Наши чувства странны нам самим, поступки стихийны, а мысли обо всём на свете: о верности крови, о музыке девушек, о руках братьев. Мы улыбаемся родителям, чтобы они думали: всё в порядке. Не всякий поймет, чем мы живем: собачьи бега, кража дорожных знаков в ночи или и того хлеще - тайные поединки на ринге. Мы голодны. Голод терзает нас изнутри, заставляет рваться вперед. Мы должны вырасти; ползти и стонать, грызть, лаять на любого, кто вздумает нам помешать или приручить. Мы братья Волф, волчьи подростки, мы бежим, мы стоим за своих, мы выслеживаем жизнь, одолевая страх. И если не справимся, винить некого.
Содержание:
Подпёсок 1
Против Рубена Волфа 17
Когда псы плачут 37
Примечания 63
Маркус Зусак
Братья Волф
Подпёсок
Моей семье
1
Ограбить зубного мы решили, сидя перед теликом.
- Зубного? - переспросил я.
- Ну да, а что? - отозвался брат. - Знаешь сколько денег за день проходит через зубную клинику? Космос. Если бы премьер-министр был зубным врачом, страна у нас была бы другая, точно говорю. Ни безработицы, ни расизма, ни сексизма. Сплошь монеты.
- Ага.
Я поддакнул лишь для того, чтобы братец Рубен был доволен. На самом деле он просто опять взялся выпендриваться. Одна из самых ужасных его привычек.
Это было первое "самое дело" - из двух.
А второе было вот в чем: как там Руб ни решай, грабить нашего зубного мы бы нипочем не стали. В этом году мы уже договаривались грабить булочную, овощную лавку, хозяйственный, закусочную и оптику. Не ограбили никого.
- И на этот раз я серьезно.
Руб поерзал на диване. Понял, видно, о чем я думаю.
Никого мы не ограбим.
Безнадежные мы.
Безнадежные, жалкие, только руками развести какие никчемные.
Вот у меня, например, была работа на два дня в неделю - газеты разносить, но меня выперли за то, что я разбил одному типу окно на кухне. И бросил-то несильно. Но так вышло. Окно было приоткрыто. Я газету швырнул, и - хрясь! Она попала в стекло. Чувак выскочил да как понес, и поливал меня, а я стоял с нелепыми горбами слезищ в глазах. Работа тю-тю - да и была она паршивая.
Меня зовут Кэмерон Волф.
Я живу в Сиднее.
Учусь в школе.
Девчонкам я не нравлюсь.
Я более-менее смышленый.
Но не очень.
У меня густые дикие волосы, они не длинные, но всегда торчат во все стороны, как ни прилизывай.
Мой старший брат Рубен постоянно втравливает меня в неприятности.
Я втравливаю его столько же, сколько он меня.
У меня есть еще один брат, Стив, самый старший, и единственный у нас чемпион. У него уже было несколько девушек, у него хорошая работа, и он многим нравится. Вдобавок ко всему еще и вроде как приличный футболист.
Еще есть Сара, сестра, всякую свободную минуту она на диване с дружком, его язык у нее в глотке. Сара вторая по старшинству.
Еще у нас есть отец, который все время велит нам с Рубом мыться, поскольку мы кажемся ему грязными и вонючими, как твари из дикого леса, извозюканные в грязи.
(- Ни фига от меня не воняет! - спорю я с ним. - Я в душ регулярно лазаю!
- Ну а про мыло слыхал?.. Я, межпрочим, сам когда-то был в твоем возрасте и знаю, какие грязнули подростки.
- Да ладно?
- Да конечно. А то я бы и говорить не стал.
Дальше спорить бесполезно.)
Еще мать, она мало говорит, но у нас она самый крепкий орешек.
В общем, это моя семья, которая в принципе не фурычит без томатного соуса.
Я люблю зиму.
Вот такой я.
Ах да, и на тот момент, о котором пойдет рассказ, я в жизни никого не грабил, вообще ни разу. Только трепался про это с Рубом, точно как и в тот раз в гостиной.
- Эй!
Руб шлепнул Сару по руке - посреди ее поцелуя с дружком у нас на диване.
- Эй, мы идем грабить зубного врача.
Сара оторвалась от своего дела.
- Э?.. - уточнила она.
- Ладно, замнем. - Руб глянул в сторону. - Ну что за дом бестолковый, ну? Сплошь темнота, всем плевать, только о своем могут думать.
- Кончай ныть, - сказал я.
Руб посмотрел на меня. И больше ничего, а Сара вернулась к своему занятию.
Я выключил телик, и мы вышли. Двинули на разведку в зубную клинику, которую собрались "бомбануть", как выразился Руб. (На самом деле мы туда отправились лишь бы смыться из дому, потому что в гостиной Сара с ее дружком бесновались, а на кухне мама готовила грибы, которыми воняло на весь двор.)
- Опять чертовы грибы, - сказал я, как мы вышли на улицу.
- Ну, - Руб ухмыльнулся, - залить, как всегда, томатным соусом, чтобы вкус не чувствовался.
- Во-во.
Такие нытики.
- Ну вот и оно, - Руб улыбнулся, и мы вышли на Мэйн-стрит в меркнущий свет июня и зимы.
- Доктор Томас Дж. Эдмондс. Бакалавр стоматологии. Красота.
Мы взялись разрабатывать план.
Разработка плана у нас с братом состояла из того, что я задавал вопросы, а он отвечал. Примерно так:
- Возьмем ствол или еще какое оружие? Может, нож? Тот липовый пистолет, который у нас был, потерялся.
- Не потерялся. Он за диваном.
- Че, правда?
- Правда, правда… Но хоть как, он нам не понадобится. Возьмем только крикетную биту и у соседей займем бейсбольную, понял? - он хохотнул, ехидненько. - Махнем пару раз этими штучками, и нам нипочем не откажут.
- Ладно.
Ладно.
Ага, точно.
Мы наметили дело на завтра на после обеда. Заготовили биты, повторили все, что нужно было запомнить, и знали, что ничего не сделаем. Даже Руб знал.
Назавтра мы все равно отправились к зубному и впервые за все наши налеты взяли и вошли внутрь.
Там нас ждало настоящее потрясение: за стойкой сидела самая великолепная на свете медсестра. Не шучу. Что-то писала в журнале, и я не мог оторвать от нее глаз. Какая там бейсбольная бита. Я о ней забыл сразу и начисто. Никакого грабежа. Мы с Рубом просто застыли.
Я, Руб и медсестра вместе, в одной комнате.
- Одну секундочку, - не поднимая взгляда, вежливо сказала она. Господи боже, ну и красавица она была. Совершенная. Ослепительная.
- Эй, - шепнул ей Руб, тихонечко. Так, чтобы слышал только я. - Эй… Это ограбление.
Она не услышала.
- Чертова корова, - Руб глянул на меня и покачал головой. - Теперь и зубную не грабанешь. Дожили. Куда катится мир?
Она наконец подняла голову.
- Ну. Чем помочь, ребята?
- Э-э… - я растерялся, но что было говорить? Руб молчал. Повисла тишина. Нужно было ее нарушить. Я улыбнулся и потерял голову. - Э, записаться на осмотр.
Она улыбнулась в ответ.
- Когда бы хотели?
- Э-э, завтра?
- В четыре подойдет?
- Угу.
Я кивал, забалдев.
Она посмотрела на меня. Прямо внутрь заглянула. И ждет. Сама предупредительность.
- И как вас зовут?
- Ах да, - спохватился я и засмеялся как дурак. - Камерон и Рубен Волф.
Она записала, опять улыбнулась и тут заметила наши биты, крикетную и бейсбольную.
- Так, тренировались немного.
Я поднял биту, у меня была бейсбольная.
- Среди зимы?
- Футбольный мяч нам не по карману, - вмешался в разговор Руб. Футбольный и дыня для регби валялись у нас где-то на заднем дворе. Руб подтолкнул меня к выходу. - Мы завтра придем.
Она отвесила нам улыбочку, мол, рада служить. Сказала:
- Отлично, пока-а-а.
Я потупил секунду и сказал:
- Пока.
Пока.
Ничего получше придумать не мог?
- Ну ты и дебил, - сказал Руб на улице. - "На осмотр", - прогнусил он. - Папан хочет, чтоб мы пахли розами, само собой, но наши зубы ему не сдались. Никуда они ему не уперлись!
- Так кто нас туда затащил вообще-то, а? Чья была гениальная мысль грабить зубного? Уж никак не моя, чувак!
- Ладно, ладно.
Руб привалился к стене. Машины лениво текли мимо нас.
- И че ты там начал бубнить?
Я уже решил, что, раз прижал его к стене, нужно дожимать.
- Ты только "пожалуйста" забыл сказать. Может, она бы тебя тогда услышала. Эй, это ограбление, - я передразнил его шепотом. - Полная тютя.
- Хватит! - разозлился Руб. - Ладно, я все испоганил… Но что-то я не заметил, чтоб ты битой-то размахивал, - молодец Руб: теперь мы опять говорили про мою лажу, а не про его. - Ты ей ваще не махал, друган… Какое там, когда ты стоял и пялился красотке в большие синие глаза, уставился ей… ей на груди.
- А вот и нет!
Груди.
Кого он пытался обмануть?
Такими разговорами.
- Да, да. - Руб все ржал. - Я видал, извращенец малолетний.
- Враки.
Но вообще-то правда. Шагая по Мэйн-стрит, я понял, что влюблен в прекрасную медсестру-блондинку из приемной дантиста. Я уже воображал, как лежу в зубоврачебном кресле, а она сверху, сидя на мне верхом, спрашивает:
- Кэмерон, вам удобно? Вам хорошо?
- Отлично, - отвечаю я. - Отлично.
- Эй.
- Эй! - Руб меня пихнул. - Ты слушаешь?
Я повернулся к нему. Он продолжил.
- Ну, может, скажешь теперь, где мы возьмем деньги на этот осмотр, а? - Он с минуту думал, пока мы топали, ускорив шаг, в сторону дома. - В общем, надо отмениться.
- Нет, - сказал я, - ни за что, Руб.
- Ах ты поганец, - умыл меня Руб, - забудь про сестричку. Она щас, пока мы тут болтаем, поди кое-чем занимается с мистером зубным доктором.
- Ты так про нее не говори, - предупредил я.
Руб снова замер на месте.
Потом уставился на меня.
Потом объявил:
- Да ты убогий, ты в курсе?
- В курсе. - Оставалось только согласиться. - Наверное, так.
- Как всегда.
Мы пошли дальше. В который раз. Поджав хвосты.
А, кстати, мы не отменились.
Мы думали, не попросить ли денег у предков, но они в первую очередь захотели бы узнать, зачем мы вообще туда пошли, а подобные обсуждения нам были не особенно нужны. Лично я вынул нужную сумму из своего тайника под жеваным углом ковра в нашей комнате.
И мы пришли снова.
Я прилизывался как проклятый. Для медсестры.
Мы пришли назавтра.
Ничего не вышло - с волосами.
Мы пришли на другой день, и за стойкой сидела какая-то страшила лет, наверное, сорока.
- Ну вот тебе и подружка в самый раз, - шепотом сообщил мне Руб в приемной. Он лыбился, как похотливый несовершеннолетний бандит, каким всегда и был. Он меня презирал, но опять-таки я сам себя частенько презирал.
- Эй. - Я поманил его пальцем. - По-моему, у тебя там в зубах что-то застряло.
- Где? - Руб всполошился. - Тут? - Он разинул рот и изобразил широченный оскал. - Всё?
- Да не - правее. Вон там.
Ничего у него, конечно, не застряло, и, посмотревшись в стекло аквариума и убедившись в этом, он вернулся и шлепнул меня по затылку.
- Ха, - завел он всю ту же песню. - Поганец. - Он хмыкнул. - Но так-то признаю. Та была классная. Красотка ваще.
- М-м-м.
- Не как эта пожилая толстуха, а?
Я посмеялся. Пацаны вроде нас - пацаны вообще - это, в общем, отбросы общества. Большую часть времени уж точно. Клянусь, мы большую часть времени - сущие животные.
Нам не хватало хорошего пинка под зад, так постоянно говорит папаша (и дает его нам).
Он прав.
Подошла медсестра.
- Ладно, кто первый?
Тишина.
И тут:
- Я.
Я поднялся. Подумал, лучше покончить с этим поскорее.
Ну, в итоге все оказалось не так уж страшно. Замазали холодком с привычным вкусом, да дядя доктор поковырялся немного во рту. Сверлежки не было. Нас пронесло. Нет справедливости на свете.
Или, может, есть…
В конце концов, это дантист ограбил нас. Нехило заломил, а работал-то самую малость.
- Столько денег, - пожаловался я, когда мы вышли на улицу.
- Зато, - в кои-то веки ныл не Руб, - не сверлили.
Он двинул меня в плечо.
- Так думаю. Что у нас не водится шоколадных печенюшек. Это для чего-то хорошо, вишь. Для бивней… У нас гениальная маманя.
Я не согласился.
- Да просто скупая.
Мы поржали, но, вообще-то, оба понимали, что мама у нас офигенная. Па - вот кто нас беспокоил.
Дома ничего особенного не происходило. Пахло остатками грибов, что грелись на плите, а Сара опять со своим то же самое на диване. Смысла не было заходить.
Я пошел в нашу с Рубом комнату и посмотрел в окно на город, который смрадно надышал по всему горизонту. Сквозь него бледно желтело солнце, а здания казались лапами громадных черных зверей, прилегших отдохнуть.
Да, была где-то середина июня, и погода уже стала и впрямь кусачая.
Вообще-то, не могу сказать, что в этой истории много всего происходит. Вообще-то, ничего особенного и не происходит. Это просто запись того, что со мной было прошлой зимой. То есть что-то происходило, но как всегда. У меня не вышло вернуться на ту работу. Отец дал мне возможность подработать у него. Наш старший брат Стивен вывихнул лодыжку, дико меня оскорбил, а в конце начал кое-что понимать. Мать устроила показательное боксерское выступление в кабинете директора школы и однажды вечером на кухне, разъярившись, швыряла в меня мусором. Сару бросил парень. Руб начал растить бороду и в конце концов немного разул глаза на самого себя. Грег, парень, что когда-то был моим лучшим другом, попросил у меня взаймы триста баксов, чтобы спасти свою жизнь. Я познакомился с девушкой и влюбился в нее (надо сказать, я мог бы втрескаться в любое недоразумение, прояви оно каплю интереса). Мне снилось до фига странных, болезненных, извращенных, иногда прекрасных снов. И я все это пережил.
Ничего особенного не происходило.
Все вполне обыденно.
Первый сон
Дело к вечеру, я иду в зубную клинику и вдруг замечаю человека на крыше дома. Подойдя поближе, понимаю, что это зубной врач. Узнаю по белому халату и усам. Стоит на самом краю и, кажется, собрался прыгать.
Я останавливаюсь и снизу кричу ему:
- Эй! Какого черта вы там делаете?
- А ты как думаешь?
Тут у меня кончаются слова.
Остается только броситься в пассаж, где клиника, добежать до приемной и все рассказать прекрасной медсестре.
- Что?! - это ее ответ.
Боже, она такая умопомрачительная, что я готов сказать: "К чертям мистера Зубодера, пойдемте на пляж или как-то". Но я больше ничего не говорю. Бегу в конец коридора, толкаю дверь и поднимаюсь по лестнице на крышу.
Почему-то, когда я оказываюсь на краю крыши, медсестры рядом нет.
Я стою рядом с угрюмым усатым зубным и гляжу за край, а она там внизу пытается уговорить его спуститься.
- Что вы не поднимаетесь? - кричу я ей.
- Я не пойду! - кричит она в ответ. - Высоты боюсь!
Я верю ей, поскольку, сказать по совести, я доволен, что мне видно ее ноги и тело, и в животе под кожей у меня что-то натягивается.
- Ну что ты, Том! - она пытается уговорить зубного. - Спускайся. Пожалуйста!
- Скажите, а зачем вы все-таки сюда влезли? - спрашиваю я его.
Он оборачивается ко мне.
Начистоту.
И говорит:
- Из-за тебя.
- Из-за меня? Да что я такого, на фиг, сделал?
- Я тебя обсчитал.
- Ну-у, чувак, некрасиво, конечно. - И тут я вдруг подначиваю, издевательски: - Так давай прыгай - так тебе и надо, жулик чертов.
Теперь даже красавица-сестра хочет, чтобы он прыгнул. Она кричит:
- Давай, Том, я тебя поймаю!
И оно происходит.
Вниз.
Вниз.
Он прыгает, летит, и красавица-медсестра ловит его, целует в губы и бережно ставит на землю. И даже приобнимает, слегка прижимаясь. Эх, в этом белом халатике, трется об него. У меня все кипит внутри, и в следующий момент, когда она кричит и мне прыгать, я шагаю с крыши и падаю…
В кровати, проснувшись, я чувствую во рту привкус крови и помню тротуар и удар головой.
2
Вся эта история с зубным опустошила мои финансы, и пришлось мне как миленькому идти плакаться на старую работу. Типа из газетного киоска я не впечатлил.
- Извините, мистер Волф, - сказал он, - с вами рискованно связываться. Вы опасны.
Не, вы только послушайте. Будто я разгуливаю по улицам с обрезом или как-то. Черт бы драл, я ж просто разносчик газет.
- Да ладно, Макс, - скулил я. - Я повзрослел. Стал ответственнее.
- Кстати, сколько тебе?
- Пятнадцать.
- Ну-у… - Он крепко поразмыслил. Перестал - подвел черту. - Нет. - Покачал головой. - Нет, нет.
Но я его зацепил, точно. Он никак не мог определиться. Чересчур задумался.
- Пятнадцать - слишком много, в любом случае.
Слишком много!
Ребята, не очень-то весело быть никому не нужным, лишним разносчиком газет, уж поверьте.
- Ну пожа-а-алуйста… - канючил я.
Гадость какая. Все ради вшивой разноски газет, когда ребята моих лет загребали лопатой в "Маках" и "Кентакки", провались они, "Фрайд чикенах". Это было унизительно.
- Ладно, Макс, - меня осенило, - если вы меня не возьмете обратно, я приду сюда в той же одежде, что сейчас, - а я был в зачуханных трениках, разбитых кроссах и старой грязной ветровке, - я приведу брата и его друзей, и мы тут будем читать, как в библиотеке. Мы не будем хулиганить, сразу говорю. Просто будем тут зависать. Кто-то из них, может, и ворует, но вряд ли. Ну, стянут парочку…
Макс подошел ко мне ближе.
- Ты че, угрожаешь, чмо малолетнее?
- Да, сэр, точно.
Я улыбался. Думал, все идет на лад.
Зря я так думал.
Зря, потому что мой бывший босс Макс взял меня за ворот и выволок со своей территории.
- И не вздумай явиться снова, - предупредил он.
Я стоял столбом.
Качал головой.
На самого себя.
Чмо. Чмо!
Это правда.
Мой хитрый план по возвращению на работу кошмарно вышел мне боком. Пульс на шее стучал тяжело, и я будто чуял на дне горла вкус той ночной крови.
- Чмо, - обозвал я себя.
Посмотревшись в витрину соседней булочной, я представил, будто на мне новенький синий костюм, черный галстук, черные туфли, четкий причесон. Но на самом-то деле я в крестьянских одежках, а волосья торчали еще хуже, чем всегда. И я смотрелся в эту витрину, забыв про всех на свете; глядел и лыбился такой специальной улыбочкой. Ну знаете, такой улыбочкой, которая тебя оглоушивает, сразу показывая, насколько ты жалок? Вот так и улыбался.
- Да, - сказал я себе. - Ага.