– Это точно! – Тут же поддержал товарища Николай Николаевич. – Хочешь испортить дружбу, обзаведись общим имуществом или родственниками.
– Но пасаран! – воодушевился Анатолий и предложил уже присесть за стол: – Предупреждаю! Бойся гостя стоящего! Больше влезет!
– Согласен, – подтвердил мало чего понявший в этой словесной эскападе Мельников, но на всякий случай браво хлестнул и себе, и Гольцову самогонки. – Но пасаран! – сморщившись, повторил он, а женщины многозначительно переглянулись.
Внешне этот вечер в гостях у Мельниковых ничем не отличался от десятка других подобных вечеров. Все так же пошло, как обычно, балагурила Жанка. Но в этот раз она так и норовила смачно чмокнуть захмелевшего Николая Николаевича в лакированную лысину, а потом – шлепнуть по ней с каким-то особым остервенением. Отвесив мужу затрещину, она победоносно переводила взгляд с Гольцова на Анну и высокопарно произносила подслушанную в "Покровских воротах" фразу: "Высокие отношения!", автоматически добавляя к ней традиционное для себя "блин".
Почему-то обычно капризный Мельников сегодня на охамевшую жену не обижался и, поймав ее руку, многократно целовал блестящие от утиного жира пальцы, многозначительно поглядывая на Гольцова, набравшегося быстрее, чем обычно.
– Как я вас люблю! – периодически взрыдывал Толя и шел по кругу, обходя каждого, чтобы, обняв, крякнуть и пообещать в сотый раз золотые горы. Дойдя до Жанны, он манерно опускался на колени, брал ее руку и галантно целовал. Куртуазности Гольцова не было предела, поэтому, как только Жанка подсовывала ему свою коленку, он целовал и ее, а Мельникова потом весело орала через весь стол:
– Ты, Аньк, не против?
– Не против, – кивала ей Гольцова, лихорадочно соображая, так ли это.
"Так", – с определенным облегчением призналась себе Анна, относившаяся ко всему, что происходило за столом, как к игре: каждый в своей роли, не больше и не меньше. Жанка как Жанка. Гольцов как Гольцов. Немного смущал Мельников, но ведь, по большому счету, она никогда не верила в то, что перед ней особенно умный человек. Да, начитанный. Да, опытный. Но этого недостаточно! Мало ли она видела этих "энциклопедических" мальчиков, абсолютно беспомощных перед элементарными жизненными сложностями, абсолютно не разбирающихся в людях. "Как он может с ней жить?!" – вдруг с ужасом подумала о Николае Николаевиче Анна, наблюдая за тем, как Мельникова забрасывает на него ноги, невзирая на то, что тот склонился над тарелкой, пытаясь подцепить вилкой то и дело соскальзывающий маринованный опенок. "Что я здесь делаю?" – мигом протрезвела Гольцова и, резко отодвинув от себя фужер с вином, встала из-за стола.
– Ты куда? – Тут же встрепенулся Анатолий и попытался вскочить со стула, веря в то, что сделает это легко. Но благодаря выпитому легкость обернулась нарушением координации, и Гольцов опрокинул не только стул, но и стакан с томатным соком, ловко растекшимся по всему столу.
– Домой, – объявила Анна и еле слышно проговорила: – Собирайся, Толь.
– Куда-а-а?! – возмутилась Мельникова и скомандовала: – Давай, Колян, наливай. Есть тост.
– Я – пас, – тут же отказалась Анна и, понимая, что править бал сегодня уготовано не ей, вышла на балкон.
Все, что происходило за столом, ей решительно не нравилось, а ведь прежде она даже умилялась простоте мельниковских нравов, легко прощая этой паре все, что называется моветоном, во многом потому, что не переставала ощущать собственное превосходство над ними: этакая барышня, временно переодетая в крестьянское платье. Но сегодня от этого превосходства не осталось ровным счетом ничего, потому что Аня почувствовала себя отчетливо чужой на творившемся в гостиной празднике жизни. Ее никто не уговаривал, не приглашал к беседе, не потчевал разносолами. Между этими тремя, оставшимися за столом, шел какой-то только им понятный разговор, как будто их объединяла неведомая ей общая тайна.
"Черт с вами!" – рассердилась Аня и собралась покинуть балкон, но не успела: навстречу ей вышла Мельникова.
– Гниешь? – вопросительно уставилась она на Анну, и Гольцова тут же определила, что Жанкино веселье есть не что иное, как игра в поддавки, – на самом деле Мельникова была трезва, ну или почти трезва.
– Зачем ты это делаешь? – хмуро поинтересовалась у нее Аня и села в плетеное кресло – Жаннино место для курения.
– А че такого-то? – пожала плечами Мельникова. – Подумаешь, расслабились мужички. Тебе же лучше!
– Это чем же мне лучше? – усмехнулась Анна и поправила подвеску на шее.
– Ты думаешь, я не вижу, как тебя твой раздражает? Тебя аж перекашивает, когда ты на него смотришь. Вот скажи мне откровенно, подруга, смотришь на Толяна, а думаешь про другого?
– Нет, – решительно опровергла мельниковское предположение Аня.
– Че ты мне врешь, Анька? – не поверила той Жанна, и через секунду Анне начало казаться, что в словах подруги есть здравый смысл. – Вот посмотри на него, – неожиданно предложила Мельникова и показала рукой на Гольцова, сидевшего в обнимку с Николаем Николаевичем.
Анна послушно перевела взгляд.
– И после этого ты будешь меня уверять, будто я не понимаю, что происходит?!
– Я сама не понимаю, что происходит, Жан, – как-то очень по-человечески посетовала Аня и отвернулась.
– А я тебе скажу, что происходит. Секса тебе хочется, Анька. Нормального секса, а не этих ваших муси-пуси, ручки-подручки, тру-лю-лю, тра-ля-ля. Мужика тебе охота, чтоб драл как положено. Так?
Анна промолчала.
– Так, – удовлетворенно подытожила Мельникова. – И наверняка кто-то есть на примете? Да?
– Нет, – ответила Гольцова и тут же покраснела.
– Толе своему расскажи, – не поверила ей Жанна. – Подожди… – Она выпорхнула в гостиную, попутно наполнив мужикам рюмки, а потом исчезла в неизвестном направлении, чтобы через секунду вернуться и вручить подруге ключи.
– Это что? – Анна прекрасно понимала что, но, пытаясь скрыть собственное смущение, все-таки поинтересовалась.
– Бери. Звони. И действуй.
– Ерунда какая-то! – Гольцова спрятала руку за спину, но Мельникова на такие мелочи внимания обращать не стала, а взяла и просто вложила в Анину ладонь связку ключей.
– Адрес пришлю эсэмэской, – прошептала она на ухо подруге и, чмокнув ту в щеку, довольная, вынеслась с балкона со словами приветствия заскучавшим мужчинам: – Ну че, босота, еще по одной?!
– Еще, – еле выговорил Мельников и потянулся к жене, чтобы поцеловать, но не успел, Жанна тут же усадила мужа на место.
– Сидеть! – рявкнула она и, даже не оборачиваясь на Анну, нежно погладила Гольцова по голове: – Все в твоих руках, – чуть слышно проговорила она ему и тут же отдернула руку. – Понял?
– Понял, – невнятно пробормотал Анатолий и покрепче обнял Николая Николаевича, всем своим видом показывая, что вот уж кого-кого, а Мельникова он "никогда не предаст, не продаст".
Заслышав это "не предаст, не продаст", Аня решительно потребовала полного послушания и, уже не сопротивляясь очередному "на посошок", помогла мужу подняться, лелея в душе чувство злорадства: завтра, она знала это наверняка, Гольцов будет мучиться целый день. "Так тебе и надо, сволочь!" – мысленно пожелала она ему всего хорошего и, подхватив под руку, потащила в прихожую, где стало ясно, что самостоятельно обуться Анатолий не в состоянии.
– Можно он пойдет в ваших тапочках?
– Можно, – любезно разрешила Мельникова, косясь на оставленного за столом Николая Николаевича, так и норовившего завалиться набок. – Щас пакет тебе дам. Обувь заберешь.
– А можно она у тебя останется? – усмехнулась Анна, решившись на мелкую месть. – Пусть завтра ищет.
– Пусть, – кивнула Жанка и, словно забыв о своей причастности к тому, что происходит, заявила: – Чтоб в следующий раз, козлам, неповадно было. Давай, Амиго! – послала она воздушный поцелуй подруге и открыла дверь: – Дотащишь?
– Придется, – буркнула Гольцова.
– А то давай, Анька, пусть сам катится, – захихикала Жанна, но тут же стала серьезной: – Ладно, счастливо. И не забудь – взяла, значит, чтоб не просто так, а для дела.
– Тихо! – шикнула на подругу Аня и помогла мужу спуститься. Слава богу, во дворе уже было темно, что и неудивительно – время перевалило за полночь.
Очутившись на улице, Гольцов, словно очнувшись после наркоза, добрел до скамейки и достал зажигалку:
– Покурим? – зачем-то предложил он Анне, хотя та никогда не курила.
– Толь, – Ане неожиданно стало холодно. – Пойдем домой.
– Пойдем, – согласился Анатолий и, не торопясь, закурил. – Пять минут, Анют.
Спорить было бессмысленно, Анна присела рядом, поклявшись про себя сохранять спокойствие:
– Так, как я, – Толя с трудом соединял слова, – тебя не будет любить никто. Поняла?
– Поняла, – вздохнула Аня.
– Хоть сто голых баб мне будут себя предлагать…
"Про голых баб – это что-то новенькое", – подумала Анна и заинтересованно повернулась к мужу.
– Если б я хотел… – мычал Анатолий. – Только руку протяни. Вот прям стоит передо мной… Но я, – он громко икнул, – не хочу. Только тебя. Веришь?
– Верю. – Анна хранила верность семейному протоколу.
– А я – тебе верю, поэтому все и говорю… Чтоб ты знала. – Гольцов докурил сигарету и бросил окурок в стоявшую рядом урну. – Где моя машина? – неожиданно вспомнил он.
– На работе, – напомнила ему жена.
– А телефон?
– Дома.
– Тогда все, – успокоился Анатолий и из последних сил направился к подъезду, возле которого стояла большая серебристая машина, по виду напомнившая Ане бравинскую. – Совсем охренели! – возмутился Гольцов и начал дергать за ручку, чтобы открыть дверцу.
– Те чего надо, мужик? – грозно полюбопытствовал, опустив стекло, раздосадованный водитель, внешне напоминавший громил из гангстерских боевиков.
– Простите! – спешно извинилась за мужа Анна и подтолкнула того к подъезду.
– Ничего, бывает, – с пониманием ответил молодой мужчина и отвернулся к своей спутнице, пропищавшей что-то вроде: "Напьются и лезут…"
"А если б Бравин?" – представила Аня и помрачнела: весь вечер он не шел у нее из головы, заставляя всякий раз переживать нелепое разочарование, когда ты ждешь, ждешь, а желанное проплывает мимо тебя. "Все надо было делать вовремя", – чуть не плача, открывала дверь в квартиру Гольцова, мечтая только об одном – уложить мужа на диван и скрыться в спальне, один на один со своими мыслями.
"Как же я тебя сейчас ненавижу!" – тихо сообщила она моментально захрапевшему супругу и почувствовала в себе жуткое желание накрыть его подушкой. "Нельзя!" – одернула себя Аня и мысленно попросила у бога прощения за дурные мысли: "Толя хороший. Надежный. Преданный. Просто слабый. Ему совсем нельзя пить. Ну, в остальном-то – грех жаловаться! О таком другие мечтают!"
"Вот и пусть мечтают! – послышался ей Жаннин голос. – Со стороны чужой кусок всегда слаще!" "Это со стороны", – успокоила себя Анна, присев на диван. Она еще какое-то время посидела в темноте, пытаясь отыскать в себе хоть каплю любви к храпевшему мужу, но вместо этого испытала очередной прилив раздражения, погнавшего ее в спальню. Там Аня, посмотрев на себя в зеркало, сняла улитку и начала через голову стаскивать с себя юбку, из кармана которой на пол вывалилась связка ключей, издав звонкий металлический звук.
Аня посмотрела на нее с недоумением, а потом быстро нагнулась, подняла и, засунув в тумбочку со своей стороны кровати, озадачилась: "Звонить или не звонить? А то ведь буду жалеть… Или, наоборот, не буду…"
* * *
В таких же сомнениях несколько часов тому назад пребывал Руслан Викентьевич Бравин, заполняя карточку гостя в первой попавшейся ему по пути гостинице.
– Надолго к нам? – любезно поинтересовалась одетая в униформу с логотипом отеля девушка-администратор и попросила отксерокопировать паспортные данные.
– Да ради бога, – тут же согласился Бравин, готовый на все, лишь бы скорее заполучить номер.
– Спасибо, – поблагодарила его девушка и, закончив оформление, выдала гостю ключ.
– Двести пять, – пробормотал Руслан Викентьевич, разглядывая деревянный брелок. – Как к себе домой…
– Что? – не расслышала слова гостя девушка-администратор, думая, что они обращены к ней.
– Так… совпадение. Номер моей квартиры – двести пять. И здесь номер – двести пять.
– Вот видите, – обрадовалась девушка. – Значит, чувствуйте себя как дома.
– Этого-то я как раз и боюсь, – признался Руслан Викентьевич и направился по указанному направлению.
Навстречу ему с боковой лестницы вывернула роскошная блондинка – директор гостиницы, Марина Олеговна Вайсман, – критично осматривающая все, что попадалось ей на пути. Лицо Бравина показалось ей странно знакомым – она заинтересовалась.
– Кто? – уточнила Марина Олеговна у администратора и, получив карту гостя, ахнула: – Это ж Бравин.
– Ну да, – подтвердила напуганная присутствием директора девушка. – Бравин.
– Ира, ты правда не знаешь или придуряешься? – Глаза Вайсман сузились, а ее миловидное кукольное лицо моментально стало презрительным.
– Правда не знаю, – пролепетала администратор, вытянувшись по стойке "смирно".
– Вот и плохо, Ира, – ледяным тоном пожурила ее "хозяйка гостиницы" и тут же провела ликбез: – Бравин – это заместитель Вергайкина по вопросам безопасности. Кто такой Вергайкин, надеюсь, знаешь?
– Знаю, – пискнула Ира, не спуская глаз с начальницы. – Губернатор.
– Правильно, – подтвердила та и очень строго спросила: – В какой номер ты его поселила.
– В двести пятый…
– В двести пятый?! – Возмущению директора не было предела. – А ты что, не могла ему предложить хотя бы полулюкс?
– Он не спрашивал. – Администратор была готова расплакаться.
– Господи! Всему вас учить надо… Ты бы подумала своей головой, что может делать в гостинице одно из первых лиц области? Ну?
– Я не знаю. – Девушка от волнения пошла красными пятнами.
– Я тоже не знаю, – с виду демократично призналась Марина Олеговна, а потом еле слышно предположила: – Но думаю, что не просто так. Согласись, дорогая моя Ира, когда номер в гостинице снимает замгубернатора, он это делает для чего?
– Для чего?
– Не для чего, – назидательно поправила ее Вайсман, – а для кого. И значит, нужен номер с особыми удобствами, а не обыкновенный стандарт. Разбираться надо немного в людях, на то ты и администратор, – напомнила директор и отправилась "спасать положение".
Услышав стук в дверь, Бравин, надо сказать, очень удивился, но с кровати вскакивать не стал, логично предположив, что "кто-то ошибся номером". Когда же стук повторился, Руслан Викентьевич быстро поднялся и распахнул дверь.
– Здравствуйте, – любезно поприветствовала его стоявшая за дверью женщина лет этак сорока и протянула руку. – Я директор гостиницы, Марина Олеговна Вайсман.
– Очень приятно, – откликнулся Бравин и пригласил жестом войти. – Чем могу быть полезен?
– Я хотела предложить вам немного другие условия, более, так сказать, комфортабельные, – мило улыбаясь, проговорила Вайсман и замерла в ожидании ответа.
– Меня все устраивает. – Руслан Викентьевич оказался весьма неприхотлив.
– Я понимаю, – многозначительно затрясла головой Марина Олеговна. – У нас прекрасный номерной фонд, рассчитанный на то, чтобы любой гость мог полноценно отдохнуть и расслабиться. Но, возможно, вы будете принимать у себя посетителей. И вам было бы удобнее… Например, в полулюксе… – Она немного замялась, но потом все-таки озвучила: – Причем за те же деньги. Вы у нас гость особенный…
– Меня все устраивает, – повторил Бравин. – Мне просто нужно несколько дней переночевать вне дома. И ваша гостиница в этом смысле мне вполне подходит. А полулюкс – это излишество. Большое спасибо.
– Не смею настаивать, – мгновенно приняла все доводы гостя Марина Олеговна Вайсман, не переставая ломать голову – что же на самом деле привело заместителя губернатора по безопасности в ее "владения". – Как сочтете нужным. По любым вопросам – лично ко мне, – она протянула ему визитку и корректно откланялась.
"Какая ухоженная. И пахнет приятно", – подумал Руслан Викентьевич, закрывая за посетительницей дверь, а потом снова улегся на кровать, размышляя над тем, сообщать ли Лене, что сегодня он не будет ночевать дома, или не сообщать. Выбрал последнее, а потом долго не мог найти себе места и все время поглядывал на телефон: зазвонит или не зазвонит? Хватятся или не хватятся?
К полуночи стало ясно, что никто его не ищет. "Почему?!" – изумился Бравин. Он попытался поставить себя на Ленино место, чтобы представить, что чувствует взрослый сын, когда его отец в назначенное время не приходит домой с работы, но у него ничего не получилось, потому что он не знал своего отца, его растила мать. Однако Руслан Викентьевич был уверен, что, произойди это с ним, он бы бросился бить тревогу, обзванивать знакомых, сослуживцев, больницы, морги. "Но ведь Леня тоже, может быть, это делает?" – робко предположил Бравин, но тут же усомнился. "Я бы почувствовал!" – заверил он себя и с тоской посмотрел на телефон. Ему мучительно захотелось позвонить сыну и наврать, что в области ЧП, поэтому он до сих пор не дома, но скоро будет, поэтому не волнуйтесь и ложитесь спать: завтра увидимся, и все пойдет своим чередом, как раньше.
"Не будет так, как раньше", – вздохнул Руслан Викентьевич и нашел в сотовом номер Алпатыча. – И что я ему скажу? – горько усмехнулся он. – Я пропал, объявите меня в розыск?.." "Нецелесообразно", – ответит Владимир Серафимович и будет прав. Прав на все сто процентов – кому нужен человек, который сам себе не нужен?
Ответ на этот мучительный вопрос Руслан Викентьевич искал даже во сне. Ровно до тех пор, пока "не явилась" его Катя, теперь почему-то маленькая и сгорбленная, как старушка, и надтреснутым голосом не проскрипела: "Мне нужен". "И мне нужен", – повторил за ней какой-то чужой голос, молодой и звонкий, каким читают жизнеутверждающие стихи. "Гольцова!" – улыбаясь во сне, догадался Руслан Викентьевич и побежал искать Анну. А следом за ним устремилась Катя, в нелепом старушечьем платье. "Домой!" – кричала она своему Русику и показывала в другую сторону, а тот все не слушался и не слушался и озирался по сторонам, но, кроме пустого поля, не видел ничего. А потом все пропало, и Бравин "провалился" в какую-то дыру, наполненную вязкой, теплой жижей. "Лужа, что ли?" – только и успел сообразить Руслан Викентьевич, и сон закончился, сменившись беспросветной тьмой, спокойной и равнодушной. Настолько, что утром Бравин почувствовал себя отдохнувшим и полным сил. "Говорят, так люди чувствуют себя перед смертью. Хотя на самом деле думают, что выздоровели", – поймал себя на мысли Руслан Викентьевич и обнаружил, что в номере нет ставшего привычным умывального набора и тапочек. "Не домой же за всем этим барахлом ехать", – рассудил Бравин и набрал телефон администратора.
– Могу я у вас приобрести тапочки и умывальные принадлежности? – полюбопытствовал он.
– Одну минуточку, – радостно чирикнула девушка и уже через пару минут скреблась в дверь к почетному гостю, держа в руке пакет с логотипом гостиницы.
– Я что-то должен? – смутился Бравин, припомнив вчерашний визит директора.
– Что вы?! – замахала руками администратор и тут же испарилась.