– Нет, сейчас, – с несвойственной ему твердостью потребовал Анатолий и присел на кровать..
– Толя, пожалуйста… – взмолилась Аня, переживающая свою материнскую драму.
– Только один вопрос: ты носишь улитку, которую я тебе подарил?
– Конечно, – удивилась Анна. – Сегодня надевала.
– Могу я посмотреть? Там ведь крепление барахлило?
– Далась тебе эта улитка, – проворчала Гольцова и села. – На тумбочке в спальне. Сам найдешь или принести?
Анатолий не ответил: просто поднялся и вышел в предвкушении того, что вот три шага – и станет ясно: совпадение или действительно его жена была там. Тогда только останется спросить, что она там делала. В поисках никому не нужной истины Гольцов словно перестал понимать, что одна правда повлечет за собою другую. Но эта взаимосвязь двух явлений тут же перестала быть для него видимой, как только он вошел в спальню и обнаружил каучуковый шнурок лежавшим на прикроватной тумбочке с Аниной стороны. Так и есть – подвеска отсутствовала, только крошечное золотое крепление – и все.
Трясущимися руками Гольцов поднес украшение к глазам, как будто еще надеялся увидеть ту его часть, что дожидалась своего часа у него в кармане. Плохо соображая, Анатолий вернулся к жене и протянул ей свой подарок.
– Ты видела? – с нажимом спросил он.
– Что? – не сразу поняла Анна, настроенная совсем на другую волну.
– Улитки нет.
– Как нет?! – встрепенулась Аня, хоть убей, не помнившая, как она снимала с себя это украшение, когда вернулась домой после встречи с Бравиным.
– Вот так, – произнес Гольцов и достал подвеску. – Она?
– Она! – обрадовалась Аня и начала ее прилаживать к непрочному креплению. – А где ты ее нашел?
– Там, где ты ее потеряла.
– А где я ее потеряла? – поинтересовалась Анна, не чувствуя никакого подвоха в словах мужа.
Анатолий назвал адрес, Аня побледнела, сразу же подумав о том, что Жанна рассказала Гольцову о том, что она была у нее в квартире, а вот о том, что она там делала, догадаться было нетрудно. Застигнутая врасплох, Анна даже не сообразила, что у происходившего сейчас может быть другое объяснение.
– Что скажешь?
– А что я должна сказать? – Она старалась сохранять спокойствие и не торопиться с ответами.
– Ты хоть понимаешь, что я чувствовал, когда нашел ее под диваном? – выдал себя Анатолий, даже не подозревавший о том, насколько выигрышной была его позиция пять секунд тому назад, когда жена еще не предполагала, что все, о чем он сейчас говорит, связано не с подлостью Мельниковой, а с его личным присутствием в этой квартире.
– И что ты чувствовал? – чуть слышно проговорила Анна, в голове которой наконец-то начала складываться более или менее объективная картинка случившегося.
– А ты подумай…
– Подумаю, но только после того, как ты мне скажешь, что делал там ты?
– Похоже, мы делали там одно и то же, – признался Гольцов и виновато посмотрел на жену.
– Я не хочу ничего знать, – как отрезала Анна и встала с кровати.
– И как ты будешь жить с этим?
– Так же, как и ты, – не осталась в долгу Гольцова.
– Ты должна мне рассказать, – потребовал ошарашенный таким поворотом в разговоре Анатолий и тоже встал, чтобы следовать за женой.
– Мне нечего тебе рассказывать, – Аня смотрела ему прямо в глаза. – Это была ошибка. Я поняла, что не смогу ни с кем, кроме тебя…
– Так у тебя с ним, с этим, ничего не было? – с надеждой спросил Гольцов, хватавшийся за все, что могло бы сейчас ему облегчить душу.
– В том-то и дело, что было. Поэтому и поняла, – не жеманясь, признала факт своей измены Анна, не опуская глаз.
– Я тоже понял, – поспешил признаться Анатолий. – И я хочу рассказать, чтобы было легче… Я сам виноват…
– Я ни-че-го не хо-чу об этом слы-шать, – шагнула она к нему и вырвала из рук болтавшуюся на шнурке улитку: – Дай сюда. – Анна стремительно подошла к окну, распахнула форточку и вышвырнула подарок во двор. – Ни-че-го! – обернулась она к мужу и тихо добавила: – У тебя всегда есть выбор. Можешь уходить…
– Прости. – Анатолий бросился к ней, схватил за руки, потом обнял – Аня стояла не шевелясь. – Ну прости меня, дурака, пожалуйста. Я же понял. Я все понял: ни с кем никогда. Я и Жанне так же сказал… – выболтал Анатолий и осекся. – Прости меня…
– И ты меня прости, – автоматически повторила за ним Анна, и на секунду ей померещилось, что она умерла.
Игорь вернулся домой под утро и очень удивился, заметив, что родители спят в разных комнатах: отец – на диване, мать – у себя. Анна слышала, как сын прошел на кухню, как включил чайник, как скрипнул рассохшийся табурет. Она вышла.
– Спи, – увидев ее, махнул рукой Игорь и отвернулся.
– Не хочу, – буркнула Аня и налила себе чаю.
– Поссорились, что ли? – младший Гольцов показал глазами в сторону гостиной. Анна утвердительно кивнула. – Бывает, – грустно улыбнулся Игорь. – Все люди ссорятся.
– А вы? – бесстрастно спросила Аня.
– Мы расстались…
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – пожала плечами Гольцова, уставившись в чашку с чаем.
– Теперь понимаю. Я ее не люблю, мам.
– Нельзя любить каждую девушку, Игоречек, – вздохнула Аня. – Любовь на самом деле – не такая уж частая гостья, как кажется.
– Но к вам же пришла, – без всякой иронии уточнил Игорь.
– Пришла, – печально согласилась с ним Анна. – Вот теперь и карауль ее, чтоб не пропала…
– Вот и караульте, – наказал Гольцов-младший и взмолился: – Я с ног валюсь, можно уйду в горизонталь?
– Можно, – похлопала его по плечу Аня и, выключив свет на кухне, быстро ушла к себе – досыпать, потому что наступившая последняя суббота июня по воле губернатора была объявлена рабочей. Надо сказать, нужды в этом не было никакой, но Вергайкин посчитал, что дополнительный выходной по поводу Дня города окажется для горожан приятным подарком, и с широкого барского плеча презентовал им понедельник.
* * *
С приходом субботнего утра в квартире Гольцовых снова начался переполох, вызванный несмолкаемыми телефонными трелями. Первым добрался до аппарата Игорь и, схватив трубку, сонно промычал:
– Алло.
– Вы че, спите? – изумилась Мельникова.
– В некотором роде…
– Хватит бока отлеживать, – скомандовала Жанна и потребовала к телефону одного из родителей.
– Они спят, – отказался подчиниться Игорь.
– Бабушке своей расскажи… Ты на время-то посмотри, мальчик. – Мельникова явно перегнула палку, и младший Гольцов рассвирепел:
– Вы че такая назойливая, теть Жан? – хамовато поинтересовался он.
– Поговори еще, – закипятилась не знавшая отказа Жанна.
– Звоните им на сотовый, – отбрил ее Игорь и, бросив трубку, провозгласил на всю квартиру: – До подъема будильника осталось ровно пять минут. Граждане, отъезжающие на работу, займите свои места согласно купленным билетам… – Гольцовы молчали. – Иначе я первым занимаю волшебную комнату!
– Только попробуй, – проворчал Анатолий и шутливо ткнул сына кулаком под ребра. – Уважай отца, щенок. И вообще – ты же съехал?!
– Тебе показалось… – ухмыльнулся Игорь и повис на турнике.
– Понятно, – пробурчал Гольцов-старший, снял с зарядки сотовый, нашел номер Мельниковой и переименовал его: "НЕ БРАТЬ".
Точно такая же мысль пришла в голову и Анне. Но потом она подумала, что Мельниковой будет слишком много чести, и оставила все, как есть. "Все равно еще встретимся", – была уверена Гольцова, и как в воду глядела. Встретились они ровно через полчаса. Жанна поджидала ее возле своей машины:
– Ты че, на своих двоих? Может, подвезти? Я – в Дмитровку.
– Счастливого пути, – выдавила из себя Гольцова и приостановилась возле бывшей подруги.
– Твое? – Жанна протянула ей каучуковый шнурок с улиткой. – Во дворе нашла, как раз под твоими окнами. Богатая, что ли, такая – золотыми бирюльками швыряться?
– Это бижутерия, – еле заметно улыбаясь, произнесла Аня и не удержалась, добавила: – Добилась чего хотела?
– А че случилось-то? – безуспешно пытаясь поднять брови, цинично поинтересовалась Мельникова.
– Ты села между двух стульев, – жестко сказала Гольцова, внимательно глядя ей в глаза.
– Я не села, Аня, дорогая, я сижу. – Жанна демонстративно размахивала каучуковым шнурком, словно провоцируя Анну на более резкий разговор.
– Вот и сиди, – посоветовала ей Гольцова и спокойно направилась к арке, чувствуя на себе мельниковский взгляд.
– А с этим что делать?! – прокричала ей вслед Жанка и затрясла шнурком.
– Что хочешь, – отозвалась Анна. – Можешь себе на память оставить.
– На хер мне эта бижутерия нужна! – возмутилась Мельникова. – Отдам Деревяшкиной: чего добру пропадать! В хозяйстве все сгодится, – пробормотала она и перезвонила Николаю Николаевичу, предупредила, что выезжает.
– Не лихачь! – предостерег жену Мельников и поинтересовался, взяла ли та ключи от дома.
– Хватит делать из меня дуру! – заорала на него Жанна, но, завидев выходивших из подъезда отца и сына Гольцовых, тут же нацепила на себя самое приветливое выражение и помахала им рукой: – Приезжайте в Дмитровку!
– Обязательно! – с сарказмом ответил ей Игорь и тут же обернулся к помрачневшему отцу: – У них что? Развод и девичья фамилия?
– У кого? – не понял Гольцов.
– У мамы с тетей Жанной…
– С чего это ты решил?
– А то бы ты так себя вел, если бы ничего не было. Вы ж вроде друзья.
– Бывшие друзья, – уточнил Анатолий и повернул ключ.
– Бывших друзей, пап, не бывает. Это враги, – со знанием дела прокомментировал Игорь отцовское высказывание и пристегнулся.
– Не драматизируй, пожалуйста, – усмехнулся Гольцов и мысленно поблагодарил судьбу за сегодняшнее утро, убеждавшее в том, что жизнь обязательно наладится и будет все как раньше…
"Не будет!" – в унисон с мужем размышляла Анна Викторовна Гольцова, внимательно вглядываясь в лица всех тех, кто сидел на утреннем совещании у губернатора. Поднимаясь к Вергайкину, она больше всего боялась столкнуться с Бравиным. Но, увидев его разговаривающим с губернатором, сразу успокоилась: "Этот справится". Действительно, в поведении Руслана Викентьевича не было никакой нервозности, он производил впечатление уверенного в себе человека, с добротной правильной биографией и открытым сердцем. Почувствовав на себе взгляд Анны, Бравин не стал делать вид, что они незнакомы, и приветливо кивнул, не задумываясь о реакции окружающих.
Все шло своим чередом. В полном благодушии сидел возле песочницы отставной майор Владимир Серафимович Алпатов, любовавшийся внучкой, то и дело призывавшей деда "попробовать куличик". В приемной Информационного департамента призывно блистала своей удивительной красотой Вика Долгановская. Через стену от нее, мечтая о завершении и так укороченного рабочего дня, корпел над губернаторской речью, посвященной празднованию Дня города, низкорослый и любвеобильный Сальманский. А в другом учреждении – преданная Ксения Львовна Иванкина, шевеля губами, вычеркивала из списка запланированных дел те, что были выполнены на этой неделе.
– Хотите уйти пораньше? – предложил ей начальник и заговорщицки подмигнул. – Я бы подвез…
– Ни в коем случае, – категорически отказалась принципиальная Ксения Львовна, довольная тем, что снова в той или иной форме облегчила жизнь дорогому Анатолию Ивановичу.
– Спасибо вам. – Гольцов и правда был искренне признателен этой женщине, но солидарности проявлять не стал и покинул налоговую ровно в тот момент, когда стрелка часов показала – рабочий день на сегодня подошел к концу.
Не стала задерживаться и Анна. Попрощавшись с сотрудниками и пожелав им хороших выходных, она медленно спустилась с третьего этажа, не обращая внимания на свои множественные отражения в вергайкинских зеркалах.
– Отработали? – поприветствовал ее охранник и предусмотрительно открыл перед ней огромную дверь. "Ну надо же", – по-доброму удивилась Аня и ускорила шаг: очень захотелось домой.
"Мой дом – моя крепость", – как заклинание повторяла Гольцова, торопясь вниз по пешеходной улице. И чем ближе она подходила к знаменитым сталинкам, соединенным аркой, тем сильнее билось ее сердце – так страшила ее встреча с мужем один на один. "Но, видимо, есть бог на свете", – призналась себе Анна, обнаружив в квартире всю семью Гольцовых в полном составе, да еще и в компании Людмилы Дмитриевны, с увлечением пытавшейся пересказать Игорю очередной номер журнала "Чудеса и приключения", совершенно не соотнося это с реальным возрастом внука.
– По какому поводу сбор? – поинтересовалась Аня и, не глядя на мужа, прошла в гостиную.
– С именинами тебя, Анечка, – обрадовалась дочери Людмила Дмитриевна, а свекор тяжело вылез из-за стола и протянул невестке конверт с деньгами:
– Это, конечно, баловство все, два раза в год именины праздновать, но это, как его, с Днем ангела тебя, дорогая. И будь здорова…
– И богата, – влезла свекровь и тут же засобиралась: – Пойдем…
– Подожди… – осадил ее Иван Дмитриевич и, расцеловав Анну, вернулся на место.
– Спасибо, – растерялась Аня, совсем забыв, что сегодня двадцать шестое июня.
– Бабуля Люда пирог принесла, – сообщил Игорь и тут же виновато добавил: – Честно забыл. Подарок за мной.
– И за мной… – потянулся было поцеловать ее Анатолий, но вовремя остановился – жена одарила его таким взглядом, что всем стало неловко.
– Ты у нас, Ань, как улитка, – ляпнула свекровь. – Только руку протяни, раз – и в домике.
После этих слов Анна заплакала…