"Чертовски глупо. Я имею в виду, что вся наша система глупая. Но особо ничего не поделаешь. Кстати… у нас тренировки по боксу вечерами по средам, если у тебя есть желание".
"Вот это - никогда в жизни".
"Странно. О тебе говорят, что бьёшь руками, как лошадь ногами. Я и подумал, что ты специально занимался…"
"Что никогда не приходило мне в голову, так это подняться на боксёрский ринг. Спорт здесь ни при чём…"
"Да, но после того, что я слышал…"
"Понимаю, что вы слышали, учитель, но спорт все-таки ни при чём. Если бы вы увидели, вы бы лучше поняли".
"Ну и на что ты собираешься поставить в будущем? На лёгкую атлетику, плавание или футбол?"
"С плаванием у меня получается лучше всего, но сейчас я больше не живу в Стокгольме. И нужно, конечно, тренироваться в спортивном клубе. И в Капписе я, пожалуй, смог бы стать чемпионом на паре спринтерских дистанций…"
"Мм. У нас первенство школы по плаванию на следующей неделе. Ты собираешься стартовать?"
"Не знаю. Была бы серьезная конкуренция… Без нее как-то даже неудобно".
Тоссе Берг вздохнул и сел рядом с Эриком.
"Знаешь, я уже несколько лет тренирую здесь легкоатлетов и футболистов. Считаю, что делаю или пытаюсь делать хорошую работу. Но где-то в подсознании всё равно сидит желание и надежда увидеть, как в один прекрасный день вынырнет откуда-нибудь настоящий рекордсмен. И вот появляешься ты с талантом таких размеров, что сам этого не понимаешь. И потом ещё взрывное свойство твоего темперамента, ты же выигрываешь как раз на последнем метре. Нет, нам как-нибудь стоит поговорить об этом более серьезно. В любом случае я хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь приходить ко мне, если припрёт. Или просто захочется поболтать… Вот тебе моя рука. Когда мы одни, зови меня Тоссе, а в других случаях я для тебя учитель, как обычно. Договорились?"
Они пожали друг другу руки. Две чайки кружились над футбольным полем.
"И ещё одно, Эрик. Участвуй в заплывах. И выиграй! Пусть посмотрят эти франты".
"Хорошо. Две дистанции наверняка. А может, и три".
"Никаких "может". Три. И тогда ты выиграешь в итоге. Обещай!"
"Решено".
Те, кто заслужил штрафные работы, и арестанты явились утром в субботу в 6:00 в Каксис, где их ждали двое дежурных из совета. Каксисом окрестили школьное место для курения, и оно разделялось на два этажа. В самом центре площадки, носившей это название, поднималась невысокая платформа, где курили четырёхклассники и члены совета. Прочие полноправные дымари отравляли атмосферу чуть ниже.
Один из дежурных взял под своё командование арестантов (таких набралось полдюжины) и отвёл к зданию школы, чтобы запереть каждого по отдельности, после того как они подвергнутся обыску и у них изымут неподобающую литературу, а классы тщательно осмотрят на предмет спрятанных развлечений. Разрешённым чтением, помимо Библии, считались либо учебники, либо книги, которые однозначно имели отношение к школьной программе. Спать запрещалось. Время от времени проводилась выборочная проверка, и закемарившего беднягу наказывали новым лишением выходных.
Особый отряд составляли "приговоренные" к принудительным работам. Среди этих школяров, как правило, царило подхалимское настроение. Ведь это одно дело - разравнивать граблями дорожки или стричь газоны, когда не требовалось серьезных физических усилий, да и удавалось как-то потянуть время. И совсем другое, если копать дренажную канаву вокруг тренировочного футбольного поля или окопы на территории военизированной самообороны, то есть исполнять действия, которые не только отнимали силы, но и поддавались весьма строгому учету. И хотя такие работы разрешалось вести на аккордных условиях, но именно от дежурного члена совета зависело целиком и полностью, получишь ли ты реальное задание или такое, с которым, как ни напрягайся, не справишься за все выходные. Здесь именно и проходил водораздел начальственного благоволения. Подхалимы всегда получали нагрузку полегче, дерзким приходилось вкалывать по полной программе.
Эрик не строил для себя никаких иллюзий, и, точно как он ожидал, прочие школяры рассортировались по своим местам, а затем вице-префект отдал приказ следовать за ним. Они пошли на песчаный участок за стрелковым тиром.
Член совета нарисовал квадрат на земле и объяснил, что яма должна иметь размеры ровно два на два метра и глубину ровно два метра. После обеда работу собирались проверить. Рулетка и лопата находились на складе. Значит, ровно два на два метра, никаких метр восемьдесят пять на два ноль пять. Понятно?
Песок был достаточно рыхлый, но всё равно работа заняла четыре часа с несколькими небольшими перерывами. Копая, он успел подумать, что всё это можно рассматривать как тренировку силы и выносливости. Хотя следовало постоянно чередовать упоры на группы занятых мышц, чтобы не утратить на ближайшие дни пластики движений. Ведь уже в среду его ожидали соревнования по плаванию. Потом пришлось вооружиться топором, дабы перерубать корни сосны, и ломом - разбивать большие камни. Чтобы извлечь камни, понадобилось сначала расширить яму с одной стороны, так чтобы край уходил вверх под углом, - таким образом, действуя ломом как рычагом, их удалось выкатить на поверхность. Потом ему пришлось подсыпать всё снова и мерить, и чистить, так чтобы обеспечить необходимые размеры.
Его сначала не пустили на обед из-за грязи и песка на руках и теле, но он успел вернуться до второго звонка, когда двери закрывались.
После обеда он взял с собой Пьерову книгу о Ганди, чтобы почитать немного в ожидании инспекции. Он одолел лишь несколько страниц, когда явился вице-префект в компании с префектом Бернардом, секретарём и ещё несколькими членами совета. Эрик встал, поднял инструмент и прислонил его к дереву. Но всё ещё держал в руках лопату, когда началась проверка.
"Ага, - сказал вице-префект, выбравшись из ямы, - похоже, всё в норме. Хорошая работа".
Он подошёл, похлопал Эрика по плечу и улыбнулся дружелюбно. Но похоже было, что-то утаивал, поскольку другие ухмылялись за его спиной.
"А знаешь, что за работу ты получишь сейчас?"
"Нет, естественно, не знаю", - ответил Эрик, ничего не подозревая.
"Ты должен закопать яму, как она и была. Камни надо тоже вернуть назад, чтобы они не лежали здесь и не создавали свалку. Проверка через два часа".
Эрик видел, словно в кино, как он поднял лопату и шмякнул вице-префекта по уху и шее. Раздался такой же глухой звук, и возникло такое же ощущение, как если бы он ударил по стволу сосны с толстой корой. В фильме, промелькнувшем перед его глазами, вице-префект завалился назад и в сторону. Разбитые очки кружились в воздухе. Мелькнула рана, белая от подкожного жира и выглядывающих из неё костей черепа, и кровь уже начала вырываться на свободу мощным потоком. Её первые брызги достигли земли одновременно с вице-префектом.
Эрик сжимал лопату в руках и как бы искал что-то взглядом. В действительности он не сдвинулся с места, даже пальцем не пошевелил. Он стоял неподвижно, в то время как члены совета, ухмыляясь, ждали каких-то слов от него. Он не сказал ничего, не смог выдавить из себя ни звука. В конце концов они ушли.
Эрик сел и держал руки перед собой, широко раздвинув пальцы. Ему казалось, что он видит, как они дрожат. Неужели с ним получилось что-то вроде короткого замыкания? Неужели он сделал бы это - убил человека просто по глупости? Что за преграда где-то там внутри помешала телу последовать за мозгом, когда он мысленно поднял лопату и ударил изо всей силы?
Спустя несколько часов от ямы не осталось и следа, и снова пришла инспекция. На этот раз игра была предсказуема, и Эрик уже решил для себя ничего не говорить и ничем не показывать, что он понял, какой следующий приказ ждёт его:
"Нам нужна яма здесь, почему бы не сделать её на том же самом месте. И с размерами два на два метра и глубиной два метра…"
Он успел зарыть яму и выкопать её, и зарыть её ещё раз, прежде чем наступил вечер. Потом у него не хватило сил пойти в бассейн. Он принял душ и заснул, даже не поговорив немного с Пьером о Ганди.
§ 6
Право курить имеет ученик, которому исполнилось 17 лет и который представил справку от родителей с соответствующим разрешением. Справка от родителей должна передаваться для регистрации вице-префекту школьного совета и обновляться в начале каждого семестра. Ученик, пойманный на курении без действующей справки от родителей, наказывается за незаконное курение так же, как если бы он не достиг 17-летнего возраста.
§ 7
Разрешённое курение может происходить только в специально отведённом месте рядом со школьной столовой. Верхний этаж места для курения предназначен для учеников четвёртого класса гимназии, а также для членов совета.
Курение в зданиях влечёт за собой немедленное исключение из школы.
Курение для имеющих такое право может происходить также на расстоянии 300 метров от школьной территории. При этом необходимо соблюдать все правила обращения с огнём на природе.
§ 8
За незаконное курение наказывается любой ученик, не обладающий этим правом, либо застигнутый на месте преступления членом совета, либо тот, у которого при досмотре были обнаружены табачные изделия или предметы, однозначно используемые для курения (трубка, папиросная бумага, машинка для скручивания сигарет и т. п.), либо с иными явными признаками того, что он курил непосредственно перед досмотром или проверкой со стороны совета.
Совет наказывает за незаконное курение следующим образом. Первый случай наказывается штрафными работами на одни парные выходные (суббота-воскресенье). Второй случай наказывается штрафными работами на одни парные выходные и арестом на одни парные выходные. Третий случай наказывается арестом на четыре парных выходных. Четвёртый случай наказывается арестом на семь парных выходных.
При пятом случае дело передаётся директору школы. При отсутствии каких-либо особых обстоятельств директор при этом сразу же принимает решение об исключении из школы.
§ 9
Совет принимает решение о наказании за незаконное курение, как и в случаях с другими нарушениями. Совет при этом должен действовать беспристрастно при оценке доказательств и позволить каждому, кто отвечает перед советом, полностью изложить свою точку зрения.
В исключительных случаях директор школы может проверить решение совета, после такой проверки директор может без заслушивания совета утвердить, или отменить, или изменить решение совета. Директор может также вернуть дело в совет для пересмотра.
§ 10
В соответствии со школьными принципами дружеского воспитания младшие ученики обязаны вести себя прилично в отношении старших учеников. Младшие ученики должны беспрекословно выполнять указания членов совета и учеников четвёртого класса гимназии.
Совет имеет право после независимого рассмотрения вынести наказание за неповиновение.
§ 11
Ученики школы не могут общаться с обслуживающим персоналом. Ученику школы строго запрещено посещать жилые помещения обслуживающего персонала. Если такое посещение имеет место в ночное время или после отбоя, дело передаётся директору школы для принятия решения.
В таком случае директор рассматривает вопрос о немедленном исключении из школы.
§ 12
Члены совета выбираются путём всеобщих выборов при закрытом голосовании. При этом председатель совета (префект), вице-префект и секретарь выбираются особо.
Директор школы назначает учеников, которые участвуют в качестве кандидатов на выборах.
Новые выборы должны проводиться каждый учебный год в октябре. Члена совета можно переизбирать.
"В этом законе полно лазеек", - сказал Эрик.
Они потратили несколько часов на решение уравнений, поскольку приближалась первая контрольная работа за семестр. Для Эрика всё оказалось не настолько безнадёжно, он, пожалуй, вполне мог рассчитывать на приличную оценку, хотя последний раз писал контрольную по математике полтора года назад.
Потом они разлеглись по своим кроватям и читали сухой текст параграфов, регламентирующих деятельность совета.
"И все-таки они судят большей частью по-своему усмотрению, поскольку заявляют, что существует определённая "практика"".
"Но посмотри сюда, если мы представим, что член совета приходит и говорит, что он хочет обыскать тебя. В случае отказа ты нарушаешь, значит, параграф 10, где написано, что надо подчиняться. Но тогда ведь можно просто получить наказание за неповиновение, а не за курение".
"Нет, это у них не пройдёт. Потому что, если ты заглянешь в параграф 8, там упоминается "с иными явными признаками того, что он курил", и, если отказываешься от досмотра, такое засчитывается за иные явные признаки, и тогда ты попался в любом случае".
"А параграф 13 просто непробиваемый: "Ученик, который ударил члена совета или применил насилие к члену совета каким-то иным образом, подлежит немедленному исключению". Что, чёрт побери, имеется в виду под "применил насилие каким-то иным образом"? Что касается "ударил члена совета", это можно понять, но "применил насилие каким-то иным образом"? Это что, дать пощёчину или щёлкнуть по носу или что?"
"Надеюсь, ты не занят проверкой данного постулата".
"He-а, именно те, кто написали закон, решают, как он должен истолковываться. Бери с собой пластиковый пакет, пошли прогуляемся, спрячем твои сигареты и потренируемся в незаконном курении, согласен?"
Однако на следующий день они попались.
Самым трудным моментом незаконного курения являлось перенести сигареты, или трубку, или трубочный табак в потайное место. Если волей случая тебя обыскивали в тот момент, ты попался.
Требовалось позаботиться, чтобы член совета не выследил тебя и не прокрался сзади. Иногда они это проделывали и могли появиться неожиданно и застать курильщиков на месте преступления.
Потом было важно, чтобы от тебя не пахло табаком или в карманах не осталось табачных крошек. Запах удавалось устранить при помощи Вадемекума. Но случалось, что члены совета нюхали пальцы курильщика и приговор в любом случае выносили со ссылкой на "иные явные признаки" из параграфа 8. Спасением здесь служила ветка, сломанная посередине, так чтобы она всё ещё соединялась корой, позволяющая держать сигарету подальше от пальцев.
Они успели выполнить все обязательные меры предосторожности, когда возвращались из леса и натолкнулись на двух членов совета. Поскольку от них пахло Вадемекумом, члены совета посчитали, что дело ясное. Зачем нужен Вадемекум после ужина, разве только чтобы убрать запах табака? Как результат, Эрику и Пьеру предстояло явиться на следующее заседание совета, чтобы выслушать приговор.
Путём экспериментов они нашли способ устранить запах Вадемекума и начали жевать еловую хвою (лучше как можно более молодые побеги). Тогда исчезали любые следы Вадемекума, и выдох приобретал весьма неопределённый запах. Но прозрение пришло к ним только задним числом, когда они уже попались за незаконное курение. Потому что их, конечно, собирались судить как виновных.
Эрика обыскивали три-четыре раза на день. Не столько из-за того, что члены совета ожидали найти у него сигареты, а главным образом, чтобы вынудить его подчиняться приказам. Вероятно, они думали, что он в конце концов потеряет терпение и не даст себя обыскать. Так, по крайней мере, считал Пьер. И тогда они получили бы ещё один случай незаконного курения, и Эрик уже после менее чем половины семестра оказался бы в критической ситуации.
Самым лёгким, конечно, выглядело вообще завязать с вредной привычкой. Всё равно удавалось выкурить не более двух сигарет за день из-за сложностей незамеченными пробраться в потайное место, где лежал спрятанный пластиковый пакет. Но такой выход даже не обсуждался. Они должны были выкурить свою дневную норму более из принципа, чем из-за какой-то явной потребности в табаке.
Кроме того, Эрик усиленно тренировался в плавании ради первенства школы, которое быстро приближалось. А еще ему хотелось забыться хоть на пару часов. Ибо в воде не существовало никакого насилия, никаких членов совета, никакой опасности, что тебя втянут в ссору.
На самом деле он больше всего хотел "залечь на дно". Что означало никоим образом не привлекать внимания к своему превосходству в спорте или драке, не обмолвиться о возможности выиграть первенство школы по плаванию. Хотя это казалось настолько естественным, что вызывало чувство неловкости. Когда одноклассники спрашивали его, он отвечал, что надо посмотреть. Или будет трудно и следует постараться. Но здесь он, конечно, кривил душой.
В его новом классе действовали иные социальные правила, нежели в Стокгольме, и требовалось время, чтобы разобраться со всеми нюансами. Пьер был лучшим в учёбе почти по всем предметам, но второе место оставалось вакантным, и третье тоже, а следующее, возможно, занимал Эрик. Некоторые из его новых товарищей откровенно не блистали умом, и в роли одноклассников по старой школе наверняка столкнулись бы с теми или иными проблемами. Они страдали хронической неспособностью отвечать почти на любые вопросы и не испытывали по этому поводу ни малейшего беспокойства. В очередной раз поставленные в тупик учителем, они улыбались и шутили, и вопрос плавно и без нареканий переходил дальше к кому-то, знающему ответ. Создавалось впечатление, что их самих вполне устраивает подобное положение вещей. Таких было, по меньшей мере, полдюжины, и они, кроме того, превосходили по возрасту остальных, приближаясь к справке о курении. Очевидно, причиной тому была необходимость задерживаться в каждом классе на несколько лет.
К ним относился Ястреб, то есть Себастьян Лиллехёк, который хвастался, прежде всего, тем, что его род один из древнейших в Швеции и числится в самом начале регистра в Рыцарском собрании и дворянском календаре. Его папаша имел не так много денег, и сам Ястреб носил графский или баронский титул, но считал, что лучше принадлежать к роду, почти изначально представленному в Рыцарском собрании, чем к знати XVII века, собственно состоявшей из нуворишей, заработавших своё состояние на тогдашней войне.
Фон Розеншнабель, Густав, был графом и фидеикомиссаром. Эрик никогда не слышал это странное слово раньше, но каким-то образом быстро разобрался, что оно означает. А именно, что Гурра владеет несколькими большими поместьями в Сконе, которые он получит после смерти отца. Зато его младшим братьям и сёстрам не причиталось ничего. Его папаше шёл шестой десяток, так что Гурра имел все шансы войти во владение поместьями ещё достаточно молодым. От него требовалось только сдать выпускные экзамены и разумно жениться.
Эрих Левенхойзен (Эрих следовало поизносить как Эрик) находился примерно в такой же ситуации, как и Гурра, носил баронский титул. Ястреб часто доставал его тем, что, поскольку фамилия Левенхойзен вообще не числится в реестре Рыцарского собрания, вряд ли можно считать их дворянами и уж тем более баронами. В любом случае Эриха в качестве наследства ждали и поместья, и что-то из пластмассовой индустрии.