– Нет, конечно, никто не может. Я просто предполагаю, что случится, исходя из фактов, которые вижу.
– Это не одно и то же?
– Нет. Смотри. Если человек выпрыгнет из самолета без парашюта, что с ним случится?
– Разобьется и умрет.
Натка подняла указательный палец и иронично передразнила меня:
– Ты можешь видеть будущее?
– Нет, это просто наиболее вероятное развитие событий, основанное на законах физики.
– Ну, в общем, можно сказать, что я тоже говорю о наиболее вероятном развитии событий.
Я усмехнулся:
– Только твои предположения очень точными получаются, без видимых причин.
– У меня исходных данных намного больше, чем просто законы физики.
Я досматривал концерт под глубоким впечатлением от услышанного.
Исполнив последнюю песню, Linkin Park поблагодарили публику и пообещали еще не раз вернуться в Россию. Как только группа скрылась за кулисами, самые нетерпеливые зрители повставали с мест и направились к выходам. К моему удивлению, Натка тоже засобиралась уходить. Я остановил ее и хотел уже начать говорить, но девушка меня опередила:
– Ах да, щас ведь еще на бис выйдут. Две песни споют.
Необходимости что-то отвечать не было.
После окончания концерта мы с Наткой ждали ребят на улице, около главного подхода к спорткомплексу со стороны метро. Первым нас нашел Грин и сказал, что парень, которого вывела охрана, уже уехал домой вместе с девушкой, а сам он отлично "послэмил" в танцполе. Через несколько минут подтянулись Антон с Мариной и еще два парня из моей общаги. Все вместе мы двинулись к метро в огромном потоке людей. Натка говорила негромко, так, что мне приходилось чуть наклониться ухом к ее губам:
– Сейчас кто-то предложит поехать к вам в общежитие и продолжить вечеринку.
– Окей. Ты как? С нами?
– Нет, спасибо, не собираюсь в этом участвовать. И тебе не советую.
– Ну-ка, ну-ка, навангуй, что видишь? В чем не участвовать?
Натка внимательно посмотрела мне в глаза, задумалась о чем-то на секунду и самоуспокоилась:
– Да ты и не будешь. Сам поймешь, в чем.
На платформе станции "Сухаревская", куда мы дошли с целью избежать получасовой очереди на вход на "Проспекте Мира", все присутствовавшие уже знали, что едут в общагу на ночь. Я хотел, было, проводить Натку, но она ответила, что в этом нет необходимости. В итоге, я просто обнял ее у дверей вагона и посадил на поезд. Грин, к всеобщему удивлению, в последний момент от продолжения вечера отказался, сославшись на какие-то очень важные дела. Таким образом, в общагу мы ехали впятером: я, Макс и Влад (два парня, проживающие в одной комнате и предоставляющие ее же для тусовки), Антон и Марина. Последняя была уже изрядно навеселе от выпитой по дороге полулитровой банки очаковского "джин тоника" и буквально вешалась на шею Антона.
В этот раз я вежливо отказался от роли "хозяина вечеринки" – не хотелось возиться с уборкой комнаты наутро и намеками на окончание тусовки перед сном. Да и вообще пить желания не было. Поэтому, только войдя в общагу, я пообещал ребятам заглянуть на огонёк чуть позже и направился к себе. С дороги я принял душ, вскипятил воды и выпил чашку пакетированного "эрл грея" с горячими бутербродами из хлеба, колбасы, помидоров и сыра. Потом проверил электронную почту, впервые за несколько дней заглянул на "ВКонтакте" – ничего нового: ни писем, ни сообщений. Наконец, спустя примерно час решил пройтись на третий этаж – в комнату Макса и Влада.
Я нашел Антона одиноко курящим на лестничной площадке между этажами и сходу спросил:
– Ну что, как дела?
Антон кивал и медленно выпускал тонкую струйку дыма изо рта. Затем, так ничего и не сказав, указал рукой, в которой держал сигарету, в сторону комнаты в духе "да сходи, сам посмотри".
Дойдя до нужной двери, я, по привычке входить на такие тусовки без стука, толкнул ручку и обнаружил, что свет в комнате выключен. Заглянув внутрь и заметив движение и очертания фигур на кровати, я понял, что происходит еще до того, как из темноты раздался полушепот Макса, очевидно, не узнавшего меня по силуэту в дверном проеме:
– Тох, ну подожди немного. Давай по очереди все-таки.
Я закрыл дверь и вернулся в "курилку". Антон сидел на железных перилах и явно ждал меня, так как сразу саркастично поинтересовался:
– Ну чё, как вечеринка?
– Чет паршиво как-то.
– И не говори. Чё ж мне так с бабами-то не везет.
Слова, которые должны были нарушить наступившее неловкое молчание, упорно не приходили на ум. Антон прервал паузу:
– Нормальная, вроде, девчонка с виду… Даже показалось, что влюбился за три часа. Оказалось – шлюха шлюхой.
В памяти всплыл разговор с Наткой. Антон не унимался:
– Только в комнату зашли, даже выпить толком не успели. Смотрю – уже с Владом обнимается. Сходил покурить – свет выключен, а эти трое уже кувыркаются там в темноте. Да и пошли нахер. Все вместе.
Я решил не лукавить и не сглаживать углы:
– Антох, ну вот честно: было бы из-за чего расстраиваться. Ты ее полдня знаешь. Ну и забей нахер. Просто не понял сразу, что за человек, бывает.
– Да я не из-за неё загрузился. А потому что никогда не могу людей прочитать, понять, кто со мной говорит, что из себя представляет. Щас просто убедился в очередной раз.
– По-моему, накручиваешь себя слишком.
– Может, и так.
За друга мне и, правда, было несколько обидно – с девушками ему, действительно, раз за разом не везло. Но чем я мог помочь в этой ситуации?
Из коридора послышался скрип открывшейся двери, а буквально через пару секунд к нам подошел Макс в одних шортах и с сигаретой во рту. Прикуривая от зажигалки, он процедил:
– Девчонка – огонь. Такое вытворяет…
Никто из нас ничего ему на это не ответил. Антон посмотрел на часы (они показывали полпервого, метро еще было открыто), сделал вид, что вспомнил о каком-то важном деле и, попрощавшись, поспешил вниз по лестнице.
Вдруг мне в голову пришла идея. Я догнал Антона почти на самом выходе из общаги и предварительно уточнил:
– Слушай, Тох, а помнишь, у тебя была девчонка, вы вроде еще на "My Chemical Romance" вместе собирались через неделю. Вы не встречаетесь?
– Ну как сказать… Я ж те говорил: она мне нравится, но, боюсь, за ее флиртом нет ничего серьезного, поэтому мутить с ней не хочу – только время тратить.
– В общем, у Натки получается людей, скажем так, "прочитывать" очень хорошо. Давай на "романсах" их познакомим. Ей пары минут хватит. И узнаем все. А?
– Ну, давай, – особого энтузиазма в ответе Антона я не заметил.
Мы пожали руки и разошлись: он – на улицу, я – сразу к себе в комнату, миновав "вечеринку".
Концерт "My Chemical Romance" на малой спортивной арене "Лужников" проходил 13-го июня, ровно через неделю после Linkin Park. За этот семидневный отрезок я успел сдать, хоть и не без нервов, два экзамена, и до конца сессии мне оставалась еще пара предметов. С Наткой с прошлого концерта мы не виделись (сказала, что занята подготовкой к экзаменам), только переписывались изредка в аське. Среди прочего я изложил ей свою мысль насчет потенциальной девушки Антона.
me: тебе просто надо будет сказать, что думаешь. ну, как в прошлый раз о Марине: DDD
SadlyButTrue: о, Господи. ну хорошо. просто скажу, что думаю, только, чур, не обижаться, если что не так.
С ребятами мы договорились встретиться прямо на танцполе, т. к. аншлага, судя по количеству оставшихся в продаже билетов, не планировалось. Народу в зале действительно было намного меньше, чем на "Linkin Park" – всего тысячи четыре по Наткиным "прикидкам", включая трибуны. Организаторам даже пришлось заслонить специальным занавесом часть трибун, видимо, чтобы не обидеть музыкантов пустыми креслами. Концерт проходил очень по-домашнему, без всяческих помпезных "фишек" вроде пиротехники или лазерной иллюминации. Эмо-подростки вместе с группой распевали хиты о несчастной любви и смерти, кто-то пытался начать слэм, но наткнулся на непробиваемое непонимание окружающих, а мы с Наткой стояли чуть поодаль от основной толпы, лицом к сцене и обнявшись. Она вообще очень редко позволяла дотрагиваться до себя, и все наши немногочисленные кинестетические контакты происходили преимущественно по ее желанию.
Примерно в середине концерта к нам подошел Антон и представил Катю – милую девушку в стильных очках и с распущенными русыми волосами. На Кате было нежно-розовое легкое платье чуть выше колена и аккуратные балетки того же оттенка. Она застенчиво улыбалась и скромно отводила глаза. Натка отреагировала на Катю хорошо – была приветлива и любезна. Спустя пару минут после знакомства она шепнула мне на ухо всего одну фразу:
– Очень хорошая, без фальши.
Я набрал SMS с этими словами и отправил Антону. Через несколько секунд он достал из кармана телефон, посмотрел на экран и, повернувшись к нам, признательно кивнул. Мы с Наткой синхронно подняли большой палец.
Весь остаток концерта мы больше ни о чем не говорили, а просто слушали музыку.
Катя и Антон попрощались с нами на выходе из здания малой спортивной арены – сказали, что им нужно побыть наедине. На часах было десять вечера, солнце еще не до конца село за горизонт, и на город плавно опускались приятные глазу оранжевые сумерки. Мы с Наткой пошли к метро. Где-то на полдороги она спросила:
– О чем задумался?
– Да ни о чем. Надеюсь, Тохе, наконец, повезло с девушкой.
– Зависит от них обоих.
– То есть, что-то все-таки от них зависит? – я попытался изобразить сарказм. – Не вся информация в воздухе написана?
– Может, и вся. Я же наверняка не всё вижу.
– Слушай-ка, Нострадамус, скажи-ка лучше, как я оставшиеся экзамены сдам?
– Следующий не сдашь и на осень останешься. Кажется мне так. С последним проблем не должно быть.
Говоря это, Натка как всегда в таких случаях внимательно смотрела на меня. Мне последнее её "пророчество", конечно, не понравилось, но, учитывая степень трудности предмета и скверный характер преподавателя, оно вполне могло оказаться правдой. Я решил проверить "судьбу":
– А спорим, не останусь?
– Спорить не буду, но с удовольствием посмотрю, как ты с этим справишься.
– Договорились.
Эскалатор медленно опускал нас на станцию "Спортивная". Практически весь его занимали молодые люди и девушки, возвращавшиеся с концерта. Я стоял лицом к Натке, на ступеньку ниже ее. Спустившись на опустевшую к вечеру платформу, мы поспешили запрыгнуть в закрывающиеся двери поезда, ждавшего, кажется, только нас.
Мы расположились в конце вагона и предпочли не занимать сидячие места, хотя их было достаточно много. Не знаю, почему, но именно в этот момент мне очень захотелось поцеловать Натку. По-настоящему, с чувством. Она, конечно, догадалась – резко подняла глаза и смотрела на меня неотрывно, пока поезд нес нас по темному подземному тоннелю. Время замерло. Я завороженно рассматривал солнце в ее глазах (так мы в шутку нарекли интересную форму гетерохромии Наткиных глаз – голубая радужная оболочка у самых зрачков становилась желтой и напоминала солнце в небе). Я очень медленно (или так только показалось) наклонился к девушке, она двинулась мне навстречу, и через долю секунды наши губы, робко соприкоснувшись, слились в пространстве и времени. Натка наполнила этот недолгий поцелуй всей нежностью и теплом своей души. Эмоции, которые я испытывал в этот момент, уже не могли быть выражены словами. Более того, они вообще перестали поддаваться общепринятой классификации. Казалось, что мои мысли, чувства, ощущения представляют из себя разноцветные энергетические нити, и в эти секунды они переплетались, запутывались, скручивались с такими же нитями с Наткиной стороны. Когда все закончилось, моя подруга выглядела не менее удивленной, чем я. Ее зрачки были расширенными, а учащенный сердечный ритм чувствовался даже в пальцах рук, за которые я ее держал. Я выдохнул:
– Ого…
Состав приближался к станции "Парк Культуры". Натка чуть встряхнула головой, как бы приходя в себя, поправила челку, а потом, чуть смутившись, ответила:
– Да уж, космос какой-то. Ладно, пойду я. Ты готовься к экзаменам.
Как только поезд остановился, а двери едва открылись, моя подруга выпрыгнула из вагона и убежала в сторону перехода на кольцевую линию. А я поехал дальше и всю дорогу, приводя мысли в порядок после внезапной энергетической бури, думал о том, почему она так любит уходить, толком не попрощавшись.
12. Не угадывать будущее, а творить его
Опубликовано: июнь 2007
Отредактировано: на этой неделе
Играет: Oldboy OST "The Searchers"
На осень я все-таки остался. Правда, совсем не так, как предсказывала Натка.
Следующие после концерта "романсов" трое или четверо суток я непрерывно читал конспекты лекций и решал задачи по вычислительной математике – дисциплине, которая давалась мне с большим трудом. Не ходил гулять, не играл в футбол, даже в "аське" практически не сидел. В результате на экзамене я появился абсолютно не выспавшимся, но зато неплохо знающим теоретическую часть предмета. С практикой дела обстояли хуже. Оставалось надеяться, что задача в билете попадется не сложная, т. к. без решения практической части преподаватель – пожилой профессор старой закалки – сразу ставил "неуд", ни на какие уговоры не поддавался и вообще был неуступчивым и принципиальным.
С билетом мне более-менее повезло: задача оказалась из тех, что мы десятками прорабатывали на семинарах. В то время как я отвечал на теоретический вопрос, профессор внимательно изучал листок с математическими формулами, исписанный моим неровным почерком, и подозрительно хмурил брови. Когда я закончил, преподаватель вежливо кивнул и сказал:
– Решение задачи неверное. Не ту формулу в самом начале применили.
Я ждал продолжения, в то время как мой пульс, должно быть, зашкаливал за двести ударов в минуту. Профессор еще раз мельком глянул на листок, затем – поверх очков – на меня, тихонько постучал шариковой ручкой о стол, а потом вдруг взял мою зачётку и поставил "25", что в нашем вузе обозначало низшую ступень "тройки". Оценка здесь не играла абсолютно никакой роли, т. к. главной моей целью в данном случае было не получить "неуд".
– Можете считать, что сегодня вам повезло, – снисходительно, но в то же время строго резюмировал наше общение пожилой преподаватель.
– Спасибо большое! – я был приятно обескуражен и сразу же, как только вышел из аудитории, написал Натке SMS о том, что сдал злополучный экзамен. Через несколько минут пришел ответ:
"Супер! Ну вот видишь, и я порой ошибаюсь:)))"
Однако, как выяснилось уже через три дня, ошиблась моя подруга только в деталях, а общий итог оказался именно таким, как она предрекала. На предэкзаменационной консультации по теории вероятности – последнему оставшемуся перед летними каникулами рубежу – преподаватель (молодой парень-аспирант) предложил группе выбор:
– В общем, товарищи студенты, альтернатива такая: либо обычный экзамен… хотя нет, лучше так – либо очень сложный экзамен (спрашивать буду дотошно и долго), либо ставлю всем автоматом среднеарифметическую оценку по результатам ваших работ по ходу семестра, – аспирант поднял ладонь, чтобы остановить начавшийся гул. – Второй вариант с условием: кто-то один из вас, случайно выбранный жребием, получит "два" и останется на осень.
В аудитории воцарилась тишина: теперь выбор был уже не так очевиден.
– Чтобы все было более-менее объективно, – снова взял слово аспирант, – проголосуем за принятие или неприятие второго варианта. Необходимый порог – ну, скажем, 80 % голосов.
Из двадцати семи человек, присутствующих на консультации, за "автомат" подняли руки двадцать пять. Я был против, т. к. чувствовал, что неудачный жребий при таком раскладе выпадет именно на меня. И не ошибся.
На следующее утро, в самом начале экзамена преподаватель, "перетасовав" стопку зачеток подобно колоде карт, вытащил одну наугад из середины и прочел мою фамилию. Я молча встал, прошел по аудитории, забрал зачетную книжку у него из рук и направился к выходу. Уже у самой двери аспирант окликнул меня:
– Слушай, а ты же, по-моему, против был? Чувствовал будущее?
– Нет, просто знал его.
Молодой преподаватель на пару мгновений задумался, а потом предложил:
– Ну, хочешь, приму у тебя экзамен?
– Нет, спасибо, – ответил я и вышел из аудитории.
– Ну и какого хрена ты не стал сдавать?! – Натка очень разозлилась, услышав мой рассказ по телефону.
– Да что толку, все равно бы не сдал. Чему быть, того не миновать, – я попытался иронизировать с нотками умудренного жизнью старца в голосе.
Натка не успокаивалась:
– Вот давай без этой херни, хорошо?! Не надо ссылаться на меня, если сам лоханулся!
– Нат, все нормально. Ты же сама мне тогда сказала, останусь на осень. При этом ты что-то не особо волновалась…
– Да блин, хватит чушь пороть! Это все – мои ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, понятно? Я не вижу будущее и не знаю ничьей судьбы! Может, это все вообще у меня в голове! Я сказала, что ты завалишь ближайший экзамен, ты его СДАЛ. Понимаешь? Нужно не угадывать будущее, а творить его! Ты вполне мог не остаться на осень.
– Хорошо, как тогда ты объяснишь, что именно я случайным образом стал тем, на кого упал неудачный жребий?
– Важно не это, а то, что у тебя был шанс самому все решить.
– Ладно, теперь-то уж ничего не исправить – на прошлое мы точно влиять не можем.
На том конце провода повисла тишина. Через какое-то время Натка очень усталым голосом сказала:
– Я из Москвы уеду на некоторое время. С родителями.
– Отдыхать? Сама-то сессию закрыла?
– Да уж давно. Ага, отдохну немного, мысли в порядок приведу, а то столько шума вокруг…
– И куда вы? Надолго?
– К морю. У отца там домик-мастерская. Недели на три, может, на месяц.
Отец Натки был известным в художественных кругах акварелистом, но она не любила об этом говорить, только упомянула как-то раз.
– Ясно. Ну, я, наверное, тогда к себе поеду. Тоже где-то на это же время.
– Давай. У нас сегодня вечером поезд, так что увидимся уже только ближе к августу.
Я привязался к Натке, хотя встречались мы не часто – раз в неделю, а то и реже. Месяц казался очень долгим сроком.
– Хорошо. Тогда давай, приятного отдыха и медитаций у водной глади. Целую.
Я слышал улыбку моей подруги, когда она отвечала:
– Спасибо! За этим и еду. И тебе хорошо отдохнуть. Чмафки.
Я допил купленный в "синей палатке" "кулер" примерно до середины бутылки, поставил тару около доверху набитой картонной коробки, пожелал отличных каникул празднующим одногруппникам и поехал в общагу.
Начиналось Лето. Не календарное, настоящее Лето с большой буквы Л, в младших классах наступавшее в конце мая, в университете – в июле, а во взрослой жизни большинства людей – в плавающем промежутке на пару недель долгожданного отпуска. Медленно отцветал тополь, усыпавший белой ватой московские дворы, воздух становился горячим и ленивым.