* * *
Наташа посмотрела в окно. Это прибыли на своей "тойоте" Анжела с мамой. Последнее время они вели себя как хозяйки, приезжали, когда Стаса не было дома, и, пока сидели и ждали его, давали распоряжения прислуге, диктовали, что готовить на обед и как подавать. Стас никак на это не реагировал, просто принимал как должное. На Наташу дамы не обращали внимания вообще, даже не поворачивали головы в ее сторону, зато не уставали проливать потоки меда на Сашеньку. Анжела и вообще возилась с ней как с родной дочкой, называла Сашенькой, лапочкой, дорогой девочкой, постоянно проявляла заботу о ее здоровье и умилялась ее выходкам. Точно также себя вела и ее мамаша. Наташа могла дать голову на отрез, что, несмотря на малолетство, Сашка иногда из чистого коварства вела себя из рук вон плохо, но вывести их из себя было невозможно. Они только смеялись и ласково объясняли их "дорогой девочке", что по-настоящему хорошо воспитанная девочка из приличной семьи должна вести себя совсем не так. Тогда Сашенька начинала изводить их вопросами о том, как должна вести себя хорошо воспитанная девочка и требовать примеров, но и это не могло пронять двух чадолюбивых дам. Видно было, что четко поставленная ими перед собой цель в виде денег Стаса, давала им силы вынести любые издевательства его дочери.
Но видно это было только Наташе, а вот Стас, скорее всего, принимал все их притворство за чистую монету. Иначе почему он продолжал встречаться с этой Анжелой и позволял ей вести себя у него в доме как хозяйке. С Наташей он об Анжеле не говорил вообще, поэтому она даже не знала, к чему ей готовиться. То, что после свадьбы Анжела не оставит ее в доме ни одной минуты, Наташе стало понятно давно. Чего она не могла понять, так это того, идет ли дело к свадьбе. Судя по участившимся визитам Анжелы, свадьба таки была не за горами. Но с другой стороны в нечастые моменты, когда Наташа была внизу с Сашенькой в присутствии Анжелы и Стаса, она ни разу не замечала, чтобы он смотрел на свою предполагаемую невесту с любовью или с нежностью, или хотя бы вообще хоть с каким-нибудь выражением на лице. Хотя это, скорее всего ни о чем не говорило, так как Стас редко открыто выражал свои эмоции, а раз он позволяет ей распоряжаться у него дома, значит, собирается жениться, из чего логически следует, что он ее любит. А ей, Наташе, пора собирать вещи. Но что будет с ней, это уже не важно. Она взрослая, у нее есть родители, специальность, как-нибудь она проживет, а там, может, действительно они с Сергеем раскрутятся. А вот что будет с Сашенькой? Наташа ни минуты не сомневалась, что вся Анжелина нежность к Сашеньке, одно сплошное притворство. Как только она станет законной женой Стаса, то тут же перестанет обращать внимание на ребенка вообще. Наташе представляла себе, как Сашенька одинокая и никому не нужная просиживает целые дни сама в своей комнате и у нее начинало болеть сердце. Что же будет с ребенком? Как только Наташа выйдет за ворота виллы, назад ее уже не пустят. Скорее всего, и охранникам и воспитателям в саду будет приказано не подпускать ее к Сашеньке. А Стас, тоже мне любящий отец, с горечью думала Наташа, даже не может понять, что эта Анжела притворяется, а сама не любит ребенка. Но он верит ей, иначе не таскал бы все время за собой Сашеньку. Видно считает, что его возлюбленная счастлива от постоянного общения с его дочкой, и теперь старается приучить Сашеньку к ней.
В таких терзаниях Наташа теперь проводила дни и ночи. Хорошо еще, что Сережа заваливал ее работой, а то она бы совсем с ума сошла. Работы дома теперь у нее было немного, Сашенька не так часто теперь оставалась с ней, разве только спать она ее укладывала, да и то не всегда. Иногда Анжела сама укладывала Сашеньку спать, демонстрируя при этом величайшую радость и нежность, и тогда Наташа еще острее чувствовала свое бессилие и одиночество. Иногда у нее настолько не выдерживали нервы, что она готова была немедленно начать объяснение со Стасом и сдерживала ее только мысль, что тогда она будет изгнана из этого дома немедленно, и Сашенька уже теперь останется одна. Ситуация усугублялась тем, что Наташа не могла даже посоветоваться с Элеонорой Сергеевной. Та вместе с мужем уехала в длительный круиз, и звонила изредка, и только Стасу, чтобы узнать, все ли живы-здоровы. Наташе она не звонила, так как, по-видимому, была уверена, что после изгнания Тамары, а также с помощью Сергея, Наташа теперь стремительно шагает по дороге к успеху. Да Наташа и не могла больше ей жаловаться. Ей было уже просто стыдно докладывать о своей очередной неудаче, особенно после всего, что Элеонора Сергеевна сделала для нее. Более того, та тонкая ниточка, что образовалась в их со Стасом отношениях, полностью исчезла. Он стал для нее совершенно чужим, и с каждым днем отдалялся все больше и больше. Наташа теперь с удивлением думала о том, что когда-то, не так
кстати и давно, могла надеяться на то, что он полюбит ее. Теперь ей эти мечты казались смешными и, конечно же, глупыми.
По свойственному ей мазохизму она время от времени сравнивала себя с Анжелой и в душе горько смеялась над собой. Неужели она считала себя красивой? Неужели она думала, что у нее теперь красивые и дорогие вещи? Она, видно, просто не понимала тогда, что такое красота. Зато теперь понимает. О.Генри, как-то описывая одну из героинь своего рассказа, сказал, один взгляд на нее равнялся любому курсу высшего гуманитарного образования. Теперь, глядя на Анжелу, Наташа начала понимать, что он хотел сказать. Анжела, конечно же, была совершенством. Даже при самом большом желании Наташа не могла найти ни в ее внешности, ни в ее поведении ни одного недостатка. А ее платья? Все необыкновенно красивые, явно дизайнерские и очень ей идущие, ее бриллианты и прочие украшения, конечно же, старинные из наследства благородных предков, ее речь, такая интеллигентная и произносимая хорошо поставленным нежным голосом. А как она умела посмотреть на Стаса! С нежностью и в то же время простодушно, искренне и в то же время с милым лукавством, величаво и в то же время с любовью. Наташе так в жизни не суметь, сколько она бы не тренировалась. Да и особой охоты тренироваться у нее не было. Стас все равно не смотрел на нее. Вернее иногда она ловила на себе его взгляд, но выражал он нечто, более всего напоминающее сожаление. Наташа расшифровывала это так, он понимает, что скоро им придется попрощаться, но по старой памяти жалеет ее, или ему просто неудобно перед ней, все-таки столько лет жили рядом, причем вот именно, рядом, да не вместе. Впрочем, что говорить об этом теперь, когда все уже потеряно.
С Сергеем они тоже больше о Стасе не говорили, да и виделись они тоже редко. Все задания он пересылал ей по электронной почте, а когда они и встречались, то, по-видимому, одного взгляда на нее ему хватало, чтобы убедиться, что у нее все плохо, и говорить с ней об этом просто не стоит. Так что говорили они в основном только о сайте. Сережа старался как мог, расписывая ей, какие радужные перспективы раскроются перед ними, когда сайт будет готов, сколько денег они будут получать, во что их нужно будет вкладывать. Наташа ему поддакивала, старательно делала вид, что очень рада будущему богатству, что теперь это и есть ее главная цель в жизни, но на самом деле ей было совершенно все равно. Ну, будут у нее деньги, сможет она покупать себе дорогие вещи или путешествовать, но ведь все равно она при этом будет совершенно одна. Одна будет жить в своей купленной квартире, одна будет ходить в магазин, одна будет ездить по разным странам. Конечно, она будет покупать организованные поездки, сама она в жизни не осмелится поехать куда-нибудь, но ведь и в группах люди тоже ездят в компаниях или семьями, или с мужьями, женихами или невестами. В крайнем случае, женщины ездят с подругами, а она будет одна одинешенька, потому что ни одного друга или подруги у нее нет. Есть Сергей, но у него, наверное, есть девушка, во всяком случае, он с Наташей больше о своих чувствах не заговаривал, да и Наташе это было не нужно. Вопрос с Сергеем она решила для себя раз и навсегда. И со Стасом, по-видимому, все решено тоже, а только, что же будет с Сашенькой. Если раньше Наташу радовало, когда она убеждалась, что Сашенька не привязывается ни к одной из папочкиных невест, то теперь это уже роли не играло. Да, Сашенька не любила Анжелу. Несмотря на все ее заискивания и сюсюканья, Сашенька, как и всякий ребенок, очень хорошо чувствовала фальшь, а кроме того, она была мыслящей и самодостаточной девочкой и терпеть не могла, когда ей навязывали какие-то неинтересные ей игры или компании. Часто, оставаясь, наконец, с Наташей после ухода новой мамочки, она жаловалась, что Анжела ей надоела и даже возмущалась, чего та пристает к ней. Наташа не знала, что ей ответить. Говорить ей, что это теперь ее мама и, что она должна ее любить, было свыше Наташиных сил, да и Сашенька была не тот ребенок, которого можно было бы в этом убедить. Он сама знала, кого ей любить, а кого нет. А вот как ей будет житься с этой мамой при ее характере, это волновало Наташу больше всего. И еще ее очень удивляла одна вещь. Раз Сашенька говорит ей такие вещи, значит, и Стасу тоже. Почему же он на это не реагирует и продолжает таскать ее за собой. Неужели так любит эту женщину, что ему все равно, как реагирует на нее его дочка? Опять-таки по его поведению понять этого было нельзя, но, тем не менее, все продолжалось именно так.
В разгар всех этих событий у Наташи вдруг еще случился совершенно неожиданный телефонный звонок. Позвонил ни с того ни с сего ее бывший муж Саша. С тех пор, как он ушел почти шесть лет назад, они разговаривали всего несколько раз. Это было сразу после развода. Его, по-видимому, мучило чувство вины перед ней, и он звонил несколько раз, спрашивал, как у нее дела, и как она собирается дальше жить. С трудом собрав все свои душевные силы, Наташа, которая после его ухода плакала дни и ночи, отвечала ему веселым, как она надеялась, голосом, что у нее все в порядке, и ей даже нравится быть свободной. Понятно, что он ей не поверил, но, видимо, посчитал, что свой долг выполнил, и больше не звонил. Через "доброжелательных" подруг, которые не могли упустить случая повернуть нож в ране, и даже не от злобы и коварства, а просто из вполне понятного человеческого любопытства, как же она будет реагировать, она узнавала кое-какие подробности из его жизни, как, например, то, что бабушка его новой жены отдала им свою квартиру, хоть и однокомнатную, но отдельную. Или что у него родился сын, и он очень рад этому. Или что он устроился работать дальнобойщиком и хорошо зарабатывает, а его жена сидит дома с ребенком. Потом Наташа перешла жить к Стасу, стала редко бывать в своем районе, и поток сведений прекратился. Да ее и действительно уже это не интересовало. Она даже стала забывать о нем. И вдруг он позвонил. Наташа так удивилась, что, хотя и узнала его голос, сначала решила, что ошиблась и переспросила, кто звонит.
– Ты что, уже и не узнаешь меня? – недоверчиво спросил он.
– Ну так столько лет прошло, – резонно заметила она. – Да и не думала я, что ты вдруг позвонишь.
– Ну, вот видишь, позвонил, – неопределенно ответил он.
– А что случилось?
– Да так, просто решил узнать, как ты.
– Странно. А мой номер телефона как ты узнал?
– Твоя сестра дала, я ее, знаешь, случайно встретил, заговорили о тебе, я и решил позвонить.
– Ну, хорошо, я тебя слушаю. Что ты хотел мне сказать?
– Послушай, – после некоторой запинки сказал он. – Мы с тобой столько лет не виделись, я не могу так по телефону говорить. Давай встретимся.
– Да зачем же? – совершенно искренне удивилась Наташа. – О чем нам говорить? У тебя своя жизнь, у меня своя, мы уже давно чужие люди. Или у тебя что-то случилось? Тебе нужна помощь?
– Да какая там помощь, просто мне нужно с тобой поговорить. Тебе что, трудно встретиться?
– Ну, хорошо, давай встретимся, – неохотно согласилась Наташа. Ей сейчас было совсем не до него, но решительно отказать ему она не смогла. Наверное, ему действительно нужна помощь, решила она. Скорее всего, Людка ему сказала, что я богатая, и он решил денег попросить. Хотя на него это вообще-то непохоже. Он всегда был скуповат, но чужих денег никогда не брал и взаймы не просил. Что же ему от меня надо? В конце концов, ей стало любопытно, что ж там такое случилось. Она хотела назначить ему встречу в каком-нибудь кафе, но вовремя спохватилась. Они и в лучшие времена, ни когда встречались, ни когда жили вместе, по кафе и ресторанам не ходили. Только, если кто-нибудь приглашал на свадьбу или на день рождения, но и такое случалось не часто, и при этом Саша всегда ворчал, что придется кучу денег выбросить. Поэтому подумав, она назначила ему встречу возле дома, где они когда-то снимали квартиру. Когда она собиралась ехать, то вначале решила, что оденется как можно проще и поедет на автобусе, но потом вдруг все в ней возмутилось. Почему это она должна подделываться под тот образ жизни, который он ей столько лет навязывал. Теперь он ей чужой человек. И она может жить как хочет. Она не стала специально наряжаться, но выбрала хорошие дорогие вещи, а других у нее теперь почти и не было, тщательно сделала макияж и села в машину.
Когда она подъехала и вышла из автомобиля, он сначала ее не узнал. Зато она сразу же узнала его. Он мало изменился, только немного постарел, появились седые волосы и морщины. Но он по-прежнему остался худым и высоким. Он никогда не был тощим, но у него не было таких красивых круглых бицепсов как у Стаса. Наташа понимала теперь разницу. У Стаса мускулы были приобретены от тренировок в роскошном фитнес-центре, на специальных аппаратах и по специальной программе, разработанной дорогим тренером. А у Саши они были от тяжелого труда, от постоянных разгрузок и погрузок того, что он перевозил и таким образом получал еще и дополнительно часть зарплаты грузчика. Поэтому он был просто жилистым, и руки у него были натруженные, худые и покрытые толстыми венами. И еще, у Стаса было гладкое, холенное лицо, и пахло от него всегда хорошим одеколоном, а сейчас перед Наташей стоял самый обычный работяга, в дешевой китайской куртке и пахло от него бензином.
Как я могла выйти за него замуж, сразу же подумала она. И что удивительно, мне тогда еще и казалось, что у меня интересный муж, и подруги даже мне завидовали. Нет уж, лучше быть одной, чем с таким. Точно, что бог ни делает, все к лучшему. Она даже поежилась, представив, что, если бы он не ушел, она бы до сих пор жила бы с ним в нищете и пределом ее мечтаний была бы покупка убогой однокомнатной квартиры где-нибудь на окраине города.
Все эти мысли вихрем пронеслись у нее в голове, пока она здоровалась со своим бывшим мужем, стараясь, чтобы он не прочитал в ее взгляде, что она о нем думает. Но он и не смотрел ей в глаза, он переводил растерянный взгляд с нее на ее машину.
Потом, наконец, насмотревшись и сделав для себя какой-то вывод, хмуро сказал:
– Понятно, значит это правда.
– Что правда? – удивилась Наташа.
– То, что ты живешь со своим олигархом.
– Ну, во-первых, он не олигарх, а во-вторых, я живу не с ним, а в его доме и нянчу его дочку.
– Да? И за это он тебе покупает все это?
– Что покупает?
– Не придуривайся. Сама знаешь, вот это все, вещи, машину и бриллианты. Я не такой уж темный, знаю, сколько это стоит.
– Вещи я сама себе покупаю на зарплату, между прочим, машина его, я просто ею пользуюсь, мне ребенка всюду возить надо, а бриллианты, да, это его подарок за то, что я хорошо за ребенком смотрю.
– Конечно, обычным няням за работу всегда и такие деньги платят, и бриллианты дарят.
Наташа вдруг почувствовала всю абсурдность ситуации. Она оправдывается за то, чего не совершала, перед человеком, который уже давно женат на другой женщине. Да как он вообще смеет ее упрекать.
– Знаешь, – холодно сказала она. – Я не собираюсь тебя ни в чем разубеждать, хотя бы потому, что тебе до этого уже не может быть никакого дела. Я тебе не жена и не родственница. Ты смотри теперь за своей женой.
– Да, смотрю, смотрю, но разве ж за вами усмотришь. Все вы одинаковые.
– Так, что-то я не поняла, – вдруг стало доходить до Наташи. – У тебя что, жена загуляла?
– Да я ж и говорю, все вы одинаковые. Только муж за порог, а вы уже смотрите, куда бы податься. А то, что он там и на жаре и на морозе вкалывает, как на каторге, чтобы в семью деньги принести, это никого не волнует.
– Понятно, – равнодушно сказала Наташа. В свое время она мечтала, чтобы у него так получилось, чтобы его новая жена оказалась стервой, чтобы пилила его днем и ночью, или изменяла, и тогда бы он пожалел о ней и раскаялся в том, что бросил ее. Но по иронии судьбы это случилось тогда, когда он стал ей совсем не нужен. Годы, проведенные среди людей, живущих на совсем другом уровне, не прошли даром для нее. Теперь она никогда не смогла бы вернуться в тот мир, где жили ее родственники и этот мужчина, ее бывший муж, теперь совершенно чужой для нее.
– Так что ты хочешь? Ты что, считаешь, что я могу тебе чем-нибудь помочь? Я что, могу повлиять на твою жену и уговорить ее не ходить на сторону? Зачем ты хотел со мной встретиться? – нетерпеливо спросила она.
Он помолчал немного, а потом вдруг выпалил.
– Я решил уйти от нее.
– Ты что? – удивилась Наташа. – А сын? Ты что, бросишь его?
– Чего вдруг брошу? Не брошу, буду платить алименты, как все. Буду приходить к нему, видеться, если… Он замялся.
– Если что? Если она позволит?
– Нет, если он действительно мой сын.
– Ну да, конечно, он твой. Мне все говорили, что он похож на тебя, просто одно лицо с тобой.
– Не так уж и похож. Мне тоже все говорили, одно лицо, хотели, видно, приятное сделать. А тебе это же говорили, чтобы ты попереживала, но теперь я уже и сам не знаю, что думать.
– Сделай экспертизу, сейчас это совсем просто. Через три дня будешь знать точно, – предложила ему Наташа, знакомая с экспертизой ДНК не понаслышке.
Он промолчал.
– Ну так что? – снова спросила Наташа, которой уже успели надоесть и он, и весь этот разговор. – Чем я могу тебе помочь?
– Да я теперь и сам не знаю, стоит ли тебе говорить.
– Ну зачем-то ты же хотел, чтобы мы встретились. Так скажи уже.
– Я думал, – нерешительно начал он, – я подумал, может, мы снова будем жить вместе. Я неплохо зарабатываю, на квартиру уже, можно сказать, собрал, на однокомнатную, пока. Алка об этих деньгах не знает, я их у матери держу. Так что купим квартиру, ты снова в больницу устроишься, детей у нас не будет, а на двоих нам хватит. Я тебе этого твоего олигарха вспоминать не буду, мало ли что в жизни бывает, в конце концов, я ведь тоже с Алкой жил, так что мы квиты.
Наташа от неожиданности лишилась дара речи, и только изумленно смотрела на него, а он продолжал все с возраставшей уверенностью.