, в тайге, разутым набосо, раздетым наголо, с тремя спичками в руках, матерным словом в зубах и сигаретой в руках. Одним словом, это был тот еще товарищ, тот еще десантник – тот еще пацан. Я как-то спросил его – без заднего умысла:
– Серый, вот что ты будешь делать в тридцать градусов мороза в тайге, если окажешься там в одних трусах, а в округе в десяти километрах никого – ни одной живой души?
– Лягу спать!!! – Ответил мне тогда Серега.
Серега, конечно, дружил и не мог не дружить со своей головой. Но если что не то и что не так – то с ним не забалуешь. Именно он-то и был мне нужен в этот час суровый – час ночной, именно к нему я и обратился за помощью. Я знал, что Державин тоже знает, что живет в городе Москве такой парень, Серега с Фрунзенской, которого иногда может и переклинить с горяча…
– Серый, выручай, приезжай немедленно. Сева подыхает, вчера поставили ему капельницу, но без толку, пять минут назад он опять звонил мне, просит вызвать себе нарколога. Серый, приезжай срочно спасать меня от этого гада!!!
– Нарколога??? Некролога ему надо вызывать, а не нарколога!!!
– Некролога, некролога. Конечно же его некролога… Хоть кого вызову. Только приезжай скорее и подмени меня…
– Хорошо, через час приеду. Разберемся, что к чему!
– Серег, давай так, пока ты едешь, я вызываю нарколога. Ты приезжаешь и вызываешь некролога, а я ухожу домой спать, лады?!
– Добро!
Серега приехал, нарколог приехал – я ушел спать…
Встал… Раскидал снежок. Посмотрел на небо. Все так же светит солнышко, все так же валит снег, все так же хочется спать… Раздался звонок.
– Алло.
– Вадим, он спит, вроде все нормально, полчаса назад он просыпался, я ему дал таблеток, которые оставил нарколог. Он опять заснул, все, я поехал домой, думаю, что на этом все, похоже, он выходит из штопора…
– Удачи, Серый, пока.
– Пока…
Серый уехал, но я-то остался…
Прошел день, наступил вечер, за вечером и ночь подоспела. Как только рассвело, наступило утро. Как только солнышко поднялось над горизонтом и застыло на небе, наступил день. За днем вечер, за вечером конечно ночь. Прошли дни и ночи, я вычеркнул из жизни месяц… Я за этот месяц недоспал значительно и оставил за плечами годы…
– Вадим, что с Севой?
– Вы меня об этом спрашиваете?
– Да, вас спрашиваю… У него что, в доме какая-то женщина?
– И… Что от меня-то вам надо? Вы – лично вы, и ваша семейка меня за этот месяц в животное превратила!!!
– Вы не сходите, не посмотрите?
– Вы чего вообще себе вообразили?! Вы за кого меня считаете, за дурака последнего?! Куда я схожу, кого я посмотрю?
– К Всеволоду. Посмотрите, он один дома или нет?
– Сами приезжайте и смотрите. Я с вашим мужем измучился за это время до последней стадии терпения… На фиг он мне не сдался со своими гостями.
– Я не могу, у меня дочка на руках.
– Хорошо, пойду посмотрю…
До нового года осталось три часа… За это время – с начала декабря, с того дня, как родилась Полина, скульптор видел дочку только два раза. После того как Анна Петровна в очередной раз прогнала Всеволода, теперь уже трезвого и от дверей своей квартиры, он продолжил бухать с удвоенной энергией и привел к себе в дом пожить за три дня до нового года Светку…
Светке к этому Новому году исполнилось тридцать пять лет. Она уже как второй год ошивалась возле скульптора. Света была одинокой и бездетной женщиной и находилась в поиске. Про запас у нее было несколько вариантов, и Всеволод, по ее разумению, был в не конкуренции бриллиантом в граненой оправе. Внешне Света выглядела на свои годы. Светленькая, худенькая, с жиденькими волосами, спускающимися ей на плечи. Стройная по фигуре и скучная по общению – все о работе и все о работе, все об ИНКОМЕ… все об ИНКОМЕ (ИНКОМ – агентство по недвижимости. – Прим. автора). Лицо у Светланы было сосредоточенным и неулыбчивым, сосредоточенным на свих дамских проблемах. Нос у пассии скульптора был заострен, как заточенный карандаш. Ее округлые глаза прикрывали длинные, как у Мальвины, ресницы. Да она и сама чем-то походила на сказочного персонажа. С колпаком на голове она, несомненно, напоминала бы собой Буратино, а без колпака – Пьеро…
Светлана работала в ИНКОМЕ начальником отдела загородной недвижимости по городу Одинцово. Именно она и оформляла скульптору этот дом в собственность. И именно ее Всеволод и кинул на пятнадцать тысяч косарей зелени, не заплатив ей комиссию полностью. Хотя как кинул, если рядовому сотруднику ИНКОМА заплатить то, что он просит за свою работу, то не только без штанов останешься, но и по миру пойдешь. Ну и что, что кинул. Вариант-то неплохой…
Света год назад купила себе в Малых Вяземах однокомнатную квартиру по ипотеке, и в ее понимании в этот раз все срасталось. Ее квартира и дом Всеволода идеально подходили друг другу и находились друг от друга в пятнадцати минутах езды на машине. Всеволод ко всему прочему явно недурен собой: и веселый, и скульптор, и квартира на Кутузовском, точно что из сказки. А что дочка только-только на свет белый народилась, так это фигня и не помеха, ей батюшка приходской сказал на это:
– Раз они не живут вместе с женой, то тебе можно. (Честно сказать, я мыслей батюшки не уловил тогда, что ей можно и что значит – не живут. Да и вообще, какое ему до этого дело собачье? Чего лезет – нос свой сует в чужие дела?)
Одним словом, Светка поверила себе самой и убедила себя саму в том, что Всеволод Державин, вы только подумайте и представьте себе – Всеволод Державин!!! Это именно что тот человек, которого она искала всю свою жизнь и который предназначен ей судьбой…