– И они тоже. Я мог бы дать, вернее, продать тебе военную технику в десять раз дешевле… только чтобы никто не знал, и Юля в особенности.
– Все понял. Я все сдэлаю, чтоб так и было.
– Когда ты начнешь военные действия против России?
– Как только подготовлюсь. Американские инструкторы скоро прибудут к нам, ты в течение один месяц поставишь мне военный тэхника и инструкторов по системе залпового огня.
– Я это сделаю с великим удовольствием. Как только ты прогонишь москалей из Абхазии, я их вытурю с Крыма. Крым наш. Ишь, флот содержат на чужой территории, а? Короче, ты их из Абхазии, Осетии, я их из Крыма. В таком случае я официально обговорю это на Совете безопасности у себя в Киеве.
– Правильно сдэлаешь. Дуля им, а не Крым.
– Договор составлять будем?
– Поверим друг другу на слово, мы же духовные братья.
38
Вопиющенко подружился с грузинским президентом и продал ему неимоверное количество оружия, а чтобы скрыть следы воровства, приказывал устроить пожары на военных складах. Снаряды и другая техника взрывались, раскидывая осколки на многие километры. Под видом якобы самовозникающих пожаров списывалась и другая техника – танки, пушки, самоходные установки и даже самолеты. Карманы президента пухли от американских долларов, он уже потерял им счет.
– Кум, – сказал он однажды Сукаашвили, – я не буду тебе больше продавать оружие, хватит, а то я разорю твою страну. Так друзья не поступают. Я буду тебе дарить: сколько хочешь, столько бери. Только одно условие: каждая украинская пуля, каждый снаряд должен поразить москаля, одного или целую группу. Когда ты их основательно потреплешь, я начну бомбардировку Черноморского флота. Севастополь должен быть свободным. Я многим русским запретил въезд в этот украинский город и даже московскому мэру, а то он там дома начал строить.
"Лишь бы он одержал победу, – подумал Виктор Писоевич. – Я тоже начну войну с москалями. Я освобожу Крым от москалей и заселю его татарами".
Но победы у Сукаашвили не получилось. Грузинская армия, вооруженная до зубов украинской и американской военной техникой, трусливо бежала с поля боя, побросав эту технику, чаще не притрагиваясь к ней и, как правило, не произведя ни одного выстрела. Правда, одна украинская ракета сбила самолет российских вооруженных сил. Сам президент Сукаашвили с перепугу едва добежал до бункера, откуда названивал своему другу Пеньбушу, находившемуся в Китае на Олимпиаде.
– Помоги, друг, спаси. Русская армия на подступах к Тбилисо! Революция роз на грани уничтожения.
– О'кей, о'кей, – обещал президент, прикладываясь к очередному стакану.
Когда российская армия прекратила стрельбу, стало ясно, что никто не собирается оккупировать Тбилиси. С трудом уговорили грузинского президента покинуть бункер и показаться испуганному собственному народу.
Наспех соорудили большую сцену. Выразить поддержку прибыли Вопиющенко, ряд глав прибалтийских республик и Польши.
Виктор Писоевич вернулся в Киев как герой, ему казалось, что он сам принимал участие в боях с москалями, крепко их потрепал и заработал много, много денег. Он тут же их перечислит в один из американских банков.
Секретная сделка Вопиющенко как бы сама по себе рассекретилась, особенно после вторичной поездки президента в Тбилиси. У Юлии был предлог осудить действия президента публично. В Верховной Раде была создана специальная парламентская комиссия. Но… обнаружив массу преступлений, за которые надо было отправить президента в отставку, а потом посадить на скамью подсудимых, парламентская комиссия вдруг растворилась… в космическом пространстве. Политика не только странная, но и коварная вещь.
Виктор Писоевич вдруг воспрял духом. Он так возмутился, что приказал своей галичанской партии, так называемой "Наша УКРАИНА и самооборона", выйти из состава правительственного блока Юлии.
Формальный руководитель партии Кирко-Ченко объявил о своем разрыве с партией Юлии. Яцек объявил о распаде оранжевой коалиции и сам на следующий день подал заявление о сложении своих полномочий как главы Верховной Рады. Юля выступила на пятом канале с критикой в адрес Вопиющенко. Она положила его на лопатки и нещадно опозорила. Президент слушал и лил слезы.
Прошло два дня с распада коалиции, но депутаты партии президента стали хныкать и проситься снова к Юлии.
– Объединимся, снова объединимся, народ требует. Украинская нация в опасности, избиратели требуют. Во имя счастья и процветания народа. И партию Литвинова возьмем и все вместе в Евросоюз. Как можно быстрее. Осудим Россию за вторжение в Грузию. Сукаашвили народный герой, наш президент Виктор Писоевич – герой Украины.
В конце декабря девятого года Вопиющенко давал итоговую пресс-конференцию в огромном зале перед журналистами радио и телевидения, редакторами украинских газет и представителями прессы других государств. Он был хорошо одет, подтянут, побрит, подстрижен. А главное, косметологи хорошо поработали – лицо было белым, почти чистым, а глаза живо смотрели в затемненный зал. Десятки, если не сотни телекамер были устремлены на одно лицо – лицо лидера украинской нации. Все было торжественно и великолепно. Практически все телеканалы страны транслировали эту итоговую пресс-конференцию лидера нации.
На вопросы журналистов президент отвечал вяло и неоправданно долго. Нет смысла конкретизировать его ответы и дословно приводить вопросы представителей прессы. И все же один вопрос никак нельзя обойти. Вот этот вопрос:
– Скажите, пожалуйста, сколько вам надо заплатить, чтобы вы со своими министрами, со своим премьером убрались из страны и дали возможность украинскому народу жить свободно и свободно развиваться?
Президент покраснел, но не растерялся. Как обычно, пустился в длинные рассуждения о том, что он демократ, что нация без него зайдет в тупик, что русский язык снова начнет каждому украинцу дышать в спину, что бедным украинцам не видать членства в НАТО как своих ушей. И Крым потеряет Украина. Москали непременно отберут Крым, а потом поработят всю неньку Украину. Он напомнил о своих заслугах перед отечеством. Вот они, эти заслуги: запрет ведения делопроизводства на русском языке, ликвидация русского языка во всех украинских школах, памятник жертвам голодомора, памятники Степке Бандере, признание героизма воинов ОУН/УПА, стремление вступить в Евросоюз и НАТО. А что касается падения производства, остановки фабрик и заводов по всей стране и расцвета коррупции, так во всем этом москали виноваты, они не дают жить и развиваться неньке Украине.
Пресс-конференция длилась два с половиной часа. И ценность ее состояла в том, что президент еще раз, возможно, в последний, доказал свою духовную никчемность, что он – полное духовное ничтожество, которому волею рока удалось занять это кресло, наворовать миллиарды долларов, дабы обеспечить безбедное существование своей семье и своим родственникам до десятого колена.
Закончив конференцию в половине восьмого вечера, он, как ни в чем не бывало, сел в свой новенький "мерседес", который не так давно получил от грузинского президента, страдавшего нервными припадками, в обмен на стратегический бомбардировщик, дал команду своему водителю взять курс на дачу в Конче-Заспа. Там его ждала Катрин. Он застал ее зареванной.
– Ты что, Катенька? Брось ты! Это не украинские журналисты, это москали проклятые, а если они не по рождению москали, то по духу, и они связаны с российской разведкой. А я как был лидером нации, так им и остаюсь. И выборы в 2010 году я выиграю. Украина без меня не может существовать как независимое государство. Куда она без меня? Это же тупик. Это знает каждый гражданин, от министра до дворника. Мы с тобой хорошо провели кампанию по голодомору и даже прекрасный памятник возвели, он в копеечку, правда, обошелся, но зато на века. Меня даже стали называть Голодомор, и я горжусь этим. Скажи, кто бы мог, кроме меня, это сделать? Никто, никогда! А тут какой-то журналист. Да пусть он радуется, что может задать такой, прямо скажем, провокационный вопрос лидеру нации.
– Витя, дорогой, твои шаги не совсем обдуманные. Прямо перед твоим приездом мне звонили из Америки и давали нагоняй. Зачем ты называешь Юлю воровкой? Это и так все знают, но это слово не должно исходить из уст лидера нации. Вы же вместе шли к власти. Встреться с ней, выскажи ей все. А на людях…
– Так и она Бог знает что обо мне говорит. Потом этот газ. Какое она имеет право вмешиваться? Знаешь, сколько мы можем потерять на этом экспорте газа. Миллиарды долларов не попадут в наш карман. А что Юля аферистка и воровка, так это давно известно. Еще во время великой оранжевой революции, оказавшей огромное влияние на дальнейшее развитие человечества, меня спрашивали: Виктор Писоевич, почему с вами рядом находится воровка? Я тогда пожимал плечами, я не знал, что отвечать. Она хочет выпихнуть меня из президентского кресла. А ты представляешь, что будет с Украиной, если ей удастся это сделать? Да нас москали снова поработят, снова начнется голодомор, а памятник, который мы возвели за восемьсот миллионов долларов, снесут у нас на глазах. Это она меня отравила, я бы ее посадил, да не знаю, как это сделать.
39
Незадолго до выборов президента Вопиющенко решил обратиться к народу через Верховную Раду. Он выступил в парламенте с посланием к народу. Это было его последнее выступление перед нацией, лидером которой, вопреки абсолютному большинству граждан, он себя по-прежнему считал.
Как ни в чем не бывало, хорошо одетый, с оштукатуренным белым лицом, в десять утра он уже сидел, самодовольно улыбаясь, в президентской ложе и философски, с высоты ложи, оценивал непокорных депутатов. Зал был практически заполнен до отказа депутатами всех фракций, в лоджиях балкона Юля со своими министрами, послы иностранных государств, работники суда и прокуратуры всех уровней и неимоверное количество журналистов. Мертвая тишина. Жадные, злые, любопытные и добрые глаза устремлены в одну точку. Эта точка – он, президент великой европейской нации. Ну как тут не проникнуться гордостью? Пусть эти злые депутаты поодиночке кряхтят о его отставке, каких-то там досрочных парламентских выборах, – все это гроша ломаного не стоит. Вот они все сидят, в рот воды набрав, и смотрят на него, как на изображение Иисуса Христа.
"Вот я вам сейчас дам жару. Хорошо, текст готов, он у меня здесь, в папке лежит. После выступления сразу же начну кампанию по выборам на второй срок, а там, глядишь, и на третий потяну. Америка меня поддержит. И в Евросоюз впихнет. А Евросоюз – это вам не Россия. Наплевать на Россию, я подсуну ей еще один голодомор. А ты, сучка, – он посмотрел на улыбающуюся Юлю в окружении мужчин и незаметно плюнул в ее сторону, – ты у меня еще попляшешь. Ишь, вздумала тягаться со мной! Да я – лидер нации!"
Последнее предложение он произнес громко, приподнимаясь, но оно потонуло в словах спикера парламента Литвинова, который со сложенными ладошками, поворачиваясь лицом к президенту, унизительно объявлял о том, что сам Виктор Писоевич посетил Верховную Раду, дабы обратиться с посланием к украинскому народу.
Президент, к удивлению депутатов, побрел к трибуне с пустыми руками. Всем давно было известно, что он ни разу не выступил без бумажки. Взойдя на трибуну, он впервые оглядел зал, его нижнюю часть, а затем и второй ярус, где обычно размещались журналисты и гости, и увидел картину, парализовавшую его волю. Практически весь второй ярус был завешан плакатами: "Вопиющенко, убирайся в Америку". Его глаза задержались на одном плакате, на котором он сам, в шляпе ковбоя, с чемоданом в руке, одетый в полосатый костюм американского флага, направляется в Америку.
Зал притих в ожидании. Но лидер нации постоял на трибуне, подумал, философски улыбнулся, затем достал сверток из внутреннего кармана пиджака, развернул его и стал так же, как всегда, нудно читать. Потратив на это нудное чтение минут сорок, он покинул здание Верховной Рады. Это было его последнее выступление с обращением к украинскому народу с трибуны парламента. Любой другой руководитель государства, особенно расположенного на Западе, тут же подал бы в отставку. Но этого не мог сделать Вопиющенко. Слишком много дел он не завершил. Надо было продумать и решить вопрос с продажей хотя бы десяти дачных комплексов и около сотни гектаров земли, особенно в Крыму. Катрин совершенно справедливо доказывала лопоухому президенту, что два процента популярности в народе не дают никаких шансов на его избрание на второй президентский срок, а следовательно, жди проверок незаконно нажитого имущества.
– Да я в депутаты зарегистрируюсь и по-прежнему стану неприкосновенным, – возражал муж.
– Это разумный путь, – парировала Катрин, – вся опасность в том, что тебя могут лишить депутатского мандата, тогда ты загремишь лет на пятнадцать. Да и я тоже могу попасть. Кто нас тогда станет спасать?
– Америка.
– Как только ты лишишься президентского кресла, ты лишишься и американского покровительства. Я слишком хорошо знаю свою страну. Она хоть и богатая, но далеко не уютная, вот почему я решила, а точнее, согласилась выйти за тебя замуж и переселиться в твою нищую страну, где, будучи у власти, можно делать абсолютно все, что взбредет в голову.
– Ты хорошо стала балакать на ридной мове, – похвалил ее муж.
– Да, зря я трудилась, потому что вскоре придется драпать обратно в Америку. А посему делай все, как я тебе советую.
– А как же я оставлю Степку Бандеру и голодомор?
– Поставишь ему памятник перед нашим двухэтажным особняком, а про голодомор напишешь книгу.
– Я уже начал. Одна страница готова.
Этот разговор запомнился Виктору Писоевичу во всех подробностях, и сейчас, усаживаясь в роскошный президентский автомобиль, он вспомнил добрый совет, что, пожалуй, придется драпать в Америку.
– Куда прикажете? – спросил водитель.
– На работу, куда же еще.
До работы рукой подать. В дверях уже стоял его верный слуга Бамбалога.
– Вы прекрасно выступили с обращением к украинскому народу. Мы все здесь в восторге.
– Заходи, кум.
– С радостью, – произнес Бамбалога, низко нагибаясь.
Два кума за чашкой кофе беседовали о предстоящих президентских выборах. Бамбалога прекрасно понимал, что и ему будет несладко после того, как Виктор Писоевич проиграет президентскую гонку, и нервничал не меньше президента.
– Что происходит? Говорите, не мучайте меня, – воскликнул Бамбалога. – Я вижу, что в вашей голове бродят великие исторические мысли, поделитесь, не томите душу.
– Речь идет о предстоящих президентских выборах. Победим мы или останемся на бобах? Мой рейтинг снизился с восьмидесяти до двадцати процентов, а у Яндиковича он двадцать шесть процентов. Как быть?
Лицо кума Бамбалоги покрылось слезами, плечи стали подергиваться. Наконец он выдавил из себя:
– Вы, Виктор Писоевич, в отличие от меня, в более выгодном положении. Вы можете драпануть в Америку, а мне куда деваться? Если даже вы меня пожалеете и возьмете с собой, то на запрос будущего украинского правительства меня выдадут, а вас оставят. Куда мне деваться? В какую страну бежать?
Лидер нации молчал, он не находил слов для ответа, а кум и вовсе расплакался. И не только это. Он вдруг поднялся, растопырил руки и заключил в объятия лидера нации. Он так крепко стал его зажимать, что тот взвыл, а потом и вовсе уронил голову на плечо куму.
– Я продам все свое имущество, – наконец выдавил из себя Бамбалога, – и мы купим нужные нам голоса.
– Не хватит средств, – сказал лидер нации. – Я покривил душой, у меня не двадцать процентов рейтинга, а всего лишь два.
Во второй половине января состоялись выборы президента, которые Виктор Писоевич встретил философски. И для этого было много причин. Ему есть где укрыться, если подует холодный ветер. У него так много долларов в западных банках, что ему, его семье, его детям, внукам, правнукам и праправнукам хватит до десятого колена. Националистическая партия западной Украины его всегда поддерживала, поддерживает и будет поддерживать. А это немало. Это миллионы.
После подсчета голосов оказалось, что за его кандидатуру проголосовало всего лишь пять процентов избирателей.
– Моя нация не поняла меня, – заявил он громко на одном из телеканалов. – Украинцы будут сожалеть о том, что меня не переизбрали.
Эти два тезиса достойны истории: недалекий человек, по воле рока случайно оказавшийся главой многомиллионного народа, в последний раз дерзнул возвыситься над этим народом. Может, у него были основания? Ведь националисты поддержали его. Наследники Степана Бандеры отблагодарили его за присвоение звания героя Украины Бандере. Даже Евросоюз возмутился. И не только за это бандеры благодарны Виктору Писоевичу. Он многим предоставил мягкие кресла во властных структурах Крыма, восточной и южной части Украины, а также в Киеве. Они долго будут помнить его и молиться на него, поскольку вместе с ним болеют одной и той же неизлечимой болезнью – ненавистью к другим народам, в частности, к великому русскому народу, своему кровному брату. Выздоровеют ли они когда-нибудь, покажет история.
25 февраля 2006 – 2 июля 2010 года.