Володя Михальиченко был знатным собаководом, но общение с псами было лишь одним из его многочисленных умений. Познания во всех областях били фонтаном, словно шампанское из бутылки, стоило кому-то поднять в разговоре новую тему. Он знал и умел все.
Однажды, уже достаточно опьянев, сидя на диване, он поднял на вытянутых руках Клепу и стал его с восторгом трясти, восхищаясь вслух:
- Вот это француз! Ну и громадина! А лапы-то, лапы! Как у ротвейлера. Грудь такая мощная!
Сидевшие за столом решили, что так и надо - Володе видней!
Тот продолжал с восторгом трясти пса, разглядывая его и сыпля комплиментами.
Сначала Клепе нравилось такое внимание, и он даже попытался лизнуть Михальиченко в нос, но не достал, и это его слегка расстроило. Не в силах выказать свою любовь, он продолжал болтаться в крепких мужских руках гостя, и это начинало ему не нравиться. Через некоторое время он стал нервничать. А кому приятно висеть на глазах у множества приглашенных людей, не имея возможности даже подвигать головой или хвостом, а точнее, задницей, поскольку хвост был завернут в нее колечком и практически не высовывался.
- Хорош гусь! - продолжал свои комплименты Владимир. - Вот это пасть! А зубищи-то какие! Акульи!
Павел, заметив, что у Клепы стали наливаться красным глаза, а на брылях появилась пена, предупреждающе зашептал:
- Володя, перестань его трясти, он разозлится!
- Да знаю я этих собак! - ответил тот, продолжая свои действия. - Он же молчит - значит все в порядке!
- Он всегда молчит! - с опаской произнес Павел, раскинув руки в стороны и отгораживая собой особо любопытных гостей, пытающихся поближе рассмотреть, чем же закончится такое знакомство.
- Ох, нравится мне он! Был бы он немного злее, тоже бы завел француза.
Павел видел, что дела плохи. Пес был в бешенстве.
- Клепа, Клепа! Животик! - начал он свою магическую фразу.
Но негодование и злость затмили в собаке разум, слух и зрение. Она превратилась в единый комок ненависти. Ничто не могло теперь увести ее от цели.
Владимир устал держать пса и решил опустить его на пол.
Увидев его намерения, Павел закричал ему:
- Сначала встань, а то он тебя достанет…
- Что я, собак не знаю, что ли? - прервал его Михальиченко. - Хороший, спокойный пес!
И сидя, наклонившись вперед, опустил пса вниз….
Как только он разжал руки, Клепа, оттолкнувшись от пола, пружиной взвился вверх и раскрытой пастью накрыл нос, щеки и губы знатока собак. Присосался, как пиявка. Владимир схватил его за бока и отдернул от лица, казалось, вместе с собственной кожей, поскольку треть его физиономии стала алой и потекла на одежду.
Крики женщин прозвучали одновременно с рыком Клепы, который готовился к новой атаке. Но Владимир уже вскочил на ноги, а Павел успел схватить пса за ошейник. Тут же прозвучавшее "животик", казалось, смогло проникнуть в подсознание к псу, и он перестал рваться вверх. Лег на бок и засучил лапами. Павел боязливо стал гладить ему живот…
Несколько швов на лице и море острых ощущений обогатили опыт общения Владимира с собаками, но не ослабили извергаемый им поток знаний и советов.
Глава 17. Собачья свадьба
Периодическая агрессивность Клепы заставила Павла искать выход из ситуации в энциклопедиях и у собаководов.
Знатоки посоветовали развязать пса, для чего найти ему подходящую суку.
Раз надо, так надо! - узнав об этом, отозвался Андрей Кондратьев. - У моего соседа по даче есть породистая подходящая сука-француженка! Постоянно в мехах по участку шарится. Я им скажу, что есть возможность оставить потомство!
Через пару недель Павел с Антониной Ивановной ждали в гости сватов. Француженка, действительно, оказалась в натуральной меховой шубке, хотя холода еще не наступили. Ее сопровождали два парня. Сергей - худощавый, лет тридцати, с красным носом, испещренным черными точками и Марк - маленький чернобровый молдаванин, не сводящий глаз с собаки, вольготно развалившейся на руках его приятеля.
- Сережа, осторожней! - постоянно повторял он своим мягким заботливым голосом. - Видишь, ты ей лапку прижал! Не тряси ее так сильно - у нее голова заболит!
- Нечему у нее там болеть! - басом отвечал Сергей. - Нет у баб мозгов, а у сук их и не должно быть тем паче!
- Какой ты грубый! - не отставал Марк. - У Манечки такой торжественный день, а ты относишься к этому так, словно она уже мать многодетного семейства.
- Ну, ты мне еще расскажи про ее девственную плеву! - усмехнулся Сергей.
- Я про это пока не читал, но, вполне вероятно, у собак она тоже имеется! А тебе был бы только повод выпить! А на душу девушки наплевать! Она ведь такая нежная!
Этот диалог они успели негромко произнести, пока Павел помогал им раздеться. Затем гости представились. Владельцем собаки оказался Марк. Сергей же назвался специалистом по случкам.
Клепу заперли в комнате Антонины Ивановны. Чувствуя незнакомые запахи, он рычал от охвативших его непонимания и агрессии, при этом зевая, отчего издаваемые звуки походили на львиный рев.
Гости прошли в комнату Павла и, сев на диван, представили свою спутницу:
- Это Маня! Наша лужская достопримечательность. Она любит петь. Ее вокал приходит послушать вся деревня.
- Может, оставить ей шубку? - робко предложил Марк, оглядываясь на дверь, в которую бился Клепа.
- Да где ж это видано, чтобы потомство в тулупах делали? - возмутился Сергей, раздевая Маню.
Сучка оказалась очень маленькой, и Павел усомнился в положительном результате мероприятия.
- А ничего, что она маловата? - робко спросил он Сергея, присаживаясь рядом на стул.
- В самый раз! - ответил тот. - Видать, Вы в женских прелестях не очень разбираетесь! Чем баба меньше, тем больше стервозности! Да, Маня?
- Она на твои пошлости внимания не обращает! - недовольно произнес Марк.
Маня, действительно, была занята осмотром незнакомого помещения, казалось, что рык за дверью ее совсем не интересует.
Антонина Ивановна, увидев привезенную сучку, покачала головой, вспоминая размеры своего четвероногого воспитанника.
- Лучше я пойду, погуляю, чтобы вам не мешать, да и не люблю я это дело, - сказала она.
После чего оделась и направилась к выходу.
Сергей, сидя на диване, приподнял француженку и сказал:
- Маня, пой!
После чего вытянул губы трубочкой и издал протяжный звук, напоминающий волчий вой:
- УУУ!
- УУУ, - поддержал его сидевший рядом Марк тоненьким голоском.
Посмотрев на них обоих, Маня выдала короткое "У!", возникшее у нее откуда-то глубоко из пасти, и недовольно засопела, разбрызгивая слюни.
- Не в духе! - констатировал Сергей. - Ну да ладно, сейчас мы ей настроение поднимем. Я буду ее держать, а ты выпускай своего кобеля.
Он присел на корточки спиной к батарее под окном, зажал голову и половину туловища Мани между своих ног, выставив напоказ ее маленький круп.
- Может, пусть они сначала познакомятся? - засомневался Павел.
- Нечего им знакомиться. Я слышу, как самец изнывает за дверью. Давай, а то у него весь пыл пройдет за время знакомства. А так выскочит, увидит цель и тут же сделает свое дело!
Павел открыл дверь комнаты соседки и оттуда стремглав вылетел Клепа. Ничего не понимая, с проворотом, скрепя когтями по паркету, он бросился в комнату Павла и, увидев сидящего у окна незнакомца, решил, что с ним играют. Прекратив рык и подбежав ближе, он неожиданно почувствовал запах течки, идущий от специалиста по случкам, и замер в изумлении, уставившись прямо ему в лицо.
Сергей, увидев вбегающего громадного кобеля, отпрянул, прижавшись спиной к батарее, и выставил вперед себя зад невесты.
Марк, увидев черного монстра, закинул ноги на диван. С жалостью посмотрев на выставленные окорочка своей француженки, запричитал тоненьким голоском:
- Он ее разорвет!
Запах суки заставил Клепу опустить взгляд вниз и обнаружить источник его излучения. Инстинкт подсказал Клепе, что нужно делать и он, вскочив на француженку, изо всех сил стал толкать ее к специалисту по случкам.
Павел видел, как Сергей, зажав Маню коленками, левой рукой пытается придерживать за ошейник разошедшегося кабеля, а правой направлять его в нужное русло. При этом морда Клепы практически упиралась в лицо специалиста. Открытая собачья пасть дышала прямо ему в лицо, а язык периодически благодарно облизывал нос и губы, словно именно мужчина доставлял кабелю удовольствие. От мощных толчков Клепы колебания передавались Сергею, и казалось, что они делают одно дело с двух сторон, наслаждаясь происходящим.
- Пойду, подожду на кухне! - сказал Павел перепуганному Марку, замершему на диване. - Я в вашей групповухе ничего не понимаю. Когда закончите - позовите.
Марк молча кивнул головой, не отрывая взгляда от процесса осеменения.
Павел достал из холодильника колбасу, сыр, приготовленный соседкой винегрет. Почистил картошку и поставил вариться.
Через некоторое время на кухню пришел Марк. Лицо его было красное, с выступившей на нем испариной. Словно это он вспотел, осеменяя Маню.
- Стоят в замке, - облегченно сказал он, - есть, чего выпить?
- В каком замке? - не понял Павел.
- Ну, в каком полагается, когда задницами поворачиваются. Это Серега так говорит, значит, все в порядке.
- А, ну да, - откликнулся Павел, - тебе чего, вина или водки?
- Пиво есть холодное?
- Есть, - ответил Павел, - в холодильнике.
- Ну, тогда водки!
- А пиво?
- Пивом запью!
- Водка без пива - деньги на ветер? - усмехнулся Павел и налил водки в две стопки.
- За замок! - сказал Марк и опрокинул стопку в рот.
- А пива? - недоуменно спросил Павел.
- Вот теперь можно налить пиво! Надо, чтобы промежуток был по времени.
Марк, не торопясь, открыл холодильник и с деловым видом стал изучать его содержимое. Обнаружив нужную бутылку, передал хозяину, чтобы тот открыл. Павел закусил сыром.
Вскоре их позвал Сергей. Он, как вначале, пересел на диван и гладил лежащую у него на руках Маню.
Клепа лежал посреди комнаты, вытянув лапы в стороны, словно после часовой игры с мячиком. Он спал.
- Умаялся с непривычки, - кивнул на него Сергей.
- Да, пожалуй, - согласился Павел, - нелегкое это дело. Надо отметить.
- Вот это другой разговор! - обрадовался Сергей. - Только надо не забыть еще раз встретиться по этому поводу. Ветеринары рекомендуют делать повторную случку для гарантии!
- Еще этот раз не отметили, а ты уже новую пьянку планируешь! - укоризненно обратился к нему Марк.
Вместе они накрыли на стол и стали отмечать праздник…
Наутро Павел смутно помнил, как говорились тосты. Пили за любовь Клепы к Мане. За единение города с деревней. За будущее поколение французских бульдогов и саму Францию. За Парижскую коммуну… Серега периодически подхватывал сучку на руки и, подняв над головой, кричал:
- Маня, пой, Маня, пой!
И первым затягивал бьющее по ушам занудное блеяние. К нему присоединялся Марк, а затем, подумав, и сама Маня.
Клепа тоже пытался скулить, но все как-то неудачно, срываясь на фальцет. Вскоре, разочарованный отсутствием одобрительных отзывов в свой адрес, жених ушел на кухню и, свернувшись калачиком на подстилке, засопел….
Около десяти утра в кабинет Павлу позвонили:
- Господи, мы ее потеряли! Господи, Вы представляете!
- Кого потеряли? - не понял Павел. - Кто это?
- Это же я, Марк! Я звоню Вам с самого утра,… Вы меня помните? Мы были вчера у вас с Маней и Серегой! Мы ее потеряли!
- Я все помню! - сказал Павел, хотя понимал, что это было не совсем так. - Кого потеряли?
- Да Маню! Нашу Манечку! Милую Манечку-певунью! Вышли из электрички в Луге, а ее и нет! Вы представляете - нет!
- Так что, в поезде оставили?
- Нет, еще в метро! Просто поздно вспомнили! Это все Серега. Всю дорогу рассказывал, как он удачно все сделал, а потом вспомнил про нее, а ее уже и нет! Вроде, входили с ней в метро, а вышли без нее! Боже, моя милая Манечка. Мой золотой голосок!
- Позвони мне через полчаса, - сказал Павел и положил трубку.
Он набрал телефон дежурной части по метрополитену и через тридцать минут уже сообщал Марку адрес милицейского пикета, куда граждане сдали его собаку.
На повторную случку Маню не привезли. Ребята больше не звонили, адреса их Павел не записал, и вскоре работа снова поглотила его, захлестнула мероприятиями, засадами и задержаниями. Клепа стал заметно спокойней, наверное, он почувствовал в себе некую мужественность, быть может, полагая, что где-то далеко в Лужском районе у него созревает потомство. Но от своих привычек не отказался.
Глава 18. За родину
Через несколько месяцев после знакомства с певуньей Маней Павла нашел его однокашник, с которым они не виделись лет пятнадцать. Куранов Алексей, курносый, улыбчивый, русоволосый, с большим чубом, постоянно падающим на глаза, вечером того же дня уже звонил в дверь.
Клепа отреагировал мгновенно - выскочив из своей комнаты, с рыком бросился ко входу.
- Кто? - спросил Павел, забыв, что ждет гостей.
- Это я, - ответил Алексей.
- Подожди, я собаку на кухне запру, а то она может укусить!
Павел закрыл Клепу на кухне и впустил Алексея.
- Постой так в прихожей и не шевелись, я впущу пса, чтоб с тобой познакомился. Главное руками не маши - он этого не любит!
Посмотрев на вбежавшего Клепу, Алексей усмехнулся. Затем поправил правой рукой слегка вьющийся чуб, приглаживая его к виску:
- Так рычит! Я-то думал, у тебя цербер, а это раскормленная нутрия с белой грудкой. Вот я хочу завести настоящую собаку! Овчарку или азиата какого. Для охраны большого поместья.
- Мне француза хватает вполне, - немного обидевшись за "нутрию", отозвался Павел.
Клепа по дороге к Алексею прекратил свой рык и, видя, что обстановка вполне приличная, не приставая, с достоинством обнюхал брюки гостя, ткнулся пастью в опущенную кисть правой руки, но прикусывать не стал и успокоился.
Мужчины прошли на кухню и, приготовив себе легкие закуски, принесли все в комнату Павла, прихватив из холодильника бутылку водки.
Выпив по несколько стопок за встречу и прошлые дни, перешли к нынешним временам. Павел рассказал про службу и старые семейные неурядицы. Вспомнив гибель Блэка, немного расстроился и замолчал.
- А я собираюсь на ПМЖ в Финляндию, - гордо сказал Алексей.
- Это как? - не понял Павел.
- Да у моей жены оказались какие-то финские предки репрессированные. Умные люди посоветовали этим воспользоваться. А дабы проявить свою лояльность, записаться в финскую церковь и чаще в нее заглядывать. Жена туда постоянно ходит, общается, уже гражданство получила.
- Ну, а ты что? - спросил Павел.
- Я все думаю, - грустно ответил Алексей, - как-то все это непонятно мне. Родился я здесь, учился здесь, работаю водителем уже давно. Всегда русским себя считал, а тут вдруг стану фиником.
Жена-то ладно - раз там корни есть, пусть становится. А я здесь причем?
- А как жить-то там будете? Все здесь продадите? - заинтересовался Павел.
- Этого не требуется. Там есть специальные бесплатные квартиры для таких, как мы. И пособие дают по безработице. А там оно знаешь какое, раз в десять больше твоей зарплаты. Да и сына не надо будет в армию отправлять, волноваться, пусть спокойно живет в Финляндии. Ты знаешь, я бы и не думал о переезде, но смотри, что твориться с этой перестройкой: инфляция с каждым днем растет, жена-педагог стала получать копейки, мне вообще зарплату платят раз в три месяца, кругом воры и бандиты процветают. К чему мы идем. А вдруг война?
Опустошив одну поллитровку водки, мужчины незаметно перешли ко второй. Через закрытую дверь было слышно, как выходила на улицу соседка, а затем вернулась в свою комнату. Клепа несколько раз попытался пригласить Алексея поиграть, принося ему мячик. Но, поняв, что людям не до него, лег на подстилку и стал внимательно слушать их разговор. Периодически кто-то протягивал ему кусочек колбасы или сыра, он подходил и с удовольствием съедал прямо из рук. Потом Павел показал, как кормит Клепу изо рта: взял кусочек колбасы зубами и склонился к собаке. Та осторожно взяла колбасу своей пастью и прожевала. Алексей тоже повторил этот маневр, но с куском сыра. Это немного позабавило.
Общение было больше грустное, чем радостное. Павел вдруг осознал, что со своей работой совершенно не замечает, что твориться вокруг. Как меняется жизнь. Ему показалось, что он совершенно выпал из общего движения истории. В голове его были только раскрытия преступлений, засады и ворох бумаг с отчетами.
Выпито уже было достаточно, и наступило время обмениваться тем, что наболело.
- Что бы ты на моем месте сделал? - неожиданно спросил Алексей, в пьяной лиричности обнимая Павла левой рукой, а правой продолжая держать недопитую стопку.
- Я? - будучи уже в сильном подпитии, спросил Павел. - Да пусть она катится к своим чухонцам.
- Правильно! - поддержал Алексей. - Пусть катиться! Давай выпьем, чтоб катилась. А кто катится?
- Жена твоя! - сказал Павел, как отрезал.
- Да, жена моя пусть катится… А сын? - внезапно насторожился Алексей.
- Сын? Да, с сыном сложнее! - задумался Павел. - Надо думать.
- Значит, решено! - торжественно заявил Алексей, вставая. - Я остаюсь, с сыном будем думать, а жену к чухонцам! Давай выпьем!
- Давай! - поддержал его Павел, и они опорожнили очередные рюмки.
- А для гарантии вот тебе мой заграничный паспорт! - сказал Алексей, вытаскивая из потайного кармана красненькую книжечку. - Можешь его выкинуть! Прямо сейчас!
Он встал и протянул паспорт Павлу.
- Нет, сейчас не буду, выкину завтра, - сказал Павел, забирая паспорт себе. Вставая и обнимая Алексея.
- Нет, я прошу, выкини сейчас! - настаивал Алексей. - А то я на тебя обижусь!
- Сейчас уже темно и я на улицу не пойду, - отвечал Павел, - там холодно! Утром пойду с Клепой гулять и выкину.
Клепа услышал свое имя и, задрав голову, подошел ближе к стоящим в обнимку однокашникам, словно старался запомнить все то, о чем они говорили.
Пьяно расцеловавшись, приятели расстались. Закрыв дверь, Павел вернулся в комнату и, не в силах навести порядок, рухнул на диван.
Утром, гуляя с Клепой, о паспорте он и не вспомнил. Работать было тяжело, и после смены он поспешил домой наводить порядок.
Часов в девять вечера раздался звонок в дверь, как раз, когда Павел закончил уборку. Клепа выскочил из комнаты и, подбежав к выходу, стал озлобленно рычать.
Павел подошел к двери и спросил:
- Кто?
- Паша, это я! - раздался голос за дверью. - Я на минуточку, за паспортом.
- За каким паспортом? - не понял Павел. - Кто это?
- Я Алексей, твой однокашник! Ты мой загранпаспорт не выбросил, который я тебе вчера оставил?
- Ах, да! - Павел вспомнил вчерашнюю пьянку, и его слегка передернуло. - Подожди, сейчас собаку уберу.
- Да зачем ее убирать, - торопясь, произнес Алексей, - мы же вчера с ней подружились, весь вечер целовались, я ее изо рта кормил!
"Вообще-то да, - решил Павел, - не такой же он тупой, чтобы забыть того, с кем вчера любезничал". И начал открывать дверь.