В ранней юности Паулюс Лапенас учился в Алитусе, жил на квартире у евреев. Он не скрывает: бездетные хозяева относились к нему как к собственному ребенку; бесконечно воспитывали - в конце концов, надоели с нравоучениями. В душе Паулюса росло раздражение, которое символично соединилось с одним навязчивым образом. У евреев была лесопилка: "…Вы бы видели, с какой радостью они рубили леса и превращали их в бездушный товар!"
______________________
Нетрудно догадаться: конфликт в пьесе й - это вовсе не конфликт между евреями и литовцами, но столкновение между мертвым, механистичным и - живым. Между свободой и - рабством. Убийство для Лапенаса - это его бегство "из рабства и несвободы. Не было вопроса - хорошо это или плохо. Был праздник".
Итак, человек, уничтожив себе подобного, прислушивается к собственным ощущениям. Открывает: "Я опять - органичная частичка природы". Лапенас, наконец, сбрасывает с себя путы цивилизации. Наконец-то он живет по законам естества. "А что в природе происходит, вы знаете: сильный давит и душит слабого".
й каждые несколько лет перечитывает Достоевского. Разумеется, он не хочет сделать образ Лапенаса однолинейным."…Это был особый день. Он повернул… или вывернул мою жизнь. Бес знает. Говорю особый, но слово неточное: день был роковой… до него я был, как вам сказать, слепой…За ту фиесту мне пришлось потом дорого заплатить".
_____________________
Лапенас говорит все это сыну убитого им еврея.
_______________________
Нет, мне не нравится концепция й. Она кажется мне умозрительной. А я помню конкретное - например, недавно обнаруженные в Литовском центральном государственном архиве списки узников Вильнюсского гетто.
Монотонное перечисление фамилий, имен, профессий, адресов… Это была лишь часть, небольшая уже часть вильнюсских евреев: они прошли через "акции" уничтожения, голод, болезни, издевательства и - уцелели к маю сорок второго, когда проводилась "перепись населения". Тогда еще уцелели.
_____________________
Той же ночью однако (с 6 на 7 апреля), проснувшись, я отчасти понимаю правоту й. Умирая, он мысленно поднимается выше конкретных судеб. Конечно, он знает: человека убивали из-за куска хлеба, из-за летнего платьица, из-за того, что кому-то не понравился чей-то нос… Но й видит за всем этим даже не столкновение народов - Добра и Зла, цивилизации и природы.
_____________________
СЛОВО САРТРА. Психологический портрет Лапенаса в пьесе й удивительно схож с тем портретом антисемита, который дает в своем знаменитом эссе Сартр:
"…антисемитизм захватывает душу человека целиком… совершенно так же, как истерия";
антисемит - "это попросту человек, который боится. Не евреев, разумеется, - самого себя, своего сознания, своей свободы, своих инстинктов, своей ответственности, одиночества, перемен, общества и мира - одним словом, всего, только не евреев. Это трус, не смеющий признаться в трусости самому себе… Существование евреев позволяет антисемиту подавить в зародыше свое недовольство жизнью".
Между прочим, я знаю, что эссе Сартра й не читал.
_______________________
После публикации в "Шяурес Атенай" он ждет телефонных звонков. Дискуссий:
- А как же! Ведь это в литовской литературе впервые… Да, впервые крупно, изнутри показан убийца евреев. Впервые - его исповедь… Значит, будут голоса "за", как и голоса "против"… Значит, будем спорить.
Тишина. Ни одного отклика в прессе. Ни одного телефонного звонка.
_____________________
"Я снова говорю преждевременные слова… Потому-то на меня выливают ушаты грязи. Или делают вид, что не слышат".
___________________
й понимает: пьесу он уже не закончит. Однако самодисциплина заставляет его позаботиться - нет, не о рукописи, не о черновиках даже - о мыслях, идеях, которыми переполнен. Он несколько раз говорит о дальнейшем развитии пьесы со мной. Но справедливо тревожится: мы беседуем по-русски, пишет й по-литовски - языковое несовпадение может помешать потом, после его смерти, точно восстановить замысел.
Однажды й сообщает мне радостно: ему согласился помочь журналист Гинас Дабашинскас.
й рассказывает ему о коллизии, предыстории пьесы, о персонажах и прототипах (частично эта беседа опубликована - в газете "Литература ир мянас").
____________________
Кстати, есть еще один человек, которого й вовлек в орбиту своей работы. Это переводчица Альма Лочерите-Дале.
Школьная подруга Аси: живет сейчас в Норвегии, приехала в Литву проведать мать, с детства душевно привязана к й и доктору Сидерайте. Именно после их бесед у й рождается четкая конструкция второго акта.
Итак, герой пьесы должен раскрыть тайну уже двух убийств - своего отца и своей первой жены, литовки. И уже два клена участвуют в действии.
"Альме" - посвящение й к публикации в "Шяурес Атенай".
___________________
Опять обычная для него в процессе работы смена названий. Вначале хотел назвать пьесу то одной, то другой строчкой из Евангелия. Сейчас: "Сумасшедший финал".
Подводя итоги
Прощаясь с жизнью, он постоянно подводит итоги. Иногда делает это сознательно, иногда - так уж устроен его ум - невольно.
20 апреля 1994 г. Прихожу к й перед своим отъездом в Израиль. "На два месяца? Увидимся ли?" Но стряхивает грусть, как капли дождя, - просит передать свою книгу "Захлопнутые двери" библиотеке Иерусалимского университета. (Одновременно это и Национальная библиотека Израиля).
й всегда серьезно относится к посвящениям. Конечно, надпись на книге он продумывает заранее. Сейчас, при мне, лишь переносит текст на идиш с маленького листочка - на страничку книги:
"Библиотеке Иерусалимского университета.
…Эту книгу вам дарит бывший еврейский писатель, пишущий теперь на литовском языке. Тема (в форме писем дочери и пьесы) - очень сложные, трагические еврейско-литовские отношения до войны, во время войны и после войны.
Автор Йокубас Йосаде.
P.S. Я родился в Литве, в Калварии, в 11 году, в августе, 15 дня. После возвращения с фронта живу в Вильнюсе. Адрес: Витауто, 3 - 2, телефон 731000".
Он откладывает в сторону книгу, но не закрывает, с некоторым недоумением всматриваясь в прыгающие строки:
- Вот тайна тайн. Мечтал. Любил. Воевал на фронте. Шел на трагическую битву с самим собой. Мучился за письменным столом. И - все. Вся моя жизнь уместилась в нескольких словах.
Между прочим
10 сентября 95 г. Да, судьба каждого из нас имеет закономерное, ясное завершение, сколь бы запутанны ни были наши дороги. Так в чем же итог его жизни? Задав себе сегодня этот вопрос, я отвечаю: может быть, й умрет свободным человеком.
"Неужели все?" - переспросил себя. И тут же опомнился: а разве этого мало?
Смерть и несколько слов после
Начало тетради четвертой
Последняя тайна
Если всмотреться внимательно в сам акт смерти, обязательно увидишь в нем символ жизни. Потому-то рассказ о смерти всегда похож на притчу. С этой притчей не поспоришь. Урок ее не отвергнешь.
___________________
После похорон й доктор Сидерайте припомнит:
- Он унес с собой тайну смерти. Говорил мне: "Какие странные ощущения я сейчас испытываю. Если бы я мог это зафиксировать". Предлагала: "Диктуй, я запишу". - "Нет, это мог бы сделать только я сам!"
____________________
Есть они и в моих записях - эти последние открытия й.
- Сейчас для меня расширяется пространство. Лучше сказать: оно вдруг открывается - слева направо. Точно циферблат часов. Кажется иногда: я могу догадаться, как создан мир. Но пока это все еще тайна…
____________________
Большую часть своей дороги прошел й с томиком Ницше. Последние шаги - тоже.
"…В ночь перед смертью попросил меня почитать ему книгу "Так говорил Заратустра". Читала долго, очень долго. Он старался слушать внимательно. Потом вдруг:
- Сколько сейчас времени? Два часа? Иди, Шейнеле, ложись, тебе ведь рано вставать на работу.
Я не могла уснуть, чуть дремала. В четыре утра поднялась, проверила: спит, тяжело дышит. В половине восьмого снова открыла дверь в его комнату. Яши нет!
Но я не заметила: он сидел на диване, с палкой в руках. Уже синий, похолодевший. И не мог говорить. Тут же я позвонила Иосифу…"
_____________________
Сознание еще вернется к й. Знаками покажет приехавшему сыну:…в туалет. Потом сын уложит й на диван.
_____________________
…Он лежит, иногда приоткрывая глаза. Может быть, сознание еще теплится в нем. С чем он прощается?
Со скульптурой Иисуса Христа на шкафу.
С двумя пишущими машинками.
С грудой исписанной им за полвека бумаги (в архиве).
С любимыми пластинками - Бетховен, Моцарт, Вивальди…
С трещиной на потолке.
С книгами, многие из которых так и остались непрочитанными.
В конце лабиринта
5 января 96 г. "Скоро закончится наш с вами эксперимент". й сказал это год тому назад. Сказал, как будто не понимая, что именно означают для него слова: КОНЕЦ ЭКСПЕРИМЕНТА.
_____________________
Пять лет вместе с й мы шли дорогой его прощания с жизнью. Цель эксперимента определила структуру книги. Прощаясь с жизнью, человек плачет, смеется, жалеет о содеянном; быстро перелистывает одни страницы своего существования, надолго задерживается на других, иногда повторяет по несколько раз сказанное раньше.
Что ж, ничего не поделаешь: таков характер п р о щ а н и я.
_____________________
Однако в книге, в сущности, уже поставлена точка. О чем же пишу теперь? й всегда хотел заглянуть - хоть чуть-чуть, ненадолго - за порог смерти. Нет, "тот свет" был ему неинтересен. Его любопытство распространялось на людей и события посюсторонние.
_____________________
Понравились бы й его похороны? Не думаю, что вопрос кощунствен. Речь о человеке, продумывавшем все нюансы своего ухода… Итак?..
_____________________
В гробу он, как многие покойники, кажется маленьким. Ребенок, который нашел то, что так долго искал. Сибирские шаманы (в Туве, Горной Шории, Якутии) уверяли меня: дух мертвеца в течение года витает рядом с живыми. Что ж, может быть, в самом деле слышал й то, что говорили о нем. В.Свянтицкас (председатель Союза писателей Литвы), литературовед Д.Юделявичюс, кинорежиссер К.Матузявичюс, член Сейма Э.Зингерис. Может быть, удивился: оказалось, одинокий путь его был различим для других.
___________________
"Он жил не по-еврейски. И умереть не смог, как еврей. Где видано - лежит еврей на христианском кладбище!"
Спасибо за этот голос! й ждал его. Раньше в решении вопроса о том, где писателю быть похороненным, вмешивалась "комиссия", теперь - "общественность".
А он сказал летом дочери, приехавшей прощаться с ним:
- …Все-таки пусть это будет кладбище на Антакальнисе! Там уже поселились многие мои друзья - литовские артисты, художники, литераторы…
_____________________
Кстати, если говорить о мнении евреев. Слышал я и другой голос:
- Все правильно! Ведь Йосаде сделал свой выбор гораздо раньше. Тогда, когда стал литовским писателем. Он, как всегда, логичен.
- А как думаете вы? - спрашивает у меня кто-то.
Думаю я о его свободе. Куда бы она ни вела. О том, что й преодолел еще один страх - посмертного осуждения.
_______________________
Вчера (10 декабря 95 г.) были на кладбище (доктор Сидерайте, Иосиф, его старшая дочь Саломея, доктор И.Вейсайте, мы с женой; Неля, жена Иосифа, их младшая дочь Эльжбета - больны).
Могила й на самой вершине горы. Все заметено снегом. Cтавим свечи, которые тут же - на ветру - гаснут. Одна свеча все же остается гореть. Смотрю на голубое свечение внутри пламени. Говорят, это символ "другой жизни".
______________________
Все обычно: кто-то уже забыл й, а кто-то его и не знал, даже не слышал его имени. Но кто-то выстраивает теперь свои, новые, отношения с й. Возник интерес к двум его последним книгам, которые доктор Сидерайте сейчас развозит, разносит, рассылает - по магазинам, библиотекам, за границу.
_______________________
й спрашивал у нее:
- А ты, Шейнеле, будешь писать обо мне воспоминания?
- Неизвестно, кто из нас умрет раньше.
Теперь я записываю рассказы доктора Сидерайте - так же, как когда-то рассказы й.
История их отношений по напряженности коллизий похожа на роман. Роман этот - для какой-то другой книги, но все же намечу некоторые его линии.
________________________
В эти дни она говорит кому-то из сослуживцев, а потом с удивлением пересказывает мне:
- …Сейчас мы с мужем духовно ближе, чем при его жизни. Он обычно повторял (иногда шутливо, порой серьезно): "Жена должна быть всегда занята, иначе ей лезут в голову идиотские мысли". Вот я и была занята. А сейчас, из вечера в вечер, разбираю его архив. То и дело муж открывает мне душу.
_______________________
"В большой папке - его письма ко мне (первое - в роддом, когда появилась на свет Ася); записки (иногда - буквально на обрывках бумаги), письма к сестре в Израиль - тоже обо мне…" (27 января 96 г.)
Многие его "эксперименты" касались, прежде всего, жены. Задавал неожиданные вопросы, создавал конфликтные ситуации, наблюдал, "переделывал", ревновал, без предупреждения приезжал обычно в другой город, когда она была там на курсах повышения квалификации, "предъявлял претензии, которые ставили меня в тупик, фантазировал обо мне такое, что мне самой никогда не пришло бы в голову…"
Но она так и осталась для й загадкой.
________________________
Фотография из архива й. Доктор Сидерайте - в больнице. й хотел отправить снимок сестре, потом - раздумал. Его надпись, на обороте:
"Вот она, моя верная попутчица, во всей своей докторской красе. Она это или нет? Я спрашиваю не тебя, дорогая Батшева, но себя - очень часто, почти ежедневно.
До сих пор не могу разобраться, где и когда у Шейнеле начинается доктор, когда и где в ней кончается жена и мать. Чего больше - первого, второго или третьего? Для тебя, Батшева, этот вопрос может звучать риторически. Все три явления, скажешь ты, не противоречат друг другу, наоборот, одно другое дополняет. Но так это, видимо, только теоретически. Если бы у тебя была возможность познакомиться с Шейнеле и наблюдать ее с близкого расстояния, если бы ты столкнулась с ней в каждодневной жизни, ты бы определенно спросила ее о том же. Одним словом, сколько бы ты ни старалась выпытывать что-то у Аси, Авигдора (брат доктора Сидерайте. - Е.Ц.), других наших общих знакомых, добиваясь правды, тебе это не удастся. Никто-никто не понимает тайну нашей совместной жизни. Даже мои дети. Дорогая сестра, прошло уже тридцать лет, и у меня подозрение: я сам ее не понимаю. Яков. 2 июня 1975".
____________________
й любил "открывать людей". Отчего же таким непонятным казался ему человек, который был рядом полвека?
_____________________
Самые яркие воспоминания ее детства:
- …Я стираю, стираю, стираю. Пеленки! В нашей семье - шестеро маленьких детей. О бедности не говорю. Восемь человек в двух маленьких комнатках. Учиться можем только двое - я и брат Авигдор. Да и то с условием: учиться надо отлично, тогда родителей освободят от платы за гимназию. Мы зарабатываем сами, даем уроки; удивляюсь: я - еврейка - учу литовскому языку литовцев. Еще одно воспоминание: демисезонное пальто, на которое я, девочка-подросток, сумела собрать деньги…
_____________________
- Когда мы поженились, Яше было тридцать четыре, мне - двадцать четыре. Он требует: стол должен быть тщательно сервирован, а на столе - накрахмаленная скатерть…
_____________________
Уже не ранят его упреки:
- Почему ты мне мало улыбаешься? Телефонной трубке достается гораздо больше твоего тепла.
______________________
Уже не имеют значения ее признания:
"Он был единственным мужчиной в моей жизни. Я ему ни разу не изменила даже в мыслях".
"…Читала его вещи. И молчала. Не всегда нравились".
"Когда Асе исполнилось восемнадцать лет, она спросила меня: -Почему ты не разойдешься с папой? Ведь вы все время говорите на разных языках.
Но я была счастлива. Человека любишь не за какие-то "качества". Без всякой причины. К тому же рядом с ним я всегда ощущала особое духовное поле. А за все в жизни надо платить".
"Иногда думаю: может быть, Ася - с ее интуицией - потому и не вышла замуж, что боялась повторения нашего с ее отцом брака? Знаете, эти опасения (если были они) не так уж беспочвенны. В своей врачебной практике я часто убеждалась: от родителей к детям переходят не только привычки, характеры, болезни - судьбы…"
"Но я-то была счастлива. Счастлива".
"Ах, как много я узнала о нем! Конечно, устала - не сплю, как правило, до середины ночи, читаю. Ну как оторваться? Все время кажется: сейчас он скажет главное! И еще чувствую свою вину - за то, что не расслышала это главное при его жизни."
_____________________
В эти месяцы мы часто звоним друг другу. Я привычно жду фразы доктора Сидерайте:
- Расскажу о своих находках…
_____________________
Из письма й бывшему директору еврейского музея в Вильнюсе Я.Гутковичу: "Я пишу по-литовски, но мое сердце кровоточит по-еврейски".
_____________________
Иные из "находок" удивили бы…самого й. К примеру: в сороковые годы он все-таки сжег не все дневниковые записи - некоторые так и лежат в архиве. Что же касается записей более поздних… Оказывается, й сам подметил главное противоречие в своей судьбе. То, о которое я запнулся, а потом пытался осмыслить.
Из его записок 1961 года:
"Когда я думаю о собственном жизненном пути, вижу: какое-то проклятие сопровождает каждый мой шаг. Но жаловаться было бы грех: вспоминая трагическую участь нашей семьи, я должен признать, что родился под счастливой звездой".
Ему была дана долгая жизнь, чтобы идти и идти лабиринтом.