– До свидания…
Отойдя метров на пять от генерала, я остановился и призадумался. Я понял для себя простую вещь. Я понял, что ему, гордецу этому, на пороге его встречи со… Всего лишь не хватало простого человеческого общения. Но я не знал в тот момент о предстоящей его скорой кончине и поэтому не стал заморачиваться на этом и возвращаться к нему, а лишь удалился от него и друга его единственного, сучки Геи. Более Олега Ивановича я не увижу ни живым, ни мертвым. И вместе с этим прервется связь времен, пока на свет не народится новый генерал!
Я удалялся от него и лишь изредка оглядывался за спину, в его сторону. Взгляду моему в эти мгновения предстоял одинокий и мрачный силуэт на берегу озера. С каждым моим шагом силуэт отдалялся от меня все дальше и дальше… А вскоре он приобрел достаточно смутные очертания и вовсе скрылся от меня за кустарником…
Это был силуэт моего соседа – генерала Григорьева Олега Ивановича. Человека, заслуженного пред своей страной и несчастного пред своей судьбой. Силуэт человека необыкновенного и незаурядного, возраста скорее уже не пожилого, не все же еще и не старческого, но тем не менее предсмертного…
Через пять минут, подойдя к своему домику, я вытащил из кармана позвякивающую связку ключей. На улице было уже достаточно темно. Мне не сразу удалось отыскать ключ от входной двери и вставить его в замочную скважину. Я тыкался ключом о дверь несколько раз подряд, постепенно опухая от злости, пока наконец-то с пятой или же с шестой попытки я не воткнул его в замок и не повернул на два полных оборота от себя. После чего открыл дверь, матернулся троекратно по благому и шагнул через порог в дом…
Зажег в коридоре свет, вошел в комнату. Щелкнул выключателем и тут же как кузнечик подпрыгнул на месте вместе с испугом, неожиданным для самого себя. Под моими ногами проскочило серое богомерзкое существо, размером не меньше чем с котенка. И я еще раз подпрыгнул, словно ушастый заяц. Я не успел опомниться и прийти в себя, как еще одна серая крыса проскочила меж моих ног под раковину, и еще одна тварь серая проскочила у меня под ногами, и еще две – это была крысиная стая. Крысы передвигались по комнате методичными прыжками, одна за другой – вереницей, нисколько не смущаясь моего присутствия в комнате. Со стороны казалось, что они не обращают на меня никакого внимания и заняты лишь своим делом – скорее всего, они мигрировали. Им не было счета – на восьмой или девятой крысе я сбился и перестал подсчитывать их. Они подпрыгивали вверх на двадцать – тридцать сантиметров, а то и на полметра, словно кенгуру на двух ногах. В тот момент, когда последняя гадина исчезла под раковиной, я вспомнил про Тихона и про хозяина его…
Тихон был грозой всей округи… Этот был заматерелый кот, потрепанный в бесчисленных боях и сражениях за территорию свою. Это был воин настоящий и не поддельный воин…
Я задумался в этот момент, к чему бы это? Стая серых тварей – стая крыс посетила мой дом в этот день, в день моего расставания с генералом… Я набрал соседу.
– Олег Иванович, в мой дом забежала крысиная стая. Я весь дрожу от страха!
– Как же так, Вадим, ты же офицер запаса!
– Но я в армии служил тыловой крысой и пистолет с автоматом держал в руках всего-то три – четыре раза…
– Но все равно, боевой дух в тебе должен жить!
Легко ему рассуждать о чем попало, про какой-то там дух, когда враг не у его ворот и стая крыс не к нему в дом забежала. Но мне-то как быть? Как мне спать теперь ложиться, ведь загрызут меня суки – твари мерзкие, пропаду затемно…
– Олег Иванович, скажите, что мне делать?
– Жить!
– Это-то я понимаю, этого мне объяснять не надо. С крысами как быть, ведь сожрут меня за ночь…
– Уничтожать врага!
– Но как? Как бы они сами меня не уничтожили…
– Сколько крыс в стае?
– Не знаю, я не успел их сосчитать.
– Но как же так, Вадим?! Это недопустимая оплошность, огрех непозволительный… Хотя бы в первом приближении – пять, десять, двадцать, сто???
– Скорее двадцать, чем сто. Не пугайте меня такими цифрами…
– Хватит причитать, сосед. Что же, двадцать так двадцать, тоже неплохо для начала… Будет с кем порезвиться, повоевать к концу дня…
– Что значит повоевать, что значит порезвиться? Я не хочу воевать, я не хочу войны, на фиг оно мне все сдалось. Скажите, а без этого, без войны, никак не обойтись? Я всю жизнь был пацифистом и ненавидел войны.
– На свет еще не родился такой пацифист, который бы по приказу, под страхом быть расстрелянным на месте, в секунду не превратился бы в боевого штыка!!!
Генерал вконец меня запугал, ни о чем человек в своей жизни не думает, лишь бы кровь пролить, заметьте – чужую кровь, не свою.
Зачем он мне про штыки и про расстрел на месте говорит? Ему что, поговорить больше не о чем, он что, без этого жить не может…
– Олег Иванович, вы мне дайте лучше на одну ночь Тихона, и крысы, почуяв запах кота, сами разбегутся… и не будет крови и войны не будет. Я же в таком случае так и останусь пацифистом, а не стану боевым штыком… Все, Бог даст, как-нибудь разрулится само собой. Рассосется и устроится, по Божьей милости…
– Нет, не рассосется и не устроится. Как ты можешь так рассуждать, когда твое Отечество в опасности? Поверь мне, сынок, поверь моему благоразумию, без боевых действий тебе никак не обойтись. А ты как думал? Тихоном здесь уж точно не отделаешься. Сам подумай, пораскинь мозгами, что может сделать один КВ против двадцати тигров?
– Подавить их гусеницами, к чертовой матери!!!
– Это тебе так кажется, не все так просто… Ты что, думаешь, крысы перед Тихоном в одну очередь выстроятся за молочком и честь ему будут отдавать, как на параде, или же по углам от него спрячутся?
– Вначале под пол забегут, а потом и из дома сбегут!
– Ишь чего захотел. Никуда они не сбегут. Не для того они к тебе в твой дом пришли с войной, чтобы сразу же и драпануть.
– Так вы мне Тихона дадите?
– Никак нет. Они разорвут Тихона на части…
– И что мне делать?
– Воевать и побеждать!
Еханый карась, я всю жизнь избегал конфликтов, и вот те на – война на пороге моего дома… Боже, в мой дом пришла война! Пришла, когда я ее и не ждал – нежданно и негаданно пришла и, как назло, – когда не надо… На хрен оно мне все сдалось… Я человек трусливого порядка, образа мыслей трусливого и себе на уме, пусть другие воюют, пусть другие убивают. Я повесил трубку и впал в паническое настроение духа.
Но вскоре, буквально след в след, я вспомнил мрачный силуэт генерала на берегу озера – и встревожился… Я отмобилизовался и, меня, конечно, осенило. Я с ясностью для себя понял, чего именно от меня ждет в этот час бравый генерал, он ждал от меня решимости в поступках… И я, подчиняясь его воле, тупо объявил войну стае крыс. Это будет наша с ним война, и я проведу эту войну вместе с генералом, по всем правилам военного искусства. Это будет его последний бой, его последнее сражение, его схватка пред встречей с ней – с самой страшной и последней в его жизни неизвестностью…
Я сразу и без лишних колебаний ума пошел ва-банк – пропади все пропадом. А! Была не была, помирать – так с музыкой! Посмотрел на часы. Успеваю… Конечно, успеваю, как не успеть?! Деревенский магазин закрывается через полчаса. Вышел из дома, не выключая света в комнате и оставив все нараспашку, не закрыв за собой дверей и открыв окна. Пусть ветер погуляет по дому и немножко отрезвит тварей, а вдруг все же убегут, почуяв неладное. Добежал до магазина. Открыл дверь, колокольчик зазвенел, продавщица, круглолицая Маруся, выглянула из подсобки и прошла за прилавок.
– Здравствуйте, что желаете?
Я кое-как перевел дух, подошел к прилавку.
– Мне, пожалуйста, пять крысоловок и две пачки отравы для крыс…
– Ничего себе! Вы еле дышите. Отдышитесь. У вас там что, полчища крыс завелись?! Мы вчера их травили, так, может, они от нас к вам убежали?
Я облокотился рукой о прилавок, склонился над ним, высунул язык и продолжал тяжело дышать, как загнанный пес…
– Может, и так. В нашей жизни все может быть. Поскорей, пожалуйста. Я не обращал никакого внимания на продавщицу и ее разглагольствования и причитания вслух, мне нужно был срочнее срочного возвращаться домой. Я только и думал о том, что меня ждет впереди, ждет дома, когда я вернусь туда из магазина.
– Вам пакет нужен?
– Конечно, да!
Взял в руки пакет с отравой и крысоловками, расплатился, открыл дверь. За моей спиной прозвенел колокольчик, дверь захлопнулась. Краснощекая Маруся безразлично посмотрела мне вслед и скрылась в подсобке.
Я купил пять крысоловок и две пачки отравы, я подготовился к защите своих рубежей от нашествия грызунов. Мне кажется, Олег Иванович по достоинству оценит решительность моего поступка.
Обратная дорога далась мне легче легкого. Я возвращался домой вниз с горочки, и на душе было повеселей. Я не так устал на обратном пути и не так тяжело дышал, я не бежал, но шел быстрым шагом, себе на уме. Когда до дома осталось не больше тридцати метров, я замедлил шаг. В распахнутых настежь окнах горел свет, а занавески в цветочек болтались от ветра в разные стороны. Я подошел к крылечку. Остановился на пороге. И трусливо сделал первый шаг через порог. Поднял голову вошел в комнату и… по комнате прошелся Мамай. Все было перевернуто верх дном, но, на удивление, в комнате было пусто и тихо – тихо-тихо, так что комар не жужжал.
Я закрыл все окна и двери на замок, расшторил окна. Провел рекогносцировку и доложил об этом по всей форме на командный пункт.
– Товарищ генерал! Разведка донесла!
Отрапортовав генералу, я зарядил оружие, взвел пусковые курки и выставил редуты. Я выстроил напротив раковины – в ряд пять крысоловок, заряженных приманкой – хлебушком ржаным. И рассыпал перед крысоловками голубоватые таблетки. На часах было восемь часов, по вечеру дня того…
По проводной связи раздался телефонный звонок на командный пункт. Мне поступил приказ от генерала:
– При обнаружении противника без промедления открывать огонь на поражение!
Я не мог подвести генерала нерешительным бездействием своим. Что бы он обо мне тогда подумал, да ничего хорошего. Он счел бы меня за лузера, и это только в лучшем случае, а в худшем поставил бы меня к стенке, не пожалев на меня даже последнего патрона… Я выключил свет в комнате, сел на табурет. Затаился. Мое сердце медленно постукивало в такт вздохам, мне стало по-настоящему страшно в эту лунную ночь в ее преддверии.
Через пятнадцать минут в дальнем правом углу комнаты послышался шорох, наподобие возни крысиной, сердце замерло в груди. Мои органы чувств обратились в слух. Я увидел торчащую из-под пола острую мордочку с усиками и блестящими в темноте глазками…
Зрачки крысы бегали по комнате. Огромная крыса медленно и нехотя выползла из-под раковины и присела на задние лапки; судя по размерам, это был вожак – вожак стаи. Буквально сразу сзади вожака показался отряд сопровождения, я увидел еще три – четыре мордочки со сверкающими в темноте зрачками.
Я не дышал вовсе, страх бродил по комнате. Мне никогда доселе не доводилось нос к носу встречаться с врагом, от которого веяло смертным холодком и с которым мне предстояло сразиться в бою, не на жизнь, а на смерть… Тук… Тук… Тук. Я вслушивался в удары своего сердца. Мною овладело чувство страха, я познал страх! Я испугался, испугался по-настоящему, мне было не до шуток. У меня от страха перехватило горло, чувство моего страха было избыточным… Я не мог вымолвить ни слова, у меня онемели губы, я не мог пошевелить ногой, у меня не было сил и желания поднять руки, вот так я струсил в тот скорбный для себя момент.
По проводной связи раздался звонок на командный пункт… Я вздрогнул – табурет скрипнул, топор упал из моих рук. От удара топора о пол грохотнуло так, что крысы сверкнули молнией и исчезли под раковиной… Я сглотнул слюну и овладел собой. Встал с табурета, включил в комнате свет, поднял трубку и перевел дух – мой страх исчез сам собой, он растворился в комнатном свете…
– Доложите обстановку…
– Mon general… Только что пять – шесть сук, пять – шесть серых тварей, испугали меня до смерти и скрылись под раковиной, после того как я уронил топор на пол…
– Это был арьергард противника… Не бойтесь противника, лейтенант, не дрожите перед ним в коленях, он это чувствует своим животным страхом. Ваш противник в точности так же боится вас, как и вы его, и тоже дрожит от страха – не меньше вас…
Слова генерала дали мне понять простую истину – все, а не только я, боятся смерти. Произнесенные им слова успокоили и взбодрили меня. Я боялся прослыть перед ним неучем и невеждой, но все же набрался смелости и рискнул спросить:
– А что такое арьергард?
– Боевое охранение. Продолжайте докладывать обстановку… Бодрый и командный голос генерала приободрял, давал надежду и вселял в меня силы, его голос предавал мне уверенность. С каждой его фразой, с каждым его указанием воля к действиям побеждала во мне чувство немощности и страха, все еще цеплявшегося своими когтями за мою волю, за душу мою…
Голос генерала звенел, играл огнем и бравировал киловаттами энергии, он подпитывал и заряжал меня, как батарейку, и гнал в бой… Я подчинялся его словам беспрекословно…
– Мною выставлено пять массивных крысоловок в ряд в метре от раковины. Впереди крысоловок мною свалено в одну большую кучу десять таблеток.
– Что служит приманкой в крысоловках?
– Ржаной хлебушек.
– Плохо дело. Рассредоточьтесь и смените приманку. Нельзя сваливать все снаряды в одну кучу. Вожак стаи сожрет все таблетки одним разом и не поперхнется. Разбросайте таблетки по углам, а крысоловки разместите по комнате на свой выбор, на равном удалении друг от друга. И смените, наконец-то, приманку, лейтенант!
– Mon general, разрешите записать ваши указания…
– Не стоит это делать – это ни к чему, времени в обрез, счет пошел на минуты. У вас мясо в доме есть?
– Нет, мяса нет. Но в холодильнике схоронился небольшой кусочек прекрасной докторской колбаски – от Дымова…
– Великолепно! Лучше приманки не сыскать. Сменить ржаной хлеб на колбаску от Дымова! После того как расставите крысоловки и разбросаете отраву по комнате, не забудьте сменить место своей дислокации…
– Mon general, но что такое дислокация?
– Твою мать, Вадим, чему тебя Щурый учил?! Дислокация – это место твоего расположения. Выполняйте приказания!!!
Я повесил трубку и осмотрелся по сторонам комнаты. Увидел валяющийся на полу приунывший топорик, подошел к нему, поднял, обласкал взглядом и поставил рядом с камином – пускай пока здесь потомится-постоит. Этот топорик очень удобен и ловок в обращении, он мастеровитый и с пластмассовой оранжевой ручкой на современный манер. Работать, в смысле махать, таким топориком – одно удовольствие… Цены нет такому топорику, он сегодня непременно сгодится мне…
Отставив топорик в сторонку, я достал из холодильника кусочек колбаски от Дымова и зарядил колбаской крысоловки, расставленные мною по комнате по разным ее местам. Одна крысоловка нашла свое место рядом с кроватью, другая – под раковиной, третья – под креслом, четвертая – в дальнем углу, пятая – посередке комнаты. Я занял круговую оборону – все по военной науке… Расставив крысоловки, я в точности исполнил приказ генерала и разбросал голубенькие таблетки с отравой по разным углам комнаты. Взял табурет и поставил его поближе к камину, тем самым сменив место своей дислокации. Посмотрел по сторонам, все ли так. Выключил свет и сел на табурет…
Я просидел на табурете не шелохнувшись с полчаса. Шорох. В комнату через два незашторенных окошка проникал свет от луны. Все для меня было в нем заключено, в свете этом от луны… И я увидел в лунном свете, как одна средних размеров крыска вильнула хвостиком, проскочила вдоль стены к таблетке, схватила ее и утащила под раковину… Все произошло так стремительно и настолько быстро, что я и глазом не успел моргнуть…
К десяти вечера мне пришлось израсходовать три патрона, серые твари утащили под раковину три таблетки. Так им и надо, это моя территория – одиночества моего, и я никому ее не отдам в этот вечер – вечер моего расставания с генералом. Я докажу ему, что я достоин его уважения… Еще через час мною было израсходовано уже семь патронов, крысы сожрали семь таблеток, так им и надо, это моя территория – заблуждения моего. Я подустал. Мои плечи отяжелели, на лбу проступила испарина – война не простое ремесло и довольно-таки хлопотное занятие. Олег Григорьев знал об этом не понаслышке с дальних времен и много лучше других людей… Он посвятил этому жизнь.
Мне была нужна короткая передышка, а кто сказал, что будет легко?
Я вышел на крылечко и вдохнул ноздрями свежего воздуха, бой с крысиной стаей длится уже три часа, но он еще не окончен и это только начало. У меня в запасе к этому времени осталось три патрона и пять крысоловок, скоро одна из них выстрелит, а затем и остальные. И тогда в мой дом придет сама смерть… Я учуял ее запах в ночи…
Еще пару глотков свежего воздуха, глубоко, да ноздрями, да до нижнего отдела позвоночника. После чего вновь за дело. Я вошел в комнату и посмотрел под кровать…
О, женщины!!! Закройте глаза… Не дышите… Не смотрите – вам лучше об этом не знать и не догадываться… Это мужская работа…
Под кроватью в истерике, в предсмертных конвульсиях билась и дрожала лапками и хвостом огромная серо-рыжая бестия – вожак стаи весом в добрых семь кило. Ее шея была надежно сдавлена пружиной, изо рта струйкой сочилась и капелька за капелькой падала на пол алая кровь. Рот ее был немного приоткрыт и смотрел на меня предсмертным крысиным оскалом. Ее острая мордочка лежала в лужице крови. Я, тяжело скрипя сапогами по полу, словно пьяный свирепый мужик, одетый в красную холщовую рубаху до колен, протопал по комнате к камину и взял в свои руки топор, хороший увесистый топор, таких топориков веками… много бродит по Руси. Мое лицо скривилось в злобной усмешке, я заточил ножи и остервенел, враг не заслуживал пощады. Подошел к кровати, склонился над крысоловкой, усмехнулся своей удаче. Взмах рукой и резкий удар обухом топора, с короткого размаха. На тебе, сука, получи свое… Противник повержен, крысиная стая потеряла вожака, полдела сделано. Что есть войско без полководца, так, сброд себе ходячий…
Я же с этого момента превратился в лионского мясника… После удара обухом топора от головы крысы осталось лишь сплошное месиво, а хвостик и лапки крысиные перестали беспричинно и хаотично подрагивать по сторонам, дух покинул ее тело. Я отставил топор в сторону, вытер рукавом холщовой рубахи со лба пот и ошметки крысиных мозгов, подошел к камину и взял в свои руки мой любимый малиновый совок, хороший домашний совок, служивший мне верой и правдой не один годок. После чего возвернулся к крысоловке, разжал пружину и задвинул крысу на совок. Будешь теперь, сука, знать, чья это земля.
Вышел с совком на улицу… Ночь прохладная и ясная. На небе светит луна, свежо – светло как днем, я вступил в рукопашную схватку с противником. Луна правит бал – она сегодня светит ярче обычного и согревает своим холодком душу мою осиротевшую. Я приготовился к тому, чтобы отшвырнуть поверженную крысу за забор без всяких на то церемоний… На съедение завывающим за забором бродячим и голодным псам, сбежавшимся на предстоящее пиршество со всей округи…