* * *
Пока люди провожали своего бога, Елат сидел у себя в палатке и вырезал из дерева распятие.
Ажрак простился с Елатом лично, запретил ему являться в храм и искать встречи с Нуанилем. Он назвал Нуаниля Нероном.
– Храм, где искали встречи со мной, должен быть разрушен, – сказал Ажрак. – На Траните будут новые храмы. Будет Церковь. Вы пойдёте вслед за нушрилками.
– Что мне делать? – спросил Елат.
– Считай себя последним из всех! Молись, чтобы все спаслись, и в первую очередь – за Нуаниля! Будь готов принять пытки и смерть за Евангелие! Иисус Христос да научит тебя всему и благословит! Прощай!
Бывший Бог, как всегда, был немногословен.
* * *
Дин напечатал Елату компьютерный перевод Библии. Плохенький перевод. Чтобы сделать нормальный, нужны настоящие христиане, любящие транитян. Но пока этого достаточно.
Елат плакал от радости и целовал листки. Он один пришёл проститься с Дином и Сенком. Они обнялись.
– Мы больше никогда не увидимся, – сказал Елат. – Но я буду молиться за вас, пока меня не казнят. Это лучше, чем видеться!
– Зачем он отдал власть Нуанилю?
Елат засмеялся.
– Ты и правда про-тес-тант (он сказал это слово на языке Дина) ! А как же ещё? Надо обратить ко Христу миллионы! Читай Книгу!
Дин и Сенк залезли в "тарелку".
– Я тоже попробую помолиться! – крикнул Дин и задраил люк.
Маленькая фигурка Елата медленно брела прочь от корабля. Но силы в нём было не меньше, чем у покойного Ажрака.
"Живые объекты вне зоны повреждения, – сообщил компьютер женским голосом. – Можно приступать к взлёту".
* * *
Дин и Сенк, шатаясь, бродили по кабине. Они были на орбите сто сорок седьмой Земли. Здесь прошло чуть больше года, значит Дин всё ещё числился в разряде живых граждан. Уровень психоэнергии был нормальный.
– С возвращением тебя из страны Оз! – обратился Дин к сенбернару. – Что, приятель? Возвращаясь в Канзас, собаки теряют дар речи?
Сенк жалобно заскулил.
– Так я и думал, – сказал Дин, усаживаясь в пилотское кресло.
– Я пошутил, хозяин! – раздался голос пса, а вслед за ним – характерные отрывистые звуки. Сенк смеялся.
"Тот, кто хоть раз в жизни по-настоящему молился, больше не сможет мочиться где попало и лаять", – подумал Дин радостно.
* * *
В северо-восточной части Европы сто сорок седьмой Земли стоял православный собор. Митрополит только что закончил служить Литургию, когда ему сообщили, что с ним хочет поговорить один человек. Митрополит вышел из алтаря и увидел небритого молодого человека с воспалёнными глазами.
– Я принёс координаты планеты, которая только что родилась для Евангелия! – зашептал мужчина, пугливо озираясь. – Свяжитесь с вашим миссионерским отделом! Надо действовать быстро и тайно!
– Почему тайно? – спросил митрополит.
– Пока католики не пронюхали! Они всегда всё пронюхивают первыми.
– Простите, а вы сами – православный?
– Я вообще неверующий. Даже ещё хуже. Считал себя верующим, а выяснилось, что нет. Моя собака молится лучше, чем я!
– На планете живут язычники?
– Там есть один, право верящий во Христа. Он почти ребёнок. Он сейчас молится о всей планете.
– Ну, тогда можно не очень спешить! – улыбнулся митрополит.
Мужчина сунул ему в руку чип, подошёл к иконе Богородицы, поцеловал её и перекрестился. Было заметно, что его при этом немного передёрнуло.
– Приходите к нам в храм! – крикнул митрополит ему вдогонку.
– Обязательно приду! – пообещал Дин, пятясь к дверям. – Я хочу многое узнать!
Сенк смиренно сидел и молился снаружи. Собакам не разрешают входить в храм и не допускают их до Причастия. Но кто может запретить молиться псу, который познал, что Бог есть Любовь?!
Светлогорск forever
Были и другие попытки объяснить тайну Голгофы. Одна из этих схем, в некотором смысле более глубокая и довольно дерзкая, говорит об обманувшемся обманщике. Христос уподобляется охотнику. Когда охотник желает поймать какого-нибудь зверя или рыбу, он рассыпает приманку или маскирует крючок наживкой. Рыба хватает то, что видит – и натыкается на то, с чем встретиться никак не желала [13] .
Андрей Кураев, "Сатанизм для интеллигенции"
1
Профессор Ласточкин шагал по серой центральной улице серого стотысячника. Облака тоже были серые, под цвет бороды профессора. Маленькие серые капельки падали на его растрёпанные волосы. Зонта профессор не взял из принципиальных соображений. Название улицы тоже было серым, коммунистическим.
Ласточкин много лет занимался оккультизмом, но это не удивительно: многие российские профессора имеют такое увлечение. Научное знание связано с магией гораздо теснее, чем обычно считается. Если не верите, спросите сами у тех же профессоров, но не напрямую – они ни за что вам не признаются. Просто поинтересуйтесь, как развитое наукой сознание взаимодействует с космическими энергиями, или как экстрасенсорика помогает делать научные открытия…
В отношении Ласточкина удивительным было другое: в отличие от большинства своих коллег-дилетантов он добился в оккультизме немалых успехов. Он достиг одной из высших степеней посвящения в соответствующем обществе. Он не раз видел в зеркале и стеклянном шаре другой, параллельный мир – антимир. Этот мир должен являться противоположностью нашего, но в чём эта противоположность, профессор пока не знал. Он не раз переносился сознанием в светлый город. Общество там было традиционное, техническое развитие гораздо ниже, чем у нас. И он годами тренировал своё тело и дух, чтобы поставить эксперимент века. И вот теперь всё было готово: снадобье на основе мускуса, зеркало, пентаграмма, затычка для пупка. Всё это прошло тщательную проверку и подверглось таким процедурам, о которых лучше умолчать. А главное, совсем недавно профессор научился останавливать свою внутреннюю речь – диалог с самим собой.
Последний месяц профессор почти ничего не ел, и студенты стали шарахаться от него в коридоре. Это было обидно – за последние десять лет профессор не поставил ни одной тройки. Даже другие преподаватели звали его за глаза "призраком". Но сегодня всё должно было решиться. Сегодня или никогда! Профессор вошёл к себе в квартиру, принял душ и прямо нагишом прошёл в свою "операционную". Чёрные свечи зажглись сами собой. Ласточкин выпил снадобье, воткнул в пупок затычку, соединённую цепочкой с батареей, встал в центре пентаграммы на колени и уставился в зеркало.
Прошло несколько часов. В зеркале появилась рябь, лицо профессора перекосило. Внутренний диалог начал останавливаться. Тело профессора побледнело, задрожало и стало растворяться, как дым, а отражение стало объёмным и чётким. ЧПОК!!! Затычка выскочила, и в комнате никого не стало. Профессор в теле перенёсся в другой мир.
2
Внутренний диалог стал включаться. Это происходило следующим образом.
"Я – Ласточкин. Ласточкин я."
"Ноги затекли. Колени болят."
"Я – там. Я – тут!"
"Я – первая ласточка! Я победил!"
Взгляд его сфокусировался. Он ожидал увидеть перед собой зеркало, из которого он появился с другой стороны, но перед ним была лишь белёная стена. Он с ужасом посмотрел вниз, но увидел только тощее мужское тело со всеми атрибутами, принадлежащее, без сомнения, ему самому. Пробки не было! Путь назад был отрезан!
Профессор рассчитывал появиться из зеркала и побродить по чужому миру насколько позволит длина цепочки, то есть в радиусе двадцати метров, а потом вернуться назад. А теперь он застрял в этом мире навсегда. Никто здесь не поверит, что он пришёл из другого мира (а если поверят, ещё хуже), и его подвигу грош цена. У него не будет учеников, посмертной славы и книг. А свой родной мир он будет созерцать лишь в видениях. Если только… Нужно срочно связаться с оккультистами из этого мира! Если провернуть всю процедуру в обратной последовательности… У него уже есть наработки… Времени уйдёт много, но что не сделаешь, чтобы вернуться на Родину!
Ласточкин никогда не был патриотом, но сейчас он чувствовал, что стал им – самым последним безмозглым идиотом-патриотом. Мысли лихорадочно вертелись у него в голове, а он продолжал стоять на коленях на влажной траве, уставившись в белую стену какого-то здания.
"Надо бы оглядеться", – подумал профессор и вскочил на ноги. Голова у него закружилась, и он рухнул, как подкошенный, на пружинистый газон.
3
Больница была светлая, чистая. Все больные постоянно шутили и улыбались. Почти никто не испытывал боли. А те, кто испытывал, благодарили Бога и пели псалмы. "Что за мерзость!" – подумал Ласточкин и повернулся на другой бок. Недавно его сосед по палате умер с улыбкой на устах, а жена и дети, видя, как папа умирает, молились и плакали от радости. "Надо научить их объективности, – думал профессор. – Только жестоким людям наплевать на смерть близких, а нравственные люди плачут от горя, когда кто-то из их родственников умирает". Он вспомнил, как сам плакал у гроба матери – единственного существа, которое его любило. "Также надо объяснить, что личность почти у всех уничтожается после смерти. Кармический ветер стирает память, энергетическое тело распадается на эманации. Вертикальная тропа вверх – удел избранных. Радоваться смерти отца и мужа – шизофреническая реакция или признак глубокого нравственного падения. И почему смертельно больных и психопатов здесь содержат в одной палате с фактически здоровыми?"
Его держали здесь уже вторую неделю. Главным образом откармливали. Профессор так и не понимал, чем этот мир отличается от старушки Земли, но понял, что тут неплохо бы навести порядок. "Культура у них здесь, конечно, странная, – думал он, – но ведь должно быть какое-то базовое качественное отличие". Говорили антимиряне на русском, но с каким-то странным, религиозным акцентом. Может, в их языке были сильны церковно-славянские мотивы. Но вскоре Ласточкин научился переводить у себя в голове их странную речь на современный русский язык, да и местные жители понимали его отлично. Город назывался Светлогорском и (как выяснилось позднее) внешне напоминал Темнодольск – то серое место, которое профессор покинул девять дней назад. Учёный констатировал любопытную игру слов "светлая гора – тёмная долина", а также тот факт, что в Светлогорске и правда как-то светлее. Из бесед со страдальцами на соседних койках Ласточкин выяснил, что:
1. Светлогорск есть город-государство.
2. Правят им Верховные Судьи в количестве от трёх до семи человек.
3. Верховным Судьям помогают управлять судьи первого, второго и третьего рангов (аналог чиновников).
4. Среди судей случается коррупция и периодически производится чистка (все говорили о начале новой чистки, небывалой по масштабу и способу наказания).
Эти факты относительно политического устройства города Ласточкин записал в блокноте и тщательно обдумал. Ещё он узнал, что звание судьи носит чуть не половина жителей Светлогорска, и что многие граждане обладают паранормальными способностями, как то: телепатия, телепортация, телекинез, пирокинез; но почти не пользуются ими. Эти способности носят ненаследственный характер, но вследствие чего приобретаются, профессор не понял, хоть ему и объясняли.
Технический уровень местной цивилизации оставлял желать лучшего. Двигатель внутреннего сгорания был изобретён, но практически не использовался. Транспортными средствами служили коляски, омнибусы и грузовые кареты, запрягаемые лошадьми или волами. Однако электричество, телефонная связь, водопровод и канализация в городе имелись.
Чтобы сойти за "своего", в разговорах с медперсоналом и соседями по палате профессор всё время ссылался на потерю памяти и документов. Он не собирался объяснять, что прибыл из другого мира.
Доктор, судья третьего ранга, каждый день делал обход. И вот однажды вечером он зашёл в палату и сказал, чтобы профессор Ласточкин готовился к выписке.
4
Утром сестра принесла Ласточкину одежду и провела его в кабинет к главврачу – судье первого ранга.
– Брате, готов ли ты миссию исполнить, к коей приставил тебя Господь? – спросил главврач. "Гражданин, ваше лечение закончено, что вы собираетесь делать дальше?" – перевёл в уме профессор и пожал плечами.
– Мрачное твоё прошлое, чадо, но ты можешь отработать и искупить всё, – сказал главврач. "Вашу личность установить не удалось, но мы поможем вам трудоустроиться и заработать на жизнь", – сообразил профессор.
– Твоё жительство на небесах, – продолжал врач, – но ты будешь исполнять работу сатаны.
"Мы предоставим вам хорошую квартиру, но вы станете чернорабочим", – перевёл профессор.
И всё исполнилось в точности так, как сказал главврач, и даже лучше. Профессору выдали временные документы, посадили в коляску и отвезли в отличную двухкомнатную квартиру в центре города. Холодильник был забит продуктами, какая-то женщина приходила готовить и убирать, пока профессора не было дома. А где же пропадал господин Ласточкин? Наш профессор обучался на судью третьего ранга. Когда курсы закончились, профессору присвоили звание, предоставили кабинет, и начался приём посетителей.
Надо сказать, что профессора постоянно мучил один вопрос: а что за пределами Светлогорска? СМИ в городе отсутствовали – ни газет, ни телевидения, ни радио. Дилижансы за город не ходили. А когда он спрашивал, отвечали ему на этот вопрос как-то неопределённо. Чего-то Ласточкин не понимал, даром что был учёный.
Первым посетителем был такой же судья.
– Рассуди, отче! – сказал мужчина средних лет с длинными волосами. – Судит совесть меня. Дитя своё возлюбил я более, нежели соседа, которого вижу раз в месяц. Безумие моё не даёт мне покоя.
– О брате! – ответил профессор, усердно работающий над языком светлогорцев. – Нет греха тебе в деле сем. Естество человеческое требует любить родичей более, нежели соседей.
Абориген посмотрел на Ласточкина округлившимися глазами.
– Но разве так научает Закон Божий? – спросил он.
– Религия и общественная жизнь есть две разные области, не могущие смешиваться, – начал объяснение Ласточкин, постепенно переходя на родной язык. – В демократическом обществе человек имеет право сам распоряжаться своими симпатиями и антипатиями. Право твоё дело, брате, и твоя совесть советует дурное. Не безумен ум твой, а рационалистичен. За что тебе любить соседа, которого ты не знаешь? Люби лучше тех, кто любит тебя…
Ласточкин говорил и говорил, прямо как у себя в аудитории. Абориген бросал на профессора короткие взгляды и напряжённо думал.
– Благодарю тебя, владыка! – сказал он наконец. – Ты просветил меня светом истины!
Ласточкин встал и три раза поцеловался с новопросвещённым, как требовал местный обряд приветствия и прощания.
С каждым днём ему всё меньше и меньше хотелось вернуться на родину. "Судьи могут судить друг друга" – этот пункт профессор уже давно дописал в список о политическом устройстве. "Я дослужусь до Верховного Судьи, – думал он, – буду посвящён во все тайны относительно географии и других государств, которые, вне всякого сомнения, есть на этой Земле . А потом засужу остальных Верховных Судей, понижу их до первого-второго рангов. И стану единоличным правителем Светлогорска!" (На данный момент в городе было четыре Верховных Судьи.)
Полдня русский профессор провёл в блаженных мечтах о власти над чужим миром, который изучил ещё не очень хорошо, а под вечер появился ещё один посетитель, несудейский.
5
В Светлогорске многое было шиворот-навыворот. Судейский сан мог принять каждый, но тех, кто не принимал его по каким-то соображениям, сами судьи уважали больше, чем себе подобных. Поэтому определение "несудейский" само по себе являлось титулом, а не социальным клеймом. Все пять статусов (от Верховного Судьи до несудейского) находились в каком-то странном взаимоотношении между собой и были доступны для обоих полов. Одним из нынешних Верховных Судей была женщина. Самым смешным было то, что все дети автоматически попадали в разряд несудейских, а потому пользовались уважением со стороны взрослых. Нередко случалось, что родители спрашивали совета у собственных отпрысков.
Нынешний посетитель был молодым человеком с задумчивым серьёзным лицом. Он был влюблён в двух девушек одновременно и никак не мог сделать выбор.
– Дорогой брате! – стал объяснять Ласточкин. – Ты говоришь, они будут хранить тебе верность вплоть до той поры, пока ты не сделаешь выбор между ними. Это очень гуманно с их стороны! В этом ключ к решению твоей проблемы! Поживи сначала с одной, потом с другой. Надо непременно проверить сексуальную совместимость и совместимость характеров, иначе брак будет ненадёжный. А если обе не подойдут, можно продолжить поиск!
Надо сказать, что сам профессор продолжал поиск около двадцати лет, главным образом среди своих студенток, а потом стал аскетом и остался холостым.
Несудейский очень странно отреагировал на его слова. Он вскочил со стула и отпрянул к стене, с ужасом глядя на профессора. ("Немного нервный", – подумал учёный.) Затем взял себя в руки, присел на краешек стула и задал свой следующий вопрос.
– Жить сразу с обеими? Конечно, можно! – воскликнул профессор, забывая, где он находится. – Это называется "шведская семья". В странах победившего гуманизма скоро начнут регистрировать такие браки! Некоторые люди от рождения устроены не так, как все. Иногда женская душа вселяется в мужское тело, иногда – наоборот… Иногда мужчина может жить только с мужчиной… Эти вещи – в самой человеческой природе. Их не надо стыдиться. Надо бороться за свои права, если ты родился в консервативном обществе…
"Благодарю тебя, брате, от всей души благодарю тебя! Я понял всё!" – восклицал легко возбудимый молодой человек, когда Ласточкин закончил свою лекцию. Профессор был счастлив. Он научил объективному взгляду на мир уже двух людей. Он выполнял для них роль мессии и пророка. Что может быть приятнее, чем просвещать людей, сидящих во тьме, светом истины развитого гуманистического мира?
На двери его кабинета висела табличка "Искуситель". Ласточкин думал, что название этой должности происходит от слова "искусство".
Вечером в профессоре снова проснулся патриот – он затосковал по родине. Вспомнил, что собирался связаться с оккультистами, выработать техники в соответствии с движением энергий в этом мире, вернуться хотя бы на время домой. Ночью он отвратительно спал. А утром к нему пришла посетительница – судья второго ранга.