В этой жизни Александр Владимирович любил три вещи: деньги, власть и футбол. Причем деньги ценил, скорее, как средство, как знак высокого жизненного статуса. Властвовать предпочитал не публично – политика и прочая суета, – а закулисно. Дергал за ниточки через расставленных на ключевые посты верных людей.
Но настоящей и всепоглощающей страстью Хозяина был футбол. Александр Владимирович мечтал презентовать городу Н. команду европейского уровня. Вот здесь ему и не везло.
Футбольный клуб города Н. – "Забойщик", который жители Н. во дни поражений называли "Запойщиком" – командой европейского уровня становиться упорно не желал. Чем больше средств тратил Хозяин на любимое детище – тем хуже играл "Забойщик". И совершенно отвратительно – на европейской арене. Приглашенные из Европы тренеры терялись в догадках: вроде бы и по европейской футбольной науке учат, а команда проигрывает. И как проигрывает! Что не международный матч – то разгром. И не спишешь ведь на особенности национального характера: больше половины игроков тоже приглашенные из разных стран. С этими игроками творилось что-то загадочное. Купят, или как говорят в футбольном мире, подпишут молодого перспективного, скажем, нигерийца или бразильца, или румына какого-нибудь, матч-другой побегает, попотеет, как у себя на родине, совершит немало футбольных чудес, окропит бальзамом сердца болельщиков, а потом куда что делось – непонятно, зачем такие деньжища были на него угроханы.
А чем только Хозяин не ублажал своих любимцев, что только не дарил: иномарки дорогие, квартиры в элитных домах, билеты на концерты поп-звезд. Ничего не помогало.
Если бы только можно было заполучить настоящих звезд мирового футбола! Но не хотели почему-то итальянские или английские знаменитости играть в городе Н. Да если бы захотели – кто поручится, что не произойдет с ними той же загадочной метаморфозы.
Не известно, кто посоветовал Александру Владимировичу обратить внимание на проект "Поиск гения". Человек, посланный Хозяином на разведку в Институт прогрессивной кибернетики, доложил, что дело перспективное и надо бы взять "на карандаш". И после очередного евроразгрома Хозяин принял решение…
– Говори, Нестор Анатольевич, у тебя три минуты, – услышал Перетятькин.
– Проблемы, Александр Владимирович, – торопливо проговорил он. – Объявился некий Чичиков. Интересуется институтом. Интересуется мертвыми душами.
– При чем тут души?
– Александр Владимирович, как вам сказать. Этот Чичиков что-то вроде сильного экстрасенса или мага. У него чрезвычайно недобрые намерения.
– Факты есть?
– В том-то и дело, что есть. Паляницын его проверял, так сказать досье… Очень нехорошие факты.
– Ладно, пока разбирайся сам, но держи в курсе. Что по нашей теме?
– Гуру Федор чувствует себя хорошо. Пророчествует понемногу.
– Когда моих начинать присылать?
– Можно с понедельника.
– Хорошо, Нестор Анатольевич.
Хозяин повесил трубку. "Моими" он назвал футболистов клуба "Забойщик", которым следовало растормозить их футбольные сверхспособности.
Сверхспособности – самые разнообразные – в "больничке" растормаживали уже давно. Никто уже не помнит, откуда взялся большой электромагнит, может быть, по просьбе руководства ИПК был оставлен после экспериментов кафедры биофизики Н-ского университета. Первым же его чудесные свойства обнаружил студент ИПК, проходивший тогда практику. Будучи в нетрезвом состоянии и пользуясь отсутствием сотрудников, включил прибор и, когда магнит солидно загудел, сунул в него свою пьяную головушку. На следующий день у него открылась абсолютная память, исчезла алкозависимость и возник жесточайший сексуальный темперамент. Студент был настолько ошарашен, что тут же рассказал все однокашникам. Те тоже пожелали испытать себя на приборе. Дождавшись обеденного перерыва, проникли в "больничку" и поочередно опробовали действие магнита. Половым гигантом не стал никто, как никто не приобрел абсолютную память, зато у всех обнаружились разнообразные, ярко выраженные таланты.
Тайну магнита раскрыл тот самый первый из группы счастливцев. Дар абсолютной памяти замучил его абсолютно. И был студент настолько туп, что пошел прямо к директору ИПК с конкретной жалобой на работников лечебно-методического центра. Претензия заключалась в том, что те "не запирают двери лабораторий, допуская свободный доступ к медицинским приборам, из-за чего страдают совершенно посторонние люди".
Нестор Анатольевич разобрался в ситуации быстро и решительно. Все студенты, побывавшие в магните, были отчислены и направлены на принудительную диспансеризацию, в ту же самую "больничку", в бокс с решетками на окнах, с надежными запорами на бронированных дверях. Факты сверхспособностей подтвердились в полной мере. В результате полугодового наблюдения было установлено, что только у одного из девяти способности закрепились. У остальных, включая и первооткрывателя, они постепенно сошли на нет.
Сверхспособность этого одного была совершенно безобидного свойства: он слышал голоса далеких миров. Стоило ему увидеть сквозь зарешеченное окно палаты звездное небо, стоило лишь внимательно присмотреться к какой-либо звездочке, как перед ним открывались панорамы неведомого мира, слышались чуждые голоса и звуки. Досталось ему от врачей-исследователей больше всех. Три экспертизы на психическую вменяемость, перекрестные допросы, детектор лжи. Дело успело дойти до применения спецпрепаратов, но тут к Юпитеру подлетела комета Шумейкера-Леви. Студент, глядя в окно, описал всю грандиозную картину разрушения кометы и падения ее фрагментов на Юпитер. После чего попросил отпустить его домой. Через неделю по всем телеканалам прошли съемки этого уникального явления, сделанные астрономами НАСА. Насчет бывшего студента отпали все сомнения и его отпустили с миром, предварительно взяв подписку о неразглашении.
В тайну магнита директор посвятил лишь заведующего "больничкой", Аркадия Никифоровича Дятла. Тут уж деваться было некуда: чтобы "закатать" на полгода девять человек требовалось серьезное обоснование, оформить которое мог только Аркадий Никифорович, имевший для этого и должность, и связи.
Дятел был человеком практического склада ума. Его совершенно не интересовало, как работает магнитный прибор, что он делает с мозгом подопытного. Главное – работает, и есть результат. Как-то сидели они с Нестором Анатольевичем тет-а-тет в кафешке и гадали, как порачительнее распорядиться удивительным прибором. Ясно же, что прибор этот – чистый клад, что можно работать "под заказ". Но есть две проблемы: невозможно предсказать, какой именно талант проснется у заказчика, и не ясно – закрепится или нет. Посидев, подумав, пришли они к выводу, что к тайне надо приобщить третьего, самого толкового сотрудника ИПК, по совместительству, кстати, работавшего в "больничке". И занимался этот сотрудник очень близкими вещами: тоже растормаживал сознание с помощью химических препаратов. Звали его Евгений Петрович Миокард, впрочем, сотрудников он просил называть его просто Жекой.
Жека этот был темной личностью. Воспитанник детдома, ухитрился закончить Первый Медицинский в Москве, сходу защитил кандидатскую. Параллельно закончил и биофак МГУ. В Н. появился в девяностом, якобы по академическому направлению из Москвы. Но Паляницын, придя в ИПК, разобрался, что Академия была прикрытием оборонных организаций.
Работал Жека все больше с бомжами и наркоманами, такими, что, если помрет, никто выяснять не станет, почему и как. Реакция его на тайну магнита весьма удивила Перетятькина и Дятла: он запретил подпускать кого-либо к магниту, пока не испытает на себе растормаживание сверхспособностей. И, не откладывая дела в долгий ящик, испытал.
Какая именно способность раскрылась у него, Евгений Петрович никого информировать не стал. Сообщникам напустил тумана, сказав, что пока ничего не ясно. Но надо бы через месяц повторить. Дятлу ждать месяц не хотелось: он задыхался от мыслей о коммерческих возможностях прибора. Он возражал. Но Евгений Петрович как-то так глянул на него, что возражать Дятлу вдруг расхотелось, а, напротив, возникло желание поддержать коллегу, потому что тот совершенно прав.
Вечером того же дня, когда Перетятькин и Дятел ужинали в ресторане, Нестор Анатольевич не без задней мысли обратил внимание коллеги на его странное поведение. Так и сказал:
– Что-то, Аркаша, ты стал слишком уступчив.
– Чего это? – удивился Дятел.
– А того, голубчик, что Жека наш тебя быстро уговорил.
– Чего? – не понял тот. – На что это он меня уговорил?
– Насчет прибора. Отложить раскрутку дела на месяц.
Аркадий Никифорович задумался. Налил себе коньяку, хотел было выпить, но отставил фужер.
– Да я всегда хотел не спешить. У нас с Жекой на эту тему никакого разговора не было.
– Ну, не было, так не было, – легко согласился Нестор Анатольевич, а сам подумал: "Теперь от Жеки надо держаться подальше. Уговаривалка у него шибко убедительная стала".
Нестор Анатольевич был и раньше осведомлен, все от того же Паляницына, о гипнотических способностях Миокарда. Он понял, что в магните эти способности обострились чрезвычайно. И тем же вечером не без некоторого душевного трепета Нестор Анатольевич принял решение самому забраться в магнит. Особых сложностей с его управлением не было: включаешь силовой щит, устанавливаешь таймер и суешь голову в соленоид.
Поздним вечером Перетятькин появился в "больничке". Успокоил дежурного, что никакого ЧП и спросил ключ от лаборатории. На что услышал:
– А там уже Аркадий Никифорович.
Перетятькин лишь кивнул, мол, так и должно быть, я в курсе, и поспешил в лабораторию.
Дятел тоже был не дурак. Он хоть и не помнил, что изначально возражал Жеке, но раз директор говорит, значит, так оно и было. Он умел различать директорские интонации, поэтому сообразил, что тот крайне удивился его уступчивости. Значит, хитрый Миокард заполучил-таки свою сверхспособность и теперь будет крутить-вертеть ими, как ему вздумается. Поняв это, Аркадий Никифорович, сердечно распрощавшись с директором, прямым ходом направился в "больничку". К приходу Перетятькина он уже успел слазить в магнит и теперь сидел на стуле, пытаясь осознать, какую именно сверхспособность обрел. И вдруг ясно ощутил, что в дверь лечебно-методического центра входит Перетятькин. Дятел ухмыльнулся и впервые в жизни почувствовал себя настоящим, большим человеком. Всю свою жизнь он стремился к этому манящему ощущению, предугадывал, что такое наверняка есть, для того и делал карьеру, взбирался на руководящие посты, но никогда не испытывал. Когда Перетятькин взялся за ручку лабораторной двери, Дятел сладко улыбнулся и хотел уже громко и не без подковырки сказать: "Милости просим, Нестор Анатольевич", но спохватился. Козыря следовало придерживать.
Перетятькин казался озабоченным. Он оценивающе окинул взглядом Дятла, посмотрел на магнит.
– Включал? – спросил он.
– Включал, – кивнул Дятел.
– Ну и как оно?
– Живой.
– Понятно.
Перетятькин потоптался в нерешительности и переспросил:
– Так значит, включал?
– Давай, Нестор Анатольевич, залазь. В принципе ничего страшного.
– Я понимаю, – ответил директор. – Ты, Аркадий Никифорович, на сколько ставил?
– Таймер выставлял Жека. Ты включай.
Директор включил магнит.
– Теперь головой туда, – кивнул на соленоид Дятел.
– Да я понимаю, – промямлил Нестор Анатольевич и, зажмурившись, проделал эту операцию.
Магнит загудел и ровно через минуту выключился. Нестор Анатольевич высунул голову и, отирая пот с лица, спросил:
– И это все?
– Осталось самое главное.
– Что такое? – с некой опасливостью в голосе спросил директор.
– Обнаружить в себе сверхспособность.
– Так значит, голубчик, ты уже обнаружил! – директор вмиг преобразился.
Дятел солидно покивал.
– Я так понимаю, Аркадий Никифорович, ты намерен хранить это дело в секрете?
Дятел снова покивал, согласно развел руками.
– Разумно, голубчик, разумно.
И вдруг Перетятькин увидел маленькое, с мизинец размером, синюшного оттенка существо – человечка, сидящего на лбу Аркадия Никифоровича. Хоть человечек и был крайне мал, Нестор Анатольевич разглядел ехидную ухмылку на его рожице. Заинтересованный, директор подошел вплотную к Дятлу и, сняв очки, уставился на лоб заведующего "больничкой". Тот расценил это по-своему.
– Что, третий глаз растет? – довольно усмехнулся Дятел.
– Да нет, голубчик, это я так, – задумчиво произнес Перетятькин.
А маленький человечек развернулся и показал директору голый зад. После чего соскользнул по лицу Дятла дальше, на грудь. Где залез под полу пиджака и уже оттуда показал директору крошечный кукиш. Перетятькин порадовался удивительной остроте своего зрения. А потом и глубине: человечек был ясно различим и под пиджаком. Здесь он сменил цвет на бордовый.
– Что это вы меня обнюхиваете? – перешел вдруг на "вы" Дятел.
Перетятькин обнаружил, что чуть ли не касается носом лацкана пиджака Аркадия Никифоровича.
– Извини, голубчик, – мягко сказал он и, сообразив, спросил: – Так значит, третий глаз открылся?
– А у тебя что? – понизив голос, ответил Дятел.
– Еще буду разбираться, – деловым тоном сказал директор. – А Жеке месяца не дадим, как думаешь?
– Хрен ему, а не месяц, – легко согласился Аркадий Никифорович. А для себя решил отныне общаться с Жекой только по телефону и уклоняться от личных встреч.
– Мне тут в голову хорошее название пришло для нашего предприятия, – сообщил директор. – Назовем его "Проект "Поиск гения".
– Это ты, конечно, гениально придумал, Нестор Анатольевич. Только вдруг второй Жека появится? Или какая-нибудь испепеляющая взглядом?
– Нет, ну я это в принципе. Здесь, конечно, надо исследовать. Конечно, сверхспособности пациентов должны быть под нашим контролем.
– И только способности, которые наметим мы.
– Да, без Жеки, как ни крути, никак, – протянул директор.
– Выходит, никак.
– А ну-ка, погоди, – Перетятькин снова нагнулся к груди Дятла, потянулся рукой к человечку.
– Нет, сердца моего не трожь. – Дятел вскочил со стула. – Не знаю, что там у тебя за способность, но руки попрошу не распускать.
– Голубчик, да ради бога! – всплеснул руками директор.
Он подумал, как хорошо было бы щелкнуть этого человечка по носу. И увидел, как тот сморщился и потер нос. Дятел же с беспокойством обвел взглядом комнату и сказал, что уже поздно и пора уходить. Все равно без Жеки дальше обсуждать бесполезно. Он обесточил магнит, выключил свет и торопливо вышел из комнаты. Нестор Анатольевич шел следом и улыбался. Он ощущал свое предназначение.
Приблизительно через год в городе появились рекламные щиты со стариком Эйнштейном. За этот год трудами безжалостного Жеки удалось выяснить, как правильно обращаться с магнитом. Управление сверхспособностями оказалось непростым делом. Если, к примеру, сунуть в магнит человека в здравом уме и твердой памяти, то что-то проявится, но ненадолго, через несколько недель все пройдет. И будет это что-то делом простым, чем-то таким, чего обычно ожидают люди друг от друга. Скажем, рисовать начнет человек, стихи писать. Жека усилил таким образом свои гипнотические возможности, но сам же обнаружил, что со временем они ослабевают. Оттого и хотел через месяц провести повторную стимуляцию.
Хуже было, если подопытный находился в измененном состоянии сознания: как следует выпивши или под наркотической "балдой". Тут следовало ожидать и абсолютной памяти, и общения с иными мирами, и такого, что произошло с Перетятькиным и Дятлом. Эти сверхспособности были совершенно непредсказуемы.
Все тот же Жека открыл способ проявлять способности по его, Жекиному, желанию. Для этого он вводил человека в гипнотический транс, внушал, что тот, скажем, сильный математик. После чего отключал сознание подопытного вовсе и совал того в магнит. И это работало. Такие способности держались долго, но все равно затухали, и нужно было повторять сеансы. Особенно радовало экспериментаторов, что внушение иррациональных способностей не приводило к появлению таковых. Внушение способности летать не приводило к левитации подопытного. Желание летать вкупе с уверенностью, что это возможно, у подопытного оставалось, но он не взлетал. А если прыгал с высоты, то бился о землю.
О роли магнита в процессе овладения способностями клиенты не догадывались, ибо помещаемые туда в бессознательном состоянии не имели возможности составить полное впечатление. Поэтому думали, что все дело в Жеке, в его магнетическом взгляде, повелительном голосе, уверенном жесте и, конечно, в его чудодейственных таблетках. "Методика, друзья, все решает методика!" – частенько говаривал Перетятькин в общении со значительными людьми города Н. О роли этой не догадывались и навещавшие институт коллеги-ученые из самых разных городов и стран. Магнит теперь стоял в подвале, ключи были только у причастных к его тайне.
За те два года, что действовал проект "Поиск гения", случилось только два прокола. Один благодаря пронырливости Паляницына, а другой – из-за банальной человеческой халатности.
Паляницын не верил в чудеса. Поэтому не верил ни в силу гипноза, ни в силу медикаментов, ни в какие-то там особенные способности Жеки. Он твердо был убежден, что самое главное от него скрывают и это должно быть чем-то железным, хотя бы кувалдой, которой лупят клиента по темечку.
Попытка Жеки внушить Паляницыну обратное успеха не имела. Паляницын не верил в гипноз, потому что гипнозу не поддавался. Даже Жекиному. Он отследил возню с переноской магнита. Так как магнит был сплошь из железа, Паляницын совершенно уверился, что докопался до самой сути. После чего закинул Перетятькину пару крючков. Раз, совершенно мимоходом, как бы невзначай поинтересовался, а чего бы металл, что сгружен в подвале, не сдать в лом, зачем добро пропадает, тем более что магнит на балансе института не числится, а он, Паляницын, и людей знает, которые и купят, и самовывоз организуют. В другой раз сообщил, что люди из "универа" хотели бы забрать свое добро. Наверное, собаки, – прозорливо предположил полковник, – тоже в металлолом наметили. Денежки нынче всем нужны. Наука без прибыли теперь никому не нужна", – веско рассудил он.
Перетятькину от этой вескости сделалось муторно. Он посовещался с Дятлом и Жекой. Решили частично ввести чекиста в курс дела. Но так, чтоб ему стало страшно, и не просто страшно, а очень страшно. Чтобы больше уж с этими разговорами не высовывался. А чтобы уж совсем наверняка, дать ему должность маркетингового директора в их ООО "ЦРК". "ЦРК" означало "Центр развития креатива".
Методом устрашения были избраны эксперименты Перетятькина по истреблению "тонкоэфирных паразитов". Паразитами Нестор Анатольевич называл зловредных человечков, которых он видел на всех, в том числе и на себе. Душами он именовать их напрочь отказывался. Паразиты эти не поддавались изгнанию из тела, кроме как путем умерщвления самого тела. То есть, если человек умирал, паразит сперва вился вокруг его тела, а потом, как правило на третий день, бесследно исчезал. Но если в тот самый магнит помещали умирающего, то после прекращения жизнедеятельности паразит удерживался на его теле, при этом с мертвецом происходили странные и страшные вещи. А паразит, видимый одному лишь Нестору Анатольевичу, корчился, словно от жестокой пытки.