И тут же пожалела о сказанном. Почему я не умею держать язык за зубами? Ведь я была рада тому, что он уедет, действительно рада, серьезно. Мне хотелось, чтобы он уехал на пару дней и оставил меня в покое. Может, ему эта поездка пойдет на пользу. Я попробовала улыбнуться.
– Слушай, как-то все не так вышло… Я только хочу, чтобы ты был в порядке. Я просто немного устала, – попробовала я разрядить ситуацию.
Он махнул рукой. Вздохнул. Ситуация вдруг стала напряженной. Это всегда случалось очень быстро – от обыкновенного бесхитростного приветствия до ужасного скандала мы добегали за десять секунд.
– Ну, понятно, ты как всегда мне ничего хорошего не желаешь. Ты мечтаешь, чтобы я сидел здесь, держа тебя за ручку, чтобы превратился в нудного сухаря и умер со скуки, – сказал он раздраженным голосом.
– Так зачем ты тогда заводил со мной стольких детей? Ведь ты сам их хотел.
– Да, я хотел этого, но человеку иногда требуется немного свободы, чего-то другого, кроме спагетти с кетчупом, покупки кучи обуви и заботы о том, чтобы никто не остался без резиновых сапог! Это что, так трудно понять! У тебя что, нет никакой высокой цели?
Я тяжело поднялась. Включила Йоахиму и Миранде видео. Теперь, наконец, пришло время покормить уже истерически орущую Юлию.
– Иди сюда, – сказал Рихард, – я хочу поговорить с тобой.
Мы сели каждый в свое кресло. Юлия замолкла сразу, как только я дала ей грудь. Она спокойно и тихо лежала в моих объятиях.
– Я чувствую страшную депрессию, – сказал он. – Все остальные занимаются проектами и постоянно что-то делают, а я? Я будто оказался на запасном пути. В изоляции. Так что пойми, мне хочется использовать этот шанс.
Молоко текло ручьем, Юлия закашлялась.
– Ты меня, конечно же, не слушаешь, – обвинил он меня. – Ты не понимаешь этого, потому что не хочешь понимать и не хочешь, чтобы мне было хорошо! Ты хочешь, чтобы мне было плохо. Ты не способна радоваться моим успехам. Признайся в этом.
Разговор все больше и больше начинал походить на классический скандал. Рихард против Марисы. Я не хотела отвечать, потому что знала: любые мои слова обернутся против меня, поскольку это будет реплика не из его сценария. Мои сценарии он не признавал. Всегда оказывалось, что все, что я говорю, – плохо. Иногда мне хотелось попросить у него перечень мнений, которые он хотел бы от меня слышать. В этом случае я бы просто зачитывала их вслух.
Из детской послышалась музыка из "Робин Гуда": "Фальши-и-вый коро-о-ль Англии…"
– Почему мы всегда все должны так разбирать? Да езжай ты! Езжай! Я не против, чтобы ты поехал. Я просто боюсь, что ты опять начнешь пить, понимаешь?
– Не начну, обещаю, – ответил он.
Одна женщина, с которой я познакомилась в "Ал-Анон", мне рассказала, что существует состояние, называемое "сухим опьянением". Сухое опьянение наступает тогда, когда алкоголик в стадии абстиненции начинает вести себя, как пьяный, хотя на самом деле он трезв. Я не знаю, как это состояние называется в официальной медицине. О сухом сексе я слышала. О сухом плавании тоже. Но о сухом опьянении? Оказавшись в состоянии сухого опьянения, абстинирующий алкоголик проявляет все признаки, характерные для вдрызг пьяного. Кричит, ругается, кидает вещи, хнычет и жалеет себя. Он может быть непредсказуемым, лабильным и, в целом, ужасно противным. Может трепаться и трепаться без умолку, как какой-то сошедший с катушек перпетуум мобиле. Сухое пьянство. В любом случае, это одно из самых неприятных словосочетаний, связанных с зависимостью. Именно потому, что в этом случае нет даже химического элемента, на который все можно было бы списать. Лабильность вылезает откуда-то изнутри, из психики, которая действительно нездорова.
Через три дня Рихард уехал, и наступил покой. Никаких контролирующих телефонных звонков на прогулках. В доме не было взрослого мужчины, на которого бы я злилась, что он мне не помогает. Я начала мечтать о том, чтобы он исчез навсегда, чтобы заблудился в Манхэттене, чтобы его самолет разбился. Ужасные, запрещенные мысли. Я мечтала, что зазвонит телефон и я услышу в трубку: "Ваш муж погиб при пожаре в ресторане". Я видела его перед собой неподвижного и мертвого. Бледное лицо. Щеки, вымазанные сажей. Он лежит спокойный и красивый, как Христос. На висках у него вьются колечки темных волос. Он мертв. Наконец-то он утих. Дождался покоя. И мы вместе с ним.
Естественно, он позвонил в пять утра, потому что, ясное дело, не имел представления о разнице в часовых поясах. Его это не волновало, как и то, что я устала, что все мы спим. Он позвонил и бормотал, что любит меня, но голос его был напряжен. Кажется, он напился. Он рассказывал, сколько накупил подарков мне, мальчишкам и маленьким принцессам. Он даже слегка развеселил меня, хотя я была уставшей. В этот момент я любила его. Пусть чуть-чуть, но я чувствовала, что все-таки не хочу, чтобы он умирал. Я знала, что это совершенно несносный человек, но все равно была бы рада увидеть его снова.
Рихард и кредитные карты были не самой лучшей комбинацией. Алкоголик и деньги не могут жить в согласии. И, конечно же, никак не сочетались жаждущий алкоголик и мой кошелек. Я уже ощутила это, когда напрасно искала деньги, которые только что взяла из банкомата и еще не успела потратить. Об алкоголике и дорогом украшении, которое он при случае мог бы сдать в ломбард, и говорить нечего, все и так понятно.
Зависимый человек постоянно нуждается в наличных. Бабки. Деньги. Доллары. Сто. Пятьсот. Мелочь из детских копилок.
Если он не мог найти денег, брал карточку. Дозволенный кредит был постоянно использован. Когда имелась возможность взять что-то в кредит, он с радостью пользовался этим шансом.
Рихард часто занимал деньги. Почти постоянно был в долгах. У алкоголиков вечно дырявые карманы. Деньги исчезают. Деньги – потребительский продукт. Зачем человеку экономить, если завтра он может умереть? Деньги уплывают сквозь пальцы. Твоя кредитная карта – это моя кредитная карта. Деньги – это все. Наличные – это король королей!
Он открыл двери. Полные руки пакетов и сумок. Естественно, все покупки сделаны на "American Express" и за деньги, которых у нас не было. У меня сжался желудок, когда я представила эту астрономическую сумму, которую мы получим по фактуре. Надо позвонить в агентство, чтобы найти дополнительный заработок. Может, вернуться к рекламной кампании косметики, над которой я работала еще две недели назад в качестве одной из ведущих целого проекта, но вынуждена была отказаться из-за постоянной усталости? Теперь я просто обязана это сделать. Нам придется собрать последние оставшиеся деньги.
Он привез футболки из "Urban Outfitters", духи, крошечные туфельки из розовой кожи для Юлии. Мальчишкам привез ковбойские костюмы, один больше, другой поменьше. Корону с блестящими камешками для Миранды, а мне – черное платье восточного покроя.
– Да оно мало мне! Я слишком толстая для него, ведь я еще не скинула вес после родов, – возразила я, увидев платье.
– Ну прошу тебя, надень его. Мне хочется увидеть свою красивую жену в этом прекрасном платье.
У меня не было сил сопротивляться. Нервозность, вызванная его безумными покупками, немного отступила, и я надела платье. Сняла джинсы и футболку и втиснулась в обтягивающее платье. Чтобы застегнуть его, мне пришлось задержать дыхание. Рихард помог мне.
– Ах, Боже, как тебе идет! Выглядишь классно, Мариса, – зашептал он и подошел ко мне.
Запах. От него исходила куча запахов. Чужая земля. Аэропорт. Такси. Табак с алкоголем. Свобода с наркотиками. Ревность с гормонами. Подавленность.
– Я не спал пять дней, – прошептал он. – Я совершенно измотан. И очень возбужден. Я хочу тебя. Прямо сейчас. Иди ко мне.
Я не хотела. Не сейчас. Не здесь. Не так.
– Нет, Рихард. Не сейчас. Скоро проснется Юлия, и мне нужно будет идти в садик.
Он поймал меня за плечи.
– Да ладно, давай по-быстрому. Здесь. Сейчас.
Я попробовала высвободиться.
– Но я не хочу! Прошу тебя, пусти меня!
Он отпустил меня с видимым раздражением.
– Так, ты совсем не соскучилась по мне, пока я был в Нью-Йорке! Что ты здесь, собственно говоря, делала! Спала с кем-то другим!
– Рихард, я ни с кем другим не сплю. Как ты себе это представляешь? На мне четверо детей, и когда тебя не было, я была с ними одна.
Он не верил мне.
– Я вижу по тебе, что ты лжешь! Я могу опять свалить! Только скажи, и я свалю, могу прямо сейчас.
Он схватил сумку и вышел, хлопнув дверями. На пол упал очередной кусок краски. Я начинала привыкать к подобным вспышкам, прощаниям и угрозам. У меня уже не было сил расстраиваться.
Я выглянула из окна. Он шел по улице как-то неровно, напряженно, с головой, наклоненной под странным углом.
Я немного постояла у окна в своем черном платье. Оно не очень приятно обтягивало бока.
НЕНАВИСТЬ. ГНЕВ. Этими словами можно обозначить дорогу алкоголика к рецидиву.
Он вечно голоден, ему надо удовлетворять свое желание, уровень сахара в крови все ниже и ниже. Ему постоянно нужно что-то держать во рту, что-то, что служило бы в качестве соски.
Он всех ненавидит. Окружающий мир к нему несправедлив! Жена его игнорирует! Он раздражен! Супруга отказывает ему в сексе, хотя не видела его несколько дней, а он приехал с полными сумками красивых подарков. Кто бы не был раздражен? В бешенстве? Кого бы это не привело в неистовство? Он так раздражен, что должен как-то разрядиться.
Он отдан на произвол судьбы. Чувствует себя изолированным. Одиноким. Кто утешит маленького мальчика? Мальчик плывет в лодке темной ночью совершенно один. Покинутый всеми. Очень печальный. В его одиноком сердце живет пустота. У него нет друзей. Никто его не ждет. Жена его бросила.
Он выжат. Он не может больше. Силы на исходе. Уставший. Один против всех.
ГНЕВ. Он испытывает гнев и ненависть.
Естественно, ему просто необходимо напиться, чтобы выдержать все это.
27
Я считала, что кокаин – в целом не страшный наркотик. Не самый опасный. Просто такая игрушка. Человек его принимает, когда хочет полнее ощутить вкус жизни, если ему не хватило для этого пары бокалов вина. Кокаин был модным. Клубная молодежь его употребляла, чтобы чувствовать себя "cool". От восьми сотен до тысячи за грамм.
Я как-то раз попробовала кокаин еще в конце восьмидесятых годов в одном нелегальном клубе. Это был горьковатый порошок, который щипал нос. Результат был моментальным. Я вдруг почувствовала себя красивой, сногсшибательной, сексуальной. Я была звездой вечера. Куда там кому-то до меня! Я была необыкновенно интеллигентной и вела себя как королева. Я знала, что меня все любят, и знала, почему.
Белый порошок насыпался на зеркальце или стол. Простукивался кредитной картой, чтобы в нем не осталось крупных частиц. Делился на более узкие или пошире дорожки. Линии. Две на человека – одна на каждую ноздрю. Затем нужна была банкнота, но если ее не было, то годилась и просто ладонь. Надо было быть внимательным, чтобы ни один кристаллик не пропал даром, чтобы человек втянул в себя все эти дорогие частички. Потом немного жгло в носу, во рту ощущалась горечь. Если что-то оставалось, то надо было аккуратно собрать все наслюнявленным пальцем и втереть в верхнюю десну прямо над зубами. Десна на какое-то мгновение немела. Все это происходило как в слегка замедленном фильме.
Большинство не шли дальше этого. Принимали одну дорожку за весь вечер в клубе. Когда человек употреблял наркотик от случая к случаю, ему больше и не надо было. Большинство народа принимало кокаин изредка. С менее великолепной стороной кокаина никому знакомиться не хотелось.
Мы, наркоманы-любители, встречались лишь с привлекательным лицом кокаина. С лицом, созданным для клубных тусовок. Мы приняли лишь пару дорожек, не больше. Мы познакомились с кокаином, лишь слегка поцеловав его в твердое, ледово-белое лицо легким прикосновением губ. Наркотик тут же потерял к нам всякий интерес. Не стал распыляться.
У него было множество других жертв, на которых стоило обратить внимание.
Так у него есть семья? Ну и что? Он будет принадлежать мне. Стоило лишь начать, и кокаин уже ничто не могло остановить.
Парочка сведений, которым вас не научат в детском саду: кокаин – ужасный наркотик, прежде всего потому, что деформирует личность со страшной скоростью. Еще одним его побочным эффектом является агрессивность. И мания. Человеку кажется, что его кто-то или что-то преследует. Паранойя. Люди, подсевшие на кокаин, ведут себя, как психопаты.
Еще одним неприятным последствием становится нарушение памяти. Человек может на самом деле потерять память, приобрести частичную амнезию. Одновременно наркотик разъедает перегородку носа, что может привести к утрате обоняния. Даже те, кто завязал с кокаином, часто имеют проблемы со слизистой оболочкой носа. Страдают хроническими простудными заболеваниями. Тогда как "наркоманы-любители" пребывают в блаженном неведении, все эти сведения остаются для них табу.
"Наркоманы-любители" не владеют достаточным количеством разумной информации, чтобы бояться последствий употребления кокаина.
Мой Рихард из праздного любопытства принял свою первую дозу кокаина намного, намного раньше, чем я думала. Он начал, и я об этом совершенно ничего не знала, играючи принимать кокаин задолго до своего визита в США, но не остановился на полпути. Он пошел дальше. Потерял голову от мадам Кокаин. Он сильно привязался к белому порошку, и чтобы чувствовать себя нормально, ему надо было все больше и больше увеличивать дозу. Он уже не чувствовал возбуждения, наркотик не возносил его к небесам, как было в начале их романа. А он все сильнее и отчаяннее пытался вернуть это чувство эйфории. Чувство бессмертия.
Кокаин расставлял ловушки своим жертвам. Рихард попался с торжественной помпезностью. Погоня за тем первым чувством упоения стала для него главным смыслом жизни. Незаметно ему перестало хватать одного грамма, чтобы просто пережить вечер.
Он все больше и больше покупал капель для носа, вливая их в себя по литру. Однако это не помогало, и из носа капала кровь. Легко начиналось кровотечение. Часто он жаловался, что ему тяжело дышать. Утверждал, что простыл. Я объясняла ему, что незерил уничтожает слизистую. Он лишь пожимал плечами.
Однажды поздно ночью, когда он, вернувшись домой, громко хлопнул дверью, я вылетела из комнаты. Мне показалось, что он сошел с ума. Я была очень испугана, но надо было что-то делать.
– Что ты принял?
– Ничего, – ответил он.
Меня не удовлетворил такой ответ. Я подошла к нему и поцеловала его, сунув ему в рот язык. Я почувствовала тот знакомый металлический привкус химии. Наркотик.
– Почему у тебя во рту такой горький привкус? Ты можешь мне объяснить, что это?
Он не ответил. Просто нервно переступил с ноги на ногу. Затрясся. Задрожал.
Я заметила на кончике его носа остатки белого порошка. Почти невидимый след, как будто кто-то дунул мукой и на носу остались пылинки. Сначала я никак не могла сообразить, что же все это значит. Но меня вдруг осенило! Меня захлестнула волна своеобразного чувства счастья. Конкретное доказательство принесло мне странное облегчение. Я сразу сообразила, где искать настоящего виновника. Это не мой Рихард. Это наркоман. Рихард вел себя так, потому что был под воздействием наркотика. Я рухнула на диван.
– Ты забыл вытереть нос, – сказала я резко.
Видно было, что он нервничает, что ему страшно.
– Ты, черт возьми, полная идиотка! Что ты плетешь? – отрезал он, но уже не держался так уверенно и выглядел слегка удивленным.
Я посмотрела на него, мне хотелось увидеть его настоящее лицо.
– О, господи, Рихард, – произнесла я, на сей раз ласковей, – господи, хорошо, что я узнала, что ты принимаешь наркотики. Потому что, знаешь, я была очень напугана. Я думала, что ты сошел с ума. Но теперь мне все понятно. Ты сидишь на кокаине. С этим можно бороться. Ты не сумасшедший, ты просто принимаешь наркотики. Слава Богу! Слава Богу!
Чувство облегчения было искренним, я не лукавила. Мой муж – не душевнобольной. Все это только следствие употребления химии. Именно химия воздействовала на его душевное равновесие. С этим можно было бороться.
Потом я замолчала. Отвернулась, а он ушел. Я легла в ожидании того, что он вот-вот распахнет двери, ворвется и устроит скандал, но он не пришел.
Он молча лег на диван. Ночь прошла без скандала. Это было так необычно, что я долго не могла уснуть. Просто лежала, наслаждаясь тишиной, прислушиваясь к тому, как он ворочается на диване, переваливаясь с боку на бок.
Через пару дней Рихард не пришел домой. Не дал о себе знать. Отключил мобильник.
В глубине души мне этого хотелось, но как только это на самом деле произошло, мне стало плохо. Я позвонила Марианне, сообщив, что ее сын уже пару дней не показывается.
Я обзвонила всех его друзей, с которыми, как мне было известно, он все еще общается. Никто о нем ничего не знал. Мое беспокойство нарастало.
Я приготовила ужин, уложила детей спать и немного посидела в Интернете. Позвонила Шарлотте. Пробило одиннадцать, потом полночь, а Рихарда все не было.
Он и раньше приходил домой поздно, но всегда предупреждал меня, даже если был сильно пьян. Что бы ни происходило, мы оставались в контакте посредством телефона. Но сейчас он действительно исчез. Около трех я проснулась от испуга – он так и не позвонил. Не позвонил он ни утром, ни на следующий день.
Шарлотта как всегда была моей опорой в трудную минуту. Если ее сестра, бывшая замужем за алкоголиком и наркоманом, надоела ей, то она не подавала виду. Засучив рукава, она взялась за ужин: сварила картошку, приготовила омлет и прибралась в кухне. Моя золотая сестричка. Она даже сумела немного поднять мне настроение.
– Думаю, он увлекся покупками, – сказала она и попробовала, готова ли картошка. – Что скажешь, может, детям лучше сделать пюре?
– Да все равно. Понятно, он где-то в магазине. Или по дороге в Рио.
– Не забывай, что он любитель приключений. И о-о-о-чень харизматичный. И вообще, были времена, когда мы с тобой вместе попивали вино.
– Ты же понимаешь, как у нас сейчас. В доме у алкоголика никогда не найдешь спиртного! – я покачала головой. В этот момент пришла Миранда и села мне на колени.
– Мам, кушать, – захныкала она.
– Тетя Шарлотта через минутку приготовит что-то вкусненькое, моя красавица.
Миранда рассмеялась, когда увидела, как Шарлотта пританцовывает.
Во всем этом веселье чувствовалась фальшь. Рихард исчез.
В кухню вошел Эдвард и приподнял крышку кастрюли.
– Фу, вареная картошка, – заворчал он. – Почему у нас никогда не бывает ничего вкусненького?
– Ну-ну, парень! Я требую к себе немного уважения. Ну-ка, подойди к тете и поцелуй ее, – ответила ему Шарлотта.
Она принесла с собой бутылку вина, и я выпила бокал, чтобы позабыть обо всех переживаниях. Чуть позже я выпила еще один. Мне вдруг стало хорошо. Было приятно ощущать, как в груди разливается тепло. До этого меня все время бил озноб.