Спарк готовит читателю неожиданный и фантастический финал: оказывается, все без исключения герои книги... погибли во время фашистской бомбежки еще весной 1944 года. Иными словами, роман о том, как бы могли сложиться их судьбы, останься они в живых. Но непредсказуемая развязка имеет и очевидно символическое значение - хоровод призраков кружится по современному Нью-Йорку в поисках своего прошлого. Персонажи Спарк - люди-призраки в буквальном и переносном смысле слова, они - "полые люди", и их бестелесность лишний раз свидетельствует об ужасающей бездуховности и бесцельности их гипотетического существования.
Новый подъем сатирического мастерства Спарк произошел в романе "Аббатиса Круская" (1974). Это меткая и злая сатира на современный католицизм, не гнушающийся ничем, чтобы не отстать от эпохи. Властолюбивая и деспотичная аббатиса Александра не видит ничего предосудительного в том, что в монастыре процветают слежка и электронное подслушивание. Более того, в своем письме к кардиналу в Рим она пишет, что все это, на ее взгляд, вполне укладывается в рамки католических канонов, поскольку католицизму всегда был свойствен жесткий контроль над умами верующих и идущая из глубины веков нетерпимость к всяческим ересям, сиречь к инакомыслию.
Призывы и рассуждения о чистоте души и благодати, песнопения и декламация прекрасных стихов, в которых на правах одной из идейных руководительниц монастыря участвует Александра, чередуются с рассказами о тайных пышных трапезах и секретных совещаниях, на которых Александра и ее соратницы обсуждают результаты предвыборных опросов общественного мнения, - выясняется, что соперницу, монахиню Фелисити, поддерживают 42% будущих избирательниц. На этих же совещаниях прослушиваются сделанные тайно магнитофонные записи разговоров членов враждебной группировки.
Остроумная и изобретательная нравоописательная сатира перерастает в сатиру политическую. Сразу же после выхода "Аббатисы" была отмечена очевидная параллель рассказанной Спарк истории с печально знаменитым "уотергейтским делом". Действительно, послушники-взломщики, проникшие в келью Фелисити, чтобы добыть компрометирующие ее письма-документы, бесконечные переодевания, обстановка предвыборного ажиотажа и абсолютной секретности, пропавшие магнитофонные ленты с подслушанными разговорами, высокие слова и грязные дела - все это в высшей степени органично накладывается на "уотергейтское дело".
Явно имеет свой исторический прототип монахиня Гертруда, подающая Александре глубокомысленные и невыполнимые советы по прямому проводу из разных экзотических мест - из глубины Анд, Африки или Тибета, где она обращает в истинную веру заблудших язычников. Побаивающаяся Гертруду Александра особо отмечает философский склад ума у своего "министра иностранных дел", сравнивая ее с ее великим соотечественником Гегелем.
Злободневные события современности естественно входят в повествовательную ткань романов писательницы "Сдача позиций" (1976) и "Территориальные права" (1979). Обе эти книги, действие которых происходит во второй половине 70-х годов в Италии, вряд ли можно назвать чисто сатирическими. Иронический, остраненный тон автора остался неизменным, но Спарк значительно больше внимания уделяет психологии своих героев, сопряжению общественных сдвигов и судеб конкретных людей. Роман "Сдача позиций" посвящен людям в основном богатым и очень богатым, - по изобразительной мощи и разоблачительной силе он несколько напоминает известный в нашей стране кинофильм Л. Висконти "Семейный портрет в интерьере". Существование героев "Сдачи позиций" не только бесцельно и бездуховно, но и совершенно безрадостно - даже прожигать жизнь им лень. Спарк вновь обращается к узкому кругу персонажей, но даже подобная очевидная избирательность вовсе не препятствует писательнице дать объемную и убедительную картину социального и нравственного упадка западного мира. Постоянный рост преступности и наркомании, увлеченность некоторой части интеллигенции языческими культами, отступление от старых традиционных нравственных норм, сосуществующее с резкой политической поляризацией общественных сил, - все это находит отражение в книге Спарк.
Богатую американку Мэгги Рэдклифф, вышедшую в очередной раз замуж за богатого итальянца Берто, человека крайне правой политической ориентации, постоянно все вокруг обкрадывают, начиная с бывшего приятеля и главного советчика Губерта Маллиндейна и кончая настоящими бандитами, похищающими ее драгоценности. Но обкрадывают как-то буднично и ординарно. Если богачи и аристократы Бальзака становились добычей титанических фигур - Гобсека или Вотрена, то Мэгги разоряет совершеннейшее ничтожество, провинциальный аргентинский прохвост по имени Коко де Рено, к месту и не к месту употребляющий словечко "глобальный", вошедшее в моду с легкой руки бывшего госсекретаря США Киссинджера. Отмечая это совпадение, писательница иронически сближает известного политика и не слишком крупного афериста. Выродились не только богачи, но и паразитирующие на них проходимцы.
Выродилась и творческая интеллигенция, бывшая в прошлом хранительницей духовных ценностей и обладавшая нравственной стойкостью в остром столкновении с торгашеской моралью. Полностью лишен каких бы то ни было принципов и устоев Губерт Маллиндейн, человек образованный и внешне интеллигентный, автор пьесы, прошедшей с успехом в Париже. Живя в доме Мэгги, он без зазрения совести грабит ее, подменяя предметы старинной мебели, картины Гогена и Констебля умело выполненными подделками. И он отнюдь не благородный разбойник, обирающий богачей и помогающий бедным. Столь же хладнокровно Маллиндейн обманывает и свою недалекую секретаршу Паулину. С образом Маллиндейна связана еще одна важная идея книги - идея кризиса веры. Губерт Маллиндейн претендует на то, что он - прямой потомок богини Дианы, культ которой традиционно глубоко почитается в округе. Маллиндейн основывает "церковь Дианы", пытаясь противопоставить ее христианской церкви, что, однако, вовсе не мешает его вполне дружеским отношениям с иезуитами. "Церковь Дианы", обрастающая сторонниками и последователями, становится своего рода разновидностью контркультуры в области религии - отправление культа в стилизованных античных тогах заканчивается безобразной дракой. Однако ничем не лучше в "Сдаче позиций" и служители католической церкви. Стараясь вернуть утраченную паству, они готовы на любые ухищрения и нововведения. С сарказмом говорит Спарк о "танцующих епископах и кардиналах". Духовная жизнь современного Запада в упадке, который принимает самые разнообразные формы. Губерт Маллиндейн, мошенник и "жрец", - один из наиболее выразительных символов этого упадка. Существенно и то, что его никто из персонажей романа не осуждает - ни его конкуренты-иезуиты, ни ограбленная им Мэгги, ни постоянно унижаемая Паулина. Каждый волен делать, что хочет и что ему удается, - с подобным откровенным моральным релятивизмом писательница не может смириться.
Настойчиво звучит в романе мотив "конца эпохи" - умерли Джулиан Хаксли и П. Г. Вудхаус, вслед за ними вскоре уйдут последние остатки традиционной гуманистической культуры Запада. На смену им, по мнению Спарк, ничто не идет. Писательница не только возвращается к основной теме "Memento mori", но и существенно расширяет ее. И персонажи романа, и рассказчик говорят о всеобщности кризиса, охватившего современное западное общество. Кризис этот сказывается не только в экономике или в духовной сфере, он носит тотальный характер. Писательница считает, что в 1973 году что-то неуловимое и труднообъяснимое произошло с западным миром, окончательно утратившим стабильность. "Эта мутация, язвительно замечает Спарк, привела, в частности, к тому, что "уже нельзя было найти вооруженных охранников и нанять их охранять тех вооруженных охранников, которым не удавалось защитить собственность, которую они охраняли..."
Писательница объективно и правдиво отображает успехи левого движения в Италии - на местных выборах почти половина голосов была подана за кандидатов-коммунистов. Чрезвычайно показательна реакция на это известие Берто, считающего, что "лучше пусть деньги Мэгги достанутся жулику, нежели коммунистам".
В этой фразе не одно раздражение, в ней обнажается абсурдная, но характерная для капиталистического общества логика, доведение до предела частного интереса и конкуренции. В борьбе каждого против всех хороши любые средства. И трудно осуждать Мэгги, когда она нанимает профессиональных преступников, чтобы разделаться с Коко де Рено. "А почему я не должна быть преступницей? Ведь все кругом преступники".
Если в ранних произведениях Спарк доминировала нравоописательная сатира, то в книгах второй половины 70-х годов, начиная с "Аббатисы Круской", появляются черты сатиры социальной и даже политической.
Роман "Территориальные права" (1979) идейно-тематически близок к "Сдаче позиций" и развивает на сходном материале идею глубокого и всестороннего кризиса буржуазной цивилизации в последней четверти XX века. Разнообразная и часто парадоксальная реальность 70-х годов - сотрудничающие в качестве платных осведомителей с сыскными агентствами члены аристократических фамилий, сыщики, занимающиеся прямым и бесстыдным шантажом, студенты, легко превращающиеся в удачливых грабителей и затем в профессиональных террористов, самодовольные буржуа, не замечающие, что происходит с их обществом, ищущие на Западе убежища "диссиденты". Вся эта удивительно пестрая мозаика лиц и характеров запечатлена Спарк на фоне поразительных контрастов капиталистического общества.
Действие романа происходит в Венеции, вечно прекрасном городе старинных палаццо, бесценных музеев, роскошных вилл. Это Венеция, любимая Марком Карреном, богачом, меценатом и художником-любителем. Но есть и Венеция трущоб, жалких комнатушек без элементарных удобств, где ютится молодая художница, эмигрантка из Болгарии, Лина Панчева. Ее отец, дипломат Виктор Панчев, подозревался в покушении на последнего болгарского царя Бориса и был, по слухам, убит в Венеции роялистами в 1945 году. Лина во время туристской поездки по Франции попросила политического убежища. Спарк скрупулезно и объективно воссоздает историю "диссидентов", оказавшихся на Западе. В первые недели к Лине был проявлен интерес, о ней писали газеты, ее приглашали в гости, она была "модной". Но прошло совсем немного времени, и она поняла, что никому не нужна. Картины ее никто не покупал, помощь, предоставляемая ей, оказалась явно недостаточной для того, чтобы нормально существовать, и Лине приходится воровать по мелочам в бакалейной лавке. В конце концов Лина, осознав свою трагическую ошибку, возвращается на родину.
Но одиссея молодой болгарской художницы только одна из линий романа, и к Лине писательница относится хоть и откровенно иронически, но не без сочувствия - ведь все беды девушки происходили из-за ее собственного неразумия, а кроме того, она нашла в себе силы вновь круто изменить свою судьбу.
Зато большинству остальных героев достается безжалостный сарказм, всеми оттенками которого мастерски владеет Мюриэл Спарк. У каждого из них в прошлом есть "скелет в шкафу". Марк Каррен не оставляет на этот счет никаких сомнений: "Нам всем есть что скрывать". Это прежде всего относится к самому Каррену и его давней приятельнице графине Вайолет де Винтер. Оба они снабжали во время второй мировой войны информацией немцев. Богач Каррен предпочитает об этом не вспоминать, зато графиня и теперь подрабатывает в качестве платного агента. Две милые старушки, владелицы пансиона "София", принимали активное участие в убийстве своего любовника, отца Лины. Скромный английский студент-искусствовед Роберт Ливер становится сначала просто бандитом, а затем профессиональным террористом. Его отец, директор английской школы, ходячее воплощение респектабельности, приезжает в Венецию с возлюбленной. Его почтенная супруга, чтобы установить местонахождение мужа, нанимает частных детективов. Миссис Ливер, как и Джорджина Хогг, видит во всех и во всем только плохое: "В самой натуре человека заложено зло". Но конечно, сама писательница так не считает. Вернее всего, ее позиция близка к точке зрения сотрудника сыскного бюро, не без скрытой усмешки поправляющего миссис Ливер: "Лично я считаю, что человеческая натура есть человеческая натура, и все тут". Человек сам по себе не хорош и не плох. И пороки его не "от бога". Они приобретаются в той общественной среде, которая давно утратила какие бы то ни было нравственные ориентиры. Воспитанный в атмосфере лжи, фальши провинциального британского снобизма, Роберт Ливер совершенно аморален. Писательница далека от того, чтобы видеть в его антиобщественных акциях нечто хотя бы отдаленно напоминающее сознательный протест против капитализма. Просто для Роберта, как и для многих "леваков", разбои, грабежи, убийства - один из наиболее легких способов самоутверждения.
Хотя отношение Мюриэл Спарк к странам социализма и не лишено противоречий, в "Территориальных правах" есть образ болгарина Сержа, кузена Лины, обрисованный без иронических интонаций. Серж - убежденный и преданный патриот своей страны, именно в его уста Спарк вкладывает наиболее развернутую и аргументированную критику капиталистического общества, подтвердить справедливость которой как будто призван весь роман целиком.
В "Территориальных правах" ярко проявляется еще одна особенность дарования Спарк - умение выстроить крепкий, изобилующий неожиданными поворотами сюжет. Для писательницы важно его постоянное движение - в его основу всегда положена связанная рядом персонажей жизненная история, за развитием которой читатель всегда следит с интересом и напряжением. В этом отчетливо видна преемственность творческой манеры Спарк, питаемой традицией английского классического романа, преимущественно романа XVIII века. Своеобразным подтверждением тому может послужить маленький роман "Умышленная задержка" (1981). Конечно, было бы нелепым объявлять его итоговым для активно работающей писательницы, но, думается, он и в самом деле завершает определенный творческий этап. Во-первых, Спарк впервые в художественном произведении столь много внимания уделяет вопросам писательского мастерства, формулирует свои творческие принципы. Во-вторых, "Умышленная задержка" представляет собой как бы новую вариацию на прошлые темы. В самом деле, кружок "автобиографов" своей замкнутостью и таинственностью напоминает "клан" мисс Броди. А разве не похожи своей никчемностью, паразитизмом и непомерными претензиями "автобиографы" на персонажей "Memento mori"?
Кроме всего прочего, "Умышленная задержка" во многом прямо автобиографична. По свидетельству Дерика Стэнфорда, в начале 50-х годов начинающая писательница, жившая тогда в Кенсингтоне, действительно нередко сочиняла стихи в кладбищенской тиши. Правда, роман "Уоррендер Ловит" не был написан - а может, просто не увидел света? Во всяком случае, прототипы таких персонажей "Умышленной задержки", как "Английская Роза" Берил Тимс и леди Эдвина, наверняка встречались Спарк в действительности.
Героиня "Умышленной задержки" Флёр Тэлбот относится к своему творчеству с той серьезностью, какая была свойственна писателям прошлых веков. Она пишет для читателя, а вовсе не стремится самовыражаться или же просто создать некий "текст", как это делают писатели-модернисты. "Не для того я писала стихи и прозу, чтобы вызвать к себе симпатию читателя, а для того, чтобы составленные мною фразы заставили других проникнуться истиной и благоговением точно так же, как я сама проникалась, когда их сочиняла". Флёр не ищет "симпатии" или дешевого успеха. Ее цель значительнее и благороднее: надо, чтобы читатель "проникся истиной". Один из ее учителей - Бенвенуто Челлини, великий жизнелюб, человек щедрого и многогранного таланта. Его автобиография - правдивый рассказ об эпохе и людях Возрождения, о годах, когда Запад был на подъеме. Какой драматический контраст между Челлини и его окружением и сэром Квентином с его "автобиографами". Известно, что сама Спарк в высшей степени традиционна и в своих музыкальных вкусах - ни Стравинского, ни Бриттена она не понимает. Ее любимый композитор - "божественный Моцарт"...
Видный писатель-реалист, успешно развивающий традиции английской литературы, Мюриэл Спарк в то же время писательница XX века. Для нее как будто не существует никаких секретов современного писательского ремесла. Она берет, к примеру, столь модный в наши дни прием смещения временных пластов и использует его органично и логично. Так было, как мы уже отмечали, в истории мисс Броди. Три временных пласта организуют повествование и в "Умышленной задержке". Основное действие разворачивается в 1949 году, когда Флёр поступает на работу в "Общество автобиографов"; второй пласт - 1950 год, когда она эту работу оставляет. Третье время - день сегодняшний, когда она, уже известная писательница, предается воспоминаниям об ушедших днях юности. Но, конечно же, содержание книги воспоминаниями и размышлениями о творчестве далеко не исчерпывается.
Повествуя об "Обществе автобиографов", Спарк затрагивает одну из самых больных и злободневных проблем современного буржуазного общества. Новоявленный психологический Джек Потрошитель сэр Квентин пытается подчинить себе группу слабых и, в сущности, жалких людей, потчуя их какими-то таблетками. Это частный, но очень типичный для современного Запада случай, когда с помощью психоделических средств и туманных псевдорелигиозных разглагольствований людей вовлекают, зачастую против их воли, в разного рода общества, организации или секты, требующие от "посвященных" бездумного и безоговорочного подчинения. Реальной социальной опасностью стало на Западе моделирование сознания и манипулирование им. Именно этим на своем достаточно примитивном уровне и пытается заниматься сэр Квентин. С иной степенью профессионализма и изощренности в этом процессе участвуют средства массовой информации, повседневно внушающие массам идеи и образы, выгодные заправилам капиталистического мира. В этом смысле сэр Квентин, как и мисс Джин Броди, - фигура опасная. Он из того же разряда психологических фашистов, требующих от своих адептов тупой покорности и полного конформизма. Книга Спарк проникнута искренней тревогой за человека и человечество.
Есть в "Умышленной задержке" и любопытный философский аспект. Флёр Тэлбот существует в постоянном поиске - нет, не счастья, а состояния, в котором человек ощущает всеобъемлющую полноту жизни во всей ее многогранности и противоречивости. Недаром своеобразным лейтмотивом-камертоном книги становятся ее слова: "Как чудесно ощущать себя писательницей и женщиной в двадцатом веке". Флёр, быть может, несколько наивно, но беззаветно верит в великую силу искусства, способную сокрушить Зло. В этой вере героини нетрудно увидеть и гуманистический пафос, которым питается творчество самой писательницы.