- Еще раз попросим приехать, - спокойно пояснил Тихомиров. - В конце концов им надоест ездить.
- А если упрутся? - допытывался Венька.
- Тогда попросим область рассудить нас.
- А если область их поддержит?
- Тогда обратимся выше. Кто-то должен не выдержать, устать и сдаться…
Учительницы жили ближе всех к клубу и отошли первыми. Потом ушли Венька и музыканты. У своего дома распрощался Буянов, Тихомиров поколебался, но все-таки пошел с модисткой дальше. Было по-весеннему светло, и они были видны отовсюду: из домов, из дворов, из магазина - стандартной коробки с витриной на всю стену, в которой ничего не выставлено. Модистка будто и не замечала этих взглядов и шла спокойно и гордо. Тихомиров топал рядом, стараясь не смотреть по сторонам.
- А может, пригласить нам писателя? - вдруг спросил Тихомиров. - Ну, того, что пьесу написал. Пусть бы он выступил, разъяснил.
- А зачем приглашать? - удивилась модистка. - Ничего он нового не скажет. Все, что он хотел сказать, он в пьесе сказал.
- В общем-то конечно, - согласился Тихомиров. - Но может, посоветуемся с ним по твоему вопросу с Пеховым?
Модистка махнула рукой:
- Советуй тут, не советуй, не могу я без него. Затмение на меня нашло. Так и тянет к его дому, чтобы только увидеть его. Иногда по три раза за вечер прохожу мимо. Смеются надо мной бабы. Я думаю, его жене однажды надоест, возьмет она ружье и застрелит меня - поверь, есть у меня такое предчувствие. И пусть застрелит.
- Перестань глупости говорить, - оборвал ее Тихомиров. - Безвыходных положений не бывает. Найдем выход.
…Дом Тихомирова оказался закрытым изнутри. Тихомиров дернул посильнее, и крючок соскочил, но дверь из комнаты тоже оказалась запертой и не поддавалась.
- Полина, - попросил Тихомиров, - открой.
- Не открою, - ответила Полина из-за двери. - Иди к своей любовнице.
- Не дури, - просил Тихомиров. - Не ломать же дверь.
- Попробуй только, - пригрозила Полина. - Милицию вызову.
Тихомиров потоптался возле закрытой двери, потом достал с чердака тулуп и пошел на сеновал. Здесь на шестах сидели куры, лениво жевала свою жвачку корова, за стеной в хлеву сонно похрапывала свинья. Тихомиров еще некоторое время посидел во дворе, выкурил папиросу, рассматривая высокие звезды, завернулся в тулуп и закрыл глаза.
На следующий день в мастерских опробовали отремонтированные тракторы. Во дворе расставили чурки от городков, и Тихомиров начал выписывать восьмерки среди неустойчивых чурок. Весь сложный путь он проделал, не свалив ни одной. Тракторист он был высочайшего класса. Потом тракторы выстроились на "линейку готовности".
Тихомиров медленно подошел к дому. Осторожно дернул за ручку, и, к его удивлению, дверь открылась. Он вошел в кухню. За столом сидели Полина и дочь Анна.
- Привет, - сказала Анна отцу. - Садись ужинать. - И она придвинула к столу табурет.
- А меня теперь дома не кормят, - Тихомиров продолжал стоять.
- Опять, значит? - спросила дочь.
- Опять, - подтвердил отец. - Вчера не впустила в дом, забаррикадировалась.
- Да она террористка! - ужаснулась дочь. - Нет, мать, это не метод. Ну что такое закрыться в доме? Так внимание общественности не привлечешь. Ты уж лучше закройся в конторе и заложниками возьми председателя и главного бухгалтера. Тогда работа в колхозе остановится, и уж тут у Тихомирова спокойная жизнь закончится.
- Она у него и так закончилась, - сказала Полина. - Пока не перестанет помогать модистке, у нас с ним война. Такое мое условие.
- А как же мне быть? - спросила Анна. - Я материю купила, хотела модистке платье заказать. Как ни крути, лучше ее портнихи в районе нет.
- В область езжай, - сказала Полина.
- Ну что ж, отец, - подвела итог разговора Анна. - Мать явно свихнулась, будем определять ее в психбольницу.
- Неизвестно еще, кто кого определит, - сказала Полина.
- Ну, в этом врачи разберутся. - И Анна, взяв сверток с материей, стала надевать плащ.
- Пойдешь к модистке, - предупредила Полина, - домой не пущу.
- Попробуй, - спокойно сказала Анна. - Закроешься - все окна побью. Ты меня знаешь, если я пообещала, я сделаю. Я уже не говорю, что позор будет на всю деревню, еще и стекол рублей на двадцать купишь. Я тебе не отец, со мной терроризм не пройдет. - И Анна вышла, хлопнув дверью.
Утром отец и дочь завтракали.
- Она что, бастует? - спросила Анна, кивнув на закрытую дверь.
- Сами разберемся, - сказал Тихомиров и поинтересовался: - Ты скажи лучше, чего Михаил не приезжает. Надо ведь все о свадьбе обговорить.
- А свадьбы не будет, - ответила Анна.
- А чего ты думала, когда заявление в загс подавали? - спросил Тихомиров.
- Какое это сейчас имеет значение, что я думала тогда?
- Хороший он парень.
- Хороший, - согласилась Анна. - Но я поняла, что не люблю его.
Потом Тихомиров провожал Анну до автобуса. У автобуса уже скопились деревенские с мешками и корзинами. Шофер открыл дверь, и все бросились в автобус, стараясь занять место поудобнее. Последней в автобус вошла модистка.
- Если что, - сказал Тихомиров дочери, - поживи дома. Сейчас автобусы по расписанию ходят, из деревни многие на работу в райцентр ездят.
Анна благодарно ткнулась лицом в отцовский ватник.
- Ничего, ничего, - утешал он ее. - Перемелется - мука будет. - И осторожно погладил волосы дочери.
Анна всхлипнула, улыбнулась сквозь слезы отцу и поднялась в автобус.
Тихомирова вызвали в контору к председателю. Здесь же сидел парторг Буянов.
- Собирайся в область, - сказал председатель Тихомирову. - Получишь запчасти в "Сельхозтехнике". - Оглядев замасленный ватник Тихомирова, он добавил: - Оденься по-парадному, по кабинетам начальства будешь ходить.
Затрезвонил телефон. Председатель послушал, чертыхнулся.
- Иду, иду, - сказал он. - Все, выезд через полчаса, - повернулся он к Тихомирову.
- К концу дня только доберемся, - засомневался Тихомиров.
- Что не сделаешь сегодня, закончишь завтра. Командировка на два дня. Все. - И председатель вышел.
- Есть просьба, - сказал Тихомиров.
- Давай, - отозвался Буянов.
- Тот раз мы пьесу смотрели… А писатель наш, местный. Может, пригласим для беседы с народом вместо лектора по семье и браку? Писатель все-таки!
Буянов задумался.
- А что! - одобрил он. - Мысль дельная. Сколько мы лекторов по семье ни приглашаем, все Клара Цеткин да Клара Цеткин и еще Август Бебель. А он парень молодой, современный. Пьесу серьезную написал. Приглашай. С оплатой не обидим. И если хочешь знать, это может стать лучшим ответом нашей общественности.
Тихомиров в черном пальто, черной шляпе и белом шелковом кашне был торжественно важен. Входя в театр, он приподнял шляпу, и вахтерша его беспрепятственно пропустила.
В приемной директора театра сидела молоденькая секретарша.
- Здравствуйте, - сказал Тихомиров. - Я из колхоза "Стальной конь". Наша общественность решила устроить встречу с писателем Скоробогатовым, пьесу которого мы недавно посмотрели.
Секретарша молча написала адрес на листке бумаги и протянула Тихомирову.
- Идите и пригласите к себе этого местного гения.
- Может, сначала позвонить? - засомневался Тихомиров.
- А у него нет телефона…
Дом был двухэтажным, еще довоенной постройки. Писатель жил в коммунальной квартире, на это указывали четыре кнопки звонков с табличками фамилий. Тихомиров позвонил. Писатель открыл сам. Был он в мятой рубахе и спортивных шароварах и недоуменно смотрел на Тихомирова, по-видимому не понимая, зачем он понадобился этому торжественному человеку во всем черном.
- Я из колхоза "Стальной конь", - отрекомендовался Тихомиров.
Писатель жестом пригласил его войти. Комната была небольшой, из обстановки были стол, пишущая машинка, раскладушка, два стула и три книжные полки, поставленные одна на другую. Еще в одном из углов возвышалась какая-то кипа, прикрытая брезентом.
Писатель снял со стола машинку, сел на стул, а на второй пригласил сесть Тихомирова.
- Слушаю вас.
- Нам очень понравилась ваша пьеса "Еще не вечер", - сказал Тихомиров.
- Хорошая пьеса, - подтвердил писатель.
- Поэтому я и приехал к вам посоветоваться, - сказал Тихомиров. - По жизненно важным вопросам.
- А почему ко мне?
- Я понимаю так, - объяснил Тихомиров. - Если что болит в теле, идешь к врачам. К ухо-горло-носу. Или к урологу. А вот как жить человеку, какое правильное решение принять, тут тоже должен быть специалист. И это - писатель.
- Вы правильно считаете. Писателей в свое время называли "инженерами человеческих душ".
- Вот я и решил посоветоваться с вами, - сказал Тихомиров. - По поводу себя, по поводу жены, по поводу одной женщины и по поводу моей дочери.
Писатель окинул Тихомирова внимательным взглядом.
- Ни в одном глазу, - поняв значение этого взгляда, сказал Тихомиров. - Я вообще редко пью. По праздникам или за компанию.
- А может, вам все-таки в райком обратиться? - предложил писатель. - Они знают местные условия и могут дать более правильный совет.
- Нет! - подумав, отказался Тихомиров. - В райком ходят по другим вопросам, по которым есть твердые установки… Но вы не беспокойтесь. Мы вам заплатим.
- За что? - спросил писатель.
- За советы. Адвокатам же платят за советы.
- За советы я денег не беру. Правда, до сегодняшнего дня никто мне их и не предлагал. Ладно. Попробуем разобраться в ваших ситуациях. Вы посидите, я сейчас… - Писатель вышел в коридор.
Тихомиров слышал, как он стучал в соседнюю комнату. Там, по-видимому, никого не оказалось. Тогда писатель стал стучать в другую дверь. Ему ответил старушечий голос. Писатель о чем-то спросил.
- Громче говори, - требовала старуха.
- Червонец дайте, - громко сказал писатель. - Вечером верну.
- Не дам, - сказала старуха. - Прошлый раз три рубля почти неделю не отдавал.
- Евдокия Петровна! - почти кричал писатель. - Друг ко мне приехал, уважить я его должен.
- Сегодня твоя очередь коридор мыть и туалет. Почему не моешь?
- Помою, - пообещал писатель. - Выручи, Евдокия Петровна.
- Не дам. - И Тихомиров услышал, как захлопнулась дверь.
Писатель вернулся не то чтобы растерянным, но немного смущенным.
- Извините, - сказал Тихомиров. - Я так думаю, на сухую какой разговор? Может, я сбегаю, возьму чего?
- Нет уж, - сказал писатель. - Вы мой гость. Я вас приглашаю в ресторан. Пообедаем и все обсудим. - Писатель достал галстук, повязал его, пригладил углы воротника рубашки. - Пошли, - решительно сказал он. - Вперед и выше. Шире размах прыжков в воду.
На улице решительность писателя поубавилась. Он шел нарочито медленно, поглядывая по сторонам.
- Подождите меня минуту, - попросил он Тихомирова, бросившись к человеку на противоположной стороне улицы.
Тихомиров видел, как жестикулировал писатель, что-то доказывая. Молодой мужчина выслушал, засунул руку в карман, вынул оттуда мелочь и показал писателю. Писатель махнул рукой и вернулся к Тихомирову.
- Приятель, - пояснил он Тихомирову. - Почти друг.
Показалась вывеска ресторана, и писатель еще больше замедлил шаг.
- Извините. - Писатель, по-видимому, увидел еще одного приятеля. Последовал короткий разговор, и приятель достал из кармана трехрублевку. Писатель вернулся к Тихомирову приободренным.
Меж тем вывеска ресторана все приближалась. Писатель еще замедлил шаги, особенно тщательно всматриваясь в каждого прохожего, но приятелей больше не попадалось. И тогда Тихомиров решился:
- Что же получается? Я отнимаю ваше драгоценное время, а вы меня еще к тому же ведете в ресторан. Нет! Пусть решит фортуна. - Он достал пятак. - Если орел, вы меня приглашаете, если решка, приглашаю я, а вы, соответственно, в следующий раз.
Тихомиров подбросил пятак. Пятак несколько раз подпрыгнул и лег орлом. Тихомиров бросился к монете и радостно сообщил:
- Решка!
И писатель вздохнул с облегчением.
- Ладно, - сказал он. - Через неделю я дам ответный обед.
Ресторан в эти предвечерние часы был почти пустым. Официант расставил закуску, разлил водку.
- За знакомство, - сказал писатель. - Виктор, - и протянул руку.
- Александр Михайлович, - сказал Тихомиров. Они пожали друг другу руки.
…За окнами стемнело. В зале ресторана включили свет. На эстраде рассаживались музыканты.
Писатель отложил вилку.
- Значит, так. Приступаем к разбору вашей ситуации. Есть жена, дочь, и появляется другая женщина, к которой вы неравнодушны. Так?
- Не совсем так, - сказал Тихомиров.
- Тогда внесем уточнения.
И тут в ресторан вошла пара: молодая женщина и средних лет мужчина. Проходя мимо их столика, женщина небрежно кивнула:
- Привет, гений!
Писатель ничего не ответил и отвернулся, явно помрачнев.
- Знакомая? - осторожно поинтересовался Тихомиров.
- Жена, - ответил писатель и пояснил: - Бывшая.
- Красивая, - отметил Тихомиров.
- Красивая, - согласился писатель. - Но хотела жить, как все нормальные люди. А я ненормальный.
Тихомиров пристально посмотрел на писателя.
- С медицинской точки зрения я нормальный, - успокоил его писатель. - В общем, не получилась у нас жизнь… Видите ли, она была недовольна, что я мало зарабатываю.
- А зарплата у вас сколько?
- А нам зарплату не платят, - ответил писатель. - Написал, взяли - получишь. Не взяли - извините, сосите палец.
- Как же так? - удивился Тихомиров. - Это несправедливо. Вы же целый год работали. Так было только в колхозе, и то в самые голодные годы. Целый год работаешь, а получать нечего. А сейчас у всех зарплаты хорошие. Люди хорошо жить стали.
- Вот именно, - сказал писатель. - Поэтому она мне все время талдычила: иди работать в школу. Я ведь учитель по образованию. А может быть, я когда-нибудь напишу гениальную пьесу и стану знаменитым и богатым…
- Конечно, станете, - утешил его Тихомиров. - Раз так сильно добиваетесь, станете. А сейчас, значит, не очень получается?
- Да получается. Но у нас тоже свои игры. Я принес в театр пьесу о неопознанных летающих объектах, а мне говорят, ты напиши что-нибудь о тружениках сельского хозяйства, область наша в основном сельскохозяйственная.
- Их тоже понять можно, - сказал Тихомиров. - Область и правда в основном дает хлеб, мясо и молоко.
- Их можно понять, - согласился писатель. - Но и меня пусть поймут тоже. Откуда я знаю тружеников сельского хозяйства, я ведь в городе родился, вырос, учился.
- Ну, труженики сельского хозяйства такие же нормальные люди, как и везде. Со своими, конечно, небольшими ненормальностями, - посчитал нужным добавить Тихомиров. - Я думаю, если так уж требуется про тружеников сельского хозяйства, почему вам бы не приехать к нам в колхоз "Стальной конь", пожить, поизучать?
- Сейчас не получится, - сказал писатель. - На изучение нужны деньги, а сейчас я на мели.
- Какие деньги в деревне? Поселитесь у меня, еда вся своя. Только бумага и чернила. Так возьмем в конторе. А если еще и беседу с народом проведете, с оплатой не обидим.
- Я подумаю, - сказал писатель. - Может быть, и воспользуюсь вашим предложением. А теперь давайте вернемся к вашей ситуации.
- Когда приедете, там все и обсудим, - сказал Тихомиров. - На месте все виднее.
Придя вечером с поля, Тихомиров сообщил Полине:
- Завтра писатель приедет. Я его пригласил у нас остановиться.
- А со мной не мог посоветоваться?
- Я вот и советуюсь. Но если ты против…
- Могу быть и против, - сказала Полина.
- Тогда я скажу Буянову, пусть у других устраивает. Можно к модистке.
- У нас будет жить, - отрезала Полина. - Но если ты хоть раз упомянешь имя этой…
- Не упомяну, не упомяну, - пообещал тут же Тихомиров.
Полина готовила комнату для писателя. На окно повесила новые занавески, стол застелила парадной скатертью и осмотрела критически комнату - на тумбочке стояло несколько книг, в основном по тракторам, нижняя полка была завалена нотными тетрадями.
- Слазь на чердак, - приказала она Тихомирову, - достань художественную литературу.
- Да он ее, может, читал, - сказал Тихомиров.
- Он, может, и читал, - отпарировала Полина, - но пусть знает, что и мы читали тоже.
- А какие брать?
- Какие поновее. Прошлый раз Нюрка полчемодана привезла.
- Ладно, - согласился Тихомиров и, приставив лестницу, полез на чердак.
Писатель приехал в полдень. Из вещей с ним был полупортфель-получемодан; такие сейчас выпускают - для чемодана маловат, для портфеля великоват. Он поздоровался с Тихомировым, а Полине поцеловал руку. Полина так смутилась от этого, что тут же спрятала руку под передник.
Парторг Буянов заранее приготовился к визиту писателя. На столе лежали кипы амбарных книг и папок.
- Мы вам подготовили документацию, - пояснил Буянов, - чтобы вы могли проследить динамику роста хозяйства.
Писатель прикинул на вес амбарные книги.
- Не беспокойтесь, - заверил его Буянов, - мы все это перевяжем в два пакета, чтобы руки не оттягивало. - Буянов достал моток веревки, и они с Тихомировым быстро и ловко соорудили два внушительных пакета.
- Теперь мы готовы ответить на ваши вопросы, - сказал Буянов.
- Вопросов нет, - сказал писатель. - Поживу, познакомлюсь. Вопросы будут потом. С вашего позволения, я забираю все это на квартиру.
- Забирайте, - сказал Буянов. - Тихомиров останется. У нас сейчас самая горячая пора - сев. Кое-какие проблемы надо обсудить.
Писатель забрал пакеты, а Тихомиров и Буянов остались вдвоем.
- Да, - сказал Буянов. - Несолидный все-таки писатель.
- Как понять?
- Ботинки его видел? По пятнадцать рублей. Мой младший в восьмом классе, а такие отказывается носить. Не модно! А пиджачок? Двадцать семь рублей. Витебская швейная фабрика.
- Встречают по одежке, - возразил Тихомиров, - провожают по уму.
- Не знаю, как мы его будем провожать, но ничего, кроме неприятностей, от него нам не будет, попомни мое слово.
- У тебя какие-то факты есть? - насторожился Тихомиров.
- Нет у меня фактов, - вздохнул Буянов, - но я знаю одно: если человек носит ботинки по пятнадцать рублей, это опасный человек, потому что ему плевать, что о нем подумают люди.
Вечером писатель и Тихомиров шли по деревне. Информация по деревне распространяется мгновенно, поэтому писателя рассматривали особенно пристально. Особого впечатления он не произвел. На нем был серый, по-видимому много раз стиранный плащ и простецкая кепка. Деревенские парни были одеты несравнимо лучше: почти на каждом была импортная куртка со множеством пряжек и молний.