"Там и встретимся"
3 февраля 96 г. Все эти месяцы - с ноября - у меня нет ощущения, что й умер. Я правильно выразил свою мысль: нет ощущения, что й умер, хотя чувствую ложь, пробуя написать чуть иначе: й жив.
По сути я прощаюсь с й только сейчас.
Пересматриваю его последние фото, которые делал, стараясь не насторожить й ("Вы давно уже никому не позировали". А он потом и не позировал - просто лежал, раскинув руки, на диване или стоял, думая о чем-то своем, возле шкафа с архивом). Снова прослушиваю кассеты с интервью.
Перечитываю свои дневники.
Беру с полки подаренные им книги.
____________________
"Милый Цейтлин… - он говорит это по телефону за полтора месяца до смерти. Вдруг останавливается: как ребенок, задумывается о смысле произнесенного слова. Повторяет: - Да, милый… Мой круг сужается. Вы - почти один".
То же самое он пишет на титульном листе сборника "Захлопнутые двери":
"…Мне кажется, вы единственный знаете, сколько здоровья, нервов и того, что не выразишь словами, стоила мне эта книга. Не только знаете - вместе со мной пережили эту тяжелую канитель.
Теперь свершилось! Примите мою глубочайшую благодарность!
Ваш немножко (и, признаюсь, больше, чем немножко!) любящий - Йокубас Йосаде.
Вильнюс, 1994, 18 апреля".
Вспоминаю: та канитель, действительно, была "тяжелой" - продолжалась несколько лет. Связана была с серией обманов, разочарований й в некоторых людях. Что же касается благодарности… Нет, думаю сейчас, никак не могу принять то, что мне не принадлежит. Напротив - спасибо й! За его щедро доверенную мне исповедь, за право поставить в ней точку.
Надпись на книге "Прыжок в неизвестность" (5 мая 95 г.):
"…Точно не знаю, не могу понять, но может быть, что сейчас - самому близкому моему другу.
Ваш Йокубас Йосаде".
Как ни странно, мне особенно дорог здесь именно этот перебор, поиск единственного слова: "точно не знаю", "не могу понять", "может быть".
_______________________
5 апреля 96 г. Однажды я спросил у него: верит ли он в другую, после смерти, жизнь? Ответил вроде бы простодушно:
- Еще не умирал. Не было такого опыта. - Помолчал. - Если есть другая жизнь, там и встретимся.
Потому и не знаю, как отнесся бы й к моему рассказу о сне (увидел его три дня назад).
Мы, действительно, встретились с ним "там". В "том", потустороннем мире. Не могу припомнить - обстановку, одежду. Хорошо помню ощущение легкости. Стоим в нескольких шагах друг от друга. Молчим.
Мы просто смотрим друг другу в глаза. Неожиданно я чувствую: здесь - другое измерение времени; чувствую: тают, растворяются вдруг, исчезают бесследно все пять лет теперешних наших встреч.
_____________________
…Проснувшись, делаю над собой усилие: прежде всего надо припомнить сон. Все во мне - еще живущем - протестует против исчезновения памяти. Спешу найти в своих тетрадях записи последних бесед с й. Перечитываю. Понимаю вдруг: голос й обязательно должен прозвучать в конце этой книги!
Вот и всё
21 сентября 95 г…Опять разговор о творчестве. О том, что же это такое - счастливая жизнь в искусстве. Счастье каждый определяет, прислушавшись к себе. Потому й не сомневается:
- …Счастье - сам процесс творчества. И больше ничего. Ровным счетом ничего.
Я долго не решаюсь задать бестактный вопрос, хотя знаю: он признает любые вопросы. Все-таки спрашиваю:
- Тогда что же это такое для писателя - счастливая смерть?
- Тут уж совсем просто! Нужно умереть вовремя! А жить - до тех пор, пока остаешься самим собой. Поэтому счастье - иметь силы уйти из жизни. Как Стефан Цвейг: он покончил с собой в разгар второй мировой войны, почувствовав конец цивилизации. Или как Хемингуэй, который выстрелом в голову расплескал свои гениальные мозги - он почувствовал конец собственного таланта. Увы, счастливая смерть мне недоступна…
____________________
Высказывания й опять похожи на пророчества. Апокалиптические.
"Что творится в мире? Сизиф падает вниз. Я понял это, работая над последней пьесой. Все кончено. Ненависть победила. Цивилизация обанкротилась.
Любой день может оказаться последним для человечества. Ведь рядом с крупными городами - атомные станции. Во всех смыслах впереди у человечества - ничего, почти ничего. Я вижу это ясно. Вот и все".
___________________
Убит израильский премьер-министр И.Рабин. й мог бы воскликнуть: "Вот видите! Я говорил!" Но у него нет амбиций пророка. Только горечь: "Все напрасно…" Что же это "все"? Опять: ни больше, ни меньше - путь человечества.
___________________
4 октября 95 г. Сначала я удивляюсь, потом привыкаю: к й пришло смирение. Он терпеливо ждет развязки.
- Сегодня Йом Кипур. Судный день. Сегодня окончательно решена судьба каждого на этот год (по еврейскому календарю. - Е.Ц.). Вот и мне подписан приговор. Но он пока скрыт от меня - в плотном конверте. Что ж, скоро узнаю.
___________________
18 октября 95 г. Оптимизм временами возвращается к нему:
- Хочу сказать вам о своем восхищении Джорджем Соросом. Мне стало легче от того, что знаю: живет такой человек.
Через несколько дней звонит снова:
- Для меня Сорос - загадка. Я наблюдал за ним по телевизору. За тем, как он говорит. Как молчит. Как смеется. Совсем прост! Знаете, он не похож на интеллигента. Не похож и на человека светского. Например, на высоком приеме он постоянно держит руку в кармане брюк. Но от него трудно отвести глаза. В нем есть магнетизм. Он похож на героя моей пьесы "Прыжок в неизвестность". Творя реальное добро в таких огромных масштабах, великий филантроп Сорос помогает людям преодолевать агрессивность.
_________________________
19 октября 95 г. Мы так много говорили с й о проблемах национальных. Теперь он молчит о них. Теперь он связывает будущее с "человеком без национального клейма".
_____________________
…Вот она, последняя наша встреча.
й звонит вечером, просит срочно приехать. Переспрашиваю:
- А что если встретимся завтра? Идет сильный дождь.
- Я вас очень прошу. Завтра у меня может не хватить сил.
Цель встречи кажется ему чрезвычайно важной. й думает о моей книге. "Знаете, она будет неполной, если вы не прочтете других моих пьес - тех, что написал я прежде еврейского цикла…"
Важно. Это очень важно: я ведь могу не до конца понять его.
Потом, после нашего разговора, й хочет выпить кофе. Помогаю ему приподняться с постели. Медленно ставит ноги на пол. Вижу худые икры, распухшие синие ступни, которые еще привычно шаркают по ковру в поисках тапочек.
______________________
Когда-то мы с й по очереди напоминали друг другу строки Екклезиаста. Теперь, перед смертью, он торопится доверить мне свое последнее "верую":
- Долгие годы человек ищет - любовь, призвание, удачу. Ищет, не понимая, что же это такое - любовь, призвание, удача. В конце концов оказывается: дважды два - это четыре. В конце концов оказывается: нам нужно совсем немного. А иногда кажется: нужно ли что-то вообще?
_______________________
"Мой дорогой, мне ничего не надо. Ничего… Знаете, отсутствие боли - это и есть счастье. Именно так: отсутствие боли.
Это отсутствие опьяняет тебя, и тогда наплывает дремота. Ты куда-то плывешь - все дальше и дальше. Что может быть лучше этого?
Все дальше и дальше…
Вот и все".
1990–1996
Об авторе
Евсей Цейтлин (Yevsey Tseytlin) - культуролог, литературовед, критик, прозаик. Кандидат филологических наук (1978), доцент (1980). Преподавал в вузах историю русской литературы и культуры.
Автор литературно-критических статей и эссе, монографий, рассказов и повестей о людях искусства. Основные работы Евсея Цейтлина собраны в его книгах: "Долгие беседы в ожидании счастливой смерти" (1996; 2001; на немецком - 2000; на литовском - 1997), "Писатель в провинции" (М., "Советский писатель",1990), "Голос и эхо" (1989), "Вехи памяти" (1987; совместно с Львом Аннинским), "На пути к человеку" (1986), "О том, что остается" (1985), "Долгое эхо" (1985; на литовском - 1989), "Свет не гаснет" (1984), "Жить и верить…" (1983), "Всеволод Иванов" (1983), "Сколько дорог у "Бронепоезда № 14–69"" (1982), "Так что же завтра?.." (1982), "Всегда и сегодня…" (1980), "Беседы в дороге" (1977).
Начиная с 1968 г. публиковался во многих литературно-художественных журналах. Составил четыре сборника прозы русских и зарубежных писателей.
Был главным редактором альманаха "Еврейский музей" (Вильнюс).
С 1996 г. живет в США, редактирует чикагский ежемесячник "Шалом".
Был членом Союза писателей СССР (1978), является членом Союзов писателей Москвы, Литвы, Союза российских писателей, членом международного Пен-клуба ("Writers in Exile").
Подробнее о творчестве Евсея Цейтлина, в том числе отзывы о его книгах см.: http://www.era-izdat.ru/evsey-tzeytlin.htm
См. также библиографию на литовском и немецком языках (Jevsėjus Ceitlinas, Jewsei Zeitlin).