На первом этаже - изумительные лестницы и гостиные. Наверху - лабиринт кабинетов, одни - в изначально спроектированных комнатах, другие - в спаянных кое-как с помощью перегородок ячейках. Бухгалтерию, оборудованную компьютерами, разместили в задней современной пристройке. А на четвертом этаже находилось полузабытое, полузаброшенное место; на дверях еще висели таблички с именами, и вечно кто-нибудь влетал в кабинет и пятился со словами: "Ой, прошу прощения…" Тут же, в каких-то то ли подсобках, то ли хранилищах, то ли свалках, пылились в ожидании своей участи неработающие приборные доски и блоки индикации.
В недрах этого скрытого от посторонних глаз хаоса, представляющего собой другой, неблагообразный лик "Палаццо", и находилось рабочее место Десмонда Дойла. Отдел Специальных Проектов. Официально это был мозговой центр, источник новых идей, концепций и озарений, с помощью которых планировалось уничтожить всех конкурентов. А на деле это было место, где Десмонд сидел на твердом окладе в статусе менеджера, потому что они с Фрэнком Куигли были друзьями детства. Потому что проделали вместе долгий путь, отправившись в дорогу в один и тот же день более четверти века назад.
Фрэнк Куигли - спокойный и могущественный генеральный директор, человек, который знал, как не упустить своего, и не упустил, не прозевал свой шанс. Человек, который женился на дочери босса. Это благодаря Фрэнку Десмонд подымался на четвертый этаж "Палаццо" и с тяжелым сердцем открывал дверь своего кабинета.
Отделу Специальных Проектов вскоре предстояла ревизия. Всерьез поговаривали об основательной перетряске. Десмонд Дойл уже чувствовал, как к горлу подкатывает знакомая желчь и сердце начинает сжиматься от страха. Что же будет на сей раз? Обвинение в том, что отдел не выполняет своих задач? Требование точного отчета в том, насколько успешно последние проекты были воплощены в жизнь, и смет на будущее?
Таблетки от изжоги уже не действовали, он поглощал их, точно карамельки. Десмонд устал от борьбы и от необходимости постоянно быть на высоте, производить впечатление человека, брызжущего идеями. Когда-то забота об этом составляла для него смысл жизни. Когда-то - не теперь. В том возрасте, когда любой упорно мнит себя молодым, Десмонд Дойл ощущал себя дряхлым стариком. "Сорок шесть - скоро девяносто", так бы он ответил всякому, кто пожелал бы поинтересоваться его возрастом.
В кабинете, слава Богу, избавленном от фотографий, занимавших целую стену у него дома, висела только бледная гравюра с коннемарским сельским пейзажем. На картине родные края казались грустнее, нежнее, пастельнее по тону, чем он их помнил, но Дейрдра утверждала, что здесь выражена самая душа западной Ирландии, и убедила его повесить гравюру в кабинете, чтобы она привлекала внимание посетителей и служила предлогом для разговора. Он мог бы всегда сказать: это моя родина. Там мои корни.
Бедняжка Дейрдра, она думает, что в этой коробке, его кабинете, ведутся подобные беседы. Ему и так повезло: стены у него не из шершавого матового стекла, у него есть письменный стол, телефон, шкаф для документов. Но задушевные разговоры о родине, навеянные идиллическими видами графства Мейо, - неведомая ему роскошь. И так будет всегда.
Слова на табличке, висевшей на двери кабинета, уже утратили для него былую значительность. Раньше не было никаких "Специальных Проектов"… Раньше были настоящие должности: директор-распорядитель, менеджер по рекламе, управляющий отделом хранения: на них держался весь бизнес. Выражение "Специальные Проекты" ничего не значило для Десмонда Дойла, он понимал, что в его случае это - пустой звук. В других странах, как он знал из журналов по торговле, это настоящая работа. А в "Палаццо Фудз" - всего лишь знак внимания.
Когда-то давно он видел такую рекламу: КАБИНЕТ ПОЛУЧИЛ - "БИГЕЛОУ" ПОСТЕЛИЛ. "Бигелоу" - какая-то фирма, производящая ковры. Забавный, наивный слоган, который должен был распалять честолюбие молодых администраторов. Он рассказал об этом Дейрдре, но до нее не дошло. А почему бы и ему не иметь в кабинете ковер, спросила она. Они могли бы достать какой-нибудь и постелить его. Ковер прибавит солидности Десмонду, и никто уже не выступит против него, не решится дать бой, который может проиграть. Десмонд уступил тогда ее желанию и постелил себе маленький коврик; но под стол, где он никому не был виден, а Дейрдру заверил в том, что теперь его рабочее место стало выглядеть гораздо презентабельнее.
Десмонда не уволят, даже если отдел Специальных Проектов признают бесполезной, преступной тратой денег. Да и "отдел" - одно название! Под его руководством находился только этот молокосос, официально числившийся стажером; да еще время от времени помогала Мэриголд, высокая австралийка с зубастой улыбкой и гривой на голове, приехавшая сюда, по ее выражению, "вкусить заокеанской жизни". Она уже успела поработать в похоронном бюро, в приемной у дантиста и в кассе парка с аттракционами - все для того, чтобы узнать жизнь перед тем, как возвратиться на родину и выйти замуж за миллионера из Перта, что было ее конечной целью.
Фигуристая добродушная Мэриголд по-компанейски усаживалась Десмонду на стол и спрашивала, не нужно ли ему что-нибудь напечатать - письмо или заметку. Умение печатать на машинке она считала волшебным ключом к успеху в этом мире. "Скажи своим девочкам, Диззи, пусть учатся печатать", - говаривала она. Она никак не могла понять, что одна его девочка имеет диплом бакалавра гуманитарных наук и работает в книжном магазине, а другая - этакая рабочая лошадь в монастыре. И обеим волшебный ключик Мэриголд как собаке пятая нога.
Если Специальные Проекты прикроют, Мэриголд ему посочувствует. Скажет, что Куигли козел (к тому же, он вечно норовит ущипнуть ее за зад); предложит купить ему пива и будет убеждать, что "Палаццо" - это не для него, он достоин большего, он найдет себе место получше. Стажер-молокосос вообще вряд ли обратит внимание на закрытие отдела - уйдет ковырять в носу где-нибудь в другом отделе. Отец его - важный поставщик, поэтому, что бы ни случилось, парню ничего не грозит.
Так же, как и Десмонду. Однажды его уже отправили на улицу. Больше такого не повторится. Фрэнк Куигли за этим проследит. И пусть работа Десмонда лишь подобие настоящей работы, она принадлежит ему пожизненно. Четырнадцать лет он вместе с "Палаццо". (По правде говоря, меньше четырнадцати - пока только тринадцать с хвостиком.) В соответствии с пенсионной политикой компании, его продержат до шестидесяти.
Десмонду Дойлу не придется оправдываться в своем существовании и отчитываться перед старым другом Фрэнком. Нет, если случится какая-нибудь неприятность вроде грядущей ревизии, можете быть уверены: у Фрэнка найдется срочное дело на другом конце страны или очень важная встреча, которую нельзя перенести. Десмонду придется разговаривать с самим Карло Палаццо. С тестем Фрэнка, но отнюдь не добреньким дядюшкой для Десмонда.
Все мысли Карло были отданы семье и курткам из мягкой кожи. Он всегда мечтал работать в индустрии моды и теперь, благодаря доходам от "Палаццо", смог осуществить свою заветную мечту - завести собственные демонстрационные залы и устраивать показы. Карло Палаццо, кроткого вида итальянец, чей акцент с каждым годом, прожитым в Северном Лондоне, становился все заметнее, не принимал никакого участия в повседневной рутине управления торговой империей, предоставив заниматься делами умнейшему мистеру Куигли. Карло сумел много лет назад разглядеть в жаждущем добиться успеха молодом ирландце человека, которому можно доверить свой бизнес. И свою дочь.
Детей у Куигли все еще не было, и Десмонд знал, как семья печалится из-за этого, но Карло не терял надежду. Хотя надежда с каждым годом становилась все более несбыточной, ведь браку минуло пятнадцать лет, а самой Ренате давно перевалило за тридцать.
Если в этом вопросе Карло глядел в будущее с оптимизмом, то когда речь шла о его кровных деньгах, он не позволял себе сентиментальности. Не дай Бог, в предстоящем расследовании за дело возьмется сам Карло, думал, вздыхая, Десмонд. Тут уж не будет никаких душевных излияний - одни лишь суровые факты и еще более суровые вопросы. Какой вклад внесли Специальные Проекты в общую сумму прибылей "Палаццо" за последние шесть месяцев? Будь добр, наши успехи по пунктам, Десмонд… Итак?..
Десмонд придвинул блокнот, чтобы набросать скромный перечень успехов. Не сказать, чтобы у него не было идей - идей хоть отбавляй, но все они как-то терялись в хаосе других отделов, других проблем и нужд.
Как в тот раз, когда он предложил создать собственную пекарню. Это было очень давно, и его идея опережала время. Правда, мысли Десмонда не хватало дерзости - шла речь только о выпечке черного хлеба и ячменных булочек. Но его доводы были очень здравыми и убедительными, и проект осуществили с таким размахом, о каком он не смел даже мечтать.
Десмонд говорил о том, как соблазнителен аромат свежеиспеченного хлеба; этот аромат для покупателя - живое доказательство того, что продукция - наисвежайшая, изготовленная не далее как сегодня. Покупатель видит своими глазами, в каких гигиенических условиях выпекается хлеб, и это красноречивее всяких слов говорит в пользу высокого гигиенического уровня магазина в целом.
Но загадочным образом идея уплыла из его рук. Никто и никогда не считал, что она принадлежит Десмонду Дойлу или что ее выдвинул отдел Специальных Проектов. Идею присвоили рекламисты, а потом была учреждена хлебопекарная секция, и все газеты пестрели фотографиями и статьями об их булочках, плетенках и сдобе из дрожжевого теста. Хлеб из "Палаццо" стал легендой.
Десмонд не слишком убивался по этому поводу. Идея - всего лишь идея, и раз ты отдал ее другим, она уже не твоя. Рожденная тобой, она начинает самостоятельную жизнь, проект доводят до конца другие. Десмонд не требовал почестей. Но будь он действительно в почете, имей он репутацию человека-идеи, его жизнь в Палаццо приобрела бы иное значение. Он получил бы более просторный кабинет, красивую табличку на дверь и даже пресловутый ковер. Мистер Палаццо попросил бы Десмонда звать его Карло и стал бы приглашать их с Дейрдрой на большие летние приемы в своем белом особняке с плавательным бассейном. Он упросил бы Дейрдру примерить пиджак из мягкой голубой кожи, только что доставленный из Милана, и воскликнул бы: изумительно! Она должна оставить его себе! В подарок, в знак того, как высоко ценят ее мужа. Генератора идей в "Палаццо".
Отчет, который он пытался накропать, получался жалкий. А тут пришла Мэриголд, жалуясь на жуткое похмелье; не полегчало ей даже после похода в буфет, где она взяла холодного апельсинового сока, чтобы разбавить им похмелительную дозу водки. В буфете она услышала, что мистер Палаццо рвет и мечет: он имел не очень приятный разговор с бухгалтерами и обнаружил, что не получит на этот раз вдоволь денег, чтобы забавляться со своим несчастным барахлом, кожаными пиджачками. И теперь грозится перетрясти все "от и до". Тупая жирная итальянская задница! Будь он мужчиной, бросил бы все к чертям и подался в дело, к которому душа лежит, вроде этих модных тряпок! А не делал бы вид, что хоть каплю смыслит в бизнесе, которым, как всем известно, заправляет этот гангстер Фрэнк Куигли! Десмонда тронула страстная тирада Мэриголд.
- Спокойно, спокойно, - увещевал он. - Не горячись, только голова пуще разболится.
Мэриголд подняла на него красные опухшие глаза, в которых светилось искреннее участие.
- Господи, Диззи, бедняжка, вот напасть-то на твою голову… ей-богу, ты такого не заслужил.
- Ш-ш! Я буду проходить мимо холодильника, захватить тебе льда? Лечение без льда - пустое дело.
- Никогда тебе не бывать главным в этой дыре, и неудивительно: ты - человек.
Мэриголд проработала в "Палаццо" всего шесть месяцев и уже собиралась опять менять место. Теперь она подумывала устроиться в гостиницу или в парикмахерскую в Найтсбридже, где бывают члены королевской фамилии.
Придя в себя благодаря коктейлю - водке с апельсиновым соком и льдом, - которым она безуспешно пыталась угостить и Десмонда, Мэриголд решила пораскинуть мозгами и определиться с конкретными деталями работы, проделанной в отделе за время ее пребывания здесь.
- Господи, Диззи, что-то ведь мы сделали?! - Она наморщила лоб, напрягая память. - Я хочу сказать, ты же не сидел здесь, разглядывая с утра до вечера эти голубоватые ирландские пустыри на картине?!
1 Фешенебельный район Лондона.
- Нет. Вроде бы нет. Всегда находились какие-то дела, но, понимаешь, все это были посторонние заказы. - Десмонд словно оправдывался. - Поэтому все это не идет в счет моих личных инициатив. Отчет будет выглядеть не очень впечатляюще.
- А куда тебя переведут? Если отдел закроют.
- Этот кабинет - один из самых крошечных, так что меня вполне могут оставить здесь, только начальника поменяют. Понимаешь? То же место, та же работа, но иной порядок отчетности.
- И тебе не дадут пинка под зад?
- Нет-нет, - успокоил он ее. - На этот счет, Мэриголд, можешь не волноваться. Нет.
Она лукаво улыбнулась:
- Хочешь сказать, ты знаешь, где собака зарыта?
- В каком-то смысле.
Он говорил так тихо и грустно, что Мэриголд оставила эту тему.
- Ну, все равно пойду погляжу, что ценного можно извлечь из писем, которые я для тебя печатала, - сказала она.
Все было примерно так, как Десмонд и представлял. Карло сидел у него в кабинете. Мэриголд лезла из кожи вон - называла его мистером Дойлом, говорила о телефонных звонках и посетителях, но все ее старания не произвели на Карло Палаццо ни малейшего впечатления. Она даже раздобыла для кофе две чашки вместо обычных красных кружек, одна из которых была помечена - "Д", а другая - "?".
Карло Палаццо говорил о необходимости реорганизации, дальнейшего расширения, экспериментирования, непрерывного движения вперед. Он говорил о конкуренции; об инфляции, экономическом спаде, о забастовочном движении и о том, как трудно нынче стало найти место для парковки. Короче говоря, поднял чуть ли не все возможные мрачные темы, чтобы оправдать свое решение: отдел - как таковой - необходимо слить с другими отделами; его деятельности, разумеется, важной и необходимой, реорганизация пойдет только на пользу.
Когда слово "реорганизовать" прозвучало во второй раз, у Десмонда возникло ощущение, будто он входит в зал кинотеатра посреди сеанса и сразу же понимает, что эту картину он уже видел.
Он почувствовал огромную усталость. И что - так жить еще целых тринадцать с половиной лет? Пусть уж его сразу отправят работать на автостоянку. Вот это будет реорганизация - лучше не придумаешь.
С тяжелым сердцем Десмонд думал о том, как бы помягче объяснить все вечером Дейрдре. Он знал, что не будет ни сокращения жалованья, ни публичного объявления. Он лишится только звания. И Десмонд перешел к сути вопроса:
- Можно ли мне будет продолжать работать в этом кабинете, в этом офисе, независимо от того, к каким изменениям приведет реорганизация?
Карло Палаццо выставил вперед свои большие ладони. Если бы это зависело от него, то - конечно!
- Но это от вас не зависит, мистер Палаццо?
Да, похоже было, что не зависит. Реорганизация есть реорганизация: часть перегородок между офисами придется сломать…
Десмонд запасся терпением. Он знал, что рано или поздно все будет сказано, и торопить события не имеет смысла.
Его глаза блуждали по пейзажу с отлогими травянистыми склонами. Мейо никогда таким не было, там все выглядело по-другому: необъятные белесые небеса, каменные изгороди, маленькие бурые поля. Слащавая картинка на стене была словно взята с коробки шоколадных конфет.
Карло Палаццо подбирался все ближе к сути. Решающий момент, без сомнения, близок, чувствовал Десмонд. Опять эта уже знакомая изжога. Пожалуйста, пусть это будет какой-нибудь офис. Что-нибудь такое, чему не придется подыскивать объяснение. Какое-нибудь место в этом здании, где будет кто-то вроде Мэриголд, чтобы отвечать по телефону Дейрдре. Кто-то, кто будет говорить: "Минутку, сейчас соединю", когда его жена позвонит и спросит, как всегда спрашивает, мистера Дойла, менеджера по Специальным Проектам, пожалуйста. С повышением тона на "пожалуйста".
Пожалуйста, только б там где-нибудь, как-нибудь приткнулось слово "менеджер", только бы Дейрдре не пришлось до конца своих дней обращаться к какому-нибудь типу, который знать не знает никакого Дойла, не говоря уже о том, где он.
- Вот мы и подумали, что самое лучшее будет перевести вас на разъезды, - сказал Карло Палаццо.
- Только не на разъезды, мистер Палаццо… Прошу вас, только не на разъезды.
Итальянец окинул его озабоченным взглядом.
- Уверяю вас, Десмонд, это будет такая же важная должность, во многих отношениях даже важнее, и, как вы понимаете, речь не идет об изменении оплаты труда, жалованье останется в прежних размерах…
- Всего лишь свое место, какое угодно, где угодно… - Десмонд почувствовал у себя на лбу капельки пота. Боже Всемогущий, он уже попрошайничает! И почему только он не обговорил все заранее с Фрэнком Куигли!
Ведь вместе с Фрэнком они играли на каменистых холмах Мейо. И они оба знают, что в Ирландии не бывает такого неба, как на этой картине. Они с Фрэнком говорили на одном язьже. Неужели прошедшие годы воздвигли между ними непреодолимый барьер и он не может сказать Фрэнку без обиняков, что ему непременно нужен свой кабинет, пусть даже это будет дверь, за которой ничего нет? После стольких лет Дейрдра заслужила эту малость - возможность верить, что ее муж не последний человек в администрации крупной, солидной торговой фирмы.
Было время, когда они с Фрэнком могли разговаривать обо всем на свете. О том, к примеру, как отец Фрэнка спустил целое состояние, угощая выпивкой весь город. Или о том, как Десмонду хотелось вырваться с фермы, бежать от молчаливых братьев и сестер, которые, казалось, были счастливы жить на бесплодной земле и ходить за тощими, тупыми овцами.
Два неотесанных парня из Ирландии, приехавшие сюда в конце пятидесятых, они рассказывали друг другу о своих первых мужских победах, делились всем. Но вскоре неуемная жажда власти вознесла Фрэнка ввысь; примерно тогда, по-видимому, и умерла их крепкая дружба.
И Фрэнк ушел далеко вперед, ушел безвозвратно - он уже заправлял всем. Но фирма принадлежит Палаццо - он купил "Принс". Известно, конечно, что без ведома Фрэнка ничего не решалось, в отсутствие Фрэнка у Карло Палаццо решимости хватало только на то, чтобы выбрать себе соус под спагетти. Выходит, это Фрэнк обрек своего старого друга Десмонда на разъездную работу.
Неужели Фрэнк забыл Дейрдру, неужели не понимает, как туго Десмонду теперь придется?
Фрэнк теперь редко бывает на Розмари-драйв. Но всякий раз, когда они встречались, казалось, все идет как встарь и ничего не переменилось. Они хлопали друг друга по плечу и смеялись; Десмонда ничуть не обескураживало собственное скромное служебное положение, а Фрэнк, в свою очередь, тоже не показывал виду, что стоит на такой высокой ступеньке их общей лестницы. Лишь на свадьбе Фрэнка и Ренаты Палаццо явно обозначилась разделяющая их пропасть.
Среди приглашенных не было никого из круга Десмонда, все были рангом много выше.